Я все рассказала без прикрас. Разложив казначейскую книгу на подоконнике, давала подробные разъяснения по каждой странице, а иногда и по каждой строчке.
Вельдан хмурился, когда я смотрела в громоздкий альбом, и улыбался при моем взгляде на него. Благодарил, старался поддержать и утешить, видя мое сильнейшее беспокойство.
Я понимала, что абсолютно права в сделанных и представленных вниманию правителя выводах, но меня терзала мысль о том, каким будет драконий суд.
Что ждет главного казначея Беррима? Вороватого толстяка казнят на городской площади? Повесят или Вельдан его лично сожжет драконьим пламенем? Испепелит!
К чему мне точно не хотелось быть причастной, так это к испепелению человека, пусть даже немало провинившегося. Впрочем, как и к повешению со всеми прочими видами казни.
Правитель поступил вопреки моему желанию сбежать подальше от испепелений, ясно читавшемуся в изможденном выражении резко побледневшего лица и в нетвердой интонации речи. Настойчиво взял меня за руку и сказал, что я должна присутствовать на суде в качестве одного из обвинителей.
Деваться было некуда. Суд правитель назначил свершить немедленно и сам выступил в роли главного судьи.
Двое стражников подвели задыхающегося от страха лорда Беррима к подножию трона и опустили на колени.
Первым взял слово молодой советник Дайкен, который первым обнаружил нестыковки в годовой отчетности. Он говорил уверенно, легко, бодро.
“Привык к частым казням? — удивленно предположила я, — Или у суровых северян особо устойчивая психика. Стальная закалка нервов”.
Я старалась не ронять заданного темпа. Закатала потуже клубок взвинченных нервов и начала последовательное оглашение результатов проверки. Старалась объяснить доступным, как аристократам, так и простолюдинам, легким языком, на каких прочных основаниях базируются сделанные выводы. Всякого разного народа набился полный тронный зал, который до того момента казался мне просто бескрайним. Люди внимательно слушали доклад. На меня они смотрели с неожиданным почтением, на лорда Беррима и его приспешников — с презрением.
Выслушав меня и медленным кивком подтвердив согласие, Вельдан взял пугающую, мучительную паузу.
Лорд Беррим, по-прежнему стоя на коленях, тихо причитал, умоляя о пощаде. Слезы ли текли по его малиновым щекам, или капли пота, издали нельзя было понять. Его помощники робко притулились в уголке под надзором рослых стражников.
Сойдя с трона, правитель подошел к главному обвиняемому. Каждый его неспешный шаг по мелким ступенькам постамента казался невыносимо долгим.
Плавным жестом Вельдан приказал толстяку подняться с колен.
Натужно кряхтя, лорд Беррим кое-как встал на свои короткие широкие ножки.
— За вашу беспредельную жадность, за нарушение принесенной властителю и жителям Алькорры клятвы верной службы, вы, лорд Беррим, заслужили справедливое наказание, — жестко произнес Вельдан, глядя испепеляющим без единой искры взглядом в испуганно выпученные глаза толстяка. — Властью, дарованной мне народом нашей северной страны, я без малейшего промедления и тени сомнения снимаю вашу неблагонадежную персону с должности главного казначея. Отныне вы лишены права на владение поместьем Розовый Цветок и права на проживание в пределах Крепости Властителя. Я не стану лишать вас аристократического титула, лорд Беррим, чтобы не пострадала честь вашей ни в чем не повинной единственной дочери. Слышал, ее намерен сосватать лорд Келирен. Желаю им семейного счастья, а вам с верными помощниками благополучного устройства на новых землях. Вы вольны отправиться куда угодно в границах Алькорры. К пастухам Горбатого Холма, или к охотникам Одноглазого Утеса. Даю слово позаботиться о том, чтобы вас приняли в любом селении, где пожелаете продолжить жизнь.
— Нижайше вам кланяюсь и покорнейше благодарю за милосердие, мой повелитель, — бывший казначей упал на четвереньки и трижды хлопнулся лбом о каменный пол.
Его глаза растерянно забегали, когда он встал и пошел прочь из тронного зала вместе с приспешниками под громкий позорный свист собравшейся публики. Изнеженный казнокрад прикидывал, каково ему будет жить среди пастухов или охотников. Там уж точно уменьшится необъятное брюхо, канет в прошлое бархатистая мягкость пухлых пальцев. Но, конечно, понимал толстяк, что нелегкая простонародная жизнь все лучше постыдной смерти на публичной казни, и милость правителя не могла его не радовать.
Порадовала она и меня. С каждым днем все ближе, все роднее становился мне мужчина, о котором нельзя было даже посметь мечтать.
— Леди Эльвира! — только я собралась покинуть зал, как Вельдан меня окликнул.
Оглянулась, чуть не споткнувшись на нижней ступеньке пьедестала. Рефлекторно придержала верхние юбки.
— Предлагаю вам занять освободившееся место главного казначея Алькорры, — правитель протянул ко мне руку и опустил, не коснувшись плеча. — Перед народом заявляю, что уверен в вашей честности и преданности, доволен показанной прилежностью в труде. Надеюсь на согласие. Ваши умения и опыт нужны Алькорре.
— Я… — растерянным взглядом окинула притихший зал.
Люди смотрели на меня с доверительной надеждой, а Вельдан… Я видела, как его карие глаза просветляются, в них появляются отблески далекого огня — нежно согревающего, а не обжигающего.
Поняла, что не могу отказать ему и принявшему запредельную гостью в свой мир народу Алькорры.
Поскольку решила остаться и не отступать, то должна уверенно следовать по выбранному пути.
— Я… согласна. Принимаю с радостью ваше предложение, справедливый и мудрый властитель. Для меня великая честь — доверие жителей прекрасной снежной Алькорры и ваша благосклонность. Клянусь, что не подведу. Буду верно нести порученную службу, честно выполнять обязательства.
С подачи мягко соединившего ладони Вельдана многолюдный зал взорвался громом бурных аплодисментов.
Я улыбалась и кивала головой подобно победительнице конкурса красоты.
Внезапная радость захлестнула. Счастье наполнило до краев, и разом иссякло, как только Вельдан прошел мимо, примкнул к отряду рыцарей и вышел с ними из тронного зала.
Тянуло побежать за ним, но понимала, что нельзя.
Знать свое место, следовать порученным обязанностям.
Старалась утешить себя приятным возвращением к любимой работе, но все равно давила грусть. Мучила тоска по мужчине, с которым я не могла быть рядом.
ГЛАВА 12. Рыцарь
Поговорить с великим магистром тем вечером мне так и не удалось. Ужин провела в столовой для слуг, чем порадовала милую доброжелательную Тариту, но ничего интереснее житейских сплетен узнать не смогла.
Филимон осваивался на просторах замка и сада. Разведал, где водится сметана, а где живут злые охотничьи собаки, от которых лучше держаться подальше.
Ворочаясь в пакостной любовной бессоннице под одеялом, я начала подумывать, как хорошо, что не побеспокоила понапрасну Мельтаира. Похоже, пугающее магическое послание было делом рук вороватого казначея или его помощников.
Я не ждала новой встречи со змеей, но красная кобра явилась, можно сказать. точно по расписанию.
— Не посс-слушш-шалась, негодница, — прошипела она, свернувшись на моей груди. — Не вняла предосс-стережению. Ссс-сунула любопытный носсс куда не просс-сили. Всс-тавай и сс-ступай в подлунный миррр. Оссс-слушшш-шаеш-шься ссс-снова — пощщ-щади не жжжди. Получила ты ссс-сегодня посс-следнее предупрежж-ждение.
Змея исчезла, ярко вспыхнув, как и в первый раз.
Я поспешила успокоить взъерошенного, замершего на подоконнике Филимона. Взяла его на колени, погладила и почесала шею.
Рассказала Мельтаиру о шипящих кошмарах наяву после утреннего урока.
— Может ли загадочный враг быть женщиной? — спросила я магистра. — Змея говорила женским голосом.
— Голос магического письма и голос его создателя далеко не всегда совпадают. Если создатель не хочет, чтобы получатель письма узнал его, то сделает речь видимого иллюзорного творения как можно более разнящейся с собственной речью. Не переживай, доброе дитя. Пока что я не предвижу опасности для твоей жизни. А если и возникнет некая угроза, все образуется и ничто тебе не повредит. Осторожность все же не помешает. Бери всюду с собой кота-фамильяра. Кот почует зло и тебе на него укажет.
Я послушалась совета Мельтаира. Чтобы не носить подозрительно часто питомца на руках, приспособила котомку, взятую из лесного домика Матушки Сельмы. Наделенному волшебными способностями любимцу понравились такие путешествия по замку.
Жаль, что на устроенный правителем бал не разрешалось брать животных. Вельдан объявил пышное торжество в честь нового государственного казначея, то есть, меня. Поэтому я не могла проигнорировать отправленное в виде бабочки волшебное приглашение. Следуя рекомендациям летающего “письма”, тут же позвала по связующему камешку Тариту, и попросила ее помочь мне выбрать лучший наряд и украшения.
Торжественным вечером в замке было теплее, чем обычно. Бальный зал был полон веселых господ и дам, радующихся неожиданному счастливому случаю, который им позволил, не дожидаясь короткого лета, пощеголять в легких изысканных нарядах из ситца, шелка и шифона.
По светскому поверью, у яркой белокурой красавицы в роскошном красном платье из тончайшего шелка, расшитого пышными розами, не будет отбоя от кавалеров на балу. Однако гости правителя не спешили приглашать на танец новоявленного главного казначея. Пришедшая из подлунного мира и за считанные дни доказавшая свою незаурядность и в некотором роде опасность загадочная леди привлекала и отталкивала. Мужчины колебались, сияли масляными улыбками, и не решались шагнуть ей навстречу.
Лишь у первого рыцаря Роланда хватило смелости подать руку леди-казначею, невесомо коснуться губами ее шелковой перчатки, а затем с галантной неспешностью повести в круг танцующих.
Танец походил на вальс. Роланд вел идеально, маскируя мои редкие огрехи. Тяжелое золотое ожерелье с крупными рубинами непривычно холодило шею и грудь, и подвески слегка подскакивали при резких поворотах.
— Не лучше ли вам, доблестный лорд Роланд, в прекрасный вечер уделить больше внимания дражайшей супруге, а не растрачивать на незнакомок. Не тревожить ее любящее сердце непроизвольными уколами ревности, — льстиво пропела я, не испытывая ни малейшего желания танцевать хоть с кем, а с первым рыцарем и другом Вельдана — тем паче.
Я поставила себе твердую цель вычислить злоумышленника (или злоумышленницу). На балу собралась вся знать. Великий магистр сказал, что вредит кто-то из придворных. Значит, он здесь, где-то рядом, и мне нужно постараться увидеть его истинную суть без посредничества кота-фамильяра. Питомец, как показала практика, охотнее интересовался сметаной, чем аристократией.
— Нет у меня супруги, милейшая леди Эльвира, — ответил Роланд, спрятав опечалившийся взгляд.
Я удивилась. Если бы не видела, как мгновенно изменилось, омрачилось выражение лица статного красавца, вряд ли поверила бы его словам. Могла счесть их уловкой ловеласа.
— В юности я полюбил одну замечательную девушку, — признался неожиданно первый рыцарь. — Принес ей при слиянии двух лун нерушимую клятву вечной любви. Сказал, что буду верен ей одной до последнего вздоха. Поклялся не подумывать даже мимолетной мыслью о женитьбе на другой…
— Так почему вы не вместе? Что случилось? — я отругала про себя излишне расторопный язык, воспользовавшийся тягучей грустной паузой Роланда, но вылетевших слов не вернуть.
— Та девушка, моя возлюбленная, предпочла другого воина. Она вскоре после наших свиданий вышла замуж. А я сдержал принесенную клятву. И буду соблюдать ее до конца своих дней.
Я не знала, что сказать, и нужны ли первому рыцарю слова утешения или восхищения. В моем земном понимании его поступок выглядел чем-то невероятным. Трудно было поверить, что есть во вселенной настолько честные и верные мужчины.
Втайне я пожелала, чтобы Роланд все-таки нарушил клятву, обрел новую “вторую половинку” — такую хорошую и подходящую ему по характеру, что не пришлось бы жалеть о несоблюдении обещания, принесенного первой любимой. Если та девушка оказалась неверна, почему должен страдать он? Несправедливо!
Не успела я привести в порядок заискрившиеся бенгальскими огоньками чувства после одного потрясающего изумления, как неожиданно подкралось еще более сногсшибательное. Впрочем, его источник мне как раз и помог устоять на ногах, заботливо придержал под локоть.
Вельдан пригласил меня на следующий танец. Зачем — я не могла понять.
Что хорошего в кружении у всех на виду, в расступившемся ряду покорно замерших гостей торжества, под яростным взглядом леди Мелинды, которая поднялась на декоративный балкончик для лучшего обозрения зала. Жена правителя нервно покусывала губы, наблюдая наш с ним танец.
Вельдан молчал, а у меня пропал дар речи. В глазах поплыло, как будто я вернулась в прежнюю московскую жизнь, и в столичной толчее с моего носа упали очки, разбились об асфальт. Мир заволокло цветным пятнистым туманом. Ярче других высвечивалось в нем темно-зеленое пятно, цвет платья красивой брюнетки, жуть как огорченной и нешуточно рассерженной возмутительным поведением законного супруга.
— Зачем ты пригласил меня? — тихо и тяжело произнесла безжизненным голосом, почувствовав, как замедляется ритм танца. — Не нужно было. Честно говорю. Не стоило тратить на меня драгоценное время и подавать напрасный повод для расстройства леди Мелинде. Береги ее любящее сердце.
Уголки губ правителя шевельнулись не от веселой улыбки.
Ему не хотелось говорить о жене.
— О спокойствии твоего сердца тоже кто-то должен позаботиться, — в переносице Вельдана обозначились так нелюбимые мной две складочки. — Не хочу, чтобы ты продолжала чувствовать себя в Алькорре чужой, лишней. Я вижу, как трудно тебе привыкнуть к жизни в нашем суровом краю без обычных для подлунного мира удобств и приятных мелочей, которые облегчают и украшают человеческое бытие.
— Сказать по правде, мне и некогда скучать по телевизору или смартфону. Не вспоминала о них, честно, — попробовала успокоить и подбодрить заботливого правителя в меру широкой, почти радостной улыбкой.
Вельдан тонко и быстро улыбнулся в ответ, но складки в переносице не разгладились.
— Непонимание и неприятие — разные чувства, — он стал объяснять вкрадчивым шепотом, который не могли услышать гости праздника за громом бойкой музыки. — Со стороны видится, Эльвира, будто жители крепости не рады тебе. Но ты сама убедилась вчера вечером, как любезно приняли тебя на должность главного казначея. Наши привыкшие к веками нерушимым устоям люди не могут понять твоего мышления. Они удивляются твоим привычкам и необыкновенно резвой для благородной леди способности к принятию важных решений. Их поражает твое умение видеть то, чего многие годы они не замечали у себя под носом. Думается мне, потому никто и не спешил из наших лордов пригласить гостью из дальнего запределья на танец, что каждый боялся обнаружить твоему пытливому взору некоторые скверные привычки или скользкие тайны.
— Думаю, ты как всегда прав, мой господин, — воспользовавшись окончанием танца, я отступила с легким поклоном и вежливой улыбкой.
Сильная жесткая рука Вельдана соскользнула с моего плеча, и я почувствовала, будто лишилась чего-то жизненно важного. Хотелось вновь ощутить его прикосновения, но я пересилила вредоносные мечтания и опустила сами собой протянувшиеся к нему руки.
— Поскольку ты согласилась остаться, да еще принести клятву верности и как главный казначей государства, и как снежная ведьма, постарайся привыкнуть к нашему, быть может, иногда пугающему, миру. Не хочу, чтобы ты горевала и страдала. Желаю видеть тебя одной из счастливых жительниц Алькорры, проникнутой ее холодным, однако не губительным духом.