- Сегодня двадцать девятое августа. Начинаю ждать.
Шутку никто не поддержал.
В сентябре он приходил трижды. Первый раз явился с букетом цветов, поздравил с началом учебного года, посидел минут пятнадцать, от чая отказался. Я молчала, он тоже ко мне не обращался. Есть и без меня кому с ним разговаривать. Через пару недель явился в воскресенье с утра и уговорил всех погулять в парке. Я не хотела, но пришлось идти, чтобы никто не подумал, что я к нему как-то не так отношусь. Почему-то никак не могу начать с ним общаться запросто, как это делают три мои подруги.
Им весело, идут и болтают обо всем на свете, а мы с Вадимом тащимся сзади, и я злюсь на себя и на всех. Вадим - наш общий друг, однокурсник и просто самый хороший человек. Он намертво прилип к нашей компании с первого курса, ни одной из нас не отдавая предпочтения, с ним легко и просто.
Становится несколько лучше, когда Алексей оглядывается и, улыбаясь, внимательно смотрит мне в глаза. Я благодарна, что он не заговаривает со мной. И вправду, что случилось? Почему так грустно? Я вообще-то невеселый человек, но не настолько, чтобы это бросалось в глаза. А тут... того и гляди заплачу.
- Вадим, - говорю я и беру его под руку, - ты самый хороший друг, развесели меня, поведай о чем-нибудь веселеньком.
- Хорошо, - отвечает, вздыхая, он, потому что ему тоже отчего-то невесело, и начинает рассказывать длинную историю.
Мне не интересно и не смешно, но я стараюсь улыбаться, осторожно прижимаясь к его теплой руке. Кажется, все приходит в норму.
На следующей неделе выясняется, что мне нужна новая сумка. С тарую оставила в трамвае. Хорошо, что в ней ничего особенного не было. Небольшую сумму денег жаль, но не настолько, чтобы плакать, однако слезы почему-то потекли. Стипендию еще не получали, на новую сумку денег нет. Как всегда, выручил Вадим: мало того, что дал в долг, так еще и поехал со мной в магазин. Обещала ему за это утром в воскресенье помочь укоротить новые брюки. Он доволен, я тоже.
Оказалось, что пока нас не было, приходил Алексей и пригласил девчонок в кафе, сказал, что получил деньги за летнюю практику. А мы пошли в комнату Вадима укорачивать ему брюки. Зачем ждать воскресенья, если можно сделать сразу? Когда вернулась, все уже были дома и наперебой рассказывали, как было весело. Я покивала головой и легла спать. О моей новой сумке никто и не вспомнил. И чего он ходит? Нашел подружек! Жене бы цветы носил и в кафе водил...
Алексей не приходил до конца сентября, а когда появился, то был как всегда улыбчив и весел.
- Девочки, а не попить ли нам чаю, я конфет принес, - заявил он с порога.
Все радостно засуетились, накрывая на стол. Я отказалась, нужно было подготовиться к семинару, поэтому уселась на кровати и открыла учебник. Несколько раз перечитала пару абзацев, но смысла не поняла, поэтому просто сидела, уткнувшись в книгу. Чаепитие продолжалось недолго, Алексей вдруг засобирался домой. Уже распрощавшись, он остановился у двери и каким-то очень спокойным голосом спросил:
- Лена, не могла бы ты проводить меня? Хотел кое о чем спросить.
- Конечно, - сказала я, почему-то нисколько не удивившись такому вопросу, и встала, - мне одеться или поговорим в коридоре?
- Лучше оденься, я подожду.
Алексей вышел. Пока я одевалась, все молчали, молчала и я.
Алексей стоял у окна и ждал. Нельзя было не отметить, какой он высокий и стройный. Я подошла и остановилась в двух шагах, боясь поднять глаза, потом зачем-то тихо пробормотала, хотя это и так было очевидно:
- Ну, вот, явилась, говори.
Лицо его было серьезным, как будто он и не улыбался несколько минут назад. Мы смотрели друг на друга, никто не хотел опускать глаза первым, и мне вдруг показалось, что он не рад, что я здесь. Стало зябко. Захотелось обнять себя за плечи, чтобы согреться. Молчание затянулось.
- Надеюсь,- наконец-то сказал он голосом, каким, наверно, разговаривал с нерадивыми студентами, - ты понимаешь, что я сюда прихожу только ради тебя?
- Да, - едва слышно прошептала я.
- И что?
- Ты сказал ждать, я жду, - так же тихо ответила я и закрыла глаза, потому уже в следующую секунду почувствовала на своих губах его губы.
Он крепко прижал меня к себе и целовал, целовал.
- Я не ошибся, я знал, я знал, - слышала я его шепот, когда он на короткое время отрывался от моих губ.
Я почти задыхалась и дрожала от переполнявших меня чувств, от запаха его волос и кожи. Закружилась голова.
- Мне нехорошо, - прошептала я наконец, - не могу дышать.
В следующую секунду пальто оказалось расстегнутым, а я стояла, прижатая к стене его сильными руками. Он с тревогой всматривался в мое лицо.
- Боже, как ты побледнела... Дыши, дыши... Какой же я идиот, набросился на тебя...
Наконец дышать стало легче, туман в голове рассеялся, и я прошептала, желая как-то объяснить:
- Просто измучилась от ожидания...
Алексей ахнул и опять обнял меня, на этот раз нежно и ласково. Потом мы вышли из общежития и дошли до остановки автобуса. Ехали недолго. Так я впервые оказалась в квартире по улице Малышева, которая надолго стала нашим пристанищем. Руки моей он так и не выпустил.
Квартирка была маленькой, однокомнатной. Я осмотрелась и решила, что женщина здесь не живет.
- Это твоя?
- Нет, но мой друг разрешил нам приходить сюда.
- Ты был уверен, что мы окажемся здесь?
Алексей отвел глаза, секунду помедлил, а потом ответил вопросом на вопрос:
- Так ужасно находиться в квартире, а не в чужом подъезде?
Не знаю почему, но его слова мне не понравились, однако эта мысль тут же улетучилась из головы, потому что он опять обнимал меня и целовал так, что я забывала дышать. Потом мы, обнявшись, молча сидели на диване. Кровь, казалось, стала густой, вязкой и с трудом наполняла сердце, а веки отяжелели так, что трудно было открыть глаза. Никаких желаний не было кроме одного - прижаться к нему еще ближе, ощущать на своих губах его губы. Я даже не сразу расслышала шепот Алексея, а когда услышала, то очнулась сразу, будто он нажал на выключатель внутри меня.
- Лена, Леночка, у нас всего час времени. Если бы я мог, то никогда бы не отпустил тебя, но ты ведь все понимаешь.
Да, я понятливая, понятливая, черт бы меня взял такую понятливую. На глаза наворачивались слезы. Вот только этого не хватало.
- Да, - сказала я, переведя дыхание, - я поняла. Времени у нас час. Я должна быть понятливой.
- Не надо так, не надо!
Он соскользнул с дивана на пол, обнял мои колени и торопливо заговорил, заглядывая в глаза:
- Думаешь, я не понимаю, на что толкаю тебя? Прости, что не могу предложить большего. Но от тебя отказаться тоже нет сил. Пробовал, но не могу. И дома не все просто. Понимаешь, мы были студентами, когда жена забеременела. Лера - сирота, помочь некому. Мне надо было перевестись на заочное, но, не хочу тебе врать, сделал бы я это без особой охоты. Ну, не хотел я ребенка так рано. Лера все поняла, решилась на аборт, а я не отговаривал, в душе был рад ее решению. Что-то пошло не так. Сказали, что детей у нее больше не будет. Я чувствовал себя последней дрянью. Вскоре мы поженились и я обещал, что не брошу ее никогда. Я говорю тебе правду, как ни трудно мне говорить такое о самом себе.
Все-таки я заплакала. Мне было жалко себя, Алексея, его жену. Он положил голову на мои колени и замолчал.
- Знаешь, - сказала я, тщательно подбирая слова, - не кори себя, потому что я тебя не лучше. Знала ведь, что ты женат, а вот размечталась... Думала, хоть бы один раз обнял, поцеловал, и больше ничего не надо. И что теперь делать? Обманывать твою жену? Она без тебя не может, я понимаю, но ведь и я не могу.
Алексей молчал. Наконец я попыталась отодвинуться и встать.
- Пора, нам надо уходить.
- Да, пора, - уныло сказал он, поднимаясь.
На улице уже стемнело, и я порадовалась тому, что никто не видит моего лица. Мы молчали, понимая, что все зависит от него, а он ничего не мог или не хотел решить. Остальное было неважным, потому что без решения главного все становилось бессмысленным и неприличным. Наконец мы дошли до общежития и остановились, не зная, как распрощаться.
- Ну, все, Алексей, я пошла, - все-таки первой решилась я.
Он пытался заглянуть в мои глаза, не решаясь хотя бы взять за руку, а когда заговорил, голос был тихим и каким-то безжизненным.
- Неужели ты и вправду думаешь, что сможешь вот так уйти? Поставить точку? Я вот не смогу, даже и пытаться не буду. Давай не будем торопиться. Я ведь не тащу тебя в постель, а при нынешних обстоятельствах ты тоже туда прыгать не собираешься. Мы можем просто встречаться время от времени. Мне нужно время, чтобы жену подготовить, не могу я так сразу. Потерпи. Я все решу. Всего-то и прошу дать мне месяца два- три.
Я опять оказалась в кольце рук, а его поцелуи враз рассеяли мои сомнения. Все стало казаться простым и ясным. Конечно, надо подождать несколько месяцев, зато потом... За эту черту я старалась не заглядывать, просто была убеждена, что там меня ждет счастье. Что такое счастье, я не вполне представляла, но, наверно, это было что-то очень большое, нежное, мягкое и необыкновенно хорошее, ведь не зря об этом все мечтают и так много говорят.
Значительно позже я поняла значение слова "искушать", значительно позже я поняла, как просто обмануть себя, если этого хочется. А мне, видимо, хотелось обмануться, очень хотелось, ведь каждому нравится думать, что он сможет кого-то полюбить, а я, разумеется, не была исключением.
Мы стали встречаться пару раз в неделю. Встречи были короткими, он мог выкроить от силы два-три часа. Иногда сидели в нашей маленькой квартирке и не могли наговориться. Изредка ходили в кино или просто бродили по городу. Больше о его жене и их отношениях не вспоминали, нам этого не хотелось.
Мое время теперь разделилось на две части. В одной - минутная стрелка еле-еле тащилась по кругу, разумеется, в этой части не было его, там было одиноко и пусто; в другой - стрелка сходила с ума, бежала без устали, там был он, с ним было тепло и радостно. Я купалась в наших чувствах, была безмерно счастлива, и улыбка не сходила с моих губ, а руки ощущали вселенский холод, если не касались его.
Алексей был терпелив, но я знала, что он ждет. Через два месяца мы стали близки. Шаг навстречу сделала я, потому что хотела отдать единственное, что у меня осталось. Все остальное уже давно мне не принадлежало.
Сейчас, вспоминая о том времени, я понимаю, как сузился круг моих интересов, моих друзей. Мне становилось скучно, когда Алексея не было рядом, меня раздражали разговоры с кем-либо. Хотелось отделиться от всех стеной и жить с ним в нашем мире, или хотя бы одной в моем мире с мыслями о нем. Я становилась все замкнутее, нелюдимее. Мне безумно нравилось жить только им. Он чувствовал меня, как самого себя, а я льстила себе, думая, что знаю и понимаю его до донышка.
Алексей был умен и очень мил: умел говорить, когда я этого ждала, молчать, когда я этого хотела. Он постоянно говорил о своих чувствах, а я замирала и не уставала его слушать, размышляя о своем необыкновенном везении и о незаслуженной благосклонности судьбы. Я, как губка, впитывала все, о чем мне говорилось и шепталось, я была очарована им и новой взрослой жизнью.
Мы были на одной волне: каждое его слово, прикосновение вызывали трепет и восторг в моей душе, и я хотела отдавать ему не меньше, чем получала. Вот поэтому, когда услышала, что хозяина квартиры в выходные дни не будет дома, я впервые решила остаться с Алексеем до утра.