Он был взволнован произошедшим не меньше главы ордена, а то, казалось, и гораздо больше. Ведь это перед его носом создали заговор, нарушающий правила мирного договора, которому столетия жизни следовали кентавры, поколение за поколением.
Уважая право на месть, Егор согласился предоставить Хавэру необходимое время для разбирательств. Интересующие его ответы он сможет получить и от кентавра, поведение которого стало вызывать еще большую уверенность в его непричастности к отступникам.
Повторного нападения Теней Егор не боялся. Был уверен, что дважды за одну ночь такого не повторится. Слишком сильный удар нанес тьме его страж. Даже ей необходимо время на восстановление сил.
Отправив оставшихся воинов в особняк для проверки Илларионом, мужчина поспешил следом. Усталости или слабости он совершенно не чувствовал. Лишь нездоровое любопытство и желание быть поближе к девушке.
Катя оставалась такой же задумчивой и тихой. Разрешение донести девушку до особняка на руках Егор не получил. Причем отказ прозвучал настолько категорично, что мужчина отступился от споров. Пришлось довольствоваться малым — держать за холодную ладошку.
Чем ближе они приближались к особняку, тем отчетливее мужчина чувствовал напряжение, исходящее от девушки. Шквал вопросов, которого он так ожидал, на него не обрушился. Это и настораживало.
Егор понимал, что откровенного разговора о случившемся не избежать. Всю дорогу он мысленно выстраивал логическую цепочку возможных объяснений. Только чем дольше выдумывал подходящие оправдания, тем сильнее не хотел вообще их озвучивать.
ГЛАВА 6
Я все еще испытывала вину за свою глупость.
Никому не надо было сыпать напоминаниями, что выходка появиться в самом пекле боя, отвлечь Егора криками, оказалась откровенно идиотской. Я сама прекрасно это понимала, чувствовала стыд и разочарование в себе.
Никогда не думала, что смогу испытать такое непреодолимое желание спрятать голову в песок. Мое безрассудство обошлось слишком дорого — ранением Петра. Внутри засела мысль, что простить себе этого я так и не смогу. Все же быть причиной чьего-либо ранения — паршиво. А если еще этот человек едва ли не единственный, кто к тебе хорошо относился…
С другой стороны, внутренний голос уверенно нашептывал, что не появись так вовремя дворецкий — удар достался бы Егору. И кто знает, возможно, ранение оказалось бы смертельным. Не важно, что время до похорон, где я побывала, еще оставалось! Могла же я своим мини-путешествием в прошлое изменить ход событий?!
Скачки во времени — слишком зыбкая материя для рассуждений, о которой я практически ничего не знала. Но если взять за основу голливудские фильмы этой тематики, то предположения об изменениях, что я могла спровоцировать, были верны.
Чувствовать радость от того, что Егор избежал ранения, пусть и ценой чужого благополучия, было неправильным. Но я ничего не могла с собой поделать.
Тот «зов», который ощущала внутри, стремясь сквозь живой лабиринт к мужчине, сложно было проигнорировать. Это как попытаться остановить собственное сердцебиение. Невозможно.
Сильная тяга провоцировала меня перейти на бег, утягивая встревоженную Аду за собой. Все посторонние звуки затихли. Я сконцентрировалась только на «зове», не в силах противостоять ему. Точно кто-то настойчиво дергал за невидимые нити, что натянулись связью между мной и мужчиной, подстегивая спешить.
Знания, что все равно не смогла бы воспротивиться инстинкту отыскать этим вечером Егора, немного приглушало силу самобичевания.
Оглядываясь назад, не скажу, что испытала огромное потрясение, впервые побывав в центре боя существ. Гораздо больше страха выпало на мою долю, когда кентавр занес меч над Егором. Вот тогда-то я и узнала, каково это — остановка сердца от леденящего ужаса.
Моменты позже, когда мужчина пытался меня успокоить, оказались очень приятными. Правильными. Словно мое место в жизни, которое я искала на протяжении всех сознательных лет, было именно рядом с Егором. Не позади него, не впереди, а именно рядом.
Только вот, кажется, сам Егор думал иначе.
Всю дорогу к особняку я провела в тяжелых раздумьях и ожидании. Стыдно признаться, но чем ближе мы подходили, тем сильнее у меня замирало сердце. На этот раз у Егора просто не оставалось маневра для привычной лжи. Ему придется мне все рассказать. Я же, в свою очередь, собиралась открыться навстречу, наплевав на предостережения Иллариона, и предупредить Егора о его будущей (возможной) смерти…
Незнакомые мне воины, все мощные, высокие мужчины, как на подбор, нас не дожидались. Стоило войти в особняк, как они направились к лестнице, сворачивая в ход, ведущий к лаборатории Иллариона.
Егор же, как и я, неосознанно замедлил шаг. Сжал мою руку. Тяжело вздохнул, точно собирался с духом первым начать такой важный для обоих разговор. Я затаила дыхание, замирая от волнения и…
Была едва не сбита с ног рыжем вихрем.
— Ты в порядке? Все хорошо? Ты ранен? Это что кровь?! Кровь! Ты ранен! Егор! Где болит?!
Настя, как бы невзначай, втиснулась между нами, оттолкнув меня. Егор выпустил мою ладонь, охотно обняв сестру.
Рыжая, словно лиана, пыталась обвить мужчину. Сыпала вопросами, несколько раз обходила Егора вокруг, жадно и беспорядочно шарила руками по его телу.
— Почему ты молчишь?! — требовательно взвизгнула Настя, в который раз заглядывая брату в глаза.
Тот по-доброму усмехнулся:
— Жду, когда ты возьмешь паузу, конфетка, чтобы вставить хоть слово.
Девушка насупилась.
— Не смешно! Я волновалась! — она стукнула кулачком мужчину в грудь, но стоило ему скривиться и ойкнуть, как запричитала: — Прости, прости! Я не специально! Сильно болит?!
— Все в порядке, сестренка. Обошлось.
— Как ты еще стоять можешь? — округлила глаза Настя. — Надо срочно позвать на помощь! Лари-ик!
— Погоди, егоза, — Егор прижал палец к губам сестры. — Он занят. Я вполне в состоянии спуститься сам в лабораторию. Ты зря разводишь панику.
— Но столько крови!
Мужчина нахмурился:
— Думаю, что большая ее половина, так тебя напугавшая, явно не моя.
— Хорошо, — шумно выдохнула рыжая.
Егор мельком глянул на меня, в этом взгляде мне удалось прочитать немую просьбу следовать за ним, и двинулся вперед. Настя засеменила вровень, не отставая и на шаг. В том, как она ловила каждое движение брата, его жесты, слова, я впервые заметила… явную зависимость. Почему-то от проявлений такой слепой привязанности мне стало не по себе. Даже слишком.
— Иди в свою комнату, — сказал Егор, заметив, что Настя последовала за нами к лестнице. — Постарайся поспать.
— Ты что издеваешься?! — возмутилась она. — Как я после такого засну?
В одном я с ней мысленно согласилась. После таких переживаний, у меня вообще не было уверенности, что когда-нибудь смогу распрощаться с бессонницей. А если и смогу, то наверняка сниться мне будет… увиденное сегодня. Правда, с альтернативными концовками. Кошмар за кошмаром.
— Настя, это была слишком тяжелая ночь. Я не хочу с тобой спорить, — Егор остановился, открыто и серьезно посмотрел на сестру. Его голос звучал ровно, без лишнего нажима силы или резкости. Но это не дало мне обмануться иллюзией, что если понадобиться приказать Насте, мужчина подобного не сделает. — Тебе нечего делать в лаборатории. Поверь мне, там сейчас зрелище не из приятных.
— Я не боюсь.
— Знаю, — улыбаясь, подтвердил Егор.
Хотя весь его вид говорил обратное — ни капельки не верил он в такую смелость сестры, но подчеркивать или озвучивать ее возможную слабость не стал. За что я стала уважать его больше.
Видимо, до сих пор Егор видел перед собой просто маленькую девочку. Возможно, в его глазах Настя так никогда и не повзрослеет. Все же сложно отпустить в свободное плаванье того, кого вырастил своими силами.
— Я не хочу отвлекаться на тебя там, где может понадобиться моя помощь. Понимаешь? — мужчина ласково погладил сестру по волосам, двумя пальцами поднял ее подбородок, чтобы встретиться взглядами. — Сделай так, как я сказал. Пожалуйста.
Настя шумно вздохнула, закатила глаза, ясно давая понять, насколько сильно ей «нравится» предложение брата.
— Хорошо, — к моему удивлению все же согласилась рыжая. — Я буду ждать тебя в своей комнате. Ты же придешь?
— Приду.
— И все мне расскажешь?
— И все расскажу, — кивнул Егор.
— Я буду ждать, — Настя счастливо улыбнулась. Казалось, что она вся просто лучилась довольством, купаясь во внимании брата. — Будь осторожен.
— Буду.
Отвернувшись от Егора, Настя окинула меня взглядом. На секунду в глубинах ее глаз промелькнула такая слепая ненависть, что я еле сдержала себя от желания отшатнуться. Наверняка именно так смотрят потенциальные убийцы — с красноречивым обещанием расплаты. За что?! Мне ли это знать?
Тем более что уверенность в реальности этого посыла тут же исчезла. Настя сморгнула и ее лицо вновь приняло невинное, честное выражение, к которому я уже была привычна.
— Пойдем, — сказал мне Егор, заставив вернуться из мира задумчивости.
Я заметила, как мужчина ко мне потянулся привычным жестом, но в последнее мгновенье замер и… за руку так и не взял.
Идя следом за ним, я не могла избавиться от назойливого ощущения полного краха нашего не успевшего начаться диалога. А еще от настойчивого желания… держаться от маленькой сестрицы Егора как можно дальше…
От стойкого запаха медикаментов, что наполнял личный отсек Иллариона, я уже научилась не морщить нос. Но на этот раз химическая вонь тесно переплелась с ярким духом крови. Никто не предупреждал об этом. Подготовиться я не успела.
Поэтому почти все моральные силы уходили на то, чтобы не показать содержимое желудка, опростоволосившись на кафельный пол прямо перед толпой незнакомцев. Правда, брали сомнения, что кроме желчи что-то удалось бы выдавить из себя, точно вспомнить, когда ела в последний раз, я не смогла. Кажется, почти сутки назад, если не больше.
В двух комнатах лаборатории, что были соединены между собой тонкой перегородкой в виде бело-матовой клеенки, царила активность. Воины умело обрабатывали друг другу раны. Даже я могла с уверенностью сказать — мужчины точно знали, что именно делать. Видимо, члены ордена обучались азам медицины, чтобы в случае чего могли оказать посильную помощь. Про детали этих «случаев» я предпочла не задумываться.
Илларион занимался Петром. Ада, что успела переодеться в медицинский костюм, молча ассистировала мужчине. Действовали они слажено и профессионально, точно вели мысленное общение между собой.
Дворецкий лежал на кушетке. И он до сих пор не пришел в себя. По окровавленным марлевым тампонам, что брюнетка быстро собирала в лоток, я догадалась — Петра только прооперировали. Внутренне порадовалась, что удалось пропустить это действо.
Как ни старалась отвлечься, а взгляд все равно невольно возвращался к дворецкому. Впервые я видела этого мужчину без официального костюма. До бедер Петра Ивановича скрывала белая простыня, торс был оголен, живот перебинтован.
Даже бледный, как смерть, с темными кругами под глазами, он излучал мужественность и силу. Впервые, пусть в таком неподходящем месте, да и в довольно странный момент, мне в голову пришла мысль, что дворецкий — мужчина, за внимание которого женщины обязательно сходятся в соперничестве.
Раньше, зациклившись на показной суровости и мрачности Петра, я не замечала его привлекательной внешности. Сейчас же задалась вопросом, почему рядом с этим мужчиной нет подходящей женщины? И еще твердо пришла к решению, что обращение к нему с использованием отчества подсознательно заставляло воспринимать дворецкого чуть ли не стариком. Хотя по виду я бы дала ему не больше сорока.
Отвлечение на разглядывание дворецкого вместо того, чтобы бороться с тошнотой от вони крови — дало превосходный эффект. Мутить меня перестало. Отчего больше не осталось смысла дышать через раз и судорожно сжимать пальцы, впиваясь в ладони ногтями до боли.
— С ним все будет в порядке, — прошептал мне на ухо Егор, заставив вздрогнуть от неожиданности. — Не волнуйся.
Мужчина смотрел слишком пристально. От его взгляда я смутилась, чувствуя, как жар прилил к щекам. Знала ведь, что Егор не мог читать мои мысли, которые были заполнены размышлениями о достоинствах другого мужчины, но все равно чувствовала себя так, точно попалась с поличным.
— А с тобой?
Егор шагнул ближе, расстояние между нами сократилось и стало таким незначительным, что при желании можно было соприкоснуться телами, всего лишь поглубже вдохнув.
— Я уже не уверен, — тихо пробормотал мужчина.
Его глаза потемнели, на скулах заиграли желваки. В одну минуту Егор стал выглядеть так, точно любая физическая близость ко мне давалась ему с невообразимым трудом.
— Что? — переспросила я, загипнотизированная его взглядом.
— Сейчас узнаем, — ушел от прямого ответа Егор, резко отступив и нахмурившись.
Такая реакция оптимизма мне не прибавила.
Весь мнимый «гипноз» тут же рассеялся. Лишь привкус горечи остался на языке.
Мужчина вновь ставил меня в тупик непостоянством своего поведения. В одно мгновенье я кожей ощущала исходящее от него внимание, нежность на грани ласки, а в другое — отчужденность, сомнения и даже раздражение. Такое возвращало нас на исходные позиции, где я все больше утверждалась в правильности составленного плана, вместо того, чтобы попытаться пойти навстречу друг другу, открыться.
Никто из присутствующих, несмотря на внутренние опасения, особого внимания на меня не обращал. Как только воины заканчивали с обработкой и перевязкой ран, тут же без лишних разговоров уходили из лаборатории.
Некоторые из мужчин одаривали меня пустыми взглядами, словно смотрели сквозь, не замечая. Как смотрят на привычный предмет мебельного гарнитура. От такого откровенного и непонятного мне пренебрежения на душе становилось тошно.
Другие же удостаивали простым кивком в знак приветствия. А за некоторыми членами ордена я вообще заметила… странности! Не то чтобы странностей и раньше не хватало в этом доме, но…
Несколько мужчин принюхивались ко мне, точно могли уловить запах даже с немалого расстояния. И после некого мимолетного удивления, их лица преображались дружелюбными улыбками. Эти воины, честно говоря, пугали меня больше тех, кто выбрал тактику игнорирования. Ведь я не могла точно предсказать, чего именно ждать от такого «дружелюбия».
Егор хоть и не спешил с разговором со мной, но держался рядом. Словно немое, но красноречивое напоминание всем охочим подойти, что здесь «его территория». По крайней мере, именно такое впечатление у меня сложилось, когда несколько мужчин «нюхачей», как я мысленно их прозвала, попытались приблизиться и заговорить.
Среагировать не успела, как за спиной послышалось угрожающее рычание. «Нюхачи» тут же сконфужено отступили. Когда я обернулась, Егор тщательно приобрел вид невинного агнца, мол, к привычным зрительным галлюцинациям у меня прибавились еще и слуховые…
Как только последний воин скрылся за дверью лаборатории, Егор, наконец, снизошел до медицинского осмотра. Правда, исключительно после того, как Илларион обработал мои «героические ранения».
Было забавно наблюдать за Егором, что вдруг опять превратился в мою нянечку и кривился над каждой ссадиной или синяком. Если еще день назад я отреагировала бы на такое терпимее, то сейчас противоречия поведения мужчины вызывали… глухое раздражение. Лимит понимания оказался почти на нуле.
Мои «приключения» обошлись не так дорого, как могли бы. Всего лишь многочисленными синяками, ссадинами, ушибами, легким ожогом пальцев, о причине возникновения которого мне еще предстояло в подробностях рассказать мужчинам, несколькими неглубокими укусами, словно метками Теней, и… общим испугом.
Не одна я понимала — могло быть хуже. И именно этот факт, почему-то, отлично успокаивал.
Раны Егора, обработку ученым которых я ждала с затаенным ужасом, чудесным образом… затянулись. Самостоятельно. Когда Илларион размочил и смыл запекшуюся кровь с рук и груди друга, взгляду предстала лишь чистая кожа. Без намека на ранения, новые шрамы или любые другие повреждения!