Когда Аля вернулась в постель, я крепко прижал ее к себе. Мне хотелось, чтобы она отдохнула еще хоть немного. На душе было хорошо и тихо. Так не было уже давно. Я почти провалился в сон, но окончательно заснуть не смог, потому что вдруг почувствовал ее беспокойство. Так, подумал я, приплыли, и, сам не знаю почему, сразу решил, что это обычное женское желание "обсудить", как это теперь называется. Мне стало как-то неуютно, все эти мечты о будущем совместном рае надо было прекратить сразу, немедленно, поэтому я спокойно поцеловал Алю в щеку и спросил:
- Ты молилась о нас? О чем просила?
Казалось, она будет молчать вечность, однако все же со вздохом сожаления ответила:
- Значит, ты все видел... Я этого не хотела...
Мне оставалось только хмыкнуть. Я, правда, не думал ее обижать, но все было ясно, все было как на ладони, ведь любой мужик бы догадался, о чем может просить женщина после такой ночи. Видит Бог, мне не хотелось затрагивать эту тему, я боялся предсказуемости, боялся, что она может все испортить. Женщины это любят, хлебом их не корми, только дай поговорить о неземной любви. В их понятии любовь - это постель, а постель - любовь. Такое уж у них устройство мозгов, но ведь я-то уже сто лет назад знал, что все далеко не так.
Да, меня к ней тянуло невыносимо, это сущая правда, но сюсюканья о чувствах я не хотел, я его просто не выносил, оно меня доводило до бешенства. И когда какая-нибудь дуреха, думая, что уж если осчастливила мужика, то отчего же и про любовь не поговорить, начинала с умным видом рассуждать о том, в чем не соображала ничего, я моментально приходил в ярость и просто-напросто приказывал ей закрыть рот.
Лучше бы я Алю не спрашивал. Как говорится, меньше знаешь - лучше спишь. Может, и она бы промолчала. Но я со своим дурацким характером... От того, что услышал в ответ, у меня сумасшедше забилось сердце, и стало трудно дышать. Все оказалось не так, как я, умник хренов, думал... Оказывается, она все знала наперед, знала, что совсем скоро я уйду из ее жизни, и была с этим заранее согласна.
- Я просила сделать так, чтобы, когда ты в последний раз выйдешь из моего дома, я думала о тебе не хуже, чем в эту минуту.
Вот что я услышал! Если бы она знала, о чем просит! Что я сумею найти для нее в своей душе? Скорее всего, ничего, кроме обычного стандартного набора слов. Там уже давно пустыня...
Я слегка прикусил кожу на ее плече, потом несколько раз провел по этому месту языком.
- Алечка, - прошептал я, - немедленно повернись ко мне, иначе я просто умру.
Такого я от себя не ожидал, и пальцы мои дрожали, а скулы сводило от желания. Еще я помню, как извинялся за то, что ничего не могу для нее сделать сейчас, потому что хотел ее немедленно.
- Потом я буду другим, Аленька, - шептал я, - а пока просто лети и не бойся, я тебя догоню.
Я себя не узнавал. Она опять держалась за мою руку.
Там, куда мы стремились, было прекрасно.
ОНА
Когда я проснулась, был день. Я осторожно выскользнула из постели и направилась в душ, потом натянула на себя джинсы и свитерок. На кухне, стараясь не шуметь, приготовила нехитрый завтрак. Из спальни по-прежнему не доносилось ни звука. Я подошла к окну и стала смотреть на улицу. Было безлюдно, народ еще спал. Мне стало страшно. Мне стало очень страшно, что он уйдет. Хорошо, если сразу, без всяких слов, из спальни - в дверь. Ненужных пустых слов я боялась больше всего.
Его шагов я не услышала.
ОН
Ночь есть ночь, а утро есть утро, и неправда, что одно плавно перетекает в другое. Между ними стена. Жаль, что нет серьезных научных исследований на тему "Утро в жизни мужчины". Я бы почитал, а, может, кое-чем и дополнил. Каждый мужчина знает, каково это просыпаться в чужой постели, если даже с вечера все прошло нормально: фигура оказалась неплохой, запах тоже не вызвал неприятных ассоциаций. Я говорю, конечно же, не о парфюме, а о естественном запахе женщины, который, собственно, лично для меня имеет большое значение и сразу настраивает или не настраивает на соответствующий лад. Просто моментально понимаешь, твое это или не твое.
Не знаю, как для кого, а для меня пробуждение - сущее наказание, потому что не люблю я с самого утра ломать голову над серьезными вопросами. Сначала начинаешь мучительно вспоминать, а что там было вчера, и потом уже решать, нужно ли тебе хоть какое-то продолжение, иногда лишь в виде кружки кофе, или, разыграв с честными глазами невинную простоту и торопливо сообщив, что проспал, достаточно побыстрее выскочить из квартиры. Конечно, каждая женщина достойна секса, но не каждая - дважды, с этим я был полностью согласен.
А иногда бывало и так, что пребывал я не в том настроении, чтобы что-либо предпринимать, поэтому просто-напросто отдавался на милость дамы и разрешал делать с собой все, что придет ей в голову. Пусть тешится, если так хочется, в конце концов, женщины всегда в лучшем положении: сымитировать оргазм легко, попробуй-ка сымитировать эрекцию.
Не лучшим образом дело обстоит, если ты находишься у себя дома. Первым делом требуется осторожно приоткрыть глаза и скосить их в сторону соседней подушки. Тут тоже может быть несколько вариантов. Самый простой из них, когда женщина спит, и у тебя есть время решить, что же с ней делать дальше. Иногда хочется продолжения, но иногда - просто дать денег, как говорили в мое время, на трамвай и на булочку, и отправить ее досыпать домой. Сейчас это называется дать денег на такси.
Следующий вариант труднее. Женщина может уже лежать рядом в полной боевой раскраске и поощрительно улыбаться, ожидая от мужчины новых подвигов в ее честь. Тут надо действовать быстро и с фантазией. Я не люблю обижать женщин, очень не люблю, но иногда без этого просто не обойтись. Иначе они не понимают, а я не терплю, чтобы мной хоть как-то манипулировали.
Гораздо хуже, когда женщина, уже пробравшись на кухню, исследует недра холодильника в желании поразить мужчину кулинарными изысками. Посыл при этом такой: раз мне хорошо, пусть будет хорошо и тебе, согласна на отношения.
Совсем продвинутая может накинуть твою рубашку, словно сообщая, что смотрела и она американские фильмы, знает, что мужик должен испытывать при созерцании такой красоты на своей кухне чувство глубокого удовлетворения. Да, вариантов сотни, и реакция у нашего брата должна быть на высоте. Конечно, женщины о нас думают не лучше, а порой и хуже, но это уж их дело.
Не так давно пришлось мне почти двое суток ехать в поезде. В купе нас было двое. Попутчик, полковник в отставке, к обычным дорожным разговорам расположен не был, все время молча лежал, о чем-то раздумывая, или так же молча сидел, уставившись в окно. Я ему не мешал: мало ли какие обстоятельства бывают у людей. Было скучно, я почти все время спал, а когда спать надоело, то начал лениво листать оставленную каким-то забывчивым пассажиром книгу, сиротливо лежащую на столе. Кое-что в ней привлекло мое внимание, и я углубился в чтение. Интерес мой был вполне объясним: ни о чем подобном раньше читать не приходилось. Да и слышать тоже... Это как-то выбивалось из моего понимания ситуации.
Автор писал: "Но иногда случается ночь... Иногда случается такая ночь, утро после которой покажется жестоким и немилосердным, потому что даст возможность узнать о себе то, о чем ты, возможно, боялся даже думать или не догадывался вовсе. Проснувшись, ты еще ничего не помнишь и несколько минут проводишь расслабленным в счастливом неведении, но потом... Потом в памяти начинают всплывать отдельные картины, и ты, потрясенный, отказываешься верить, что совершал все эти безумства, и не можешь понять, куда исчез тот невообразимый восторг ночи, который совсем недавно, кажется, переполнял тебя?
Не понимаешь так много... Откуда, например, брались слова, которые были сказаны? Как и когда закрались в душу и поселились там необузданные желания, иногда довольно странные, от которых, казалось, вскипала кровь? И почему не появилось ни малейшего желания или возможности от них отказаться? Куда, наконец, пропал разум? И в какой момент сердце стало ощущаться тяжелым сгустком чего-то темного, непонятного, подчиненного только одному желанию?
И ты еще долго будешь удивляться всему произошедшему, потому что безумцем себя, конечно же, никогда не считал и в дальнейшем считать таковым не собирался. Потом на душе станет тяжело и тревожно. Позднее придет время раскаяния и стыда. Но, черт возьми, после всех раздумий и переживаний ты еще ни один раз назовешь эту ночь прекрасной! И хорошо, что подобное случается очень и очень редко".
Помню, я перечитал эти строки раз, потом второй и задумался. Мне было интересно, являлось ли описание такого утра только фантазией автора, или же он пытался поведать о том, что существует в реальности? И как назвать то, что произошло ночью? Ярчайшим взрывом эмоций? Невероятной страстью? Кратковременным помутнением сознания? Автор, как мне показалось сначала, имел в виду страсть, но тогда почему он ни разу не использовал этого слова, а лишь назвал поведение героя простым безумством? Не найдя однозначного ответа, отложил книгу, однако посмеяться и посчитать написанное чушью собачьей не смог, потому что знал, что на свете бывает все. А если это так, то оставалось только радоваться, что меня минула чаша сия. Нет, я, помешанный на контроле, не желал себе ничего подобного, даже если потом это можно будет назвать прекрасным. И сомнительных подарков от судьбы не ждал, не жду и ждать никогда не буду.
Когда проснулся, то, не открывая глаз, понял, что Али нет рядом. И мне это не понравилось, очень не понравилось. Я быстро оделся и пошел ее искать. Она стояла на кухне у окна, спиной ко мне. Я подошел, обнял ее и поцеловал в макушку. Она была очень напряжена.
- Доброе утро, - сказал я, целуя ее еще раз, - как спалось?
Аля, пожав плечами, не ответила.
- Знаешь что, - я провел пальцем по ее шее и легонько пощекотал за ухом, - знаешь что, я, конечно, ценю, что ты оставила для меня пути к отступлению, но не надейся на это: я не уйду, даже если будешь выгонять. Пойду, приведу себя в порядок, и через полчаса позавтракаем. Хорошо?
Честное слово, я говорил правду, я этого хотел. Когда-то мой друг старлей говорил, что судьба, как и снайпер, бьет без промаха, и не следует убегать от них - умрешь уставшим. Я и не собирался убегать, пусть все идет так, как идет.
Плечи ее наконец-то обмякли, и я услышал тихое:
- Хорошо.
Пиджак я на всякий случай оставил в спальне. Так мне было спокойнее.
ОНА
Странно, что он пьет слабый кофе с молоком. Хорошо, что молоко нашлось. Я смотрела, как Артур ест, и мне это очень нравилось. Пальцы у него были длинные нервные и гибкие с ухоженными красивой формы ногтями. Он ловко управлялся ножом и вилкой, не говорил с набитым ртом, был хорошо выбрит, красив, имел дорогой парфюм... Я могла бы перечислять еще долго. В общем, получалась какая-то картинка для подражания да и только. Потом я подумала, что не смогла бы сказать о нем ничего конкретного. Конечно, хорошо было бы знать несколько больше: кто он, откуда и зачем его занесло в наш Богом и властями забытый Городок, какая у него специальность, чем занимается, женат ли... Но отсутствие этих знаний меня почему-то меня абсолютно не беспокоило. Важно было лишь то, что он рядом.
Кофе был допит. Артур, вытащив из пачки сигарету, пересел в кресло и стал рассеянно смотреть в окно. Я чувствовала, что он чем-то обеспокоен, поэтому-то мы никак и не могли найти нужный тон. А утренние слова... Просто Артур сделал мне приятное, разрядил обстановку, так сказать... Ночь прошла, я ее запомню надолго, а, может, навсегда, потому что никогда не была столь женщиной, да уж, наверно, никогда и не буду. Как это говорят, дура средних лет - легкая добыча? Только вот охотящихся, добавляют при этом, мало. Кого искать в нашем спивающемся и вымирающем Городке? Да и стоит ли искать? У каждого своих проблем выше крыши, с ними бы разобраться. Нет, пазлы не сходились. Я стала собирать посуду и складывать ее в мойку, но он меня остановил.
ОН
Я понимал, что должен поговорить с ней, как-то успокоить, сказать, по крайней мере, сколько времени собираюсь здесь пробыть, ведь мы не дети, на одних эмоциях далеко не уедешь. Слова, которые ожидает женщина после совместно проведенной ночи, я, конечно, знал, не раз говорил, иногда даже веря в их искренность, но все они казались мне лживыми и не подходящими по отношению к Але, и я не мог произнести их.
- Послушай, Алечка, - сказал я, - что-то ты совсем скисла, давай-ка поговорим. Мне очень хочется, чтобы ты поняла, что с того момента...
Тут я запутался, но надо, так надо...
- Словом так, ты должна понять, что все, что я сделаю или не сделаю, ни в коем случае не навредит тебе. Я просто этого не допущу.
ОНА