― Боишься? ― весело поинтересовался Кроули. Они стояли в коридоре школы. Шла большая перемена, большинство учеников отправились на обед, в столовую, однако некоторые решили отложить обед до следующего перерыва и потратить этот на разговоры, подготовку к следующему уроку, или как Кроули с Азирафаэлем ― на маленькие шалости.
― Конечно, ― пробормотал Азирафаэль в ответ и чуть сильнее сжал ладонь Кроули в своей. ― Это точно необходимо?
― Сам же захотел. И тебе совершенно нечего бояться: это корпус младших классов, тут никого из нашей параллели не будет.
― Я не только из-за этого…
― Ох, ангел, мы не в средневековье. Наши отношения даже законом можно скрепить… Правда, как только ты станешь чуть старше.
Большой палец Кроули успокаивающе скользнул по тыльной стороне ладони Азирафаэля. Это действительно была его собственная идея ― официально заявить о своих отношениях и ориентации обществу, пусть даже и незнакомым людям. Не потому, что об этом хотелось кричать на каждом углу, а потому что Азирафаэль думал, что это поможет ему не бояться себя в первую очередь. Тяжело было признавать, но он оказался удивительно успешным в скрывании очевидного даже от самого себя и, после недели отношений с Кроули, он решил что достаточно играть в прятки с окружающими тоже. Но с ходу сделать что-то при одноклассниках пока что казалось ему смерти подобно, как и разговор на эту тему с отцом. И ему было стыдно перед Кроули за свой страх, поэтому он решился на компромисс.
― Ладно, ангел, хватит тянуть. Никто не смотрит, ― заявил Кроули и в один шаг обогнул его, останавливаясь напротив. С тех пор, как он разбил подаренные Азирафаэлем очки, его глаза уже не скрывались за тёмными линзами и посылали в сторону Азирафаэля такие искры, что тот почти постоянно ходил красный, как помидор. А сейчас его ещё и подначивало осознание того, что кто угодно сможет их увидеть. На самом деле он хотел бы возразить, попросить у Кроули ещё небольшую отсрочку, но тот, видимо, понял, о чём он думал, и не дал возможности даже слова сказать. Горячие губы коснулись его, и в тот момент всё остальное стало не важно.
За последнюю неделю, Азирафаэль узнал, что поцелуев бывает огромное множество, и каждый из них дарит совершенно разные ощущения. Первый для него был в губы, легкий, нежный, осторожный. Кроули боялся его напугать, перегнуть палку в такой важный момент и передал простым касанием губ к губам простое, но такое понятное послание: «я влюблён». Потом он целовал костяшки пальцев и тыльную сторону ладони: «я не дам тебя в обиду». Не редкими стали поцелуи в щёку, к ним Азирафаэль привык быстрее всего: «ты мне нравишься». Когда их почти застукали держащимися за руки на второй день отношений и Азирафаэль накрутил себя до состояния, когда готов был больше никогда не приходить в школу, Кроули показал ему значение поцелуя в лоб: «всё хорошо, я рядом». Каждый раз, от простого касания губами, по телу разливалось тепло и дурацкое, но такое приятное чувство, которому Азирафаэль очень долго не мог придумать определения. Лишь недавно он смог понять, что это чувство того, что он кому-то нужен.
― Не забудь о венчальном кольце*! ― послышалось неподалёку, а за этим последовал детский смех. Кроули отстранился так быстро, что Азирафаэль едва успел сообразить, что происходит.
― Пош-шёл к чёрту! ― огрызнулся Кроули, бросая злой взгляд в сторону смеющихся детей. На вскидку они были не старше семиклассников, может младше, и явно просто подтрунивали, даже не имея на уме ничего плохого. Уж Азирафаэль-то разбирался в подобных дразнилках.
― Тише, Тони. Они же не со зла, ― пробормотал он, перехватывая Кроули за локоть, чтобы тот не сорвался за малышнёй, показывающей им язык. Ещё чего не хватало ― за детьми бегать. ― Просто шутят.
― Я им дам так шутить, ― огрызнулся Кроули, благо не на Азирафаэля. И никуда он не побежал, а сделал вид, что игнорирует ребятню. Было заметно, как сложно ему это даётся, но успех был на лицо.
― Дашь, конечно, дашь, ― усмехнулся Азирафаэль, ласково проводя ладонью по его щеке и притягивая для ещё одного поцелуя. И пусть собственные уши горели, подобный выход в свет был нужен им обоим, к тому же большинству учеников этого корпуса было глубоко всё равно, кто там целуется у окна.
К следующему уроку они опоздали. Впервые в своей жизни Азирафаэль понял, почему парочки в школе так самозабвенно целуются в коридорах: они просто не думают в этот момент. Мысли совершенно вылетают из головы в секунды близости, не важно, где и когда.
Учитель английского посмотрел на них с осуждением, но разрешил занять свои места. Едва успев настроиться на тему урока и начав записывать лекцию, Азирафаэль получил тычок карандашом в спину. Кроули повадился садиться у него за спиной и отвлекать по поводу и без: отвешивать едкие комментарии в тему урока, шепча их в самое ухо, просить списать плёвую самостоятельную или просто интересуясь, не заскучал ли его «ангел». Но сейчас дело было не в разговоре. Стоило Азирафаэлю чуть повернуть голову, как Кроули подкинул ему на стол сложенную вдвое бумажку. Это было что-то новенькое.
Убедившись, что учитель занят написанием каких-то тезисов на доске, Азирафаэль отложил ручку и развернул импровизированную записку.
«Не хочешь сходить со мной сегодня на танцы, ангел?»
Знак вопроса в конце, кажется им не был, а скорее походил на басовый ключ, что не могло не вызвать улыбку. Однако сам вопрос сбивал с толку. Когда сходить? Прямо сейчас? Или вечером? И на какие танцы? Вопросы посыпались кучей, но задать их сейчас Кроули не представлялось возможным. Да и была другая проблема, куда как более весомая.
«Я не умею танцевать», ― с такой надписью записка вернулась к автору. Учитель даже не обернулся. Через минуту, на протяжении которой карандаш тихо скрипел по бумаге, бумажка вернулась в руки Азирафаэля.
«А я хороший учитель»
Фразу украшала рожица, выражение которой можно было бы описать, как ехидное и манящее одновременно. Как именно Кроули смог передать эмоции, которые сам бы изобразил в такой ситуации, оставалось загадкой, точно также, как и ответ на вопрос «ну и вот как такому отказывать?».
«Ладно. Но только без прогулов»
Кроули позади лишь удовлетворённо хмыкнул, что свидетельствовало о том, что условия его устраивают.
― Вам есть что добавить, мистер Кроули? ― холодно поинтересовался учитель, оборачиваясь к классу. Кто-то поспешно выключил экран телефона, но спалился за счёт сопровождающего звука. Учитель окинул класс недовольным взглядом. ― Учитывая, что на носу экзамены, вам всем следовало бы быть более собранными.
Остаток урока прошёл в обычном тоне, разве что Кроули тихо барабанил пальцами по парте что-то подозрительно бодрое. К концу учебного дня он был в куда более приподнятом настроении, чем обычно, и это не то чтобы настораживало, но нагоняло воспоминания о том, что точно так же он выглядел, когда строил пакости Хастуру. Впрочем, сегодня ведь ничего такого быть не должно было, так?
― Ну так куда мы пойдём? ― спросил Азирафаэль, когда они спускались по ступенькам. В последние дни в городе сильно похолодало, и он очень надеялся, что Кроули осознаёт, что на улице они долго не продержатся. Особенно при том, что сам Кроули до сих пор не сменил кеды на что-то более тёплое.
― Ты слышал что-нибудь о, ― Кроули сделал драматическу паузу, за которую они успели пересечь половину холла и Азирафаэль, боящийся упустить продолжение, чуть не врезался в какую-то девушку из старших классов, ― подземной части Атланты? ― наконец закончил Кроули с таким видом, будто это было большой тайной. Азирафаэль почувствовал укол разочарования.
― Слышал, но говорят, что последнее время там не то, чтобы весело…
― Если ты слышал это от простых обывателей, то поверь мне, они о-о-очень заблуждаются, ― заявил Кроули, при этом скорчив рожу настоящего заговорщика. ― Идём, я покажу тебе неизведанную подземную Атланту.
Он схватил Азирафаэля за ладонь и потащил к остановке. Торчать даже под козырьком было не слишком приятно: от холодного ветра он не спасал, как и от срывающихся капель дождя. Радовало только одно, раз они шли в «подземный» центр, значит, там погода их точно не достанет.
― Слушай, а ты бы… ― Кроули немного замялся, отвёл взгляд и как-то подозрительно топтался на месте.
― Что? ― рассеяно спросил Азирафаэль, когда пауза затянулась. ― Тони, ну чего ты. Мы же договорились, что никакого смущения… Точнее, ты пытался меня на это уговорить, но у меня то оно машинально получается.
― Я просто не уверен, что просьба тебе понравится, ― протянул Кроули неуверенно, пряча ладони в карманы. Верный признак того, что он сейчас свернёт на другую стезю и вообще уйдёт от первоначальной темы. Азирафаэлю это было не по душе, так что он тут же дёрнул его за локоть и схватил за ладонь, как только та показалась из кармана.
― Озвучить ты можешь в любом случае, а понравится или нет, решать будем потом.
Кроули тихо хмыкнул, пряча улыбку. Их прервал подошедший автобус. Свободных мест не было и, оплатив проезд, они прошли к середине салона, занимая место, изначально предназначенное для колясок. Азирафаэль прислонился спиной к перегородке и поручню, спустил со спины рюкзак и выжидательно глянул на Кроули, остановившегося рядом.
― Ну?
― Что?
― Не делай вид, что забыл, ― проворчал Азирафаэль слегка обиженно. ― Ты о чём-то хотел попросить. И я не отстану, пока ты не сознаешься.
― Совсем не отстанешь? ― пробормотал Кроули, скривившись.
― Совсем, ― категорично заявил Азирафаэль, хотя на самом деле был не так уж и уверен в этом. Ему повезло, что больше настаивать не пришлось.
― Ладно… ― Кроули закатил глаза и тяжело выдохнул. ― Я хотел пригласить тебя с твоим отцом к нам на День Благодарения. Ну знаешь, индейка там, другая еда, наши предки познакомятся…
Азирафаэль замер. Конечно, это было ожидаемо, Кроули воспринимает то, что происходит между ними всерьёз, и так оно и есть на самом деле, но… Азирафаэль был совсем не готов рассказывать Гавриилу. Он планировал подождать месяц… Может, до следующего года… Может до своего совершеннолетия… Возможно, он вообще не хотел ему об этом рассказывать, никогда. У Кроули явно были другие планы и по большому счёту был прав: день Благодарения ― отличный повод для знакомства.
― Но потом я подумал, что наша с Вельз квартира ― не лучшее место для приёма гостей, у нас даже гостиной нет, ужинать придётся на кухне, а там тесно, да и ты говорил, что не знаешь, как отреагирует отец… В общем, рискованно это всё, ― покачал головой Кроули. ― Забей.
― Не забью, ― выдохнул Азирафаэль и осторожно коснулся его руки. ― Я должен когда-то сказать отцу и чем раньше, тем лучше, а то буду откладывать до конца своих дней.
― Ты же этого не хочешь, ― буркнул Кроули, перехватывая его руку и сжимая в своих пальцах. Опять холодные, как льдинки. Стоило бы подарить ему перчатки, или намекнуть, что стоит одеваться потеплее.
― Не хочу. Скорее всего, мы опять поссоримся с отцом. Но, ― Азирафаэль бросил быстрый взгляд на глаза Кроули и мягко улыбнулся. Действительно, чего он боится, если с ним такой замечательный человек? ― но я хочу это сделать, потому что тебя это порадует. Я не хочу прятать тебя от отца, понимаешь?
Улыбкой Кроули можно было освещать стадионы.
До «Подземной Атланты» они добрались достаточно быстро. Всю дорогу Азирафаэль не выпускал из рук ладонь Кроули, чуть сжимая его пальцы в своих. Не то чтобы Кроули был мерзляком, на самом деле, учитывая, во что он одевался в ноябре, всё было как раз наоборот, но вот его ладони вечно заставляли Азирафаэля вздрагивать. Порой они казались совсем уж ледяными, особенно после прогулок по улице, как сейчас. Это было неприятно, волновало что-то внутри, поэтому каждый раз, отмечая, что Кроули снова прячет ладони в карманы куртки и ведёт плечами, будто стараясь скрыть дрожь, Азирафаэль перехватывал его ладони и грел в своих. Кроули никогда не возражал.
Когда они вышли из автобуса, температура его пальцев уже приблизилась к норме.
― Знаешь, раз уж мы в торговом центре, то может хотя бы перчатки тебе купим? ― предложил Азирафаэль. Ветер усилился, и ему приходилось ёжиться в своём пальто, едва ли не натягивая шарф на нос. Ему слабо представлялось, как чувствует себя Кроули в одной кожанке на рубашку и том самом шарфе, который подарил ему Азирафаэль. Шарф оказался единственной тёплой вещью, которую Кроули нравилось носить постоянно.
― Но мне нравится, как ты греешь мои руки своими, ― протянул тот с ехидной улыбкой. ― Ты прекратишь это делать, если руки не будут мёрзнуть.
― Тони, ты вообще чем думаешь? ― Азирафаэль смерил его взглядом, с которым обычно смотрел на людей, когда те говорили ему, что Земля плоская. ― Ты обморозишь руки и не сможешь нормально карандаш держать! У тебя же есть тёплые вещи, ты приходил в них!
― Да ладно тебе, ангел! ― Кроули закатил глаза и с тяжелым вздохом пошёл к яркой вывеске. ― У меня есть теплая одежда, просто я её не слишком люблю… В ней я выгляжу тем, чем являюсь.
― Это в каком смысле? ― рассеяно спросил Азирафаэль, спеша следом. Он уже не раз пожалел, что пренебрёг шапкой и по какой-то причине решил, что сегодня будет ненамного холоднее, чем вчера. Погода была совершенно другого мнения.
― В том смысле, что… Ох чёрт, не тормози, ангел. Я не могу позволить себе новые тёплые вещи. Это дорого!
Кроули бросил в него явно раздосадованный взгляд и засунув руки поглубже в карманы, начал спускаться в один из подземных переходов. Тут не было ветра, и только от этого было уже заметно теплее. Азирафаэль тяжело вздохнул, едва поспевая за Кроули на ступеньках.
― Знаешь, что действительно дорого? Лекарства, ― буркнул он тихо, чувствуя какое-то раздражение внутри. ― Неужели ты думаешь, что то, что ты носишь старый свитер, как-то тебя изменит?
― Меня половину жизни дразнили за потёртые вещи!..
Настала очередь Азирафаэля закатывать глаза. Он дернул Кроули за локоть, заставляя обернуться и замереть на ступеньках. Тот стоял немного ниже, поэтому их глаза оказались на одном уровне.
― Эта половина жизни закончилась, Тони. Я не хочу, чтобы тебе было плохо, чтобы ты убивал своё здоровье только потому, что… стесняешься надеть что-то теплее рубашки. ― Азирафаэль чуть замялся, но потом протянул руку и коснулся пальцами щеки Кроули. ― Тебе не нужно притворяться тем, кем ты не являешься. Уж со мной так точно не нужно. Я знаю, что у тебя не слишком хорошо дома с деньгами, знаю, что ты работаешь, и работаешь тяжело, чтобы не быть обузой своей тёте, но поверь, это восхищает меня в тебе даже больше, чем твоё упорство и потрясающий талант в рисовании.
― Правда? ― голос Кроули прозвучал как-то необычно, словно бы он до этого дулся на него и теперь решал, стоит ли прощать или нет. Странный парень. Азирафаэль не смог сдержать улыбки и осторожно проведя пальцем по острой скуле, с полной уверенностью ответил:
― Чистая правда, дорогой.
Кроули тут же расплылся в улыбке и, поднявшись на одну ступеньку, ловко приобнял его за талию. Теперь они стояли вплотную друг к другу, так близко, что это никак нельзя было принять за дружеские объятия.
― Тони, что ты… ― начал было Азирафаэль, но смотря на выражение лица Кроули, понял, что вряд ли сможет донести ему то, чего испугался секунду назад.
― То, что могу делать по законам этого штата совершенно безнаказанно, ― весело ответил тот. ― С твоего разрешения, конечно. Можно мне тебя поцеловать? Здесь и сейчас. Потому что если нет, я взорвусь от распирающих меня чувств.
Мимо них шли люди. Азирафаэль буквально чувствовал, как каждый второй прохожий одаривал их взглядом: недовольным, полным отвращения, скрываемой ненависти. Кроули же этого, казалось, совсем не замечал. И как только у него так получалось?
― Ты ужасен, ― пробормотал тихо Азирафаэль и уже почти привычно положил ладонь на его затылок, притягивая к себе. Стоило ему коснуться губ Кроули, как все мысли просто вылетали из головы: плевать, что они два гея, проявляющие чувства в общественном месте, плевать, что на них могла вылиться волна ненависти, плевать… Закон был на их стороне, и было бы глупо им не воспользоваться.