В двери библиотеки я ворвался на полном ходу и почти сразу наткнулся на Астрид. Она сидела за широким столом юридического отдела, закутанная в плед. Свечи в канделябре догорели, помещение наполнилось мраком, а она спала сидя, уронив голову на руки. Под скамьей лежали перевернутые тапочки. Посмотрев на ее бледное лицо, я тут же подхватил принцессу на руки. Она пошевелилась, но не проснулась. Прижалась ко мне, будто дитя, и засопела. Я с улыбкой посмотрел на ее милое личико и понес девушку через весь коридор в свои покои. Уложил ее на кровать, откинул плед и укрыл теплым одеялом. Она сжалась в комок и улыбнулась краешком губ. У меня не хватило смелости ее разбудить, но пора было отправляться в кабинет, где ждала работа. Заперев покои на ключ, я направился в тайный кабинет, оставив на тумбе записку, что скоро вернусь. Тут же приступил к докладам, перебирая их по мере важности. Наткнулся на пояснения лекаря и замер, вчитываясь в каждое слово.
«Фрейлина ее величества госпожа Тори направлена в больничное крыло с недомоганием, которое выражается рвотой и сильными болями в животе, а так же слабостью и потливостью. Взятые пробы подтвердили, что госпожа заболела донокраусом. Редкой и смертельной болезнью, которая передается в основном половым путем или от матери к ребенку, если мать инфицирована. Сопровождается рвотой по первичным признакам. Следом возникают воспаление гортани, язвы на слизистых и обильная потливость. Резкие и скоротечные боли в животе. Посему делаю вывод, что диагноз госпожи Тори — донокраус. Болезнь практически полностью не излечивается. Рекомендации: оградить от общения с кармазинами на период вспышки. Лечение: мазь раены и настойка врумля. Итог: если усилить лечение магией, то есть шанс на спасение. Иначе госпожа умрет в течение двух недель».
Я отложил отчет в сторону, закурил трубку и позвонил в колокольчик, вызывая помощника. Вручил ему доклад лекаря и распорядился в срочном порядке доставить письмо королеве.
Как только остался в одиночестве, откинулся на спинку кресла и зажал зубами конец трубки. Переживал вовсе не за состояние здоровья Тори, а за то, что Хакон мог заразиться от нее этой напастью! Но взгляд упал на второй отчет лекаря, в котором говорилось, что принца он проверил на первоначальные признаки болезни и ничего не выявил. Отправил его обратно и наказал на всякий случай до самого выздоровления не приближаться к фрейлине. Сухие слова лекаря изначально сквозили могильным холодом. Казалось, что он не верил в выздоровление женщины. Сам же я впервые слышал об этой болезни. Донокраусом в нашем замке еще никто не болел… Интересно, где Тори могла заразиться такой специфической болезнью? И главное от кого?
Но все мои переживания одним махом перекрыл доклад из покоев друга. Короткий и хлесткий. Я прочитал его запоем до последней буквы и даже выронил трубку в конце. Отвлекся на шум и взглянул на огонь в камине. Засмотрелся на танец пламени, который отражал мое внутреннее состояние. Все горело! Каждая самая крохотная частичка тела, все нутро взорвалось агонией ярости, а сердце заныло от боли, от той едкой боли, что всегда зарождалась в груди, когда обижали мою Астрид. Это не просто гнев! Это лютая, совершенно безграничная ревность и злость!
Он хотел ее коснуться, раздеть, притронуться к самому сокровенному, войти в тело той, что не по законам, но душой принадлежала только мне! И весь флер нашей романтичной связи исчез в одно мгновение. Тяжелой глыбой на мои плечи упала жестокая и запретная реальность, разбивая мою иллюзию на тысячу осколков. Я заранее проиграл Хакону по всем фронтам, хотя вступая в неравный бой, не подумал об этом, ослепленный искренними и сильными чувствами. Астрид вовсе не моя! И наша близость ничего не изменила. Она осталась законной женой моего друга, которого я жестоко предал ради любви к его женщине. Он был не достоин ее. Но по закону имел на нее все права в отличие от меня! Мог в любую минуту потребовать близости, как собственно и произошло. Мог! Но она его отвергла. Предпочла провести ночь в темной и холодной библиотеке, нежели вернуться в объятия нелюбимого. Никакие угрозы не помогли. Она сильная и упрямая! А главное, чувственная. В ней сочеталось так много качеств! Они сверкали гранями, характеризуя ее, и я испугался того, что вскоре Хакон увидит эти грани, ослепнет от них, как и я. И тогда… Тогда он сделает все, чтобы завоевать ее сердце. Забудет об умирающей Тори и перехлестнет свое внимание на жену, отбрасывая предрассудки о чистокровности. Вот тогда я потеряю ее навсегда! Я знал Хакона не первый день. Он привык добиваться поставленной цели любой ценой, и все козыри у него на руках.
Мне нужно начинать действовать. Склонять Астрид к тому, чтобы она поступилась короной ради счастья со мной. Но она слишком сильно этого хотела, и я был не уверен, что в итоге она пожертвует властью ради меня. Ради обычной жизни в чертогах другого королевства. Мне хотелось вырвать ее из лап супруга. Забрать себе навсегда, окружить заботой и любовью, сделать так, чтобы она об этом выборе никогда не пожалела. Но четкого плана у меня пока не было. До сих пор я действовал по обстоятельствам, принимая решения на ходу. Вот и сейчас рука потянулась к пустому листу, на котором я переписал отчет, скрывая от королевы подробности их разговора. Хаама должна думать, что все в ее замке хорошо, что ее горемычный сын выполняет супружеский долг.
С камнем на душе я завершил подделку отчета. Отложив перо и листок в сторону, облокотился на стол и уткнулся в ладони лицом. Астрид! Астрид! АСТРИД! МОЯ АСТРИД! Все мысли кружили вокруг девушки, которая спала сейчас в моих покоях. Я должен как можно скорее доделать работу и вернуться к ней. Рассказать о том, что узнал и спросить о главном. О том, готова ли она изменить свою жизнь, пойти против законов, рискнуть и оставить престол. И если готова, то я наизнанку выверну Звинси, но сделаю так, чтобы она была моей полностью и навсегда!
ГЛАВА 24 Астрид
Медленно и нехотя я выходила из глубокого сна, ощущая мягкость и тепло постельного белья. Не сразу в голову пришло осознание того, что находилась далеко не в холодной библиотеке. Сначала в страхе присела в постели, разглядывая мрачные небольшие покои. Темно-коричневые стены сочетались с зелеными предметами мебели с золотистой отделкой. Ничего лишнего. Большой деревянный стол посреди комнаты, бархатное кресло с высокой спинкой, стул и шкаф рядом с камином, в котором трещал огонь. В конце помещения зеленая ширма, наверняка ведущая в уборную. Кровать не оформлена привычным балдахином, лишь голыми резными стволами, что врезались в потолок. По краям две тумбы на ножках, а над кроватью портрет мужчины, часть лица которого скрыта капюшоном. Я сразу узнала привлекательного кармазина и невольно улыбнулась. А вот вспомнить, как оказалась в покоях Пармиса, не могла. До сих пор перед глазами плясали буквы из сводок законов королевства. Я внимательно изучила интересующий меня раздел и нашла много интересного. Закон не идеален, а значит, всегда есть возможность его обойти. Но сейчас мне не хотелось об этом думать, да и события прошедшей ночи заполнили разум постыдными сценами. Я потерла глаза и тяжело вздохнула. У меня получилось убежать от проблемы на несколько часов, но скрываться от нее и дальше не получится. Надо приводить себя в порядок и возвращаться в супружеские покои. Сегодняшний день я планировала провести в кругу придворных, чтобы познакомиться с ними поближе, но теперь даже не знаю, хватит ли сил раздавать фальшивые улыбки, когда на душе так плохо. Вот бы не видеть лицо Хакона! Хорошо бы не сталкиваться с ним хотя бы до ночи! Надеюсь, удача будет на моей стороне в этот день.
Подбадривая себя светлыми мыслями, я встала с кровати и прошла в уборную. Как только освежила кожу лица, даже дышать стало легче. Принять ванну не решилась. Вдруг за этими покоями тоже следят. Лучше не рисковать. Не стоит расхаживать голышом в мужской комнате. От вчерашнего побега сорочка изрядно поистрепалась и испачкалась. Идти в таком виде через весь замок средь бела дня было нельзя, и тогда я распахнула шкаф в поисках мантии. Нашла ее очень быстро и облачилась, натягивая капюшон на лицо. Надеюсь, удастся быстро прошмыгнуть мимо придворных, не привлекая лишнего внимания.
У порога я остановилась и подумала, что лучше бы дождаться Пармиса. Но где он? Когда вернется? И что я скажу ему, глядя в глаза? Было противно даже вспоминать не то, что говорить об этом! Все же решилась опустить ручку, но тут же обнаружила, что дверь заперта. Удивилась и вернулась на кровать. Присела и взглянула на тумбу, где покоился невзрачный листок. Развернула его, прочла и сразу поняла, что разговора избежать не получится. Придется дожидаться герцога, но долго ждать он себя не заставил. Дверь отворилась, и в покои вошел Пармис, а следом за ним прислужник с подносом. Пока он в спешке сервировал стол, комната наполнилась пряным ароматом выпечки и травяного чая.
Герцог выглядел встревоженным, сухо поприветствовал меня кивком и проследил за прислужником. Как только тот скрылся в коридоре, Пармис запер дверь и подошел ко мне. Присел на одно колено и поцеловал мою холодную руку.
— Моя Астрид, — прошептал он, сел со мной рядом на кровать и крепко прижал к себе. У меня дыхание перехватило от пылкого объятия. Я зарылась лицом в ворот его камзола и расслабилась. Он погладил меня по спине, задел пальцами капюшон и тот сполз на плечи. Я овила его торс руками и с облегчением вздохнула. Только в объятиях герцога могла позволить себе быть слабой. Знала, что он всегда меня защитит, поддержит и подарит тепло, которого так не хватало!
— Нас слышат? — спросила шепотом.
— Нет. Мои тайные покои не прослушиваются, — заверил он и коснулся горячими губами мочки уха. Кожа покрылась будоражащими мурашками. Я закрыла глаза от удовольствия и прижалась к его крепкой груди еще сильнее, отчаянно впиваясь пальцами в ткань камзола, купаясь в мускусно-древесном аромате его тела. Как же хорошо, что нас никто не видит и не слышит! Можно без страха отдаться чувствам…
Нет! Без страха не получилось! Образ мужа предстал перед глазами, и я отпрянула от Пармиса. Обеспокоенно посмотрела в его изумрудные глаза.
— Что если Хакон придет к тебе…
— Не волнуйся. Он не знает, что у меня есть тайные покои, — успокоил Пармис, но следом у меня возник не менее важный вопрос:
— Что я скажу, когда он спросит, где провела всю ночь?
— Скажешь, что была в библиотеке. Джонас подтвердит.
— Ты уже знаешь? — нервно сглотнула я. Он коротко кивнул и опустил взгляд. Я почувствовала, как его руки сжались в кулаки за моей спиной. Он злился, но пытался этого не показать, поэтому не решился вновь заглянуть в мои глаза.
— Разделишь со мной трапезу? — произнес еле слышно и поднялся с постели. Взял меня за руку и повел за собой. Предложил присесть в кресло, а сам занял место на стуле напротив. Пододвинул ко мне чашку с благоухающим чаем и закурил трубку.
Я понимала, что разговор предстоит тяжелый и избежать его не получится. В глубине души мне было стыдно за то, что произошло в королевских покоях. Осознавая, что в этом нет моей вины, я все равно стеснялась заговорить об этом первой. Сделала крохотный глоток горячего напитка и поставила чашку на блюдце. Пармис поступил так же. А потом выдохнул клуб дыма в сторону камина и посмотрел на меня уверенным взглядом. Казалось, что в нем больше нет и капли злости или переживаний. А у меня руки затряслись от волнения. Чтобы их занять, я вновь подняла чашку и обхватила ее, согревая похолодевшие пальцы.
— Я изучил отчеты, — голос Пармиса дрогнул и сорвался на хрип. Тут же исчезло его наносное спокойствие.
Я не знала, куда себя деть от стыда. Опустила взгляд, разглядывая еле уловимый глазу пар, исходящий от чая. У меня не нашлось слов в ответ. Герцог и так уже все знал в подробностях. Нет смысла обрисовывать их вновь. Давно я не чувствовала себя так неловко.
— Милая, посмотри на меня, — зазвучал его бархатный голос, и я подняла взгляд. Меня бросило в жар и захотелось тут же скинуть с себя мантию, но руки будто приросли к чашке. Я напряженно сидела на месте, не двигаясь. — Нужно кое-что прояснить, — продолжил он спокойным тоном, но я напряглась еще сильнее. Сумела лишь кивнуть. Заглянула в его блестящие в свете свечей глаза и нашла в них поддержку. — Вероятно, ты не знаешь, кто любовница Хакона…
— Не знаю, — подтвердила я и сделала глоток.
— Тори. Одна из фрейлин королевы, — у меня тут же в голове возник образ черноволосой темнокожей женщины, которая подставила меня перед охотой. Именно с этой дамой я перекинулась парой колких фраз в коридоре дворца. Она не молода и внешне довольно неприметна. Странно. Я даже представить не могла, что принц спит именно с ней! Чем она его привлекла?
От неожиданной новости меня снова бросило в жар, но, на сей раз, я решила это исправить. Отставила чашку и сняла с себя мантию. Осталась в легкой сорочке и вдохнула полной грудью дымный воздух. Пармис внимательно и молча следил за моими движениями, а потом и сам откинулся на спинку стула и принял удобную позу. Хитро улыбнулся краешком губ.
— Удивлена?
— Очень.
— Мне тоже было сложно понять эту связь, но отчеты говорили сами за себя. Тори опытна в делах интимных, — подмигнул Пармис, а меня едва не стошнило от отвращения, когда на миг представила развратную картину их близости. После откровений герцога, стала еще больше презирать Хакона. Как он посмел после этой постыдной связи предложить мне разделить с ним постель?! Да будь я трижды его женой! Как же мерзко чувствовать себя одной из шлюх принца! Унизительно и больно! И этот мерзавец говорил высокопарные слова о бесконечной любви к своей пассии! А в итоге предал и меня, и ее! Как же я раньше не заметила, что Тори стала избранницей принца? Злобный взгляд, пренебрежение и сарказм — три составляющие настоящей соперницы! Но злости к ней я сейчас не испытывала. Ее также предали и обманули, как и меня! — Желание Хакона разделить с тобой постель, — снова его голос дрогнул, — я могу объяснить лишь тем, что Тори смертельно больна. Лекарь осмотрел ее и сделал неутешительные выводы. Донокраус — редкая болезнь, которую даже драконья кровь не всегда в силах побороть. Передается в основном половым путем. Хакона проверили на наличие заболевания и не выявили признаков. Можно сделать вывод, что Тори придавалась утехам не только с принцем, — у меня глаза на лоб полезли от этой новости. Пармис же рассмеялся и продолжил: — Хаама послала за Верховным Магом Звинси, чтобы тот осмотрел Тори и помог ей выжить. Хакону запретили приближаться к больной любовнице. Вот он и решил воспользоваться твоим телом для утоления похоти, — поперхнулся Пармис на последнем слове и смочил горло чаем.
Я обомлела. От обиды, что засела внутри, меня разрывало на части. Похоже, муж считал меня тряпкой, об которую можно вытереть ноги и пойти дальше! Подстилка для утоления бесчувственной похоти, от которой не будет последствий! Зелье для того, чтобы не зачать ребенка, повелительный тон, откровенная и бестактная наглость! До чего же он циничный эгоист! Ему плевать на чувства других! Я была искренне рада, что опытная Тори изменила своему обожаемому принцу! От меня он верности тоже не заслужил! Но что мне делать теперь, когда соперница устранилась, и весь свой пыл он направит в мою сторону?
— Что мне делать, когда Хакон снова будет настаивать на близости? — прикрыла я рот рукой, пытаясь сдержать стон отчаяния.
Пармис отложил трубку в сторону, поднялся со стула и подошел ко мне. Опустился на колени у моих ног и взял меня за руку.
— Говори, что ты узнала все о Тори, что боишься заразиться от Хакона и не уверена, что он не болен. За вашими покоями следят надежные разведчики, которым можно доверять. Не бойся говорить с принцем откровенно. Я исправлю отчеты так, как нужно. Хаама ничего лишнего не узнает. Она будет думать, что у вас все хорошо…
— А что дальше, Пармис? Я не смогу бегать от него постоянно! — посмотрела в его большие глаза и накрыла его руку ладонью. Почувствовала, как уголки губ невольно опускаются, предвещая появление слез. — Боюсь, что однажды ты прочтешь отчет, в котором он…
— Нет! — возразил герцог. — Тяни время, Астрид. Ты хочешь быть со мной?