Не знаю, чем я заслужила откровенность Ады, но боялась даже лишний раз глубоко вздохнуть, чтобы не спугнуть волшебство момента. Сейчас, казалось, мы с ней очень сблизились. Не имея ничего подобного ранее, даже с матерью, я не знала, чего именно лишена. Теперь, испытав душевную теплоту от общения, поняв разницу, последнее, чего хотелось — потерять это.
— Но просто так уйти не удалось. Я заключила сделку с Нисом. Он правитель моего мира, — объяснила девушка. — Нис отпустил меня ровно на год. С один любопытным условием.
— И с каким же?
Ада сгримасничала, будто любое напоминание об этом причиняло ей ощутимый дискомфорт, и проигнорировала мой вопрос.
— Если же я не смогу его выполнить, то через год вернусь домой. Как раз на церемонию инициации. И поступлю в полное распоряжение Ниса. Пополню гарем его личных рабынь. Катя, я ведь видела, что становится с девочками после удовольствия побывать в гареме повелителя. После такого… не выживают. А если и выживают, т длится эта жизнь совсем недолго.
Силясь не вздрогнуть от яркой жуткой картинки, что тут же нарисовало мое воображения, постаралась упорядочить услышанное.
— Церемонию инициации? — уцепилась за совершенно непонятную деталь.
— Да, она проходит на двадцать пятый полный цикл лин в моем мире. Это ночь, когда каждая девушка из чистого рода становится женщиной. Если, конечно, не была вознаграждена избранником раньше срока. Или отдана в гарем…
— Ты девственница?
Ада поморщилась. Полную неожиданность этого факта для меня дополнил стыдливый румянец, что окрасил щеки девушки. Даже краснела брюнетка очаровательно. Я не могла этого не признать.
— Девственность — не болезнь, — ощетинилась она.
— Конечно, нет! — охотно согласилась с ней я, быстро справившись с удивлением. — И, если честно, я бы хотела распрощаться со своей вместе с особым человеком. Мужчиной, которому смогла бы подарить сердце, а не только тело. Увы, в свое время я поспешила и выбрала не того. Теперь жалею.
Ада смягчилась. Напряженность почти исчезла из ее глаз. Лишь грусть оттянула уголки губ чуть вниз и портила приятные черты лица девушки печатью тоски.
— Мой срок почти истек. Условие я не выполнила.
От одного взгляда на брюнетку у меня защемило сердце.
— Как же так? Может, что-то еще можно сделать?
Повторно любопытствовать на тему загадочного условия — не стала. Если бы Ада хотела — рассказала бы. А раз нет, то и настаивать, лезть без спроса в душу, ни к чему.
— Сегодня я окончательно поняла, что борюсь с ветряными мельницами. И уже даже без особого запала, а так… чтобы руками помахать и не бездействовать, — вперила взгляд в никуда девушка. Ее голос звучал тихо, ровно, а оттого еще более жутко. — Невозможно победить там, где изначально не было и шанса на победу.
— Я не понимаю…
— Мне просто не повезло влюбиться не в того. Я ошиблась с выбором.
— Ты любишь Иллариона? — встрепенулась я.
Внутри продолжала тлеть искра надежды, что не все потеряно. Тем более Ада не раскрывала всех деталей сделки с загадочным повелителем ее мира. И как показывала человеческая практика — любое правило можно обойти. А значит, и здесь возможно отыскать лазейки.
К тому же я видела, какими глазами Илларион смотрел на Аду при любом удобном случае, думая, что девушка не замечает! Так не смотрят на того, к которому не испытываешь серьезных чувств! Не то чтобы я была особым экспертом в отношениях с противоположным полом, но в этой ситуации внутреннее чутье настойчиво подсказывало, что сдаваться так рано — не стоит. А еще знала: именно Илларион тот, кто всегда находит решение. В любой, даже самой тупиковой, ситуации. То, что оно еще не было найдено, доказывало одно — сатир в неведении.
— Значит, ты говоришь, что не испытываешь к нему сексуального влечения? — откашлявшись, Ада резко сменила тему.
— Ну да…
— Очень интересно, — покачала головой девушка и прищурилась. — Значит, у тебя уже есть истинное чувство. Только так можно противостоять специфическому обаянию сатира.
В ту же секунду перед глазами встало улыбающееся лицо Егора. Первое что я испытала — радость, а после… всепоглощающий ужас.
Любовь — совершенно не то, к чему я оказалась бы готова. Особенно сейчас. А если учесть еще и то, что выбранный глупым сердцем мужчина — последний подходящий на «жили они долго и счастливо»… Неприятная дрожь прошлась по позвоночнику.
Пусть я буду трусихой, но уж лучше попытаться избежать будущей боли, не позволив искре перерасти в полноценное пламя, чем сгореть потом в агонии. Если вдруг все пойдет не так…
Позволь я себе прикипеть к Егору и в случае проигрыша загадочной игры с последующей смертью мужчины, меня никто не спасет. Терпеть потери — последнее, на что я когда-нибудь добровольно подпишусь.
Оставалось укрепить уже проложенную между мной и Егором дистанцию и надеяться, что чувства в сердце угаснут сами по себе. Хотя внутренний голос продолжил противно напевать о самообмане…
Отдать Аде должное — она не стала заострять на моем поведении внимания. Хоть я и уверена, ничего не смогло скрыться от ее цепкого взгляда.
— Как бы то ни было, Катя, прошу, послушай меня и не провоцируй главу на откровенный конфликт, — Ада понизила голос до шепота, словно перестраховывалась возможного подслушивания. — Не флиртуй с Илларионом, если хочешь избежать неприятных последствий.
Я не стала сдерживать саркастический хмык.
Во-первых, сама возможность флирта с Илларионом вызывала во мне веселье своей фантастичностью.
Во-вторых, даже мысленно я не могла представить Егора и откровенный конфликт с серьезными последствиями рядом. Как ни крути, а с этим мужчиной я всегда была в безопасности. Даже в момент его кратковременного безумия той ночью, при воспоминании о которой кровь в моих жилах точно превращалась в огонь.
— Уже были прецеденты? — насмешливо бросила в ответ.
— Были.
То, в какое русло зашел наш разговор, стало для меня полнейшей неожиданностью.
Ада, придвинувшись ко мне вплотную на диванчике, зашептала так тихо, что будь я чуть невнимательнее — пропустила бы добрую половину сказанного.
— У Егора была девушка. Аника.
Если бы брюнетка не выбрала такой мрачный тон, ее заявление вызвало бы у меня смех. Тоже мне… Колумб. Конечно, у Егора была девушка! И не одна!
— Я и не мечтала, чтобы Егор оказался… монахом. В его-то годы — это, по меньшей мере, странно, не находишь?!
— Тс-ш! — Ада стукнула меня кулачком по плечу. — Сарказмом практиковаться будешь потом! Или тебе не интересно?
Мне было интересно. Очень даже.
К тому же, удар подействовал отрезвляюще. Какой бы с виду хрупкой Ада не выглядела, а рука у нее оказалась твердой. Больше перебивать я не решилась.
Да и от изумления, если честно, позже так сдавило горло, что и толком сказать ничего не получалось. Алкоголь мигом выветрился, прояснив голову.
Оказалось, что отношения между Егором и Аникой были более чем серьезные. Дело шло к свадьбе. И тогда мужчину совершенно не смущал факт, что Аника не принадлежала миру существ. Видимо, в то время люди не внушали ему должного отвращения, как сейчас. От этой мимолетной мысли у меня внутри все болезненно сжалось. Я постаралась откинуть эмоции подальше и воспринимать информацию просто, как… новые сведения, пробелы, которые заполнял не сам «виновник» разговора, а его… повар?
Ада же продолжала шептать откровения, совсем не зацикливаясь на моей реакции.
От невесты Егор ничего не скрывал. В то время он только вступил в права главы ордена. Доверчивость можно было списать на довольно молодой возраст или ослепительность чувств. По крайней мере, именно так лично я мысленно оправдала мужчину.
Многие сделки ордена проходили на глазах Аники, Егор решил полностью развеять предубеждения существ к людям, введя невесту в ближний круг.
Хоть у ордена действительно имелось много связей и само общество довольно древнее, могущественное орудие справедливости, но врагов у него не меньше, чем союзников. Егор еще прочно не обосновался в роли главы, как неприятности посыпались, словно с подачи щедрой небесной руки. То важные сделки срывались, то артефакты пропадали, то трофеи исчезали прямо из-под носа. Члены ордена заподозрили появления предателя в своих рядах. Первым делом подозрения пали на… человеческую девушку.
«А как иначе? Предательство ведь у людей в крови!» — мысленно фыркнула я.
Конечно же, Егор ничего об этом и слышать не хотел. Видимо, просто безоговорочно доверял Анике. И почему этот факт вновь отозвался болью внутри меня?
На секунду я даже задумалась, а что в этой девушке было такого, чего нет во мне?! Ведь будь это мое — ссоры, обиды и недопонимания обошли бы нас с Егором стороной… Вместо мостов не пришлось бы мне сейчас строить между нами стены…
— Аника действительно была предательницей? — затаила дыхание я, хотя на подсознательном уровне уже давно знала ответ.
— Конечно, — кивнула Ада. — Стерву интересовали лишь две вещи. Власть и богатство. И она не гнушалась любых средств на пути к намеченной цели. Увы, Егор был лишь очередным средством…
— Мда.
— Но и это еще не все. Аника решила поиметь выгоды в двойном тарифе. Одного Егора ей было уже маловато.
Прежде, чем Ада продолжила рассказ, мы обменялись с ней красноречивыми взглядами. Я уже догадывалась, что могло произойти в этой истории дальше…
Мы никогда не ожидаем ударов в спину. Особенно от близких. Но как показывает практика — именно самые любимые и наносят глубочайшие раны.
— Она не была ему верна?
— Именно, — подтвердила девушка. — Знаешь, все сатиры обладают даром чувствовать чужие желания в большей или меньшей степени. Зависит от силы природного таланта, с которым сатиры рождаются. Так вот… Илларион пытался предупредить друга, открыть ему глаза на неверность невесты, но тот ничего не желал слышать. Точно ослеп и оглох одновременно.
Когда же Егор перестал отрицать очевидное, то лицом к лицу столкнулся… с предательством невесты. Как настаивала Ада — с подачи Иллариона. Собственно, друг и помог мужчине «прозреть». Довольно специфическим образом.
— Что же он сделал?
Брюнетка хмыкнула:
— А ты не догадываешься?
— Соблазнил Анику?
— Бинго! — Ада щелкнула пальцами. — И обстроил это так, чтобы Егор застал невесту, как раз в разгар… процесса.
— Это подло! — задохнулась негодованием я.
— Возможно и так, — пожала плечами девушка. — Поступи Илларион иначе, на слово, я думаю, Егор бы ему не поверил. А так… Они оба знали, что сатир не смог бы соблазнить девушку, люби она Егора по-настоящему.
Я нахмурилась. В груди поселилась тяжесть.
Ада же шумно вздохнула:
— Аника — не любила.
На это ответить я ничего не смогла. Слов просто не осталось. В районе солнечного сплетения словно завязали тугой узел, на языке — расцвела горечь. Теперь я прекрасно понимала мотивы тотального недоверия Егора, но… все же собственные решения менять не собиралась.
То, что открыла мне Ада дальше — пришлось в последствии запивать не одной чашкой кофе с коньяком… Глушить внутри себя.
Конечно, я и не сомневалась, что Анику наказали. Только и предположить не могла, что предательство ордена, в котором обвинили девушку, карается… смертной казнью. И уж точно даже в страшном сне не могла представить, что в исполнение приговор привел… Илларион. Собственноручно.
Вот тебе и шутник, баламут и позитивчик в одном лице!
Странным оказалось и то, что отношения между мужчинами после такой, по всем рамкам, специфической помощи — не испортились!
В мире существ правили совсем иные законы, чем в человеческом.
Ужасные, жестокие законы и правила.
Например, что за измену можно казнить человечку, а существо наградить регалиями.
— А ты-то откуда это все знаешь? — удивилась я.
Ада хмыкнула:
— Особняк слухами полнится. Тем более, что я очень хорошо умею слушать и выяснять то, что меня интересует.
И я ей поверила, просто так, на слово. Эта — действительно может.
С одной стороны, все было слишком запутанным в этой истории, многогранным, чтобы судить в привычной плоскости. С другой — Егору оказалось легче свалить всю вину на девушку и чуть ли не возненавидеть женский род в итоге, чем отделить часть ответственности и другу. Все же, как ни крути, а способ Иллариона открыть Егору глаза — оказался более чем жестоким, даже циничным.
Не уверена, что я смогла бы принять даже явную добродетель, скрывайся она под такой грязной личиной.
Да, мотивы Иллариона казались понятны. Возможно, в тот момент иначе поступить и нельзя было, но-о-о… такое просто выбило меня из колеи. Не знаю, изменится ли мое мнение об ученом и смогу ли спокойно смотреть ему в глаза, только обманываться показной мягкостью, открытостью, легкостью характера больше точно не стану. Человек, который способен на такую жестокость — явно непрост, словно пять копеек.
ГЛАВА 8
После обсуждения чужого прошлого, некоторые факты из которого заставили меня пересмотреть свой взгляд на многие вещи, мы еще долго сидели на кухне. Говорили о пустяках. Пили кофе с алкоголем и душевно грелись в обществе друг друга.
Кроме коньяка, в свою чашку Ада постоянно подливала прозрачной жидкости из фигурного, в форме капельки, бутылька. Амброзию — пищу богов, как пояснила девушка мне. Именно она помогала ей опьянеть достаточно, чтобы хоть немного забыться.
Подобное удовольствие раньше Ада себе не позволяла. Я прекрасно заметила, что сегодня затуманить голову и отвлечься от темных, надоедливых мыслей, было для нее не просто прихотью. Необходимостью. И хорошо, что подвернулась такая возможность.
Человек не способен вечность держать боль в себе, она сжигает изнутри. Ада явно балансировала на грани. Мне только оставалось надеяться, что алкогольные посиделки с девичьими сплетнями, помогут ей сбросить напряжение и как итог — продержаться в спокойствии подольше. Истерика еще никому не стала незаменимым помощником.
Когда мы решили разойтись по спальням — за окном уже занимался рассвет.
На второй этаж я поднималась на нетвердых ногах и в гордом одиночестве. Отстояла свое право на самостоятельность, хоть Ада и порывалась провести меня в комнату. Главным козырем стало то, что девушка шаталась не меньше моего.
Путь я держала мелкими шажками, опираясь на стеночку. В комнату ввалилась, сияя пьяной улыбкой облегчения. Добралась!
Тусклому свету от ночника, видимо, забывчиво оставленного включенным, я искренне порадовалась. Хоть нос не разобью с моим-то талантом ориентации в пространстве.
Единственной важной целью перед глазами маячила огромная кровать! Которую сейчас почему-то занимал… Егор! Сидя, склонив голову к коленям. По позе — сама задумчивость во плоти. Ну надо же!
— Что ты здесь забыл?! — обвинительно воскликнула я, не став мелочиться на ожидание какого-либо объяснения. — Мало тебе… всего! Так еще и преследовать меня решил?
— Малышка…
Я даже растерялась от такого обращения. Ласкового, наполненного чувством. Сказанного с придыханием.
В первые несколько секунд растерялась, да. Пока не списала весь волшебный эффект на воздействие алкоголя.
— Не малышкай мне тут, — как можно грознее подбоченилась. — Не поможет.
Егор улыбнулся. По-мальчишески легко, искренне. От этой улыбки у меня дрогнуло сердце, а внутренний голос завопил: «Опасность, Катя! Очень сексуальная опасность!».
Отказ от Ады в провожатых показался мне сейчас плохим решением. Очень плохим решением. Да. Рядом с ней, небось, я бы не стала так легко расползаться по швам только от одной улыбки этого… лгуна!
Мысленно я уже проклинала тот момент, когда согласилась напиться. Видимо, у коньяка оказался совершенно неожиданный эффект. Чем сильнее я старалась злиться, тем отчаяннее мне хотелось быть ближе к мужчине. Разум твердил: «Выгони!», а тело стремилось к объятьям и поцелуям.
Ой, как паршиво!
— Ты пьяна, — Егор встал и сделал несколько нарочито медленных шагов в мою сторону. Словно осторожничал, подкрадывался, ждал реакции.
— И кто тому виной? — не осталась в долгу я, отступая к тумбочке. — Уходи.
— Малышка…
— Я сказала, уходи из моей комнаты! Хочу отдохнуть, а не выяснять с тобой отношения!
— Вообще-то это моя спальня, — вновь обезоруживающе улыбнулся мужчина. — Куда же я пойду?