― Мне нравится твоя улыбка, ― тихо пробормотал Кроули, подходя со спины и заглядывая в рисунки. ― От неё будто солнце начинает светиться ярче.
Азирафаэль почувствовал, что от его слов к лицу приливает кровь. Ему никогда не делали комплиментов напрямую. Хвалили, но обычно за какие-то достижения, а не за что-то настолько естественное.
― Я не хотел в них рыться…
― Ничего, ― Кроули неопределённо повёл плечом. ― Уже не важно. Ты и так всё знаешь.
― Мне начинает казаться, что ничего я не знаю, ― пробормотал тихо Азирафаэль. ― Ну или не понимаю до конца.
― Не грузись, ― вздохнул Кроули и присел рядом, осторожно поднимая с пола герань с поломанной веткой. Вторая каким-то чудом выжила. ― Эту ещё можно спасти.
― Тогда не стоит медлить, ― кивнул Азирафаэль, откладывая рисунки на кровать. ― У тебя есть запасные горшки?
― Там стояли, ― Кроули махнул рукой куда-то в сторону угла за кроватью. ― Должно хватить на всё.
Следующий час они занимались молчаливой уборкой. Конечно, полностью навести порядок так быстро не удалось. Азирафаэль по большей части собирал осколки и разбросанные рисунки, с удивлением на многих обнаруживая свои портреты в разных стилях и даже один небольшой комикс. Кроули же, в свою очередь, спасал растения и собирал землю для них, там где её ещё можно было собрать. Где-то посреди процесса, Азирафаэль точно слышал как хлопнула входная дверь. Учитывая тишину в квартире, Вельз, видимо, решила оставить их наедине.
Когда те растения, которые были хотя бы относительно целыми, получили свои горшки и порцию земли, а по полу стало возможно ходить, не загнав в ногу осколок, молчать дальше стало невозможно.
― Все рисунки я сложил на кровать, ― сообщил Азирафаэль негромко. Наверное, ему стоило теперь уйти? Или наоборот, остаться и нормально поговорить? Что вообще делают в таких случаях?
― Угу, ― кивнул Кроули, рассеянно оглядывая комнату, цветы, потолок, всё что угодно кроме Азирафаэля. ― Хочешь выпить?
― Нет, воздержусь, ― поспешно пробормотал Азирафаэль, невольно кривясь от воспоминаний о коньяке и последствиях.
― Ну да, ― понимающе кивнул Кроули и кажется, даже виновато спрятал взгляд. ― А чай?
― От чая не откажусь. ― Азирафаэль чувствовал, что всё происходящее до невозможного глупо и смущающе, но сделать что-то было уже вне его сил. Он и так повёл себя глупо, сорвавшись вот так просто к парню, которого только что отверг. Ну правда, если бы Кроули действительно вскрывал вены, Вельз звонила бы не ему, а в скорую. Он просто не понял этого в тот момент, был слишком поглощён эмоциями.
Они перешли на кухню, и Кроули поставил чайник на огонь. Больше ему руки занять было явно нечем, поэтому он просто опёрся спиной на край кухонного стола и скрестил их на груди. Азирафаэль осторожно присел на край табуретки. Тишина на него давила, поэтому он спросил первое, что пришло в голову:
― Ты отмыл салон машины?
― Что? ― Кроули удивлённо вскинул голову.
― Ну, меня же там стошнило во сне… Вся обивка была грязная. Запах, наверное не выветрится…
― А, ты об этом, ― Кроули выдохнул и снова опустил взгляд. ― Ничего страшного на самом деле, я вытер всё ещё в субботу, со спиртом, а потом забрызгал освежителем воздуха. Теперь там пахнет хвоей.
― Оу. Хорошо. ― Азирафаэль замялся, опять чувствуя, как тишина между ними сгущается. ― Я же… Мог умереть тогда. Если не проснулся из-за тошноты, значит был в алкогольной коме, да?
― Ага. ― Кроули закусил губу и тяжело вздохнул. ― В смысле, это действительно была кома, но ты не мог умереть. Я заснул только под утро, а всё остальное время следил, чтобы вот этого вот и не случилось. Ты действительно выпил слишком много, как на второй раз.
― Не может быть… ― Азирафаэль буквально ощутил, как упала одна из стен, которая возникла за эти неполных три дня между ним и Кроули. Она казалась непреодолимой ещё секунду назад, каменной, надёжной, которую ничто не снесёт. Но только что она рухнула совершенно бесшумно, будто была сделана из пенопласта.
― Я виноват в том, что ты перепил и… Не мог я тебя просто оставить, ― буркнул Кроули недовольно. ― И если тебе интересно, если бы не я, у тебя были бы серьёзные проблемы с администрацией школы. Водкой от тебя пахло на километр.
Азирафаэль почувствовал, как к лицу приливает кровь. Стыдно, стыдно, жутко стыдно за то, что он думал о поступках Кроули только плохое, а тот на самом деле… На самом деле он здорово его выручил. Буквально жизнь спас. Хотя бы немного…
― Это частично объясняет то, как я проснулся. ― Он машинально облизнул губы и сжал ладонь на колене. Ему требовалось ощутить хотя бы такую опору перед следующим вопросом. ― Но не то, почему у меня были спущены штаны.
Кроули тут же сдулся: плечи опустились, осанка искривилась, будто её никогда и не было, взгляд устремился куда-то под стол.
― Я… Я объясню, если ты разрешишь мне рассказать всё с самого начала.
Азирафаэль закусил губу. Он далеко не был уверен, что сможет выслушать всё и что хочет знать всё. Но Кроули уже не первый раз просил дать ему возможность рассказать, и в прошлый раз Азирафаэль отказал слишком грубо. Возможно, ему действительно стоило дать хотя бы ещё один шанс. Последний.
― Если на этот раз ты не будешь говорить, что я сам напросился. Я был пьян и вообще ничего не помню из того, что происходило между нами.
Кроули кивнул и бросил беглый взгляд на чайник. Тот и не думал закипать, видимо, в нём было слишком много воды.
― Для начала, тебе стоит знать, что я влюблён в тебя чуть ли не с самой первой встречи. Ты тогда прыгнул с крыши и… Ты правда будто бы летел, ― Кроули поднял взгляд, и в его глазах было что-то такое тёплое, что Азирафаэль не смог на него злиться за то, что всё это время ему врали. ― И по тебе было видно, что ты не готов к отношениям. Поэтому я решил не торопиться и просто побыть рядом. Подумал тогда, что, может, и ты влюбишься… Глупо, знаю, но в итоге с каждым днём я сам только сильнее влипал. ― Он спрятал лицо в ладонях и пару секунд стоял так, глубоко вдыхая и выдыхая воздух, будто собираясь с силами для следующего признания. Азирафаэль мог только смотреть и слушать. Если бы он сказал сейчас хоть слово, то испортил бы всё, как и в парке, пару часов назад. ― Когда ты ночевал у меня… Я осознанно поцеловал тебя. Это было не по пьяни. Просто мне хотелось понять, получится ли вообще хоть что-то. Но я, похоже, поторопился… Прости меня за тот случай, пожалуйста. Просто мне действительно этого очень хотелось и я думал, что… Что это откроет тебе глаза на меня в другом свете.
Азирафаэль снова облизнул внезапно пересохшие губы. Пообещав себе не перебивать Кроули, он теперь чертовски жалел. Столько всего хотелось сказать, сообщить в лицо, остановить происходящее. Но он пообещал дать Кроули выговориться и не мог нарушить своё обещание снова.
― Ты меня тогда обломал, кстати, конкретно. Я даже думал, что ничего уже никогда не получится… А потом ты сказал, что не прочь выпить вместе ещё раз, и я подумал… Лишнего подумал, как теперь понимаю. ― Кроули грустно усмехнулся и развёл руками. ― Вот такой я идиот. Ну и, конечно, вечеринка. ― Он замялся на долю секунды, будто бы решаясь продолжить рассказ. ― Я думал, что тебе нужно выпить для смелости, чтобы признать свои чувства или что-то вроде того, я не задумывался над формулировками. Просто подумал, что если ты немного выпьешь, то всё получится лучше, чем в прошлый раз. Но я не рассчитал и совершенно не понял, когда ты уже был слишком пьян, чтобы трезво оценивать происходящее. Когда я тебя поцеловал в первый раз, в школе, ты ответил. ― Губы Кроули на секунду тронула улыбка, но тут же исчезла. ― Ты совершенно не умеешь целоваться, кстати, но так старался, что это было до невозможного мило. И потом мы поцеловались ещё и ещё… Я думал, что тебе действительно нравится и дело не в выпивке. Потом уже понял, когда тебя стошнило в первый раз. Но уже не мог остановиться. Я не горжусь тем, что это знаю, но чёрт, у тебя потрясающая задница!
Он вскинул голову, и Азирафаэль увидел, насколько у Кроули сейчас отчаянный взгляд. Тот явно был готов получить по лицу за такое заявление. Но Азирафаэль не смог бы даже руку сейчас поднять, не то что ударить. В его голове только и крутились мысли одна быстрее другой. Зачем Кроули говорит такие вещи? Издевается, что ли? Куда ягодицам Азирафаэля до его? В сравнении с почти модельным Кроули, он бы выглядел неуклюжим медведем, за что его вообще любить и… хотеть?
― Кроули, если это шутка, то не слишком смешная, ― пробормотал он, понимая, что нарушает обещание, но совершенно не способный что-то с собой сделать. ― Я же… Толстый, трусливый и совершенно не способен за себя постоять. Всё что ты говоришь… Это про кого-то другого, а не про меня.
― Нет, ты не понимаешь! ― Кроули сделал шаг к нему, но замер, не решаясь подойти ближе. Почему-то всплыло воспоминание, как Азирафаэль оттолкнул Кроули в парке, стоило ему коснуться его руки. ― Ты не видишь этого, и никто вокруг тебя никогда не видел, но Азирафаэль, ты замечательный человек. Потрясающе добрый и решительный, когда это действительно необходимо. Ты сделал кучу вещей, которые я бы никогда не смог. Я же не просто так называю тебя ангелом, ты такой и есть… Прощающий. По-другому я вообще не знаю, как ты мог пожимать руку Лигура после того, как он тебя ударил. И то, как ты разговаривал с Уриэль… Не смей себя недооценивать!
― Ты… Ты отходишь от темы разговора, ― выдавил из себя Азирафаэль с усилием. Сложно слушать то, как тебя так открыто нахваливают, особенно, когда вроде как должен сердиться на человека, который всё это говорит. ― Кроули, почему я был в спущенных штанах, когда проснулся?
Кроули молчал. Он словно выговорил все слова, которые у него были и теперь не знал, какие звуки нужно произносить, чтобы они сложились в нужные фразы. Смотреть на его растерянное лицо было сложно, Азирафаэль даже поймал себя на сочувствии.
― Мне кажется, что это очевидно, ― пробормотал Кроули наконец. ― Ты был в сознании, когда мы добрались до машины. Лез целоваться. Стянул с меня куртку… Я просто… Ты даже не можешь представить, как я сожалею. Мне не следовало, я готов себе руки отрубить за то, что так тебя тогда касался. Но я ничего не успел сделать, на самом деле. В смысле, как ты выразился, я не «взял». Ты отключился. ― Кроули потёр затылок, смотря при этом в пол. Вид у него был почти болезненный. ― Я просто подрочил и всё. Ничего больше.
Чайник медленно закипал. Азирафаэль смотрел на свои руки, не готовый поднять взгляд на Кроули. Тот поступил просто отвратительно по отношению к нему, если уж быть совсем честным. Хотел воспользоваться его пьяным состоянием, отчасти даже так и было. С другой стороны, злость на него прошла, улетучилась в тот момент, когда Азирафаэль поверил, что Кроули может себя убить из-за его слов. Сейчас на чашах весов лежало его сердце и здравый смысл, который подсказывал, что такое нельзя спускать на тормозах. К сожалению, сердца у людей совершенно глухи к доводам разума.
― Я не помню, как это ― целоваться с тобой, ― пробормотал Азирафаэль тихо, всё ещё не поднимая взгляда. ― Это жутко обидно, знаешь ли. У тебя столько воспоминаний обо всём этом, а я даже не знаю, было ли мне приятно. Я хочу вспомнить. А потом уже что-то решать.
Кроули ничего не сказал. Какое-то время он стоял неподвижно: Азирафаэль видел его ноги, руки, но не лицо. Он стоял, будто окаменелый, наверное, не верящий в то, что только что услышал, почти целую минуту. А потом рывком сделал последний шаг к Азирафаэлю, коснулся пальцами его подбородка и заставил поднять взгляд. Увидев его лицо, уже нельзя было отвести взгляда. Азирафаэль вдохнул и не смог выдохнуть: ещё никто на него так не смотрел. С дикой смесью обожания, желания и чего-то такого тёплого, от чего в сердце щемило. До этого дня он вообще не знал, что обычные человеческие глаза могут выражать так много и сразу.
Губы у Кроули оказались тёплыми, жёсткими, обкусанными, с солоноватым привкусом крови. Азирафаэль чувствовал отвердевшие корочки кожи на них, чувствовал дыхание на своей щеке и прохладную ладонь на шее. И вместе со всем этим, внутри разливалось что-то тёплое, заполняющее его всего, от пяток до макушки.
Тем временем на плите во всю кипел чайник.
― Решил? ― тихо спросил Кроули, отстраняясь, но не убирая руки от затылка Азирафаэля.
― Нет, ― тот покачал головой и порывисто провёл языком по губам. ― Можно ещё раз?..
― Конечно.
Комментарий к Глава двадцать шестая. Второй шанс
Иллюстрация:
https://vk.com/photo-139148478_457239333
Комикс-синопсис главы:
https://vk.com/photo-139148478_457239331
https://vk.com/photo-139148478_457239330
========== Глава двадцать седьмая. Первая неделя ==========
У них был очень долгий разговор. До конца дня они пили чай, говорили, Кроули держал Азирафаэля за руку. Столько всего нужно было рассказать, столько всего объяснить и раскрыть последние карты. Азирафаэль хотел понять Кроули, а тот был готов понимать его. Сложнее всего в этом было то, что сам себя Азирафаэль совсем не понимал.
Ему понадобилось около часа, чтобы собраться с силами и рассказать о самых травмирующих моментах в предыдущей школе. О чужой руке на его ягодице в грязном переулке, о предательстве того, кто ему нравился, возможно, чуть больше, чем друг, о противной кличке, которая закрепилась за ним и на которую так неосторожно в своё время надавил Шедвелл, об отце, который слишком консервативен для того, чтобы смириться даже с замкнутостью сына, не то что его «особенностью». Кроули молча слушал, гладил его по руке и доливал чай. Когда Азирафаэль закончил, он поцеловал костяшки его пальцев, вызывая мелкую приятную дрожь и прилив крови к лицу.
― Я никогда не сделаю тебе больно и не заставлю бояться, ― сказал он тихо, смотря прямо ему в глаза, и Азирафаэль не смог бы усомниться в этом, даже если бы захотел.
Нельзя сказать, что с тех пор всё изменилось. Азирафаэль думал, что в таких ситуациях жизнь переворачивается с ног на голову, всё преображается и мир предстаёт в совершенно других цветах. На самом деле никаких резких изменений не наблюдалось. Было даже удивительно, как те чувства, которые Азирафаэль считал дружбой, плавно перешли во что-то большее, при этом практически не изменив формы. В школе они вели себя как обычно: разве что случайных касаний стало значительно больше. Кроули садился ближе к нему во время обеда, изредка задевая его бедро своим, в ожидании начала урока в коридоре, они стояли рядом, так что соприкасались плечами. А когда они оказывались одни в туалете, Азирафаэлю доставался быстрый, порой слишком внезапный поцелуй. Поначалу всё это вызывало лёгкое напряжение, определённо было уместным, но вместе с этим слишком новым, немного пугающим. За неделю Азирафаэль привык и в пятницу уже сам поймал Кроули в туалете, чтобы поцеловать в щёку, чувствуя себя при этом крайне неуклюже: отчасти потому, что пришлось привстать на носочки, отчасти потому, что, слишком торопясь, он промахнулся и попал в уголок губ. Правда, вся неловкость ушла, когда он увидел, как Кроули улыбается после этого. В тот день он прижал Азирафаэля к раковине и впервые поцеловал не нежно, а жадно, проведя языком по нижней губе, проскальзывая в рот и при этом обнимая поперек спины, прижимая к себе. Их чуть было не застукали: Ньют очень не вовремя ввалился в уборную. Но если бы он этого не сделал, у Азирафаэля наверняка бы позорно подкосились колени, а сердце бы выпрыгнуло прямо через горло.
После этого они договорились, что всё новое они пробуют только с разрешения Азирафаэля. Даже поцелуи. Больше никаких внезапностей. Не то, чтобы Кроули строго придерживался этой договорённости, но так было проще.
Понадобилась всего неделя для того, чтобы Кроули приучил его к мимолётным касаниям и поцелуям, и Азирафаэль даже не заметил, когда держание за руку для них стало нормой. Ему просто не хотелось отпускать прохладную ладонь, пока та не согреется в его собственной, а Кроули, кажется, совсем не возражал: он вообще был за любую инициативу, что и привело их к текущему положению дел.