В ту ночь я стала женщиной самого невероятного и чудесного мужчины – Кирилла Тихомирова, моего мужа… Теперь уже не только перед людьми – перед целой вселенной.
___________________________________
[1] Уильям Шекспир «Гамлет»
Ловлю себя на том, что плачу.
Сейчас я особенно остро, прямо-таки кожей, ощущаю контраст между той сказкой, в которой жила последние два года, и реальностью, куда меня ткнули лицом.
Кирилл за время нашей совместной жизни ни разу не оскорбил меня ни словом, ни поступком. Не устроил мне ни одной сцены, ни одного скандала. Даже, когда был недоволен мною или сгорал от ревности.
Он безропотно, не упрекая, принимал мою нелюбовь. Считал, что заслуживает её. Что не смог меня научить любить. Взваливал всю ответственность за неудачи в нашем браке на себя. Даже шутить умудрялся, если речь заходила о чувствах:
– Ну что ж поделаешь, насильно мил не будешь. Но попыток завоевать тебя я не оставлю, – чуть насмешливо произносил он, но во взгляде плескались затаённая боль и робкая надежда.
Кирилл идеально скрывает эмоции. Да я и не особенно пыталась разглядеть их. Пользуясь тем, что мой Кирилл придерживается позиции: «Сила мужчины – прощать женские слабости», я плыла по течению, просто позволяя окружать себя нежностью и заботой, и ничего не давая в ответ. А он не ждал, не просил, просто принимал меня такую, как есть.
А я ведь ненавидела его! За что? За запреты? Господи, что он мне запретил?
Кирилл, как и обещал, помог мне воплотить мою мечту – стать флористом. Да, я не поехала в Москву. Но зато он купил мне онлайн-курс одной из лучших школ флористики, да и в нашем городе нашлась весьма неплохая студия, где я смогла получить образование очно. А едва закончила – прибежала к нему с идей открыть магазин. Кирилл тогда серьёзно на меня посмотрел и сказал:
– Напиши мне продуманный бизнес-план, и я помогу тебе.
Ну куда там! Это же надо думать, писать! А мы же сами с усами! У меня и свои, мол, деньги есть. Сняла их, схватила Марту под руку, и мы помчались искать помещение. Нашли! Договорились!
Кирилл выслушал меня и сказал:
– Хочешь так – пусть будет. Только потом не прибегай ко мне жаловаться. Я своё мнение высказал и предупредил.
Он даже помог мне с электропроводкой, камерами видеонаблюдения и первой закупкой.
Мой магазин прогорел через три месяца.
У меня началась депрессия.
И снова меня вытащил из неё Кирилл.
– Ты вполне можешь работать на заказ. Заодно и имя себе сделаешь. А там – можно и магазин открывать. Но уже с опытом, со знанием дела.
И ведь он был прав.
Так за что я ненавидела его? Чем была вечно недовольна?
Ограничениями? В чём?
Я по полдня могла проводить время с Мартой по кафе и салонам. Покупать, что мне заблагорассудиться, не считая деньги.
Капризная, избалованная, эгоистичная!
Острый стыд и злость на себя заставляют внутренне сжаться. Потому что хочется уменьшиться до точки, провалиться, исчезнуть. И это его я считала эгоистом? А себя – едва ли не жертвой семейного насилия и произвола!
Вазир наглядно показал мне, что такое насилие, и разницу между «трахаться» и «заниматься любовью».
…Вспоминаю свой последний разговор с Мартой, и мне даже плохеет – я ведь пожелала Кириллу смерти!
Начинают дрожать руки. Дура! У него ведь профессия такая, что он всё время как по лезвию ходит. Между прочим, незримо защищая и спасая тысячи жизней. Жизней тех, кто ничего не знает о нём и никогда не узнает. А сам, по сути, остаётся без защиты. Ведь щит мужчины – женские любовь и ожидание.
Боже!..
А что если вселенная услышит меня? И… если он погибнет на каком-нибудь своём опасном задании?..
Дышать становится тяжело, грудь сдавливает, сердце сбивается с ритма.
Я становлюсь на колени прямо на кровати, прикладываю руку к груди и шепчу пересохшими губами:
– Господи! Пусть с ним всё будет хорошо! Пусть будет, Господи!.. Всё равно, что будет со мной. Только отведи беды и горести от него, Боже! Прошу тебя! Спаси и сохрани, Господи!
Задыхаюсь, всхлипываю, обнимаю себя за плечи.
– Только пусть живёт, Господи… Пусть живёт!
И вселенная словно считывает мою просьбу – на пороге комнаты появляется Рыба и говорит:
– Пошли, шустрая, там твоего благоверного поймали. Будем вам очную ставку устраивать.
И мне плевать, что рыбоморд сочтёт меня сумасшедшей. Потому что сейчас улыбаюсь – значит, Кирилл жив и совсем скоро я увижу его.
Глава 6
Переодеться я так и не успеваю – мне просто не дают на это времени. Поскольку не хочу, чтобы кто-то из этих уродов касался меня, то приходится спешно выбираться из постели и идти так – в растянутой майке на голое тело. Хорошо, что она длинная, мне до колен. Потому что на мне нет белья.
Холодный бетонный пол обжигает босые ступни. Но мне всё равно – я не чувствую ни холода, ни дискомфорта, ни страха. Я знаю, что сейчас утону в серо-синих глазах Кирилла, и весь ужас, случившийся со мной, забудется, как страшный сон… Как же я хочу просто увидеть своего Кира, улыбнуться ему!
Увлечённая своими мыслями, не сразу понимаю, что бормочет Рыба.
– … бегал от нас, как заяц, – пафосно заявляет он. – Но мы его поймали!
– Кто? От кого? – пытаюсь вникнуть.
– Да муж твой… от нас… – поясняет он мне, будто я вселенскую глупость сморозила.
Мой муж бегал, как заяц? Кирилл? Объяснение у меня только одно – это какая-то спецоперация. Возможно, именно таким образом Кирилл решил попасть в логово врага. Чтобы у них и подозрений пока что не возникло… «Ловля на живца», кажется, так называют этот метод в шпионских фильмах. Разумеется, Кирилл не мог мне об этом рассказать. Иначе бы не было «чистоты эксперимента». Наверняка, те девицы в казино, о которых рассказывал Вазир, тоже подставные – сотрудницы спецслужб. И у них там легенда такая…
Потому что в том, что Кирилл мне не изменяет – я уверена. Он ни разу не дал мне повода для ревности.
Однажды я в шутку спросила:
– Неужели тебя другие женщины вообще не интересуют?
Мы были тогда на приёме у друзей его отца-дипломата, и Кирилл не отходил от меня ни на шаг, смотрел только на меня, танцевал только со мной.
Он ехидно прищурился и спросил:
– А должны?
Я не знала, что ответить. Меня, по большому счёту, тоже не интересовали другие мужчины. Более того, иногда даже передёргивало от чужих прикосновений.
Но Кирилл в тот вечер наклонился ко мне и прошептал:
– Я женат на совершенстве – зачем мне размениваться по мелочам? – притянул к себе, обнял собственнически и ревниво и добавил: – Ты – моё наваждение, моя одержимость. Другим просто нет места.
Помню, я самодовольно улыбнулась. Быть единственной в жизни мужчины – дорогого стоит.
Поэтому сейчас, топая вслед за Рыбой, я понимаю, что оказалась в гуще какой-то секретной миссии. И, окидывая внутренним взглядом всё случившееся, убеждаюсь в этом всё сильнее: да, скорее всего так и есть. Такие мысли успокаивают меня: если операция – может быть, он там не один. Наверняка, со всем своим «зверинцем»…Просто они затаились и ждут своего часа.
Как бы петь не начать от радости! Меня спасут!
Глупая! Как я могла сомневаться!
– Ты учти, шустрая, – полуоборачивается ко мне Рыба, – Вазир из-за твоего «зайца» очень злой. Веди себя хорошо.
– Хорошо это как? – с лёгким вызовом спрашиваю я. Теперь мне не страшны эти ублюдки. Совсем скоро они заговорят по-другому – как только Кирилл заметит мою разбитую губу и синяк на скуле. Сидеть и смотреть он точно не будет. И прикасаться ко мне не позволит. В этом я теперь на сто процентов уверена. Больше никаких сомнений в муже!
– Тихо и послушно, – поясняет Рыба.
Я лишь фыркаю – ну-ну. Меня слегка знобит и разбирает непонятный смех, вроде бы плакать надо, а у меня – эйфория. И пустота внутри, такая, что кажется аж звенит.
…Меня приводят в большой зал, видимо, когда-то здесь были цеха – вокруг ржавое разбитое оборудование, остановившиеся механизмы, гнутое железо. С потолка свисают цепи и крючья.
На стуле посреди зала сидит человек. Его руки связаны за спиной, ноги замотаны скотчем, голова опущена, а рубашка залита кровью.
А я… недоумённо пялюсь на русую макушку, на выпирающий из-за пояса пивной животик, на дряблые бледные руки и пытаюсь понять… Что это за часть шоу? И куда дели моего красавца-Кирилла? И кто вообще этот человек? Почему эти боровы его называют моим мужем? Что за нелепый спектакль здесь идёт?
Тут в голове щёлкает: «Она же Тихомирова, а должна быть Доронина, ёпт…»
И меня накрывает пониманием….
– Да вы издеваетесь! – возмущаюсь я, когда меня подталкивают ближе к незнакомцу.
Тот вскидывает голову и уставляется на меня единственным мутным карим глазом. Второй заплывает огромной гематомой. Всё лицо несчастного превращено в сплошной синяк, и мне даже немного жаль этого беднягу.
Но…
– Да вы издеваетесь! – возмущаюсь я, когда меня подталкивают ближе к незнакомцу…
– Ещё нет, – говорит Вазир. Он горой возвышается над незнакомцем. Стоит, сложив руки, на груди и сверлит меня тяжёлым взглядом. – Но скоро начнём, Наташа.
Снова оскорбляет! Больше не позволю унижать себя! Вскидываю голову и говорю:
– Я – Дарина. Дарина Тихомирова.
– Да-да, – гыкает Бык, – мы уже прочли это в твоём липовом паспорте, ёпт…
– Паспорт настоящий! – злюсь я, ибо начинает бесить то, что здесь происходит. – А моего мужа зовут Кирилл, и это, – указываю на человека на стуле, – не он.
Вазир хлопает в ладоши:
– Хороша легенда, Наташа. Очень хороша. Как и мастер, который тебе новый паспорт сделал. Вот только не верю я тебе. Зря стараешься.
– Она права, – хрипит связанный. – Она – не моя жена, Зверь.
– Заткнись, Серый! – взрёвывает Бык и заносит кулак для удара.
Но Вазир останавливает его, властно вскинув руку:
– Пусть скажет.
– Моя жена, Наталья Доронина, сейчас далеко, на Майорке. Ты её не достанешь.
– Что ты пи***ь?! – ярится Бык. – Наш человек её от вашего дома вёл, а потом мы её, – тыкает в меня пальцем, – в вашем же дворе и взяли.
Серый (кажется, так они его назвали?) смеётся.
– А ваш человек вам не сказал, во что она была одета и где он её потерял?
Бык задумчиво чешет бритый затылок, у Рыбы начинают бегать глаза, а Вазир темнеет лицом.
– Он нам позвонил, мы сразу выехали, ёпт… А как приехали – тут твою девку и сцапали.
– Не мою. Так уж вышло, что эта девушка, – он кивает на меня, будто я – мебель, а я стою, хлопаю глазами, ловлю ртом воздух и тихо офигеваю, – двойник моей Натальи. Случается такое. Природная аномалия. У них есть отличия – цвет глаз, форма губ, оттенок волос… Но это надо рядом поставить, а издалека – абсолютно одинаковые. Ваш человек мою Наташу только до рынка довёл. Она у меня – актриса, в местном молодёжном театре играет. Быстро забежала в одну из раздевалок, в пацана переоделась и спокойно домой пошла. Вашему лопуху и в голову не пришло – мальчишку, тем более тёмненького – искать. А по дороге – ей позвонила, – кивает на меня, – якобы заказала букет на нашу свадьбу. Вы с этой цветочницей одновременно подъехали. Наталья дождалась, пока всё стихнет, и вернулась домой. И в тот же день спокойно улетела на Майорку.
Вот же мразь! Меня начинает трясти. Вот так поиграть в людей? И спокойно улететь! А если бы меня изнасиловали толпой? И я бы умерла от насилия? А я ещё пожалела этого урода, её муженька! Саму бы Наташу, будь она здесь, жалеть бы не стала.
Где же Кирилл? Пора меня вытаскивать отсюда! Этот фарс уже затянулся.
Бык с Рыбой заверяют своего босса, что они сработали правильно, и он поворачивается к Серому:
– Ты врёшь, грязный шакал!
Серый кривит разбитый рот.
– Мой телефон у тебя. Контакт – «Милая». Набери её по WhatsApp`у. Только включи видеозвонок, проверь.
Вазир подаёт знак, Бык подобострастно протягивает ему телефон. Зверь пристально смотрит на меня и набирает вызов.
Я усмехаюсь: мой телефон его «быки» разбили ещё пару дней назад.
– Привет, милый, – слышу я голос из трубки. – А, это ты, Вазир, – судя по тому, как меняется в лице Зверь, она, видимо, машет ему ручкой, – рада познакомиться. Столько слышала о тебе. А особенно – о твоих денежках. Они у тебя такие классные! Но всё, пока, пусик. Мне тут надо тратить твои деньги. Чмоки в носик. Передавай привет Серёже. Я скучаю по моему Медвежонку!
Она отключается, Зверь в ярости разбивает телефон. Глаза его темнеют, скулы заостряются, а желваки так и ходят.
Вазир медленно оборачивается к своим подельникам.
– Что ж вы, шакалы, наделали?! Как вы могли девок перепутать?!
– Босс, босс, не кипишуй! – поднимает руки в примирительном жесте. – Сам же слышал: чики похожи. Ты ж видел её сам!
– Ублюдки! Шакалы! – орёт Вазир. – Ничего поручить нельзя!
Бык и Рыба пятятся.
Зверь хватает меня за волосы и швыряет на пол. Я больно ударяюсь коленями и всхлипываю.
– А ты, шакалёнок, – говорит он Сергею, – будешь теперь сидеть и смотреть, как я эту буду драть. И пусть тебе, урод, будет стыдно, что она страдает по твоей вине.
Я слабо всхлипываю:
– Не надо! За что?!
– Заткнись! – Зверь снова хватает меня за волосы и трясёт. – Я зол. И ты будешь отвечать…
– Босс! Босс!
Он не сразу оборачивается на их голоса.
Растерянный Бык держит в руках рацию, Рыба и вовсе хлопает глазами.
– Босс… Там эта… наши… ёпт… Они говорят, – в рации – крики, треск, пальба, – что там Волкодав и ещё люди с ним. Они там наших херчат.
– Какой ещё Волкодав? – изменяется в лице Вазир.
– Тот самый… он такой один…
Вазир звереет, идёт на них:
– Шакалы поганые! Кто навёл?
И тут я подаю голос:
– Это не они, Вазир. Волкодав – мой муж. И он пришёл за мной. Потому что я – его жена.
…и словно подтверждая мои слова, дверь, через которую меня привели, вылетает и шлёпается на бетон, взвивая клубы пыли…
На пороге стоит Кирилл, весь в черном, перепачканный сажей, со всклоченными волосами. Нереально жуткий. Такой, что смотреть страшно. Мне приходится даже рот себе руками заткнуть, чтобы не закричать.
Добавляя инфернальности моменту, за его плечом маячит рыжая шевелюра Лиса и высится туша Медведя. Словно персонажи какого-то ужастика. Только…
Только вот всё это наяву. И я – в главной роли.
Но в зал шагает только Кирилл. Темная аура, окружающая его сейчас, подавляет, прогибает, лишает воли.
И все мы цепенеем, словно кто-то ударил заклинанием стазиса – я, стоя на коленях, связанный Сергей, даже бандиты.
В огромном зале внезапно не хватает воздуха. А бетон, кажется, проминается под тяжёлыми ботинками моего мужа.
И только глаза – обычно такие лучистые – сейчас безжизненны, пусты и холодны. Глаза монстра. Пугающего и завораживающего одновременно.
Но так – ровно до той поры, пока он не замечает меня.
Шагает ко мне, падает рядом на колени, сгребает в охапку, судорожно прижимает к себе и лихорадочно целует – волосы, лоб, глаза... Тонкие длинные пальцы, подрагивая, бережно касаются разбитой губы, синяка на скуле...
Кирилла ощутимо трясёт. Он горячечно шепчет, беря в ладони моё лицо и глядя прямо в глаза:
– Прости, родная. Прости, девочка моя. Прости, что так долго.
И, прижимаясь к нему, я чувствую то, о чём он никогда не расскажет. Как испугался, получив мой сигнал. Как боялся не успеть, разыскивая меня. Как сходил с ума, когда узнал, что я в лапах бандитов и со мной могут сделать всё, что угодно. Как ни на минуту не уснул в эти две ночи.
А ещё вину, что почти ломает его, – не успел, не защитил, не сберёг.
Я хватаюсь за него, как за спасательный круг, и плачу. Реву навзрыд. Сейчас я особенно слабая и беззащитная рядом с ним – таким большим, сильным и надёжным.
Кирилл аккуратно поднимает меня на ноги, и едва успевает передать подбежавшему Лису, как раздается крик: