— Два в одном.
— Буду дома через полчаса.
Я заверила, что буду примерно одновременно с ним, и отключила телефон. Сегодня я больше никого не хочу слышать и видеть. Я устала. Эмоциональный всплеск сменился полной апатией. Перегрузка. Системная ошибка. Сегодня чистим жесткий диск, а завтра начинаем работать с новыми силами.
Недалеко от дома Калинина я зашла в магазин, раскошелилась на дорогущий коньяк, минуя другие отделы. Должно же быть у него что-то в холодильнике, хотя вряд ли мне кусок в горло полезет.
Свет в окнах не горел, да и машины не было видно. Я устроилась на скамейке возле подъезда и открыла бутылку. Крепкий алкоголь обжег горло, но я почти не поморщилась. Успела осушить где-то четверть, когда во дворе показалась машина Калинина. Он вышел на улицу и щелкнул брелоком сигнализации. Как всегда, с иголочки. Как будто только что из дома вышел, а не с работы вернулся. Я снова приложилась к бутылке, услышав:
— И по какому поводу праздник?
— Привет, — ответила я. — Как дела?
— Идем, горе мое, — вздохнул Андрей, достав ключи.
В лифте он забрал у меня бутылку и, вынув пробку, сделал два больших глотка. Образ таял на глазах, превращая Калинина в простого человека. А когда он повернулся ко мне и подмигнул, то я поняла — вечер будет интересным.
В квартире я сразу прошла на кухню, открыла холодильник и, пока Андрей переодевался, соорудила закуску из найденных продуктов. Калинин наблюдал за мной, привалившись к косяку, а потом выдал:
— Зря я тебя Вадиму отдал. Надо было самому жениться.
— Очень смешно. Бокалы доставай.
Мы оба понимали, что это было не всерьез. Какое-то подобие комплимента. Андрей достал бокалы, разлил коньяк и, с легким звоном соприкоснув хрусталь, сказал:
— За тебя, Дина.
Я отсалютовала и ответила:
— И за тебя.
Андрей почти залпом осушил бокал и, пока я еще пила, спросил:
— Давно ты трахаешься с Ратомским?
Я подавилась. Алкоголь чуть не полился через нос. Хотела возмутиться, но наткнулась на внимательный взгляд напротив. Слова вместе с коньяком застряли в горле. И откуда, спрашивается?..
Глава 5. Дина
— Андрей Григорьевич, ты сейчас шутишь? — выдавила я, отойдя от шока после его вопроса.
— Дина, Дина… Я же не идиот. Несколько часов назад мне звонил Ратомский с вопросом, спишь ли ты со мной. Причем у меня даже сложилось впечатление, что он ревнует, так что рассказывай.
Может, Калинин и не самый лучший психотерапевт в этой ситуации, ведь его личная жизнь тоже касается этой истории, но я не теряю надежды, что рассказать что-нибудь интересное он может.
Я подставила бокал, куда Андрей плеснул еще коньяка, и начала говорить. Те детали, что я не хотела доносить, старалась максимально опускать, чтобы рассказ выглядел гладким. А то с этого гения станется — легко раскусит.
Кольцо Алисы — без упоминания о гравировке. Отношение Ратомского — без упоминания о желаниях, в которых тот сам себе боится признаться. Сегодняшний белый флаг — без упоминания о том, что это лишь фикция.
Пока я говорила, брови Андрея ползли вверх. И он все чаще прикладывался к бокалу.
— Дина, ты играешь с огнем.
А то я сама не знаю! Тоже мне тайна мадридского двора.
— Я могла бы понять больше, если бы ты помог мне.
Калинин покачал головой. Так и думала — карты он не раскроет.
— Что ты от меня хочешь? — спросил он, достав вторую бутылку из своих запасов. — Я консультировал Ратомского, когда он вернулся из армии, как уже и говорил тебе, по просьбе Алисы. Но, конечно, тайну отношений с клиентом я тебе не открою. Могу лишь сказать, что такие места меняют людей…
— Я читала, — перебила Андрея. — Правда, не все, но общая информация есть.
— Читала? — рассмеялся Калинин. — Дина Анатольевна, да вы забыли все, чему я вас учил. Что толку от рапортов и букв, написанных там? Ты можешь прочитать о нем все, что найдешь, но так его и не узнаешь. А я общался с ним. Не читал сухой текст, написанный военными, а видел его эмоции, понимал его проблемы. Дина, он пережил такое, что делает людей психологическими инвалидами. Он умен, жесток, умеет думать и выживать. Ты сделаешь шаг — он его проанализирует и сделает два ответных. Так что забудь о своей мести.
В принципе, я предполагала то же, но из уст человека, который покопался в мозгах Ратомского, это звучало действительно зловеще. Да, я знаю о его прошлом из бумаг. Но надеялась скоро узнать из первоисточника.
— Расскажи мне об Алисе, — попросила я, надеясь, что Калинин готов не просто отделаться общими фразами, как это было в прошлый раз.
Андрей вздохнул так, что я почувствовала себя сволочью, которая трясет грязное белье. Ничего, переживет. Информация важнее всего.
— Ну что тебе рассказать? Наши отношения уместятся в одно предложение, которое я уже озвучил. Встретились, прониклись, трахались. Все, Дина!
— Какая она была? Ты все-таки знал ее хорошо. И даже в последнее время вы виделись.
— Дина, ты жрешь мой мозг чайной ложкой. Я просто не понимаю, что именно ты хочешь услышать? Ладно… — согласился в итоге. — Тогда, двадцать лет назад, она была похожа на тебя. И не морщись от сравнения. Действительно так и было. Алиса была страстной натурой, ни минуты на месте не сидела. Глаза горят, в них не просто огонь — пламя, — Андрей откинулся на стуле, сцепив руки за головой, и улыбнулся.
Причем эта улыбка, которую я никогда не видела на этом непроницаемом лице, даже вызвала какой-то укол ревности. И я выпалила:
— Да ты же действительно любил ее!
Калинин посмотрел на меня с удивлением и ответил:
— Конечно, я любил ее. Насколько мог. Ты же знаешь, Дина, как люди любят. Кто-то поет серенады под окном или режет вены, а кто-то просто подает пальто и обнимает за плечи. У нас были хорошие отношения, теплые. Без лишнего драматизма, без шекспировских страстей. Но так и надо. Как у вас с Вадимом.
— Давай не переходить на нас, — попросила я.
— Не нравится? Ну и ладно. В общем, все было отлично, пока не случилась история с ее беременностью. У нее глаза потухли тогда, понимаешь? Честно, наверное, не появился у меня отцовский инстинкт. Я не видел этого ребенка, не чувствовал его так, как Алиса. Поэтому мне было жаль только ее. А она слишком сильно пострадала. Она мне говорила, что он уже шевелился, толкался, что она его уже любила, считала человеком. Даже имя выбрала, когда ультразвук показал пол. Но, увы, я не мог разделить ее горе. Я хотел, но не мог. А имитировать эмоции, ты же знаешь, не в моих правилах. И она поняла. Поняла, что мне все равно, а жалость распространяется только на нее. Я был с Алисой, пока она лежала в больнице, а потом вытащил ее из петли… Где-то через неделю после выписки. И понял — я устал. Она это заметила и не держала меня. Мы расстались.
— Ты бросил девушку с суицидальными мыслями и даже не переживал? — не поняла я.
— Дина, нет, конечно! — возмутился Калинин, когда я намекнула, что он бесчувственная сволочь. — Мы расстались, когда у меня не осталось сомнений в стабильности ее психоэмоционального состояния. Потом мы встретились, когда она привела ко мне Ратомского. Я, если честно, не понял их отношений. Интересный феномен. У нее снова загорелись глаза, как будто она получила долгожданного ребенка, а он относился к ней с нежностью, смотрел на Алису как на богиню, преданно и восхищенно. Во время наших встреч я не касался их взаимоотношений — это было бы неэтично с моей стороны. Ну, ты сама все понимаешь. Ему необходима была реабилитация в другом плане. Позже я слышал о нем часто, но больше от СМИ. Алиса ушла из института, и мы почти не виделись…
Я сделала глоток коньяка и ждала. Андрей пустился в воспоминания, а сбивать я не хотела этот настрой. Только прервал нас звонок в дверь. Я бы, наверное, разорвала человека, который стоит с той стороны, потому что Калинин быстро сбросил с себя воспоминания многолетней давности и спросил:
— Я надеюсь, это не твой муж? А то мне лицо еще понадобится.
Шутку я оценила. Представить Вадима, который в образе альфа-самца врывается сюда и разносит все к чертям… Я даже хихикнула, когда проекция подобного развития событий возникла в воображении.
— Он уехал. Вернется завтра, — крикнула Андрею, уже скрывшемуся в коридоре.
Если это очередная дама сердца, которых Калинин редко — даже никогда — водит в свою квартиру, то придется ретироваться. Но меня ожидал сюрприз, причем очень неприятный. Я только сжала ножки стола и стиснула зубы, чтобы не показать, как мне не нравится наш гость.
Глава 6. Ярослав
Я не поверил ей. Ни на секунду. Даже если бы грудью на амбразуру легла, все равно бы не поверил. Что-то она затеяла. И я могу предположить, что именно. Идея не блещет оригинальностью, но вполне рабочая. Соблазнить, привязать, нанести удар в спину.
Хрена с два! Не сработает.
Хотя, честно признаться, я хотел ее трахнуть. И она это понимала. Вот это прокол — только против физиологии не попрешь. Я же не импотент, в конце концов. И да, душ пришлось принять, достаточно холодный.
И если он помог телу, то голове — никак. Главное, не вспоминать ее пряный запах, руки на моем теле, язык у меня во рту и почти обнаженное тело, а то не в душ придется идти, а отмокать в ванне со льдом.
И кто из нас проиграл в этот раз? Я так и не понял. Показалось, что она была готова к тому, что я ее пошлю на хрен. Или у меня уже действительно крыша едет.
Ее поведение никак не ассоциировалось с тем образом, который сложился после прочтения полученных сведений. Что же ты за человек, Дина Сивцова?
Я закурил и набрал номер Коротаева. Кажется, он не жрет, только когда спит. Следак жевал, ответив:
— Да, Ярослав Владимирович?
— Нужно еще поработать. Деньги не проблема.
— Конечно! — воодушевился Коротаев. — Что надо?
— Нужно всего лишь пообщаться с людьми, знакомыми с Сивцовой Диной Анатольевной. Друзья, одноклассники, сокурсники. К родственникам не суйся — у нее папаша из бывших конторских. И к ее руководителю — черт, забыл, как это правильно у психологов называется — в общем, Андрея Калинина тоже не трогай, я сам с ним поговорю. Сведения о ней — где училась, где проходила практику и тому подобное — я тебе сброшу на почту. Только пришли адрес в смс.
— Так я не понял, — удивленно протянул мент, — а я вам зачем, если у вас на нее целое досье?
— Хочу понять, что она за человек. И вообще, твое дело задавать вопросы не мне.
— Принял, — коротко ответил Коротаев.
А я, решив не терять времени, поехал к Калинину. Без предупреждения. Но так и лучше. Не отвертится от разговора.
Только Андрей Григорьевич открыл дверь, как в нос тут же ударил знакомый запах. Твою же мать, она здесь. Даже не удивлюсь, если еще и в постели. Так, стоп! Меня вообще не должно волновать, с кем она трахается.
— Ярослав Владимирович? — удивился Калинин. — Чем обязан?
— Есть разговор, но, кажется, я вам помешал…
В глазах напротив появилась усмешка. Неужто он опять услышал несуществующие нотки ревности в моем голосе?
— Что вы? Проходите.
Надо было просто договориться с ним о встрече и уйти, но я переступил порог и сбросил обувь. Она сидела на кухне и, увидев меня, сначала зависла ненадолго, а потом залпом осушила полбокала коньяка.
— Дина Анатольевна, — кивнул я.
— Ярослав Владимирович, — сквозь зубы процедила она.
Калинин принес мне стул и улыбнулся:
— Присаживайтесь.
Вел он себя довольно дружелюбно, но каким-то долбанным шестым чувством я почувствовал, что она успела многое наговорить. Интересно, о том, что я ее отымел в отделе полиции, тоже?
Возле ножки стола стояла одна пустая бутылка, вторая — на столе, наполовину полная или пустая, тут уж с какой точки посмотреть.
— Выпьете? — предложил Калинин.
— Я за рулем.
Ну и какого хрена я тут сижу? Поговорить явно не получится, и Андрей Григорьевич не идиот — сам это понимает. Ладно, раз уж пришел и еще устроился за столом, то сбегать точно не стану. Как в прошлый раз.
— Кофе? — не сдавался хозяин.
— Можно, — ответил я.
Она не смотрела в мою сторону, да и я ее игнорировал. Может, это и правильно — сделать вид, что ее здесь нет, что она пустое место?
Но взгляд искоса то и дело возвращался к ней. Она накручивала пальцами руки прядь волос возле уха и чертовски сексуально посасывала дольку лимона. Блядь! Все-таки надо было ее трахнуть — сейчас бы не думал о таких вещах. Или лучше даже не ее, а так кого-нибудь. Список-то моих контактов довольно объемный.
— Косоглазие заработаешь, — тихо сказала она, так, чтобы услышал только я.
— Пошла к черту, — ответил одними губами.
Калинин поставил передо мной чашку и потянулся к бутылке. Ничего не спрашивал, как будто я захожу к нему на кофе каждый день.
Она поднялась через минут пять. Конечно, ситуация явно не очень. Все молчали, только бросали друг в друга взгляды, быстрые и почти незаметные.
— Я пойду.
Несмотря на немаленькое количество выпитого коньяка, выглядела она почти трезвой.
— Вызову такси, — поднялся следом за ней Калинин.
— Не стоит, я сама, — подняла она руку и вышла в коридор.
Андрей Григорьевич проводил ее и вернулся.
— Ну что, Ярослав Владимирович? Что хотите узнать?
— А вы проницательны, — равнодушно заметил я. — А что вы готовы рассказать?
— Ничего. Точно так же, как я ничего не сказал ей о вас.
Калинин налил себе еще коньяка и задумчиво начал вертеть бокал в руках. Но опять нутро просто кричало: «Это не этика, а защита!»
Он защищал ее. А значит — любил. Неизвестно, какой именно любовью, но она имело место быть.
Блядь! Просто Анжелика, которая маркиза ангелов, ради которой мужики шли на плаху, жертвовали собой и в которую влюблялись с первого взгляда. Будь я романтиком, присвистнул бы с восхищением: «Роковая женщина…»
Довелось прочитать, когда осилил уже всю библиотеку Алисы в старой квартире.
Только вот она была обычной. Такой же, как другие.
— Она вам не враг, Ярослав Владимирович, и отыгрываться на ней не стоит. Все мы не подарки, поверьте моему опыту, но Дина не плохой человек. И явно не желала зла ни вам, ни Алисе.
— Спасибо за содержательную беседу, — усмехнулся я, отодвинув стул. — Но, может быть, вы ее слишком плохо знаете?
Калинин пожал плечами, но промолчал. И весь его вид говорил, что он знает ее лучше меня.
Твою же!.. Ну нет же у нее колокольчиков между ног! Что же в ней тогда такого особенного? Я вспомнил, спускаясь по лестнице, как на нее смотрел Вадим, будто не замечая ничего вокруг, как ее защищал Калинин, взвешивая каждое слово.
Она как будто имеет магическое воздействие на окружающих ее людей. Вот только я сомневался, что таким, как Калинин, можно манипулировать. Что же ты за человек, Дина Сивцова?
Я остановился возле машины и закурил. Думать мешал какой-то странный звук, от которого снова начинала болеть голова. Секундный скрип, секунды три тишины. Железо. Это звук заржавевшего железа.
Свет тусклых фонарей едва пробивался до середины двора, где находилась детская площадка. Но почему-то я пошел туда, на этот скрип. И даже не удивился. Я как будто уже постоянно иду за этим запахом, даже не чувствуя его. (2540b)
Она стояла на качелях. Именно стояла, а не сидела. И даже не держалась руками, держа носок одной ноги на краю сидения, а второй — на краю спинки. Идеальный баланс. Чуть левее, чуть правее — падение. Угол наклона спинки тоже рассчитан точно — сорок пять градусов.
Она заметила, как я остановился возле дерева, привалившись к нему плечом, и грациозно спрыгнула на землю. Сунув руки в карманы спортивных брюк, подошла, остановившись сбоку, и сказала:
— Отвези меня домой.
— К тебе или ко мне? — спросил я.
Она не ответила, просто пошла дальше. Я обернулся и увидел, что она сидит на капоте моей машины.