― Ладно. У тебя есть деньги на такси, если что?
― Да, не переживай. Думаю, я и автобус отсюда поймаю.
― Ладно, тогда скидываю номер эвакуатора и адрес техобслуживания, где мы обычно разбираемся с нашими машинами, они должны быть открыты ещё с полчаса, так что ты успеешь.
― Да, спасибо тебе большое, пап, ― вздох облегчения вырвался у Азирафаэля сам собой. Всё же общение с Вельз шло его отцу на пользу, он определённо стал куда более сговорчивым. Конечно, полностью избежать объяснений не получится, но они хотя бы будут проходить в нормальной обстановке.
― Не за что, малыш. Пока, мы тебя ждём.
***
― И она тебя так подняла, и ты будто бы летел над тем пикапом и дорогой, и ветер дул в лицо, и я готов поклясться, что ты смеялся в тот момент! Весело так…
― Дети возрастом трёх месяцев ещё не умеют смеяться, ― покачал головой Кроули, подозрительно при этом разглядывая коктейль, который ему подал бармен. ― Хотя я верю в то, что мне могло понравиться так кататься.
― Ты вообще любил кататься с нами, ― уверенно сообщил Джеймс, прикладываясь к своему вычурному бокалу с напитком, слегка отливающим зелёным цветом. Кажется, он назывался “Зелёный Веспер”. Судя по тому, как его пил Джеймс, штука не должна была быть слишком крепкая. Почему тогда отец заказал ему не то же самое, что и себе? Вместо этого перед ним стоял слоёный коктейль, название которого расслышать не удалось. Во всяком случае, он выглядел неплохо и даже маняще. Раньше Кроули предпочитал употреблять спиртное в чистом виде, да и в барах он редко бывал, а тут такая возможность.
Джеймс продолжал болтать о детстве Энтони, не слишком связно перескакивая с пятого на десятое. Слушать его было довольно сложно. Тяжело вздохнув, Кроули решил, что, чтобы пережить этот вечер, ему действительно стоит выпить, и раз уж за него платят, некрасиво будет пренебрегать угощением. Взяв стакан, он легко опрокинул в себя его содержимое и задним числом удивился, как мягко пошёл коктейль. Это был не дешёвый виски, уж точно.
― А ты умеешь пить, как я вижу, ― одобрительно заметил Джеймс. ― Мой мальчик!
― Хватит обо мне, ― отрезал Кроули, вытирая губы и отодвигая пустой бокал подальше. ― Расскажи о себе. Я же ни черта не знаю. Вообще не знал, что ты музыкант и играешь в группе.
― Да уж, Вельз считает это плохим занятием, видимо, поэтому и не рассказывала, ― на лице Джеймса появилось кислое выражение, однако из-за тёмных очков на носу трудно было сказать, было ли оно позёрничеством или действительным проявлением эмоций. Джеймс не снял очки даже в помещении, которое не было так уж хорошо освещено. Наверное, это было частью его стиля или что-то вроде того, потому что на плакатах, расклеенных по стенам клуба, он тоже был в очках. ― Но я гитарист типа. Как Джимми Хендрикс, знаешь такого?
― Неа, ― покачал головой Кроули. ― Я не слишком увлекаюсь музыкой. Больше комиксами…
― Джимми Хендрикс ― самый крутой гитарист в мире! ― уверенно заявил Джеймс. ― Молодёжь его уже и не помнит, но он как легенда в мире музыки. Тебе стоит послушать его при случае! Ни один дьявол или ангел не может так играть! Такую музыку создают только чертовски хорошие люди!
― Я понял, понял… Слушай, а ты… ― Кроули замялся, не зная, как точно сформулировать свою просьбу, но текущий в крови алкоголь уже начал действовать, поэтому и слова на язык пришли быстро: ― Ты мог бы научить меня паре аккордов, знаешь? Я никогда не играл на музыкальных инструментах, но это, кажется, будет круто…
― Ты играл, ― весело возразил Джеймс, поворачиваясь на барном стуле лицом к Энтони. ― Я тебя учил. Правда, с такими маленькими пальчикам, как у тебя тогда были, это было довольно сложно, но знаешь, пару аккордов ты взять мог. А ещё смеялся, когда у тебя хорошо получалось. У меня даже где-то фотка осталась!
С этими словами Джеймс начал рыться по карманам и вскоре извлёк бумажник, старый, в пятнах, слегка ободранный, и, развернув его, гордо продемонстрировал Кроули старую фотокарточку с заложенными краями и явно много раз согнутую различными образами, но изображение чудом уцелело. В неясном свете бара на нём можно было разглядеть маму. Её Энтони узнал сразу, даже много лет спустя. У неё на коленях сидел худощавый ребёнок, около года, может, немного больше, и мама поддерживала перед ним гитару. Руки малыша действительно были слишком маленькие для такого, но он старательно что-то играл, скорее всего просто дёргая струны, но при этом улыбаясь счастливо-счастливо.
Сердце Энтони дрогнуло и забилось быстрее. Дурацкое иррациональное чувство чего-то потерянного встало комом в горле.
― Это ты, ― сообщил Джеймс, указывая пальцем с неаккуратно подстриженным ногтем на малыша. ― Такой мелкий был и как вырос! Я горжусь тобой!
― Но ведь ты не видел, как я рос, ― пробормотал Энтони тихо. Джеймс его не услышал: его как раз отвлекла девушка с кудрявой шевелюрой и приятных размеров грудью, что-то шепчущая ему в самое ухо. Оставалось только фыркнуть и отложить этот разговор на потом.
― Прости, малыш, мне пора на сцену, ― заявил Джеймс через секунду, оборачиваясь обратно к Энтони. ― И, кстати, познакомься, это Кармин. Кармин, это мой сын, можешь, пожалуйста, пропустить с ним ещё по стаканчику? Он чудесный человек.
― Если он ваш ребёнок, я в этом здорово сомневаюсь, ― усмехнулась Кармин, но освободившийся рядом с Энтони табурет заняла. ― Хорошо, что я люблю плохих мальчиков.
Энтони хотел было сказать, что у него есть парень и что он его любит, но очень вовремя вспомнилось, что Азирафаэль бросил его тут без машины и пьяного… Пожалуй, стоило пропустить ещё по стаканчику.
***
Открывая дверь дома, Азирафаэль старался быть очень тихим. Всё же одиннадцатый час на дворе: он сам привык бодрствовать в такое время благодаря Кроули и его вечерним приливам вдохновения, а вот отец и Вельз в это время уже спали. Если, конечно, Вельз не была на смене. Тогда Гавриил мог прождать её всю ночь и вообще не ложиться, хотя в этом не было абсолютно никакого смысла. Конечно, Азирафаэль догадывался, что и из-за его отсутствия Гавриил не будет спать всю ночь, но ему никогда не доводилось это проверить на практике. До сегодняшнего дня.
― Как для правильного мальчика, ты возвращаешься поздновато, ― заметила Вельз, сидящая за столом с бокалом вина в руке. Гавриил был рядом, и до его прихода они явно на пару уничтожали пиццу, от которой сейчас осталась одна лишь коробка. Азирафаэль очень не вовремя вспомнил, что последний раз ел ещё на работе. Из груди вырвался тяжелый вздох.
― Для пары на правильном питании вы слишком легко нарушаете диету, ― буркнул он в ответ и потопал к холодильнику. У Гавриила, как и ожидалось, бокала с вином не было, но Азирафаэль надеялся, что для него найдётся хотя бы пара глотков чего-нибудь спиртного. Иначе он просто не заснёт сегодня.
― Ну, кормильца нет, вот и отступаем от диеты, ― усмехнулась Вельз весело. ― Кроули там веселится вовсю?
― Типа того, ― нехотя ответил Азирафаэль, грустно созерцая почти пустой холодильник. Интересно, он сможет приготовить хотя бы оладьи без посторонней помощи? Вряд ли. Тогда стоит остановить свой выбор ужина на хлопьях с молоком: их он точно не сожжет. ― Я вроде как бросил Кроули.
Вопреки ожиданиям Азирафаэля, гнетущая тишина на четверть часа на кухне не повисла. Всего на пару секунд его заявление действительно заставило даже Вельз заткнуться, но, как только первый шок прошёл, она тут же спросила:
― Это значит, что мы с твоим отцом можем узаконить отношения и не сделать ваши с Кроули отношения инцестом?
― Дорогая, ― наконец подал голос Гавриил. Очень упрекающий голос.
― Не в том плане бросил, ― фыркнул Азирафаэль, грустно улыбаясь и заливая кукурузные хлопья холодным молоком. ― А в смысле оставил в баре без машины после того, как он наговорил мне кучу гадостей спьяну. Ах да, и после того, как мы столкнулись с его отцом, выступающим на сцене студенческого паба.
― Ну, тогда всё не так уж и плохо, ― заметил Гавриил, хотя, судя по выражению лица Вельз, он очень ошибался. ― Во всяком случае, мы нашли Джеймса. Осталось с ним поговорить.
― Чтобы с ним говорить, нужно, чтобы он был трезв, ― хмыкнула Вельз. ― В противном случае он скажет всё, что хочешь. А трезвым он не бывает никогда. Конец истории.
― Вас Кроули совершенно не волнует? ― резко спросил Азирафаэль, оборачиваясь к ним.
― Если ты про младшего, то ни капли, ― спокойно ответила Вельз. Гавриил лишь неуверенно пожал плечами, поглядывая на неё, явно готовый согласиться с любой её позицией. ― Он не ребёнок, разберётся. Если тебя мучает совесть за то, что сделал сам, не перекладывай ответственность на меня, будь добр.
― Но он там с человеком, от которого вы его оберегали практически всю жизнь. Вас это вообще ни капли не волнует?
Возможно, Азирафаэль мог бы выкрикнуть это в лицо Вельз, будь он чуть менее уставшим, но навалившееся за сегодня просто не давало нормально разозлиться даже. Азирафаэль чувствовал себя просто выжатым, как лимон, а отношение к Кроули в их семье будто бы добивало его. Даже мелькнула мысль о том, что Кроули не так уж и ошибался насчёт всех них.
― Слушай, парень, сядь и поешь, потому что ты сейчас слышишь то, что настроен слышать, ― вздохнула Вельз и устало потёрла переносицу. ― Вино будешь?
Азирафаэль коротко кивнул и сел за общий стол. Холодные хлопья сейчас казались не такими уж противными, как обычно, а поставленный перед ним бокал был очень кстати. Они все молчали, пока Азирафаэль не съел половину порции и не сделал первый глоток вина. После этого Гавриил тяжело вздохнул:
― Спаиваешь мне сына…
― Мы уже это обсуждали, ― буркнула Вельз недовольно. ― Не начинай сначала.
― Ладно, ладно… Лучше расскажи Азирафаэлю, что ты имела в виду на самом деле, а то он тебя взглядом скоро прожжет.
― Да говорю уже, говорю, ― Вельз тяжело вздохнула и подняла взгляд, в котором не было обычной её колкости. Уже это заставило Азирафаэля на время забыть о еде. ― Вы оба прекрасно знаете, что разговоры начистоту ― не моё.
― Ну да, конечно, ― усмехнулся Гавриил.
― Не путай “сказать правду в глаза другому” и “начистоту о себе”, ― огрызнулась Вельз, но тут же вернулась к теме разговора. ― Короче, суть в том, что рано или поздно Кроули бы столкнулся со своими родителями. И это в любом случае было бы больно. Я не переживаю о нём конкретно сейчас, потому что, несмотря ни на что, Кроули вырос куда лучшим человеком, чем его биологические родители. Ему бы и в голову не пришло взять машину и поехать путешествовать, периодически покуривая травку и не просыхая от алкоголя. Точнее, могло бы прийти, но он не тот парень, который бы провёл так всю свою жизнь. Он совершенно не похож на Джеймса и он не повторит его историю, отчасти и благодаря тебе, Азирафаэль, ― Вельз сделала многозначительную паузу, и Азирафаэль с удивлением заметил, что Гавриил держит одну из её ладоней в своей. ― Однако, всё это не значит, что я не переживаю за то, как для Кроули произойдёт второе открытие по поводу того, что его родители ― отбросы общества.
― Вельз, она твоя сестра…
― Поэтому я так и говорю. Я знаю её лучше всех и трезво оцениваю ситуацию!
Гавриил закатил глаза, но ладони Вельз не отпустил. Азирафаэль мог лишь тяжело вздохнуть на всё это и кивнуть.
― Думаю, я понимаю. Просто переживаю за него в целом, вот и нервничаю… Мне стоит поспать.
― Хорошее решение, ― кивнул Гавриил. ― Думаю, нам тоже пора. А у Кроули есть ключи, в конце концов, я думаю, он действительно вернётся, когда разберётся со всем.
Азирафаэль снова кивнул и вернулся к своим хлопьям, правда, теперь уже без особого аппетита.
Прежде чем подняться к себе, он выпил ещё один бокал вина. Чистя зубы и принимая душ, он пытался оттянуть момент, когда нужно будет лечь в постель и попробовать заснуть без Кроули под боком. Как бы Азирафаэля ни раздражали вечерние приливы вдохновения, как бы ни бесило то, что бесконечные горшки с цветами закрывают солнечный свет и что Кроули дрыхнет до полудня… Несмотря на всё это, он привык к тому, что Энтони рядом. Утром он сопел у него под боком, а вечером, почти в полночь, заползал под руку холодной змеюкой, но быстро согревался под общим одеялом. Лежать в кровати в одиночестве было совсем не так приятно, как думал себе Азирафаэль в последние пару лет.
Прежде чем закрыть глаза и попробовать хотя бы немного поспать перед завтрашним рабочим днём, он взял телефон и после минутных колебаний отправил Кроули короткое SMS:
“Возвращайся, все за тебя переживают”.
***
Басы гудели где-то под черепом, погружая Кроули в какой-то вид медитации, при котором полностью отключался мозг, зато тело продолжало действовать, как ни в чём не бывало. Группа Джеймса играла действительно отпадно, и при этом нельзя было отрицать — выглядела невероятно круто. Кроули и оглянуться не успел, как оказался под сценой вместе с Кармин и кучей ещё каких-то девушек и парней, мокрых от пота и неистово орущих слова песни, вместе со срывающимся на хриплые завывания солистом, которому явно не хватало воздуха, чтобы вытягивать собственные же песни. Всё это отдалённо напоминало школьную дискотеку или ночные клубы, только вот то ли из-за количества выпитого, то ли из-за другого типа музыки всё это казалось более диким.
Кроули чувствовал, что его собственное горло не выдерживает. Он тоже кричал, прыгал под сценой и чувствовал себя намного лучше, чем час назад. Свободнее даже, будто бы цепи, привязывающие его к нормальной жизни, наконец полностью рассыпались, не оставив ни одного звена. Пожалуй, сейчас он мог бы даже взлететь на сцену, а может, даже куда-то выше.
Адам и компания, кажется, давно уже ушли, сказав, что им не нравится музыка. Ну и фиг с ним, Кроули найдёт новых знакомых и друзей, чтобы зависать тут. Пофигу. Его отец ― чёртова рок-звезда, он обещал научить Кроули играть на гитаре и выступать точно так же, как и он, может, даже возьмёт его с собой в свои путешествия по стране. Чёрт, он наконец сможет увидеть что-то за пределами Атланты и штата в целом!
Ударил финальный аккорд песни, и толпа взревела так, что у Кроули заложило уши. Возможно, от того, что и он сам кричал. Джеймс на сцене сделал какой-то знак солисту, и тот отдал ему микрофон.
― Привет, Атланта! ― выкрикнул он так, что загудели многострадальные колонки зала. Зал ответил ему дружным рёвом. ― Я ― Джеймс Кроули, и сегодня у меня большой день! Я нашёл своего сына!
Пока фанаты отвечали Джеймсу криками, Кроули почувствовал, как чья-то ладонь толкнула его в спину, заставляя пройти ближе к сцене, к тому месту, где стоял Джеймс. Это была Кармин, услужливо подыгрывающая всему этому представлению.
― Позвольте вам представить! ― продолжал тем временем Джеймс и, как только Кроули оказался достаточно близко, протянул ему со сцены ладонь. Мгновение — и тот оказался над протянутыми вверх руками, над головами людей, которые приветствовали его криками и аплодисментами. ― Энтони Кроули! И как насчёт того, чтобы он сыграл с нами одну песню?!
Быть в толпе и быть перед ней оказалось совершенно разными вещами. Кроули и подумать не мог, что стоять на сцене может быть так приятно. Окрылённое состояние только нарастало, а с отцом рядом, который чувствовал себя тут как рыба в воде, его не пугала даже перспектива того, что ему придётся играть перед всеми этими людьми при том, что он не знает ни одного аккорда. Наоборот, он не сомневался в том, что будет выглядеть не менее круто, чем остальные музыканты.
Конечно, слушатели группы оценили идею с тем, чтобы Кроули сыграл. На его плечи тут же опустился вес гитары на ремне. Джеймс сунул ему в руку какую-то пластиковую пластинку треугольной формы.
― Не переживай, в этой песне всего три аккорда, ― усмехнулся он. ― Это медиатор, и его нужно взять вот так. Всё, что на грифе, я сам сделаю, а тебе всего лишь нужно будет ударить по струнам.
― Будто бы я знаю, когда, ― пробормотал Кроули, следя за тем, как Джеймс крутит в пальцах другой медиатор. Казалось, что он достал его из ниоткуда.
― А это тоже довольно просто, ― Джеймс обошёл его по кругу, явно не стесняясь того, что они болтают прямо на сцене перед кучей зрителей. Ботинком он нажал на одну из педалей, от которых отходили провода. После этого Кроули почувствовал, что тихое гудение от колонок как-то изменилось, но он был слишком пьян, чтобы понять, что именно стало не так. ― Просто повторяй за мной.