— Настоящие пираты пьют ром? — усмехнулся я.
— Местный выдержанный портвейн.
— Портвейн? Представляю…
— Не, не представляешь, — вмешался бармен. — Хочешь чего-то реально улетного? Рекомендую.
— А давай, — кивнул я.
Почему нет? Улететь на время из удручающей реальности мне не помешает.
Бармен поставил передо мной бокал с рыжей искрящейся жидкостью и выдал:
— Убивает лошадь на лету. Спроси меня, почему лошадь летает?
— Почему лошадь летает?
— Налакалась портвейна!
Я продегустировал рыжий напиток. Ну, ниче так. Виноградный вкус, ядреная крепость, какая-то необычная вязкость и… Так, я не распробовал!
— Давай еще.
— Понравилось?
— Не понял.
— Сейчас поймешь.
Я выпил второй бокал и…
А-а-а! Что с моей головой? Там как будто что-то лопнуло. Радужный шар. И жидкие радуги растеклись по моим венам…
Я весь наполнился сумасшедшим весельем. Мне захотелось ходить на ушах и ржать, как конь. Потому что все вокруг такие смешные… Особенно бармен. Который пялился на меня со счастливой улыбкой. Наливая мне третий бокал.
Мы с Пиратом переместились за столик, заказали шашлык и жареную барабулю — самую вкусную местную рыбу, как меня все уверяли. Рыба, и правда, была улетной. Все было улетным.
Я чувствовал себя конем, у которого прорезаются крылья. Мне хотелось ржать и летать!
— Мне надо поговорить Кошкой! — выдал я.
— С кошкой? — поднял бровь пират.
— Она мне обещала разговор…
— Кошка?
— Моя Рыжая Кошка.
— Так, этому больше не наливать! — крикнул он бармену. — Слабак.
— Да ты не понял! Кошка — это девушка.
— Хорошая?
— Самая лучшая!
— А ты накосячил?
— Откуда знаешь?
Пират заржал.
— Давно живу! Мы всегда косячим. А они всегда обижаются.
— И что делать? — спросил я.
— Это вопрос! Если узнаешь ответ — поделись.
Чем больше я пил портвейна, тем сильнее мне хотелось увидеть Настю. И тем более разумной казалась мысль отправиться к ней прямо сейчас.
Я должен ей все объяснить. Мы должны поговорить. Она обещала!
— Закусывай, Ромео, — пират подкладывал мне на тарелку куски шашлыка. — А то развезет.
— Меня? Да я ни в одном глазу!
— Тогда давай споем.
И он затянул:
— Ты не вейся, черный ворон, над моею головой…
Я когда-то слышал эту песню. Может, даже не один раз. Но я не подозревал, что знаю слова…
Блин, как грустно-то! Песня такая проникновенная, прямо за душу берет. Аж рыдать хочется. Кажется, я даже всхлипнул…
— Я же говорил, больше закусывай! — выдал пират. — Ты все-таки слабак.
— Да пошел ты! — буркнул я.
Я расплатился. Мы с Пиратом вывалились из бара. В обнимку. Шли и горланили песню про ворона. Но теперь на мажорный лад.
— Я иду к Кошке! — заявил я.
— Я тебя провожу, — отозвался пират. — Потеряешься еще…
35
Матвей
Я проснулся от удушья. Дышать было нечем, весь воздух куда-то подевался, и на меня накатила паника… Уф! Это всего лишь подушка на моем лице.
Я отбросил ее, и моя рука повисла в воздухе. Кровать какая-то узкая!
Так. Почему она узкая? У меня в номере нормальная двуспальная кровать. А это вообще не кровать. Это диван. В совершенно незнакомом мне доме.
Голова немного побаливала, мозги ворочались с трудом. Где я? Я же вчера пошел к Кошке. Но это не ее дом!
Неужели я не дошел? Это, конечно, хорошо. Я был пьян, я орал песни, я вообще был не в адеквате… В таком виде абсолютно нельзя было показываться на глаза Насте!
Неужели я по дороге встретил какую-то телку и…
Я быстро ощупал себя. Уф. Одежда на месте. Уже хорошо! Но где я, черт возьми?
Отодрав себя от дивана, я осмотрелся. Обстановка спартанская: дощатый пол, простые оштукатуренные стены, большие окна в деревянных рамах. Диван, полки с книгами, кресло у окна с подставкой для ног. За окном ухоженный сад и даже пара грядок с баклажанами и перцами.
Ничего не понимаю!
Где-то в глубине дома раздался звук льющейся воды. И я рванул туда, надеясь понять, наконец, где я оказался.
Из распахнувшейся двери ванной появился… вчерашний Пират в халате!
— О, Ромео проснулся, — выдал он.
И прошествовал на кухню.
— Как я… Как мы… Это твой дом?
— Ага.
— Как я тут оказался?
— Ногами, мой юный друг. Хотя тебе казалось, что ты летишь на крыльях.
— А Кошка…
— К Насте я тебя не пустил. Ишь чего удумал — вваливаться к замужней женщине посреди ночи!
— Ты знаешь Настю?
— Знаю. И Настю, и маму ее замечательную…
— Спасибо, что не пустил меня.
— Обращайся. И это… не лезь к ней.
— Чего? — поразился я.
— Баба замужем. Найди себе другое развлечение.
— Но я…
— Кофе будешь?
Я увидел на стене часы и воскликнул:
— Мне надо бежать! У меня процедуры.
— Эй, Ромео! — окликнул меня пират, когда я уже был в дверях. — Башка будет трещать — выпей грамульку портвейна. Но не больше!
Когда Пират упомянул треск головы, я удивился. С утра я чувствовал себя нормально. Не огурцом, конечно, но вполне сносно. И только когда я добрался до своего номера, принял душ и переоделся, меня накрыло жестокое похмелье.
В голове как будто заработала лесопилка! Трещало, ревело и скрипело так, что хоть в петлю. К тому же к горлу подступала мерзкая тошнота. Да еще и тяжесть навалилась такая, как будто я тащил всю скрипящую лесопилку на своих плечах. Я даже побриться не смог!
Но на процедуры к Насте все-таки пошел.
— Фу-у! — при виде меня Кошка скривила свой красивый носик. — Да от тебя перегаром несет! Алкоголик несчастный.
— Именно. Несчастный. Очень страдающий. Поэтому прошу сегодня полегче…
— Ну тогда давайте займемся нашими процедурами, пациент Иванов! — очень громко произнесла Кошка.
— Не кричи, — скривился я.
Меня как будто бьют молотками по вискам! Изнутри.
— А я и не кричу, пациент Иванов!
Кошка наклонилась и прокричала это мне прямо в ухо.
Зараза рыжая!
Блин. Я сейчас сдохну…
Я улегся на кушетку. Настя начала подсоединять ко мне электроды. Я даже не обратил внимания, что к голове она их тоже прилепила, хотя раньше мое лечение голову не затрагивало.
— Начнем! — жизнерадостно произнесла рыжая кошка.
Она что-то там нажала, и у меня в голове вспыхнули разноцветные радуги. Но не такие, как вчера! Вчера они были мягкие и воздушные. А сегодня — с острыми шипами, впившимися вовнутрь черепа…
— А-а-а! — не удержался я.
— Что-то не так? — поинтересовалась кошка. — Обычно стимуляция помогает избавиться от головной боли.
— Не надо….
— Упс! Я перепутала настройки. Сейчас исправлю.
Новый разряд боли.
— Настя! Ты меня убить хочешь? — жалобно простонал я.
— Да! Именно этого я и хочу! Ты написал завещание?
— Завещаю все тебе, — пробормотал я.
— Обойдусь, — буркнула Настя. — Может, хватит на сегодня?
— Нет!
— В смысле “нет”? Ты же только что орал и стонал. Может, пойдешь уже?
Последний вопрос она задала с надеждой. Хочет, чтобы я ушел… ну уж нет!
— Ради счастья быть рядом с тобой, я готов потерпеть. Давай, продолжай свои садо-мазо игры.
Настя удивленно фыркнула. И продолжила.
Она меня реально чуть не прикончила!
Но, как ни странно, к моменту окончания пыточного сеанса, моя головная боль прошла. Тошнота осталась, тяжесть тоже. Но голова уже не болела.
— Спасибо!
— Тебе понравилось?
— Ага. Завтра приду еще.
— Мазохист! — проворчала Настя. — Если снова будешь вонять перегаром — я вызову охрану.
— Я больше не пью! — клятвенно произнес я. — Ни капли. Этот ваш местный выдержанный портвейн…
— Фу! — Настя снова скривила носик. — Его пьют только распоследние алкаши.
Я сидел на скамейке в центре набережной, неподалеку от вчерашнего бара. В тени раскидистой акации. Меня обдувал прохладный ветерок. Мне было не так уж плохо, но до бодрости и свежести мне было как до луны.
От меня несло перегаром. Я сам это чувствовал, и мне было противно. Странное похмелье у этого портвейна. Накрывает не сразу, отпускает долго. Но пить грамулечку я не буду! Ни за что.
Мимо меня прошла какая-то дама в легком шарфике, но с вместительной сумкой. Прошла, остановилась, оглянулась. Уставилась на меня издалека. Вернулась…
Да это же мама Кошки!
И, кажется, она меня узнала. Блин! От меня несет перегаром. Я небритый, глаза у меня красные и вид, наверное, потасканный. По моим ощущениям, я выгляжу как запойный бомж.
А ведь она еще в прошлый раз, когда я притащился с бутылкой вина, решила, что я алкаш…
36
Настя
Я вчера весь вечер думала о словах Вики. Они меня ошеломили! А еще больше меня поразило то, что я сама не догадалась.
Рассказать все Паше — это правильно.
Он мой муж. Приемный отец моего сына, пусть он еще официально не усыновил Ванечку. Он самый близкий человек. Я не должна скрывать от него то, что происходит.
Но как трудно решиться на разговор!
Очень страшно. Возможно, после того, как я расскажу мужу про Матвея, в наших отношениях что-то изменится навсегда.
Я этого не хочу. Я не знаю, что делать. Может, не надо ему ничего рассказывать? Может, все само рассосется… Матвей уедет и забудет обо мне окончательно.
Но что, если он будет настойчив? Что, если он заявится ко мне домой? И ляпнет что-нибудь о нашем прошлом…
Хуже всего — он может узнать от кого-нибудь о Ване. Или сам догадается. И придет качать права.
В обоих случаях я буду выглядеть обманщицей перед Пашей.
Нет, лучше я расскажу ему сама! Чем он узнает все от Матвея.
Я приняла это решение сегодня ночью, ворочаясь в кровати. Уснуть не получилось до самого рассвета, и голова с утра трещала. Но не так, как у Матвея!
Алкаш несчастный! Налакаться портвейна… это вообще на него не похоже.
Я была зла, так что пациенту Иванову досталось от меня по полной. Так ему и надо! Пусть отработает хотя бы часть моих страданий.
Сегодня вечером я скажу мужу. Я решила это твердо и окончательно. Надо только подобрать нужные слова…
Я весь вечер не могла решиться. За ужином с нами был Ванечка, потом я мыла посуду. Паша мне немного помог, и я уже хотела начать разговор… Но говорить о таком важном между делом как-то не с руки.
В общем, я успела придумать много причин, чтобы отложить разговор.
Но вот Паша забрел на кухню, где я уже полчаса репетирую речь…
— Паша, я… в общем, нам нужно поговорить.
Уф. Я начала. Назад хода нет.
— Ты о машинке? — отозвался Паша, открыв холодильник. — Я уже вызвал мастера. Правда. С машинкой все будет в порядке.
Он такой хороший…
Он даже не подозревает, какие новости его ждут! Очень плохие новости.
Может, все-таки не говорить? Может, все обойдется?
Я в очередной раз была готова отступить. Но все же выпалила:
— Помнишь, ты вчера видел меня с пациентом? Так вот… это не просто пациент. У меня был с ним роман.
Мне так больно было видеть, как изменилось Пашино лицо! Только что он выглядел счастливым и умиротворенным, а сейчас у него такой вид, как будто я в него плюнула…
Он закрыл холодильник и уставился на меня.
— Это было давно! — затараторила я. — Пять лет назад. Задолго до нашей встречи. Он приезжал на реабилитацию, и я… И мы…
Что я несу!
— А сейчас вы решили вспомнить прошлое? — каким-то чужим голосом произнес Паша.
— Нет! Конечно, нет! Ничего не было. И не будет. Я люблю тебя!
Мой муж тяжело вздохнул и опустился на табурет. Я села рядом.
— Он пристает к тебе? — спросил Паша.
— Нет, — ляпнула я. — То есть…
Я не знала, что говорить!
— Он пытался, но я его отшила. Твердо объяснила ему, что ничего не будет.
— Видно, не так уж твердо.
— Почему ты так говоришь!?
— Он поджидал тебя после работы! — с упреком произнес Паша.
— Я его прогнала.
— Он разговаривал с Ваней! — еще более упрекающим тоном выдал мой муж.
Блин.
Я еще не сказала ему главного… У меня мысли путаются.
Я напрочь забыла заготовленную речь. Говорю совсем не то, что планировала. Постоянно оправдываюсь и от этого выгляжу еще более виноватой.
“Ты ни в чем не виновата перед Пашей”, - вспомнила я слова Вики. И они придали мне сил.
— Я тебе еще не все сказала, — спокойно произнесла я.
Надеюсь, что спокойно. Хотя мой голос дрожал.
— Ты изменила мне?
— Нет! Нет, нет и нет! Как ты мог такое подумать?
— Ладно, — кажется, Паша немного успокоился. — Так что еще?
— Матвей… Он отец Вани. Биологический, — тут же поправилась я.
Боже! Я это сказала.
И, кажется, эти слова добили Пашу. Его лицо стало бледным, чуть ли не зеленого оттенка.
— Ты сказала: он уехал и больше никогда не вернется!
— Я так думала…
— Ты сказала, что ничего о нем не знаешь!
— Я не знаю… Не знала. И сейчас не знаю.
— Ты врала мне!
— Нет! Я не врала. Я правда была уверена, что больше никогда в жизни его не увижу!
Паша вскочил. Бросился к двери.
— Ты куда? — я схватила его за руку.
Муж посмотрел на меня странным, каким-то пугающим взглядом.
— Матвей не знает, что Ваня его сын! — снова затараторила я. — И не узнает. Он пройдет курс процедур и уедет. У нас все будет как раньше. Может, мне не нужно было тебе говорить… Но я решила, что должна быть с тобой откровенна. Ты же мой муж!
Паша снова опустился на табуретку. Но освободил свою руку из моего захвата.
Ох. Как это тяжело!
Меня всю трясет. В горле пересохло. В висках колотится пульс…
Паша сидит напротив меня. Но в глаза не смотрит. Он как будто стал каким-то чужим… И это хуже всего!
— Ты его лечишь, этого Матвея? Лично ты?
— Да, — выдавила я.
— Превосходно!
Паша хохотнул жутким смехом.
— Я пыталась отказаться от его лечения. Но Пал Степаныч мне не позволил. У Матвея связи в министерстве, наш главврач готов пылинки с него сдувать. Я очень возмущена этим! Я не хочу его лечить.
— Не хочешь? — недоверчиво спросил Паша.
Он мне не верит. Как он может мне не верить?! Я говорю чистую правду!
Но я понимаю, как все это звучит…
— Я даже хотела уволиться, — выпалила я. — Может, мне уволиться?
— Увольняйся!
— Ладно…
— Я не могу! — внезапно выпалил мой муж. — Нет, я так не могу!
Он снова вскочил. Выбежал из кухни.
Я услышала, как хлопнула входная дверь.
Паша ушел…
Но не навсегда же?
37
Матвей
У меня зазвонил телефон. Мой зам. Очень неподходящий момент!
Я взял трубку:
— Перезвоню позже.
— Перегаром за версту несет! — произнесла тем временем моя несостоявшаяся теща.
Очень звонким голосом.
— Что там такое? — удивился зам. — Это вам сказали?
— Неважно.
Я бросил трубку.
Поднялся, чтобы приветствовать даму.
— Строитель? — вглядывалась она в мое лицо. — Ты же Настин строитель?
Мне было приятно быть Настиным хоть кем-то…
— Да, это я. Здравствуйте.
Хоть убейте, не помню, как зовут Настину маму! Хотя тогда, за ужином, мы с ней были представлены друг другу.
— А Настя сказала, ты уехал.
— Так и было.
— Навсегда!
— А вот это уже преувеличение. Как видите, я здесь.
Она села на скамейку. Я опустился рядом.
— А говорил: у меня своя фирма, я важный человек, я не пью! — с упреком произнесла мама кошки.
— Я так говорил?
— Да!
— Все правда. Я важный человек. У меня своя фирма. И я не пью. Больше никогда! Этот ваш местный выдержанный портвейн…
— Фу-у! — мамаша скривила нос, точно как Настя.
— Ага, знаю, его пьют одни алкаши. Но вчера я не знал! Меня угостил уважаемый человек.
Я хотел добавить “Пират”, но, к счастью, сдержался. Она бы точно решила, что у меня белка.
— У вас, пьяниц, вечно кто-то другой виноват!