Нет, этого я ему тоже не сказала, к счастью. Хватило мозгов. А он ушел, плотно закрыв за собой дверь.
У меня звенело в ушах. И на кухню я возвращалась на подкашивающихся ногах и осела на стул, пытаясь начать соображать. Получалось плохо. Все сейчас получалось плохо, а уж думать — хуже всего.
Мой взгляд зацепился за фотографию на холодильнике. Так и не сняла. Фотография должна бы сейчас резануть душу по живому, увидев себя и Алекса вместе я должна была испытать лютое отвращение к себе или чувство вины, но… Нет, сработало оно наоборот. Это дало мне зацепку. Стало моей отрезвляющей пощечиной. Я смогла ухватиться за эту точку.
Нет, серьезно? Я действительно плыла перед… Перед кем? Перед сыном Алекса? Это отчего у меня так съехала крыша, от стресса, что ли?
На самом деле я была зла. Чертовски зла. На саму себя. Вот серьезно. Прям руки так и тянулись выписать самой себе дюжину воспитательных ремнем.
Что-то поменялось? Эд перестал быть сыном Алекса? Перестал быть мудаком? Может, он хоть как-то ответил за собственные косяки передо мной?
Нет — в ответ на все вопросы.
Это нельзя было игнорировать. Я не должна была это игнорировать. Это была основа, на которой держалось мое самоуважение. Если я позволю себе это забыть, прощу Эду его ошибки, закрою глаза на океан вранья, из которого он вылез — за кого я буду в его глазах? А в своих глазах? И могу ли я это допустить?
Злость злостью, но в одном Эд был однозначно прав. Я действительно не смогла внятно дать ему понять, куда ему катиться со своими предложениями. Я не смогла его послать. И не уверена, что сейчас смогу это сделать в принципе. И одновременно и хотеть, и не хотеть, чтобы Эд катился в далекие эротические странствия, мне было немного шизофренично.
Эд действовал на меня странно. Как никто. Я бы сравнила его с Алексом, но на самом деле сравнивать было нельзя и невозможно. Алекс со мной был другим, совершенно, и с ума меня сводил абсолютно по-другому.
Ох, Света, ты серьезно? Ты действительно увлеклась? Эдом? Можешь назвать его своим безумием? Боже, какая это дурость с твоей стороны. Это безумие следует взять в руки. Мало ли, как я схожу с ума. Пусть мальчик меня устраивает в сексе, не исключено, что устроит и в ином, вот только иного ему не светит. Нельзя это допускать. И если и мальчик меня раньше не понял, и я пока не могу послать его словами и вслух — значит, проблему мы решим не самым удобным, не самым этичным, не самым смелым, но, в принципе, все еще подходящим способом.
Глава 30. Выжидающий
Эд никогда не думал, что может так подыхать в течении рабочего дня. Казалось бы, дел выше крыши, дела никогда не кончаются, а все равно даже обкладывая японского партнера их родным японским матом, Эд смотрел куда-то в одну невидимую точку и думал… Думал.
Что он ей скажет вечером? Это же тебе не японского партнера натянуть, тут как раз все понятно, это Эд делал уже второй раз в своей жизни. И порвать бы с ними, да качественнее оборудования, чем у этих ублюдков, даже в Японии еще никто не делал. Но случались проколы. Хотя нахрен бы те проколы. Ей богу, на них мысли совершенно не сосредотачивались.
Как? Вот как?
Твою ж мать, Эдик, взрослый мальчик, весь из себя Доминант, да и в принципе — не последний человек в этом огромном мире. Вон японец на той стороне трубки того гляди сделает себе сеппуку, до того ты его размазал. А что делать с одной конкретной женщиной, ты не знаешь?
Не знал.
И перед отъездом-то действовал исключительно интуитивно, не особо анализируя сказанное. У него с Сапфирой уже крыша ехала. И привычка Эда все планировать, желательно подетально — уже стояла на коленях и посасывала. С причмокиванием. Но нельзя же было упустить этот гребанный шанс, в конце концов, первый раз Эд уходил от Сапфиры так, что оставалась какая-то перспектива на возвращение. И она в первый раз не бросалась в атаку, а… Слабела. Сдавала.
Маленькие победы. Ничтожные. Но до чего же они лихорадили. До чего же хотелось сорваться и уехать к ней, чтобы еще терзать её несносный рот, что вечно дерзил, чтобы чувствовать, как у неё подкашиваются ноги от его близости.
Не срывался Эд лишь из соображений собственной внутренней дрессуры
Не пойдет впрок то удовольствие, которым напьешься сразу.
Сапфира была не из тех женщин, с которыми было достаточно одной победы. Хотя… Если уж честно, она на пути Эда была вообще в принципе первой такой, которую хотелось уже и после поставленной галочки, причем еще сильнее, так, что и дышать без нее было невозможно.
К тому же, и так-то странно, что отец до сих пор не явился с того света, чтобы придушить Эда хотя бы за Сапфиру. Искушать судьбу и допускать разорение отцовского концерна Эд не собирался. Он только понадеялся, что с отцом на том свете свидится только на инвентаризации, когда черти в аду будут пересчитывать сковородки и сгонят всех грешников в какой-нибудь маленький тесный зальчик.
И все-таки, что делать с Сапфирой? Хотелось… Хотелось до хрена всего, но Эд прекрасно понимал, что все и сразу он получит вряд ли. Это же была Сапфира. И что-то нужно было решить с его провальным заходом с Антона. Пока не ясно что, но что-то нужно. Ведь это по-прежнему стояло между ним и Сапфирой, точнее — между Эдом и Светой.
Мозг критично перегревался, обдумывая вечер. Мозг предлагал всякий романтичный идиотизм, типа лимузинов, дороги, усыпанной тысячей роз, и прочую лабуду. Эд же методично от всего этого бреда, забредающего в черепную коробку, отбивался незабываемым эпизодом с метанием ваз. Ну, вот не нужна Свете была вся эта хрень, и что с этим делать — Эд не понимал. Он в принципе обычно имел дело с менее независимыми женщинами, а что он мог предложить этой? Да она даже акции ему отписала, не особо озаботившись их ценой. Так, чтобы он от неё отстал, благо Эд подкараулил нужный момент для этого. Ну, лохом-то он не был, чтобы такие моменты упускать.
В принципе, если Эд не мог никак пустить Свете алмазную пыль в глаза, значит, нужно было от этой пыли отказаться. Ведь принимала она его им самим без всего наносного. Даже Антоном, который не гнушался грязных приемчиков, и самим Эдом, который был магистром косяков в отношениях конкретно с Сапфирой. В этом и была её магия. Ей ничего не было нужно, а Эду хотелось подарить ей всю планету — для начала, а там — как пойдет. Можно и всю вселенную, по звездочке.
Вообще, вот ведь ведьма! Довести до такого состояния взрослого и вроде как искушенного мужчину — это ж сколько души надо было сатане заложить за такую магию? Вот чтобы Эд переодевался в привезенный одним из ассистентов из химчистки смокинг и доводил до истерики секретаршу, которая принесла ему из гардеробной не тот галстук. А нормальный ли ресторан Эд заказал, или надо что-то пошикарнее? Или наоборот — поскромнее или, может, поэпатажнее? Что там может заинтересовать девушку типа Сапфиры? Еще бы у него был опыт обольщения женщин её типа. Первая же была такая. И кажется, единственная такая в этой огромной вселенной.
Вот это все обдумал, а после задумчиво пялился в зеркало и размышлял, состричь ли к чертовой матери высветленные волосы или оставить так? Нет, пожалуй, уровень сходства без них будет критичный, Света точно не выдержит и сбежит. И так-то её ломало из-за того, что Эд был сыном своего отца. Но это было из неисправимого. А волосы — пусть пока останутся так. А потом — можно будет и состричь, когда Света к нему привыкнет.
Уже в машине у Эда в голове не осталось совсем ничего, кроме Светы. Ждет ли она его и этого вечера? Хочет ли? Приняла ли условия игры? Выполнила ли его требования? Ох, хорошо бы, если бы да. Хотелка у Эда раскручивалась стремительно, и это не было странно, хотеть скромненько и по чуть-чуть Эд просто не привык. Не его масштаб, и все тут.
Первый невеселый звоночек Эда ждал уже у дома Сапфиры, когда по звонку в домофон она ему не открыла. Это было как мордой об асфальт реальности. Ну что ж… Если она по-прежнему упрямится, это терпимо и ничего страшного. Эд уже открывал эту закрытую дверь благодаря собственному бараньему упорству, откроет еще раз.
Ждать пришлось недолго — Эд выкурил всего три сигареты, и из подъезда выполз на свет божий какой-то доходяга. Вуаля.
Пятнадцать секунд в лифте и три долгих звонка спустя Эд понял, что все куда прозаичнее. Его обломы начинались с самого первого вопроса. Сапфира и не думала выполнять его условия. Она его даже не ждала. Или сидела тишком и любовалась на экранчик видеозвонка, потешаясь над настырным идиотом.
Ну ладно. Эд нажимал на кнопку звонка до тех пор, пока не затекла рука. А потом уселся под её дверью, особо не заботясь о чистоте брюк. Так что Света или откроет, или вызовет полицию, но в любом случае среагирует. Ну, а если её нет — он её попросту дождется.
А там уж пусть все-таки посылает вслух. Своим длинным языком.
Или не посылает.
Неужели он ошибся?
Эд и сам догадывался, что с приказным тоном утром он скорей всего промахнулся, но он не смог удержаться и не предложить этого. Отношений Верхнего и Нижней. Ему было мало того подчинения, что она ему выдавала. Да, все, что было — качественно срывало крышу, но до ломоты в висках хотелось большего. И ей… Ей же тоже хотелось, он это ощущал, он был в этом однозначно уверен, вот только… Приехал-то он к запертой квартире. Значит, ошибся.
А часики тикали. Эд уже и пачку сигарет докурил, пользуясь тем, что датчиков дыма в подъезде не стояло, а Света все еще не вернулась. А ну как вляпалась во что-то еще? С её-то «везением» — она могла и второй раз на клофелинщиков напороться, как напоролась на второго Козыря. Ну… Как напоролась. Сам он на неё напоролся.
Интуиция, конечно, шептала, что нет, вряд ли, Сапфира не из тех, что на одни грабли наступает дважды, но ведь на него она «наступила» даже не дважды — трижды, хотя Эд-то себя ошибкой не считал. И её своей ошибкой тоже не считал. Если уж честно и объективно — Света стоила каждой секунды его времени. И нет, сейчас всякая мысль плюнуть и пойти поискать себе кого-нибудь «попроще» воспринималась только как бредовая. Теперь, после Сапфиры, никакая одноразовая устроить уже не могла. И Эд это даже не пробовал, просто понимал, что это не то. И как до этого не догнал, что ни одна похожая не сможет полноценно заменить Её.
Часики продолжали тикать. Эд уже три раза измерил шагами просторную лестничную клетку, просчитал скорость движения лифтов, пересчитал количество машин на придомовой парковке, и сделал еще кучу ненужных дел, а Света все еще не открыла и не явилась.
И телефон был совершенно ожидаемо «вне зоны». Хоть бы голосовой посыл оставила «Оставьте свое сообщение после сигнала, а если вы Эдуард Козырь — валите лесом». Лесом бы Эд не повалил, естественно, но хотя бы так не начинал параноить. Просто знал бы, что его динамят, а не изводил себя на пустом месте.
Но куда она, черт возьми, пропала? В три часа ночи это стало уже совершенно не смешно. Эд сбросил сообщение начальнику службы охраны, попросив пробить вылетавших и выезжавших из Москвы с десяти утра на предмет наличия среди них девушки с редкой фамилией Клингер.
Сама Сапфира вроде не выезжала. По крайней мере, её красная «бэха» стояла на уличной парковке, даже не на подземной. В ожидании информации прошло еще полтора часа, и таки нет — не вылетала, не выезжала. И в больницы никого с её данными не поступало. Реально, такое ощущение, что сидела за закрытой дверью и втихомолку смеялась над караулящим её под дверью придурком. Если так — то не жалко, пускай поржет там подольше. Вообще не на того напала.
Карауля возвращение или выход Сапфиры, Эд умудрился задремать, устроившись на подъездном подоконнике. И задремал он накрепко, очнулся только около восьми, когда сосед Светы по площадке прошел мимо, обдав Эда подозрительным взглядом. Впрочем, элитный бомж в пальто от Армани, кажется, имел право на существование.
И вот уже сейчас Эд задумался о том, принять ли поражение — или принципиально продолжить эту упоротую «блокаду». Ну должна же она наконец вернуться? Или выйти. В конце концов, не может же она не жрать. В один прекрасный момент её запасы закончатся. Или она за сутки успела консервами на несколько недель затариться?
Но все-таки чем дальше, тем сильнее Эд начинал подозревать, что случилось что-то нереально серьезное, и пора проводить по Москве раскопочные работы. И нет, его не то чтобы трясло, однако курить захотелось еще сильнее, но он и так уже скурил весь свой запас, а пора бы возвращаться под контроль и «не больше двух сигарет за день».
Когда лифт звякнул, открывая двери, Эд чуть не подскочил. Соседа он уже видел, а квартиры на площадке было всего две. Вернулась?
И еще один феерический облом. Из лифта, поправляя на носу очки в пижонской тонкой оправе, вышла невысокая, спортивного вида девица. Обычная — с волосами, остриженными где-то в районе подбородка, в джинсах и коротком пальто черничного цвета. Вышла, прошла мимо Эда, поправила на плечике ремешок сумки, зазвенела ключами в кармане. Перепутать её с высокой, стройной, длинноволосой, вечно стильно одетой Сапфирой было нереально. Видимо, явилась с ночной гулянки дочь Светиного соседа. Ну, или кошку отцовскую покормить пришла.
Вот только прошла она…
Налево. К Светиной квартире.
А может, не такой уж это был и облом…
Глава 31. Значимый
— И что ты будешь делать? — Танька сидела, скрестив ноги на стуле, спиной к кухонной двери и рассматривала меня так внимательно, будто я была платой от её дипломного проекта.
— Что-что, — я пожала плечами. — Я прихватила документы, чуть-чуть шмотья, карточки. В принципе могу сбежать из Москвы, могу осесть на дно здесь. В Москве есть такие дыры, где даже он меня не найдет. Исчезнуть легче легкого. Волосы перекрашу, оденусь под хипстера — и поди-ка отличи меня от других, уличных дурочек.
Эта сцена происходила на кухне, за окном уже было темно, хоть и не поздно. Где-то там, в детской Васнецовых, почти в параллельной вселенной, возился с сыном Егор.
Я заявилась к ним час назад и уже выпила четыре чашки кофе с коньяком, а сейчас, присев на подоконник, в прострации пялилась в темноту.
Где-то там уже, наверное, подъехал к моему дому Эд. И мне было удивительно хреново от осознания, что он сейчас может минут десять позвонить в мою дверь, а потом сплюнуть и уйти.
Есть объекты проще меня. Я всегда это знала. Так же как и то, что при прочих равных любой нормальный мужик, а уж тем более Дом, выберет тот объект, что гораздо проще покоряется.
Эти мысли не были похожи на меня, совершенно. Не на ту меня, которая, закусив удила, порвала с матерью, ударившейся в религию и отписавшей все свое имущество гребаным иеговистам. Нет, я тогда рванула в Москву с пятисоткой в кармане и маленьким рюкзачком за спиной. Отбитая — так говорили мне много позже все подряд, включая Алекса. Да. С этим я никогда не спорила. Но мне тогда было от чего бежать.
И вот она, отбитая я, стою здесь, и я все-таки побеждала всякий раз, когда мне этого действительно хотелось. Жаль только, что с Эдом я победить не могу. На самом деле жаль, потому что… Не знаю, почему. Я вообще эту мысль очень неожиданно поймала.
— Свет, — тихонько окликнула меня Танька, — ты-то сама хочешь исчезать?
Я обернулась, прикусывая губу. Неужели все настолько очевидно? Господи, неужели настолько все плохо и безнадежно? Нет, выглядела я, конечно, паршиво, глянула тут на себя в зеркало без макияжа — чуть не окосела от вида своей осунувшейся за последнюю неделю физиономии.
Танька уже знала почему, Танька уже вытрясла из меня все, что произошло, потому что: «Ты совершено задолбала меня, Клингер, со своими долбанутыми секретами», — но дело, кажется, уже было далеко не в том, с чего оно начиналось.
Как бы мне ни тяжело было это говорить — дело было уже не в смерти Алекса. А в том редкостном паршивце, который меня умудрился протащить через первые дни этого темного депрессивного ада. Сейчас — уже отлегло, и это было стыдно, потому что было у меня ощущение, что Алекса я недооплакала, но возвращаться собственноручно в этот трэш я не стала бы. Поэтому я принимала Эда. Потому что с враньем или без него — он действительно сделал для меня много.