— Знатно замотивировала, шантажистка! — он крякнул с досады и протянул мне картонный прямоугольник. — На вот, возьми визитку и в следующий раз звони.
— До свидания, — едва отошла от машины, на губах расцвела улыбка. Которая тут же погасла, едва я увидела стоящего на моем пути Лукьяна.
Стоило молча обойти его стороной, как парень бросился следом.
— Магда, что происходит?
— А, так теперь ты со мной разговариваешь? — не собираюсь останавливаться, и не мечтай.
— Не веди себя, как ребенок!
— Сам-то как себя ведешь в последнее время? Заставляешь унижаться, бегать за тобой, прощение выпрашивать! Понравилось жертвой быть? Вот и строй из себя жертву дальше, у тебя прекрасно получается!
— Да подожди же! — Хранитель преградил мне дорогу. — Магда, давай поговорим!
— Уже нет желания. — Я пожала плечами. — Две недели просила об этом, перехотелось, знаешь ли.
— Ты права, прости. Но ты врала мне, всю ночь провела неизвестно где и с кем!
— И что? Мы не муж и жена!
— Может, другого уже себе на эту роль присмотрела?!
— Иди на…! — рявкнула я и пошла дальше к стоянке такси, вспомнив, как в ту ночь, на заброшенной стройке, так же обматерила Горая. И наподдавать успела.
— Никуда не пойду! — Лукьян рывком развернул меня, прижал к себе и начал целовать. Забытые уже ощущения заставили замереть на несколько секунд, потом начал просыпаться гнев, но разгореться он не успел, потому что парень уткнулся лицом в мои волосы и сдавленно прошептал, — ведь я же люблю тебя, Магда!
Я замерла в растерянности, не понимая, что делать — обнять его или оттолкнуть. Помедлив, выбрала первое. Лукьян глухо застонал и, слегка отстранившись, заглянул в мое лицо.
— Поговорим?
— Снова ведь поссоримся, — пробормотала я.
— Буду держать тебя в руках, — оговорился Хранитель. — То есть себя. Но и тебя тоже!
Мы сели в его машину. Надо собраться с мыслями и как-то компактно все ему изложить. Сказать нужно правду, но как?
— Просто говори, как есть. — Догадавшись, о чем я размышляю, сказал Лукьян.
— Тогда усаживайся поудобнее, — мрачно пошутила я. — Это надолго.
Когда я закончила, он ничего не сказал. Просто сидел, играя желваками, молчал и смотрел в одну точку. Но, несмотря на это, мне стало легко, груз вины, недомолвок, утаивания самого важного больше не давил. Почувствовала себя женой, которая изменила, извелась вся, а потом призналась, взвалила весь груз ответственности, вины и боли на мужа, и сидит теперь, облегченно вздыхает.
— Так ты поэтому закрутила со мной? — тихо сказал Лукьян. — Чтобы подобраться ближе к руководству и выведать об отце?
В словах было столько едкой горечи, что я не сразу смогла ответить.
— Нет! — наконец, сорвалось с губ. — Ты так обо мне думаешь? Почему?
— После всего, что ты рассказала, как еще мне думать?! — он вскинул на меня злой взгляд.
То ли я идиотка, то ли еще что. Думала, парень будет загоняться из-за обмана в ночь встречи с Гораем! Но это его, похоже, и вовсе не волнует. Или еще не вечер?
— Думай, что хочешь и как хочешь. — На меня навалилась усталость. Я протянула руку, чтобы открыть дверь и выйти из машины, но громкий щелчок возвестил о том, что Лукьян заблокировал двери. — Открой.
— Не открою. — Он вставил ключ в зажигание.
— Ты с ума сошел?
— Видимо, да, раз связался с такой, как ты. — Хранитель вырулил со стоянки.
— Ты не имеешь права удерживать меня против воли! — рявкнула я. Вот теперь гневу ничего не мешало — тело просто дрожало от переполняющей его ярости.
— Ошибаешься, — Лукьян с издевкой глянул на меня. — Не только имею право, а даже обязан!
— О чем ты?
— О том, что с этого момента ты, Магдалина Лукьянова, арестована! Твою дальнейшую судьбу будут решать Хранители!
Глава 3 Тяжесть
АЗАРИЯ
Я открыл глаза, словно кто-то позвал. Но нет, обычная ночная тишина. Хотя что-то явно не так. Попытался уснуть, но больше ворочался, никак не мог найти себе место. Со вздохом встал, вышел в сад. Трава газона неприятно колола ступни.
Озеро черной лужей неприветливо глянуло на меня. Почему подсветка не работает? Только луна все заливает мертвенно белым светом. Вода неожиданно забурлила, словно в джакузи. Из центра поднялась темная фигура и двинулась к берегу. Мужчина.
Когда он подошел настолько близко, что стали видны капельки, стекающие с коротких волос, я попятился, разглядев длинный, извивающийся прут хвоста. Испуганный вскрик замер в горле.
— Кто ты? — хрипло сорвалось с губ.
— Демон. — Он пожал плечами — недоуменно, словно это было само собой разумеющимся. — Не узнал? — существо щелкнуло пальцами и через секунду рядом со мной на газоне стоял тот самый незнакомец, который наобещал, что можно делать все, что угодно, ведь все происходящее лишь сон. — Мое имя Баал.
— Ты искусил меня!
— Не заметил, чтобы ты сопротивлялся. — Баал пожал плечами и лениво зевнул.
— И… что теперь? Ты пришел за моей душой? — я отступил на шаг.
— Да на кой она мне? — демон растянул узкие губы в улыбку. — Много мнишь о себе мальчик! Таких мелких душонок, как у тебя, в аду и так складывать некуда — куда ни пойдешь, везде вы мешаетесь, ноете, ругаетесь, молите о пощаде.
— Тогда зачем пришел?
— Объяснить тебе, как все будет дальше.
— О чем ты?
— О том, что ты убийца, мальчик.
— Это ты… — начал было, но хвост демона взвился в воздух и обмотался вокруг моего горла, сдавив так, что ни слова не скажешь.
— Говорить буду я. — Баал усмехнулся. — Тебе дозволяется слушать и бояться. Более ничего. Итак, бедную старушку ты упокоил, мерзавчик, и ежели не хочешь, чтобы об этом узнали все — и Хранители, и мамочка твоя, и сестренка, и папочка — настоящий и не очень, и полиция, то сделаешь все в точности, как будет велено. Ну, — он изогнул бровь, — моргни, если понял.
Я моргнул, обливаясь потом и задыхаясь от ужаса.
— Умница, — демон отпустил меня, дал минуту продышаться, а потом прут хвоста снова со свистом взвился в воздух, затормозил у моей груди и легонько уколол шипом на конце в живот. — Ты помечен. — Мужчина удовлетворенно кивнул. — Мой яд в тебе, малыш. Теперь ты принадлежишь Тьме!
МАГДА
У Хранителей было все, даже тюрьма. В нее меня и поместили после того, как Лукьян привез обратно. «Камерой» оказалась обычная комната, которая мало чем отличалась от той, в которой я жила до этого — кровать, стол, стул. Только шкафа не имелось. Странно, а где же скелеты прятать? Ах, да, и окно заключенной не полагалось, разумеется.
Несколько часов я провалялась на кровати, увязнув в размышлениях, а потом плюнула — что толку переживать из-за того, что еще не случилось и не факт, что вообще случится? Пытать меня вряд ли будут. Детектор лжи или что у них там из шпионского арсенала имеется, пройду без проблем, поскольку Лукьяну я рассказала всю правду. А вот в том, что меня выпрут со стажировки, можно не сомневаться. Кому я нужна с подмоченной репутацией?
Хотя, что такого предосудительного мной сделано? Личные мотивы не имеют отношения ни к тому, что произошло с Гораем, ни к заговору Стражей, или что там у них происходит. Мне это «не пришьешь», как сказала бы Катя, сколько ни старайся.
То, что я своевольничала, не говоря никому, что выследила Стража, за которым охотился весь город, уже серьезнее. Но моя вина состоит лишь в этом и в том, что утаила ночное приключение от руководства. За это ретивой стажерке и «прилетит» в первую очередь, полагаю.
Допрос начался поздно вечером. Меня отвели в комнату, как под копирку списанную из американских фильмов — железный стол с наручниками, стул в комплект, серые стены, черный глаз камеры в углу под потолком, которая зорко подмечает каждое твое движение.
Мне пришлось рассказать все от начала и до конца примерно сотню раз. И снова по кругу. Не требовалось иметь выдающийся IQ, чтобы понять — таким образом Хранители пытаются выловить нестыковки, ложь и прочие шероховатости. Зря старались. Человека, который говорит правду, ни на чем таком не подловить.
Следующим этапом была череда вопросов, на которые требовалось отвечать быстро, четко, не раздумывая и не пускаясь в пространные рассуждения. Этим напугать меня тоже не удалось — тому, кто пережил ЕГЭ, несколько часов допроса — семечки!
В перерыве меня покормили, отвели в туалет, снова допросили, а потом отправили спать. Подняли рано утром — по ощущениям, часов в пять, и заспанную, зевающую и пытающуюся продрать глаза отвели уже в обычный кабинет.
Там меня ждал мужчина в возрасте, довольно полный, но не толстый, а скорее крепко сбитый. Я зацепилась взглядом за его бороду с проседью, почему-то это никак не вязалось с образом следователя Хранителей. Его маленькие цепкие глаза внимательно следили за мной, севшей на диван — стола и стульев в комнате не оказалось.
— Меня зовут Давид Гор. — Представился незнакомец.
— Гор? — уж не родственник ли нашего главного, Эвера Гора?
— Я его брат.
Наверное, мне стоило чувствовать себя польщенной, раз уж «такие люди» заинтересовались моей скромной персоной. Или хотя бы бояться, что все так серьезно и Хранители подтянули «тяжелую артиллерию». Но пока в ощущениях доминировали сонливость, усталость и голод.
— Мне рассказали, что с тобой произошло, Магдалина.
— Магда.
— Что?
— Зовите меня Магдой, ненавижу имя Магдалина.
— Почему? — он прислонился спиной к стене.
— Не знаю, — честно ответила я. А ведь и в самом деле, сколько себя помню, всегда бесилась, услышав, как зовут полным именем. Даже в паспорте хотела указать не его, но мачеха отговорила. — Вы не думаете, что это неважно? — я пожала плечами. — У каждого есть какая-то своя придурь.
— Не думаю. Магда, мне нужно понять тебя, поэтому важно все — даже такие нелепые мелочи.
— Может, просто расскажу вам, как все было? — с тоской понимая, что он намерен залезть в мой мозг, спросила я без особой надежды на успех.
— Магда, я всю ночь смотрел видео с твоим допросом, так что историю эту могу рассказать не хуже тебя.
— Вы мне верите?
— Верю. Но думаю, что ты не все говоришь нам.
— Я не вру.
— Знаю.
— И ничего не утаиваю.
— Уверен в этом. — Мужчина усмехнулся. — Но все просто, Магда. Ты думаешь, что рассказала нам все, искренне в это веришь. Однако могут существовать детали, которые твой мозг заметил, но не дал тебе осознать. Эта информация сейчас прячется в глубинах твоего подсознания.
— И вы намерены ее достать.
— Правильно.
— Если нужен гипноз или сыворотка правды какая-то, я согласна. Но сначала позавтракать бы. Можно, Давид?
— Ты прирожденный переговорщик, Магда. — Он усмехнулся. — Но сыворотки правды — это в кино только. Гипноз может навредить, заставить тебя увидеть то, чего не было. А завтракать тебе как раз нельзя — та процедура, которую мы проведем, может вызвать сильную тошноту.
— Что за процедура? — я насторожилась. Заболтал меня весьма грамотно, в доверие втерся, а теперь такие новости.
— Не беспокойся, это не больно совсем. Может быть немного неприятно, на уровне легкого дискомфорта. Мы будем использовать паранорма, который проверит твое сознание.
— Бледного?
— Нет, это совсем иное. — Мужчина открыл дверь, и в комнату вошла маленькая щуплая старушка.
Жидкие светло-рыжие волосы коротко подстрижены и зализаны назад. Брови и ресницы такие бесцветные, что их вообще не было видно — это придавало какой-то инопланетный вид этой и без того на редкость отталкивающей на вид особе.
Она медленно приблизилась ко мне, разглядывая. Может, уже начала, залезла в мой разум и получила доступ ко всем самым сокровенным и постыдным воспоминаниям, которые есть у каждого?
— Ляг на диван и положи голову ей на колени, — велел Давид, когда паранорм села рядом.
Я стиснула зубы и подчинилась. Какие острые колени, сплошные кости у нее вместо ног, что ли?
Женщина закрыла глаза и коснулась кончиками пальцев кожи на моей голове, будто собралась делать массаж. Со стороны мы, наверное, походили на бабушку и внучку, этакая идиллическая сценка из семейной жизни, идеально в журнал для домохозяек.
— Закрой глаза, дитя, — на удивление красивым для такого невзрачного существа голосом произнесла паранорм. — Дыши медленно и глубоко. Вспомни искомое событие.
Я заставила себя прикрыть веки и погрузилась в воспоминания. Вот мы с Лукьяном, будь он неладен, едем на задержание Стража. Хранители рассредоточиваются по территории. Мне велено оставаться в машине. Понятное дело, я в ней не усидела. Вышла размять ноги, нечаянно вырулила к стоянке во дворе.
Прозвучали выстрелы, а потом я увидела, как кто-то бежит к машине. Завязалась драка. Мне удалось несколько раз весьма ощутимо приложить его. Но потом мужчина затолкал меня в машину, пристегнул наручниками и увез. Почему-то, кстати, совсем не боялась в тот момент.
Страж высадил меня, но перед тем, как выйти из автомобиля, я успела вытащить смартфон из кармана и засунуть его между сидениями. Похититель уехал, появились Хранители. Я сказала Лукьяну, что отправлюсь навестить мачеху, а сама отследила Горая.
Потом был чай с ароматом малины — горячий, так приятно, ведь совсем замерзла. Рассказала Гораю об отце. В глазах мужчины светилось понимание и сочувствие. Вероятно, у него свои похожие раны.
Потом приехал Орхий. Горай спрятал меня в кладовке. Пока сидела там, не нашла лучшего занятия, чем заснять разговор Стражей. Помню, как дверь распахнулась, и я замерла, глядя на незнакомца с налитыми темнотой глазами. Он заставил испугаться до чертиков. Вернее, сам был таким — чертом, демоном.
Горай вырубил его, набросился на меня, когда попыталась убежать, прижал животом к дивану, навалился сверху. Я ощутила полную беспомощность, но четко осознала — если он попытается меня изнасиловать, ему придется трахать мой остывающий труп, живой не дамся!
Внутри всколыхнулась ярость — ослепляющая, тяжелая, с привкусом крови на губах. Она придала сил, наполнив тело упругой силой, но в тот момент, когда тело готово было спружинить, чтобы получить вожделенную свободу, Горай отпустил меня.
Я вспоминала и вспоминала, заново проживая события тех дней. Но громкий звук вывел меня из забытья, заставил открыть глаза. Женщина, которая издавала гудящий звук с закрытым ртом, встала.
— Она спит еще… — Вдруг отчетливо произнесла паранорм. — Какая сила! — и тут же рухнула на пол.
Я молча смотрела на нее. В голове вертелись нелепые шутки — все, баба сгорела на работе, сейчас дым из ушей пойдет и запахнет горелым. А мне в довесок припаяют еще и поломку ценного паранорма!
— Что с ней? — спросила я у Давида, который присел рядом с женщиной на корточки и приложил палец к сонной артерии.
— Жива. — Он не без труда поднялся. — Должна скоро прийти в себя.
— Вы узнали то, что хотели? — мне вспомнились бормотания женщины, пока она разгуливала в моем сознании.
— Кое-что, несомненно.
— Расскажете?
— Тебе об этом знать не нужно. — Лицо мужчины стало непроницаемым. Что же такого интересного они узнали?
— То, что это мои воспоминания, вас не смущает? — от обиды я отважилась на дерзость.
— Привыкай. Теперь ты Хранительница, а значит, себе не принадлежишь.
— Я же под арестом?
— Уже нет. Снимаю все обвинения и с этого момента ввожу тебя в оперативный состав.
Вот это да! Не было бы счастья, да несчастье помогло!
— Будь готова начать серьезно работать. — Хранитель улыбнулся и направился к двери. — Ты нам еще пригодишься, Магда.
— Давид! — совсем потеряв совесть, окликнула я.
— Прости, Магда, о твоем отце мне ничего не известно. — Мужчина развернулся на секунду. — Соболезную твоей утрате.
ЭВЕР
Иерусалим, Израиль
Тяжеловато получилось, не рассчитал немного. Я поставил дверь на пол, прислонил к стене и придирчиво осмотрел свою работу. Витраж вышел прекрасным. И прекрасно вписался в дверь золотистого цвета. Древо жизни — темно-золотой ствол, более светлые ветви с множеством крупных листьев. Именно таким видел его во сне.