И она действительно не сделала ничего ужасного. Ничего, за что могла бы винить саму себя. У Джо найдутся вопросы к Винсу, который, вообще-то, собирается жениться, и его невеста Шариз Раддел — одна из самых приятных девушек, которых Джо встречала в тусовке за эти годы, но Сэм здесь не при чем. Она не обязана была этого знать, она шла за собственными чувствами, пыталась вылечить свои раны.
Джо сворачивает за угол и врезается в Сэм — та стоит и курит, шмыгает носом, будто ей всё ещё шестнадцать.
— Я не хотела мешать, — заметив, что больше не одна, Саманта вытирает лицо ладонью, кидает окурок на асфальт. — Извини, я не вовремя пришла. Просто… я подумала, ты можешь мне помочь. Мозги на место вправить, я не знаю.
На мгновение она превращается в ту Сэм, с которой Джо познакомилась шесть лет назад: девочку, которая не знает, что ей делать, чтобы не было больно. Вот только больно будет в любом случае.
Она не хотела мешать? Или не хотела видеть, что кто-то живет дальше, даже мучаясь от безответной и ядовитой любви?
Раздавать советы всегда легко. Солнце Лос-Анджелеса палит вовсю, припекая Джо тёмную макушку, пока она стоит напротив Сэм, сунув руки в карманы джинсовых шорт. Она может сказать: беги, Сэм, пока тебя снова не затянуло, потому что Джо знает, что это такое — она и сейчас не уверена, что не бросится в объятия Никки, если он позовёт. Она может сказать: делай то, что велит тебе сердце, но что, если сердце просто хочет хоть немного живительного дождя на выжженную прерию?
Джо изо дня в день карабкается, выживая без Никки Сикса, но где-то в глубине души знает: их связывает много больше, чем секс или даже кривые да косые отношения. И не так уж важно, сколько у Сикса было баб и сколько ещё их будет. У них есть незаметная, но сильная связь людей, которые друг для друга всегда были ближе, чем любовники или просто друзья; Джо знает — Никки рванет к ней на помощь, если она попросит, и она сама из кожи вон вылезет, если ему что-то понадобится. Они цепляются друг за друга уже восемь лет, зная, что в бешено вращающемся мире они друг друга уж точно константа. Этого никогда не было у Винса и Сэм, потому что Винни может только брать, но не умеет отдавать, не научен, не понимает, зачем это вообще нужно. Винс Нил такой, какой есть, и всё у них по-другому.
Это значит — Джо не может ничего посоветовать.
Она чувствует, как закипает в груди привычная злость на Винни, закипает и тут же утихает, потому что злиться на Винса — дело гиблое.
«Почему ты вообще шагнула в это снова, Сэм?» — вопрос на языке вертится, но Джо, на самом-то деле, знает ответ.
Потому что любит. И в этом они обе похожи.
— Прости, Сэм, — произносит она. — У меня нет для тебя совета. Просто… не дай ему уничтожить тебя снова.
Можно было бы сказать: Винс делает это не со зла, он просто… такой, как есть, да. Эгоистичный мудак. На Сансет Стрип вообще плюнь в любого — и попадешь в самовлюбленного эгоиста с завышенным чувством собственной важности. Можно было сказать: уходи, убегай, пока не поздно. Винс женится, а ты снова останешься у колодца разбитых надежд. Если эти надежды там вообще есть. Да только любой совет — это руководство к действию, а может ли Джо взять на себя ответственность за чужую жизнь и чужое сердце?
Она так не думает.
Сэм качает головой, и в глазах у неё по-прежнему пепел.
— Нельзя уничтожить то, чего нет.
И становится ясно: никакими надеждами там и не пахнет. Винс Нил — отрава похлеще Никки, въедается в кости, медленно пожирает изнутри. Саманта уже подписала себе приговор.
Джо смотрит ей вслед, и ей кажется, что она видит судьбу Сэм, как на ладони. Ей хочется ногами отпинать Винни за всё, что он делает, но Винс даже не поймет, в чем проблема, и за что его бьют. А Саманта падает в эту бездну, и некому поймать её у самого дна.
Вернувшись в «Рейнбоу», Джо обнаруживает там только Даффа и Слэша. Она утыкается лбом Даффу в плечо, и он целует её в макушку, но ни о чем не спрашивает. А если бы и спросил, у неё вряд ли был бы ответ.
========== Декабрь 1987 ==========
Комментарий к Декабрь 1987
Aesthetic:
https://sun9-67.userapi.com/F5vyqM0iAU9-qihAM2_XMe_JixgFNB4md2_d8w/YZETWCQB4yc.jpg
Кольцо, подаренное Даффом полгода назад, поблескивает на электрическом свету. Джо смотрит на небольшой сапфир и думает, что поступила правильно. Думает, что всё равно не смогла бы стать ему хорошей женой. Никаких скандалов: Дафф — не Никки, он не превращается в оружие дальнего поражения, стоит чему-то в его жизни пойти не так.
— Ты всё же не можешь разлюбить его? — Дафф зарывается пальцами в светлые волосы. Он тоже басист, тоже популярен, тоже красив, да только не в этом всем дело, Джо просто не любит его. Она была влюблена, но влюбленности с любовью не имеют ничего общего.
Она кивает.
Дафф смотрит на неё, у него в голубых глазах что-то затухает, он трясет головой и улыбается — разбито, но не зло.
— И никогда не сможешь?
У неё в горле что-то сжимается, и она шмыгает носом, как девчонка-подросток, получившая C вместо ожидаемого А. Уроки жизни жестче плохих отметок в школе, ты не можешь стереть свои ошибки и перекрыть их правильными решениями, ты можешь только учесть их. Даффу, в общем-то, не нужно слов, он просто уходит, а кольцо оставляет ей — забывает или на память предлагает сохранить, Джо не знает. Она смотрит МакКагану вслед и одними губами шепчет «Прости меня», хотя и знает, что рана должна отболеть и зажить. Так и никак иначе.
Уж ей это прекрасно известно.
Никки причинил ей столько боли, что шрамы на её сердце — не сосчитать. Она помнит каждую женщину, которой он говорил, что Джо — его лучшая подруга, его самый близкий человек, даже ближе Томми. Помнит Кимберли Фостер, которую Никки приучил к героину. Помнит Литу Форд. И, блять, помнит чертову Вэнити, которая единственная оказалась достаточно проницательной, чтобы природу их отношений увидеть насквозь. Вэнити чуть глаза Джо не выцарапала, когда увидела, что Сикс болтает с ней в «Рейнбоу» — её от Джо оттаскивал сам Никки, и зол он был, как черт. Дафф тоже кипел и прямо в лицо Сиксу орал, чтобы он убрал свою ебнутую подружку из бара подальше, иначе он её сам выкинет мордой в грязь. Джо помнит эту грязную сцену до последнего слова, до разъяренного блеска в глазах Вэнити, и думает, что эта сука, хоть и была наркоманкой, на два метра вглубь видела.
Шрамы, оставленные Сиксом, ноют, стоит ему появиться на пороге бара или у Джо дома. Они — друзья, такова их мантра, и с 85-го они действительно друзья, никто больше. Смерть Раззла была всего лишь преддверием их личного ада. Сердце Джо болело за Никки все эти годы. Наркотики стали его жизнью, он хранил шприцы и дозы буквально по всему дому, и даже полная очистка от героина и кокаина не спасла его — через час он просто позвонил своему дилеру. Наркотики помогали ему забыться, превращали его в параноидальное чудовище, склонное к насилию. Он запирался в доме с оружием и орал, что пристрелит любого, кто подойдет к его двери. Он мог впустить лишь Джо, но стоило ей заикнуться о рехабе — он хватал её за горло. Джо знала, что должна уйти, но не могла.
Как наркотики для Никки Сикса — всё на свете, так и он для неё — вся гребаная жизнь. Никки едва не убил Джо, только услышав просьбу перестать принимать наркотики; на шее у неё расцветали следы от его пальцев, и Дафф рвался разодрать Сикса на лоскуты, но Джо не позволила. Дафф не должен был узнать, что в тот вечер она впервые за несколько лет переспала с Никки — это разбило бы ему сердце. Оно и так разбито теперь, но хотя бы не по этой причине.
Кольцо на столе — немой укор не только её неверности. Это напоминание о сотнях глупостей, которые Джо совершила из-за Никки и которые ещё наверняка совершит. Это её собственный камень на сердце, её ошибка, из которой ей предстоит извлечь горький урок.
— Чертова шлюха! — рычала на неё Вэнити, и, возможно, была не так уж и неправа. Вэнити брызгала слюной и поливала Джо отборными оскорблениями, пока Никки не влепил ей пощечину. Но и тогда она не очень-то успокоилась.
Джо помнит, как Дафф прижимал её к себе, и, возможно, именно в тот вечер она посмотрела на него не просто как на хорошего друга, часто зависающего в «Рэйнбоу» со своей группой. Джо помнит, что, как и Раззлу когда-то, она позволила МакКагану проводить себя домой и остаться на ночь, и помнит, как стискивала в пальцах простыню и кусала щеку, чтобы не назвать его чужим именем.
Никки — наркотик, яд, отрава в её крови. Никки никогда её не отпустит.
Даффу больно сейчас, Джо знает. Но эта боль пройдет, эта боль останется очередным шрамом, и Даффу станет легче, потому что он сможет найти женщину, которой будет важен он сам. Такой, какой он есть — честный и открытый, ценящий в людях умение говорить правду и признавать свои ошибки, готовый давать вторые шансы всем, кто их заслуживает, и даже тем, кто их нисколько не заслужил.
«Нет, Дафф, — думает Джо, — я не смогу его разлюбить».
Она не смогла, даже зная, что «You’re all I need» Никки посвятил Кимберли, и этот жест вывернул наружу всю гниль в его душе, всю его подозрительность и паранойю, всю его мстительность и злопамятность, и умение унизить человека так, что он больше не сможет подняться. Она не смогла, даже когда он познакомил её с Вэнити, даже когда эта сука на всю страну заявила в эфире «Позднего шоу», что скоро станет Сикс. Но не было ли согласие Джо на брак с Даффом такой же мелочной и жалкой попыткой отомстить?
Вряд ли.
Дафф залечивал её раны, помогая им затянуться до шрамов. Дафф помог ей найти новую работу, в баре, где её взяли уже управляющей. Дафф был рядом, когда Никки, будто Скрудж, трясся над своим единственным богатством — запасом наркотиков. И Дафф заслужил её честности. Джо не смогла его полюбить. Её бедное сердце уже давно в кармане у Никки Сикса, даже если он об этом забыл.
В маленькой квартирке у Джо — впервые за долгое время тишина, которая режет уши похлеще громкой музыки. Она закусывает губу, глядя на кольцо, оставленное Даффом, потом надевает его на указательный палец и подхватывает куртку.
Так уж сложилось, что мужчины, которым она была дорога, покидают её в декабре. Раззла нет уже три года, его нет нигде, хотя он обещал быть всегда и везде. Эта рана уже отболела, отжилась и затянулась. Даффа Джо прогнала сама — выпнула его прочь от себя, чтобы он смог найти кого-то, кто будет смотреть на него, как она смотрит на Никки. Кого-то, кто будет любить его: Дафф, как никто, заслуживает быть любимым.
Так уж сложилось, что через её жизнь проходит красной линией любовь только к одному человеку.
Никки отпирает ей дверь — судя по более-менее осознанному взгляду, он ещё не успел ничего принять. Склоняет набок взъерошенную голову.
— Был в «Рейнбоу», — сообщает он буднично. — Говорят, ты ушла от Даффа.
— Говорят, ты бросил Вэнити.
Жаль, что не наркотики. Жаль, что героин остается его единственной любовью, и неважно, как именно Никки пускает эту любовь по венам. Джо своими руками придушила бы каждого дилера, если бы знала, что это поможет. Если бы не понимала — найдутся другие.
Никки морщит нос. Возможно, он хочет сказать что-то колкое, но в итоге просто ухмыляется, и на мгновение кажется тем Никки Сиксом, который мечтал стать рок-звездой и покорить мир. И уж точно не хотел лететь в героиновые тартарары.
— Зайдешь или будешь на пороге торчать? — спрашивает он.
Дверь за спиной Джо захлопывается, отрезая ей любые возможности сбежать. Её горло фантомно саднит, хотя синяки прошли очень и очень давно. В полутьме холла, где на каждой полке лежали шприцы и заначки, Никки смотрит на неё долго-долго-долго, а потом их швыряет друг к другу с силой, с которой волна схлестывается с берегом, и Никки тянет Джо к себе, на себя, целует жадно, до боли, до крови, выступающей на искусанных губах. Она ногтями царапает его шею, руки, измученные бесконечными уколами в вены, и по её лицу текут слезы — она полная дура, но она так скучала…
Она очень скучала.
Никки пьет виски из горла, запрокинув голову, протягивает бутылку Джо. У неё спина ноет после секса на чертовой тигриной шкуре, шерсть впивается в кожу, она делает глоток, и виски стекает в пустой желудок. Никки смеется.
— Это убьет меня однажды, — он и не скрывает того, что понимает, в какую бездну с воплем летит. — Но я не могу остановиться.
— Никки, — Джо упирается лбом в его плечо. — Никки, тебе нужно в клинику.
— В жопу клиники, — отзывается он. — Ещё одно слово о Боге и спасении, и я запихну им в задницу распятие. У меня нет души, которая нуждается в милосердии.
Джо смотрит в его глаза, в распахнутые зрачки, и ей кажется, что она видит там смерть. Ей становится холодно, и она садится, обнимает колени руками. Чувствует, как влажные волосы рассыпаются по спине. Почти ощущает, как на бедрах наливаются кровью синяки от чужих пальцев. Никки обнимает её со спины и носом зарывается в её затылок.
— Я хочу, чтобы ты была рядом, когда меня не станет.
— Ты идиот, — Джо слезы обжигают глаза, она всхлипывает и дергает плечом, — ты не умрешь. Ясно тебе?
Никки безнадежно и хрипло смеется.
— Обещай мне. Ты всю жизнь была рядом со мной, моя Джо, обещай, что будешь рядом, когда я сдохну.
Джо не может ему этого обещать. Она плачет, уткнувшись лбом в колени, плачет, пока Никки обнимает её и молчит, лишь изредка прикладываясь к бутылке. Джо не хочет думать, что будет с ней, если Никки Сикс умрет, не хочет думать о мире без него, не хочет думать о том, сколько всего он ещё не сделал и сколько ему ещё предстоит сделать. Она знает, что не может отпустить его — не только ради себя, но и ради тех мечт, которые он ещё не исполнил.
Смерть может попробовать забрать его, если сможет.
Она, Джо, будет драться за Никки Сикса, сколько потребуется.
========== Май - сентябрь 1989 ==========
Комментарий к Май - сентябрь 1989
Aesthetic:
https://sun9-74.userapi.com/XQMYFCEhgYuFWbPfLDVhfKk6gOX39ycMzeEkdg/5wAFpB8Z5p0.jpg
Джо прикладывается к бутылке Джека, прикупленной в магазине недалеко от её квартирки. Вообще-то, ей хочется напиться вдрызг, всмятку, чтобы не помнить сегодняшний день. Чтобы забыть о Никки Сиксе, который надел сегодня кольцо на палец Брэнди Брандт. Ему даже хватило наглости прислать Джо приглашение — хорошо, что не лично пришел, совесть ещё не до конца сторчал.
Разумеется, она не пошла.
Когда Джо казалось, что Никки разбивает ей сердце, это были цветочки. Подготовка. Сраная репетиция. Что такое «разбитое сердце» она узнала, когда увидела его с Брэнди. Чертова модель Playboy, которую он добивался год до того, как она сказала ему «да»! Но Джо почему-то не хочется выдрать ей волосы. Джо хочется плюнуть Никки Сиксу в глаза. Десять лет, которые она была рядом, Сикс просто спустил в унитаз.
Джо плачет, снова — в очередной раз — плачет из-за него, и рыдания разрывают ей грудь. Ей двадцать семь, и последние десять лет она была рядом с Никки, но, видимо, для того, чтобы он усвистал за очередной юбкой, да ещё и женился на ней, и пафосно рассказывал всем вокруг, что Брэнди — его настоящая любовь.
Да пошел он в жопу.
1979
Никки ночует у Джо в очередной раз. Что-то играет, сидя на полу, напевает себе под нос и в подранном блокноте пишет песню, делая первые шаги в музыке посерьезнее, чем какие-то гаражные группы. Джо хочется обнять его со спины, потому что Сикс — парень, которого она любит, парень со странным именем и взъерошенными черными волосами, парень, который ночует в её полуподвальной комнатке и распинает Джо на старой постели, заставляя извиваться под ним и стонать. Парень, который закуривает сигарету, наплевав на противопожарную безопасность, и укладывает Джо головой к себе на грудь, рассказывая, что станет рок-звездой. Она верит.
— Найдешь себе группу и забудешь обо мне, — смеется она.
— Вот ещё! — Никки щелкает её по носу. — Ты всегда будешь со мной, моя Джо.
Ей семнадцать, и в это она тоже верит.
1980
Группа London Сиксу не нравится. Приходя к Джо, он падает поперек постели и жалуется, что они — полные придурки, и дальше Whiskey-a-Go-Go не видят, а ему хочется собирать огромные залы. Джо вытягивается рядом, ведёт ладонью по его груди, Никки фыркает: