— Закончил? — ко мне подошел Давид, брат.
— Да, как раз сегодня. — Я посмотрел на него. Тоже не молодеет. Лишний вес заметен. Волосы стремительно редеют, уже едва прикрывают залысины. Зато борода густая, с благородной проседью. — Помоги установить.
Вдвоем мы быстро посадили дверь на петли. Теперь, когда солнечный свет лился из окна комнаты прямо на витраж, дерево вспыхнуло ярко-золотым светом.
— Красота, — Давид улыбнулся. — Эвер, нам нужно поговорить.
— О чем?
— О семействе Драганов.
— Идем. — Я провел брата в кабинет, сел за стол и промокнул взмокший лоб — демарш с дверью дался мне нелегко, переоценил свои силы. Сердце заныло. Пока открывал пузырек с таблетками, руки дрожали. Это не укрылось от взгляда Давида. Он всегда подмечал все детали.
— Плохо выглядишь, Эвер. — Прямо высказался брат.
— Спасибо. — Я закинул лекарство в рот и сделал глоток воды. — Давай лучше о Драганах. Уже вздрагиваю при упоминании этой фамилии. Мне отчеты паранормов об этом семействе каждый день на стол кладут. Что у них стряслось?
— Эта девушка, Саяна, что же еще.
— Уже столько о ней слышал, — я покачал головой, чувствуя, как горечь таблеток поднимается из желудка в горло, — даже познакомиться хочется.
— Эвер, — Давид сел на стул у стола, — некоторые склонны видеть в ней того самого Избранного, которого обещало пророчество. Согласно отчетам, ее сила растет. Паранормы дают самые разные предсказания. Говорят и о приходе Мессии, и о прорыве ада в наш мир, и конце света, рождении нового мира — кто во что горазд, иными словами.
— Где она сейчас?
— На Бали, вместе с Гораном, ее беременность уже заметна.
— Сочувствую ему. — Я вспомнил правило — женщина, беременная от санклита, неизбежно погибает в родах.
— Зря, — Давид усмехнулся, — этот Ангел уверяет мужа, что все будет хорошо.
— Может быть, ведь она более не человек.
— Вот именно. Кем будет ребенок от санклита и… даже не знаю, как ее назвать?
— Увидим. — Я пожал плечами. — А пока не тревожьте девушку, дайте спокойно доносить и родить.
— Как скажешь. Далее, Аарон. Не морщись, пока этот старик жив, нам покоя не будет, сам знаешь.
— Знаю. Даже если помрет, будет свои условия из могилы диктовать!
— Верно. Скоро заявится, должно быть. Ведь встречу Стражей и Изгнанников мы накрыли.
— Да, спасибо Игорю, вовремя сообщил.
— Так что Аарон приковыляет и будет вне себя от ярости. — Давид помолчал, потом поднял на меня глаза, — скажу, как есть, не злись. Но ты уверен, что старик так уж неправ?
— Касаемо чего? — слова брата неприятно царапнули по душе, сердце отозвалось вслед ноющей болью.
— Его беспокойство обосновано. То, как сейчас лихорадит мир… Эвер, такому в самом деле не было аналогов, никогда.
— Ты предлагаешь вернуть Изгнанников? Влить отравленную кровь обратно? Карающая длань и так не переставала существовать — я чувствую эту раковую опухоль в теле Хранителей! Если эта гидра поднимет голову!..
— Погоди, — Давид остановил меня движением руки. — Я не предлагаю возвращать их с восстановлением всех прав и полномочий. Но они могут пригодиться — если что-то пойдет не так. Пусть смывают позор с семей кровью, прощение нужно заслужить. А мы в это время сможем перетряхнуть ряды и выяснить, кто и почему им симпатизирует.
— Мы увязнем в заговорах.
— Справимся, не в первой. Главное, приглядывать за Изгнанниками в три глаза.
— Ну, разведка — это по твоей части.
— МОССАДовец бывшим не бывает, — брат усмехнулся. — Не настаиваю, но подумай, хорошо?
— Хорошо, обдумаю.
— А заодно уж тогда и об отряде из Стражей подумай. Сам знаешь, элитные бойцы-полудемоны на дороге не валяются. Один такой стоит десятка, а то и нескольких наших лучших ребят. Как выяснилось, встреча Сынов Каина и Карающей длани все же была. Дело за малым. Не успеем мы, подсуетятся они.
— Что дальше? — я стиснул край стола. — С ведьмами замириться? Отряд летучий, на метлах создать? С санклитами на брудершафт пить? С привидениями вести душещипательные беседы о смысле бытия? Полтергейст охранять от ретивых Хранителей?
— О как! — восхитился брат. — Хорошие таблеточки у тебя, смотрю. Не поделишься?
— Только вместе с изжогой. — Я скривился, похлопав по животу. — Пойдем перекусим, а то разболится, не усну.
— Знаешь, что говорят о крови этой Саяны Драган? — когда мы вышли из кабинета и направились на кухню, спросил Давид.
— Слышал. Исцеляет все болезни.
— Не хочешь попробовать?
— Предлагаешь главе Хранителей идти к этой… этому существу на поклон? — я усмехнулся и открыл холодильник. — Если она зло, то я не имею права пользоваться ее помощью. А если Благословение Господа, то… то тем более не имею права просить, чтобы Ангел на меня свою кровь тратила — не по чину, знаешь ли.
ЛУКЬЯН
Воспоминания о ярости, которая выключила мозг и заставила отдать Магду под следствие Хранителей, терзали меня до сих пор. Голова в тот момент выключилась, меня охватило бешенство. Зато теперь разум не выключался, думать позволял только о том, что девушка не простит такого.
Да еще Давид Гор подлил масла в огонь. Когда все отказались пускать меня к Магде, пошел к нему. Бородатый хрен сидел и смотрел видео допроса. Мое сердце ухнуло от боли в желудок, когда увидел девушку — измученную, с кругами под глазами, за железным столом.
Давид спокойно выслушал все, что я сбивчиво говорил — речь заранее приготовить не сумел, и так весь на нервах был, но следователь даже кивал иногда. Такая реакция позволила надеяться на благополучный исход. Но этот бородатый урод выключил видео, встал и спокойно в лицо мне сказал:
— Никаких свиданий не будет, молодой человек. Как Хранитель я одобряю ваш поступок, а вот как обычный мужчина — презираю тебя за сделанное.
Как чесались руки набить ему морду! Разведчик, брат Эвера Гора? Да плевать я хотел! Каким усилием воли остановился и не размазал это старого придурка по стенке, до сих пор не представляю.
За одно ему спасибо — он снял все обвинения с Магды, даже зачислил в оперативный состав — на мой взгляд, неоправданно рано, ей бы еще учиться и учиться. Но главное, она на свободе. И теперь надо как-то уговорить ее простить меня.
Я не стал стучать, когда подошел вечером к ее комнате, потому что в лучшем случае был бы послан на три буквы. Универсальный ключ помог проникнуть внутрь. Замер, увидев девушку, которая в маечке и трусиках спала на кровати. Подошел ближе, задыхаясь от желания. Какая же ты красивая, моя зеленоглазая ведьма!
Осторожно лег рядом и, затаив дыхание, ласкал взглядом лицо с прядкой волос, что лежала на щеке, запутавшись в ресницах, пухлые губы, созданные для поцелуев, красивую грудь, впадинку пупка, что выглядывал из-под маечки, черные трусики, длинные стройные ножки.
Не выдержал, убрал прядку с лица. Магда шевельнулась, что-то пробормотала. Я замер и, когда ее дыхание снова стало глубоким, с моих губ сорвалось шипение — таким нестерпимым было желание поцеловать девушку, снять с нее все и лишить, наконец-то, девственности!
Тяжело дыша, я провел пальцем по животу Магды. Кожа покрылась мурашками. Как же это офигенно, когда любимая отзывается на каждое прикосновение! Рука накрыла треугольник трусиков. Девушка протяжно выдохнула, не просыпаясь. Не удержался, прижался к ней, жадно вглядываясь в лицо.
Магда снова издавала этот звук, от которого я дурел — сопение пополам с мурлыканием. Котенок мой, ты же с ума меня сведешь! Потеряв контроль над собой, завладел ее губами, коленом раздвинул ножки, устроился между ними.
Магда застонала мне в рот, обвила руками, сама начала двигать бедрами, заставив придавить ее своим весом к постели. Сходя с ума от желания, изгнавшего из головы все мысли до единой, я сдерживался из последних сил.
А потом она открыла глаза и выдохнула спросонок, так нежно:
— Горай…
Я с трудом сумел обуздать ярость, уговаривая себя, что это был просто сон, и не факт, что именно этот проклятый ублюдок ей снился. Сцепил зубы, выдохнул и уставился на Магду, которая полыхала гневом.
— Ты совсем совесть потерял, Лукьян?! — она вскочила с постели. — Как ты посмел меня лапать?!
— Тебе, вроде, понравилось! — перед глазами опять встало ее лицо и нежно выдохнувшие другое имя губы.
— Я спала!
— Прости, не стоило, просто увлекся…
— Как ты вообще вошел? — перебила она. — Дверь была закрыта! Ах, да, ты же директорский сынок, как сразу не догадалась!
— Я пришел поговорить.
— Не о чем! Убирайся, немедленно!
— Магда, прости! То, что тогда сделал… Голова отрубилась, полностью. Пожалуйста, прости! Я люблю тебя!
— Так не любят!
— Ну уж прости, не идеальный, — мне оставалось лишь развести руками, — накосячил, признаю. Что сделать, чтобы ты простила?
— Исчезни немедленно! Ни видеть, ни слышать тебя не хочу!
— Не получится. Я без тебя не могу.
— Твои проблемы! Уходи!
— Ты такая красивая, когда злишься, — прошептал я, завороженно глядя на девушку.
— Вон!!!
ЛИЛИТ
Разговор с Гораем разбередил старую незаживающую рану в душе. Мой маленький сыночек. Первенец. Пока носила, я ненавидела этот плод от ненавистного мужчины, который вернул меня после побега и безжалостно брал каждую ночь, жестко, яростно, не давая спать до утра. Угомонился, лишь когда понял, что я понесла.
А мне легче не стало. Одна мука сменила другую. Нелюбимое дитя тянуло из меня соки — и физические, и душевные. Я не отделяла его от Каина — в чреве крепло продолжение моего насильника и мучителя. Люто ненавидела обоих. И от одного, и от другого мечтала избавиться, тосковала по аду — уж лучше вернуться туда, где ветер веет над огненной пустыней, а капля воды стоит твоей жизни, чем жить здесь, где всего в изобилии, но быть пленницей и маткой для этого мерзавца.
Я проклинала это дитя, пока носила его. А он, нежеланный, всегда был тихим, не ворочался, не пинался, словно не хотел навлечь на себя еще больший гнев матери, для которой и без того являлся наказанием. Мой первенец даже родился быстро и почти безболезненно, будто извинялся передо мной за сам факт своего существования.
Но когда его мутные глазенки глянули на меня, сердце в груди взорвалось, сочась счастьем, любовью, нежностью и лаской. По лицу текли слезы, я не могла наглядеться на него. Маленький, страшненький, красный комочек плоти был для своей матери самым прекрасным на свете! Все равно, что на свет он появился от насильника и подонка, это мой сын, первенец, самый лучший, самый любимый!
Каин, не сказав ни слова, вырвал его из моих рук и унес. Я сначала не поняла, подумала, что и у него проснулись естественные отцовские чувства к ребенку. Сын понял раньше меня — он запищал так громко, как только мог. И я, как любая мать, побежала на зов своего малыша, готовая защитить любой ценой. Но не успела.
Когда нашла Каина, мой сын был безжизненной куклой, которая лежала на алтаре, возведенном в честь жестоких богов, которые всегда требовали в жертву самое дорогое. Я упала на колени, глядя на синеющий трупик с раной в груди, из которой вытекали последние капли крови.
Не могу это вспоминать, до сих пор не могу! Прошли столетия, но боль такая же яркая, как в тот день. Та же ненависть сжигает мою душу. Хотя нет, теперь я еще сильнее ненавижу Каина. И живу только ради того, чтобы увидеть момент, когда он падет, когда его тело сожрет огонь, когда прах смешается с дерьмом! Это придает мне сил, позволяет открывать глаза по утрам, класть пищу в рот, проживать еще один день.
Светлая часть меня умерла вместе с сыном. Родилась новая Лилит. С каменным сердцем. С растущей силой. Настоящая демоница!
Ни одного из тех сыновей, что потом выносило и исторгло на свет мое чрево, я не любила. Первенец забрал способность любить с собой. Может, это мое наказание за то, что не сберегла его. А может, сердце закрылось из-за страха, что Каин способен и других детей отнять, убить, искалечить.
Лишь недавно моя душа оттаяла. Я против воли снова полюбила — встретив смертного. Он вскрыл мою душу, как устрицу, не успела и охнуть. То, что начиналось, как невинная забава во время очередного побега от Каина, вдруг взорвалось настоящей любовью — той самой, от которой не смог скрыться сам Люцифер, встретив свою Риэру.
Я хотела лишь немного тепла и страсти. Понежиться в том свете, которым ласкают глаза мужчины, когда ты для него дороже всех сокровищ мира. Отдаться тому, для кого ты — Богиня, сошедшая с небес. Поиграться и, когда надоест, бросить любовника на пике страсти, зная, что останусь лучшим воспоминанием в его жизни, наваждением, по которому он будет тосковать ночами, пока не одряхлеет и не испустит последний вздох.
А получилось наоборот. Это я тонула в его глазах, жаждала его до зубовного скрежета, мечтала о поцелуе, ловила каждое слово и в восхищении замирала, провожая его, такого красивого, взглядом, когда он медленно шел в воду. Сама пришла в домик, который он купил на берегу, и не выходила его несколько месяцев.
Самое счастливое время в моей жизни! Мы почти не покидали постель, было жаль тратить время даже на сон, на быстрые перекусы и надобности физиологии. Ко мне пришла настоящая любовь и беспечное счастье.
А потом…
Я вздрогнула, услышав голоса, вырвавшие меня из таких сладких драгоценных воспоминаний, глянула с балкона. Опять этот рыжий демон, Баал! Правая рука Люцифера, Привратник ада, которому позволено, в силу особых привилегий, проявляться на уровне нашей реальности.
Это он, мерзкая тварь, научил Каина колдовству, надоумил принести моего первенца в жертву в обмен на способности к ворожейству и получение сильного злобного потомства — Стражей, которые будут защищать своего Отца.
Я сжала перила так, что они затрещали. Баал ответит за все, придет и его время! А сейчас надо узнать, из-за чего это исчадие ада явилось в гости. Любая информация может быть полезна.
— Пока у власти Эвер Гор, он не подпустит Стражей близко, — донесся до моих ушей недовольный голос Каина, когда подошла к гостиной.
— Скоро глава перестанет быть проблемой. — Вкрадчиво мягкий тембр Баала поднял мурашки вдоль позвоночника. Как же ненавижу их обоих!
— Не вариант, — возразил Каин. — Если его убьют, Изгнанникам и на пушечный выстрел к Хранителям не подойти. Совет развернет настоящую войну против них и моих Сынов, объявив их убийцами. — Он рассмеялся. — По сути, лучшее, что мог бы сделать Эвер Гор, это пасть жертвой.
— Поэтому смерть будет естественной. — Баал, судя по голосу, улыбался, упиваясь своей хитростью. Самовлюбленная тварь! — Он тяжело болен. К сожалению, при соответствующем лечении может прожить еще десяток лет.
— Слишком долго.
— Поэтому ему придется умереть раньше.
— Тогда давай обсудим кое-что другое. — Каин явно напрягся. Что же его так беспокоит? — Эта Саяна, которую называют Ангелом. Говорят, у нее кольцо Соломона.
Я навострила ушки. Пресловутая печатка, из-за которой и влипли в историю Каин и Авель!
— Да, оно у нее. — Баал явно был недоволен.
— Как ты это допустил?
— Долгая история. — Кто-то с трудом сдерживает ярость! Уязвить Привратника ада? Ай да Саяна, умница!
— Мне нужно это кольцо! — Каин повысил голос.
— И ты его получишь! Я разберусь с этой смертной, которая по недоразумению так высоко взлетела!
Шаги заставили меня отступить в темноту. Мимо прошли несколько Сынов. Сквозь зубы выругавшись, я ушла. Надо быть осторожной. Очень, очень осторожной. Те двое, которые для меня дороже всего и всех в любом из миров, должны быть в безопасности. Ради этого сделаю все, что угодно!
Взгляд Каина загорелся, когда он зашел в спальню и увидел меня, в длинном полупрозрачном пеньюаре намеренно вставшую у растопленного камина. Зная, что свет подчеркивает мои изгибы, но не дает рассмотреть их, будоража воображение, я улыбнулась.