Но дождь еще не успел закончиться, а Каин уже прижал меня к стволу дерева и без церемоний начал задирать подол платья. Привыкшая к нежности и заботе, я не сразу решилась сказать, что мне не нравится такое обращение. Когда же эти слова прозвучали, мужчина лишь пробурчал что-то невразумительное, уронил в грязь и навалился сверху.
Мной завладел ужас. Я требовала, умоляла не делать этого, но он остался глух к мольбам. Пытка продолжалась бесконечно долго.
— Не реви, — Каин слез с меня и вернул подол на место. — Все женщины через это проходят. Ничего страшного не произошло. Привыкай, так будет каждую ночь, и не один раз, учти. Учись ублажать мужа, Лилит, а не лежать бревном. — Он встал и протянул мне руку. — Вставай. Или хочешь спать в грязи?
Я ничего не ответила ему, не в силах дышать от ненависти и боли, которые переполняли душу. Над моей головой бунтовал закат, распиная небо, которое было похоже на мое сердце — израненное и обливающееся кровью.
В ту ночь я, все еще юная, но утратившая и невинность, и беспечность, сбежала от Каина в первый раз.
АЗАРИЯ
Иерусалим, Израиль
Я открыл глаза. Темно. Но в комнате кто-то есть! Что-то зашипело, вспыхнул огонек, один, второй, третий. Стало светлее. Канделябр с двумя свечами. Откуда он в моей спальне? Хотя куда важнее, кто стоит рядом.
Мужчина в черном костюме. Дрожащий свет путается в его волосах — кажется, они рыжие. На лице усмешка.
— Кто ты? — моего голоса почти не было слышно.
— Какая разница? — незнакомец пожал плечами. — Ведь это же сон!
— Сон. — Повторил я. Стало легче.
— Знаешь, в чем прелесть сна? — рыжий подставил под язычок пламени ладонь, склонил голову, глядя, как оно лижет плоть. — Во сне можно делать все, что хочешь! Вот тебе чего сейчас хочется? Девушку? Машину? Нет? А может, убить кого-нибудь?
— Убить?
— Да. Кого угодно — от хомяка до Иисуса! — он расхохотался. — Угадал? Угадал! Так кто это будет?
— Учительница сестры! — выпалил я, вспомнив, как старая курица изводила Аврору, все время повторяя, что учить ее балету — значит издеваться над искусством.
— Отличный выбор! — мужчина одобрительно кивнул, подошел к кровати и протянул мне руку. На ладони не имелось и следа от ожога. Ну да, это ведь всего лишь сон. — Идем!
Я кивнул, сжав его руку. Огоньки свечей заметались и погасли.
Снова темно.
— Потому что ночь. — Услужливо подсказал незнакомец. — Можем включить свет.
— Не надо. — Я попятился, увидев в коридоре ту самую преподавательницу. Худая, она двигалась так, словно жердь проглотила, плавно двигая руками — будто на сцену вышла и сейчас начнет танцевать.
— Как вы здесь очутились? — спросила женщина, щурясь. — Кто вы? — она нацепила на нос очки. — Азария? Как вы посмели вломиться в мой дом?!
К хозяйке подбежала мелкая псина и, глядя то на нее, то на меня, залилась лаем.
— Убирайтесь! — учительница потрясла крохотными кулачками и топнула ногой. — Я все расскажу вашему отцу, негодяй!
Собака бросилась ко мне и попыталась ухватить за ногу.
— Это лишь сон, помнишь? — прошептал на ухо рыжий.
— Сон. — Повторили мои губы.
Я пнул псину, она ударилась о стену и затихла. Старуха прижалась к стене. Мои руки сомкнулись на ее шее. Такая тощая, на самом деле куриная! Приятно было сдавливать ее, наблюдая, как женщина хрипит. Выпученные глаза вываливались из орбит. Лицо почернело.
Затихнув, она обмякла и повисла на моих руках. Такая легкая, вес вообще не ощущается. Я отпустил ее, и тело сползло по стене вниз.
— Понравилось? — осведомился рыжий.
— Да! — Выдохнул я.
— Тогда до скорой встречи!
Я открыл глаза и улыбнулся. Вот это сон! Как наяву все было. Только о таком никому рассказывать нельзя, а то и до психушки недалеко.
— Азария! Хватит дрыхнуть, полдень уже! — в комнату ворвалась Аврора. — Смотри, тут такое! — она плюхнулась на кровать и сунула мне под нос планшет.
Глаза пробежали по строчкам — «Убита преподавательница танцев…» и замерли на фотографии. Тело у стены, рядом дохлая собачонка. Та самая учительница. Та самая псина.
Я перевел взгляд туда, где ночью стоял рыжий незнакомец. На столе стоял подсвечник с двумя огарками.
Это был не сон!
Глава 2 Арест
ГОРАЙ
— Скучал? — Магда улыбнулась и подошла ко мне. Черное платье облегало фигуру и приоткрывало ложбинку в декольте. Волосы были уложены в высокую прическу, лишь несколько завитков ласкали шею.
— Очень скучал, — признался я, притянув ее к себе. Демон внутри довольно замурлыкал, признав свою любимицу.
Она, улыбаясь, запрокинула голову и посмотрела в мое лицо, потом привстала на цыпочки и поцеловала.
По телу прошла горячая волна. Девушка льнула ко мне, дразнила кончиком языка, посасывала нижнюю губу. Прическа рассыпалась, я с урчанием запустил руку в роскошные пряди, слегка прикусил ее шею. Стон заставил меня, взведенного до предела, уронить зеленоглазую в кровать и одним движением снять с нее платье.
— Какая ты! — потрясенно выдохнул, любуясь ею, обнаженной. Одновременно хотелось и смотреть, и поцелуями покрыть нежно-розовую кожу, поцелуями спуститься к впадинке пупка и попробовать Магду на вкус там, еще ниже…
Вздрогнув, я проснулся. В комнате было темно, но у окна кто-то стоял. Глаза впились в черный силуэт. Он двинулся ко мне, и на мгновение показалось, что это Магда. Демон встрепенулся с надеждой, мечтая воплотить недавний сон в явь. Но к постели подошла Лилит.
— Какие сладкие сны, — промурлыкала она, присев на кровать и снова погладив меня по лицу. — Рождение влечения, так приятно. Что ты чувствуешь к этой малышке? — ее палец лег на мою грудь и медленно пополз вниз.
Я лежал, едва дыша, не в силах шевельнуться, под гипнозом ее зеленых омутов. В голове замелькали воспоминания — лицо Магды, томление внутри, когда прижал ее к себе, аромат волос. Ощущение ее тела подо мной, нестерпимый жар желания.
Мой демон снова выпустил коготки, смакуя те мгновения. Тоскует по этой Хранительнице. Хандрит с тех пор, как мы расстались. Да что в ней такого, в этой юной зеленоглазой занозе?!
— Она тебя еще удивит! — прошептала Лилит. — А теперь спи.
Ее ладонь коснулась моего лица, и глаза сами собой закрылись.
Сколько я здесь? Вторая неделя пошла. Уже привык, открывая глаза, видеть грубо сколоченные балки потолка, укутанные розовым светом рассвета, потягиваться, встав с кровати, и смотреть в распахнутое настежь окно на «открыточный» пейзаж — зелень холмов, длинные ряды кривоногих виноградных лоз и серый прямоугольник на горизонте — винодельню. В ней Каин мучил матушку-природу, лелея мечты создать отменное вино.
После разговора в первый день, когда нас прервала Лилит, Отец не удостоил меня и словом. Покидать виллу и прилегающую территорию он запретил, посему я слонялся по окрестностям и наслаждался природой. С другими Стражами сталкивался редко. Лилит в первые дни тоже избегала общения, была грустной и словно больной. Но потом мы несколько раз пересеклись на прогулке и немного поговорили — ни о чем.
Я вышел на веранду и увидел ее с бокалом вина в руке. Женщина куталась в серую шаль, глядя вдаль на туман, уползающий с холмов.
— Холода наступают, — тихо сказала она, когда я подошел ближе. — Налей себе, — Лилит кивнула на бутылку, что стояла на столе. — Не беспокойся, это нормальное вино, даже хорошее.
Лилит была права — темно-красный напиток растекся во рту терпким вкусом с легкой горчинкой, которая подчеркнула сладкое фруктово-ягодное послевкусие.
— Смакуешь? — она усмехнулась, покосившись на меня. — Я уже разучилась. А ведь когда-то умела.
Ее тоска эхом откликнулась в моей душе. Нам обоим тут не место. Мы словно угодили в капкан, как маленькие планеты, попавшие под притяжение огромной — Каина, и вынуждены теперь оставаться на орбите, не смея распоряжаться своей жизнью.
— Можно спросить, Лилит?
— Конечно. — Прародительница рода Стражей лукаво улыбнулась и добавила, — только не о моем возрасте!
— Хочу узнать, почему у нас рождаются только мальчики?
— Каин нахимичил. — Женщина нервно передернула плечами. — Это страшная история, Горай.
— Расскажете?
— На «ты», будь любезен.
— Как скажешь.
— Что ж, тогда слушай. — Она поплотнее запахнула шаль. — Каин и Авель враждуют с самого рождения. У каждого из них своя правда, не будем вдаваться в детали. Но в итоге они так надоели даже Господу, что и после смерти он вернул их обратно на землю — забавная, кстати, была история, но о ней в другой раз. Теперь братья обречены на вечное противостояние. Поэтому они озаботились проблемой своей безопасности. — Лилит скривилась. — Авель оказался весьма ушлым, завел гарем и наплодил много потомства в короткий срок — с удовольствием совместил.
— Так появились Хранители?
— Хранителями они стали потом, в самом начале у них была одна задача — охранять Авеля любой ценой. А Каин пошел другим путем. Зачем обзаводиться простыми смертными детьми, если можно создать новую расу сильных, долго живущих и послушных твоей воле существ?
— Стражи. — Я кивнул.
— Да. Он обманом выманил меня — сильную демоницу, из ада, выкрал, можно сказать. — Ее голос задрожал. — И заставил производить на свет своих детей.
— Если тебе больно об этом…
— Переживу! — резко перебила Лилит. — Но Каину и этого было мало. Нашего первенца он принес в жертву, сразу после рождения. Вырвал из моих рук, воткнул нож в сердечко и полил кровью алтарь. — Бокал хрустнул в ее руке, женщина отшвырнула его прочь. — Тогда Каин был еще неопытен в колдовстве, что-то пошло не так, в итоге из-за произнесенного заклинания у нас стали рождаться только мальчики.
— Только мальчики, — повторили мои губы.
— Знал бы ты, как он бесится из-за того, что его сыновьям приходится искать простых смертных, чтобы спариваться с ними и продолжать род! — губы Лилит исказила злая усмешка. — Разбавлять кровь Стражей простой людской для него унижение! И поделом ему!
— Спасибо, что рассказала.
— И тебе, что выслушал. Давно не говорила ни с кем вот так, просто по душам. — Зеленые глаза внимательно посмотрели в мое лицо. — Ты не такой, как они, Горай. Тебе не место здесь.
— Уже поздно, Орхий втянул меня в свою игру.
— К счастью, он мертв. Не считай меня бездушной, но к большей части своих потомков я любви не питаю. А что касается игры, то она у каждого своя. Ты угодил в банку со скорпионами, мальчик. Каин и Хранители ведут переговоры.
— О чем ты? — я напрягся.
— Внутри Хранителей никогда не было сплоченности. Одни жаждут Святой войны, чтобы истреблять всех — Стражей, санклитов, ведьм, другие ратуют за мир, третьи лавируют между этими двумя. Все сложно, Горай.
— Понимаю.
— Когда-то потомки Авеля изгнали из своих рядов тех, кто проливал реки крови, вместе с семьями. Их называют Изгнанниками. Теперь, по прошествии веков, эти Изгнанники мечтают вернуться, но не покорно склонив голову, а взяв власть в свои руки. Они хотят реванша. Трон под Эвером Гором уже качается. Назревает внутренняя война. И догадайся, кого Изгнанники хотят сделать главной военной силой и использовать против своих же?
— Сынов Каина! — потрясенно выдохнул я.
— Именно. Стражи — идеальные убийцы. Когда зло подчиняет их себе, никто против них не выстоит. Они способны убивать всех без разбора — от беззащитных младенцев до немощных стариков.
— Но зачем это Каину? — я с трудом сглотнул горький ком, вставший в горле.
— Про Троянского коня слышал? Так вот Стражи — тот самый конь. Каину нужно внедриться в Хранителей, а уж потом он уничтожит их, изнутри.
— Лилит, — мне оказалось сложно такое произнести, но это был главный вопрос, — почему ты рассказала мне?
— Горай, — она беспечно рассмеялась, — женщины так болтливы, сам знаешь! Это все вино, оно прекрасно развязывает языки испокон веков!
— Вряд ли это относится к тебе.
— Почему же? — она зло усмехнулась. — Я хоть и демоница, но по сути обычная несчастная баба!
— Тогда почему ты до сих пор с Каином?
— Потому что должна! — отрезала Лилит. — Именно это и есть взрослая жизнь, малыш, мы делаем то, что обязаны, а не то, что хотим.
— Ты права, — я усмехнулся. — Можно еще вопрос?
— Спрашивай.
— Кто убил Бориса Лукьянова, Хранителя? Около 9 лет назад.
— Какого дьявола ты спрашиваешь об этом именно меня?! — зеленые глаза полыхнули молниями и налились демонической чернотой.
— Ты сама разрешила.
— Все мужчины таковы — дай пальчик, норовят руку по локоть откусить! — она резко дернула концы шали. — Достаточно вопросов!
Женщина быстро ушла с веранды, оставив меня в раздумьях. Интересная реакция, очень интересная.
МАГДА
Лукьян избегал меня уже вторую неделю. Обида? Может, и так. Вот только не она одна. В его глазах я видела мстительный огонек, который зажигался каждый раз, когда мои попытки помириться или хотя бы просто нормально поговорить разбивались об него, неприступного и ледяного. Хранитель наказывал меня. Хуже того — ему это нравилось.
И я не выдержала. Хватит, надоело. Виновата, да. Но бегать за ним, как Ольга, не буду. Пусть дуется, пока не лопнет. Сосредоточусь на важном. Например, сегодня, уехав из базы Хранителей под предлогом визита к стоматологу, я двинулась прямиком к прокуратуре.
Фамилию Пал Палыча узнала заранее — спасибо интернету, но пропускать меня к нему никто желанием не горел. Лишь требование передать, что его ждет Магда, которая не уйдет, пока не поговорит с ним, хоть как-то поспособствовало, и процесс пошел. Вскоре мужчина, серьезный и неприступный на вид, совсем не такой весельчак и нетрезвый горе-отец, каким запомнился мне, спустился на первый этаж.
— Что случилось? — глянув по сторонам, спросил он, отведя в сторону. Подчиненные с любопытством глазели на нас. Начались перешептывания. Что ж, может, это была не самая здравая мысль, но прошло несколько недель, и перспектива оказаться жертвой пересудов уже не казалась высокой ценой — за информацию о Горае.
— Теперь будут трепаться, что я любовницу юную завел, — Пал Палыч досадливо крякнул и потянул меня к выходу. — Идем-ка, красавица. — Мы вышли на стоянку и сели в серую BMW. — Итак, что произошло?
— Ничего. Хочу узнать, что с Гораем.
— И всего-то?! — он покачал головой, потом усмехнулся. — Что, приглянулся наш испанец тебе?
— Нет! — я почувствовала, как лицо жжет от стыда. — Но из-за меня все так получилось с Орхием. Горай его не убивал, я свидетель.
— Если у него и есть проблемы из-за того убийства, то поверь, девочка, ни ты, ни я не в состоянии что-либо сделать. — Пал Палыч помрачнел.
— Но вам что-нибудь известно о нем?
— Увы. Знаю лишь, что его увезли из страны в тот же день, свои.
— Стражи. — Сорвалось с моих губ. — Что они с ним сделают?
— Да кто ж знает. — Мужчина пожал плечами.
— Но он же ваш друг! — я вскипела. — И вы так спокойно к этому относитесь?! Может, его пытают или…
— Не ори на меня! — он повысил голос. — И не хорони Горая раньше времени!
Чтобы сдержать злые слезы, пришлось отвернуться к окну, однако нос выдал меня, предательски шмыгнув.
— Ну, ты чего? — Пал Палыч растерялся. — Не реви! Держи вот, — он достал из бардачка упаковку бумажных салфеток и положил на мои колени. — Магда, не рви мне сердце, оно и так едва фурычит.
— А зачем самогон тогда пьете? — не удержалась я, промокнув нос белым квадратиком.
— Ну, так ведь, — он помолчал, потом спохватился, — а чего это ты меня, старого пердуна, жизни взялась учить?
— Верно. — Я кивнула и посмотрела в его глаза. — Пал Палыч, узнайте, что с Гораем, очень вас прошу.
— Попробую.
— Нет уж, не пробуйте, а сделайте! — я вышла из машины и бросила напоследок, — или о самогоне вашей жене расскажу!