Юля пожала плечами и уклончиво ответила:
- Мы всегда были друзьями. И остались ими.
- Он полюбил твою сестру?
- Не знаю. Раньше думала, что просто спал с ней, а от этого изредка случаются дети. Теперь иногда думаю иначе. А мама живет с ними.
Девушка замолчала, молчал и он, размышляя над тем, что услышал. Только нужно ли было ему это знать и что делать с этими знаниями - попробуй, реши. Вечер заканчивался на грустной ноте. И это было совсем не похоже на то, чего он ожидал, решив придти в этот дом. Юля после своих неожиданных откровений тоже загрустила, и ей захотелось поскорее остаться одной.
- Извини, у меня слипаются глаза. Тебе пора уходить.
Она встала с дивана, пошатнулась и рассмеялась.
- Помочь? - спросил Павел, уже заранее зная ответ.
- Не надо. Просто захлопни дверь.
Юля, коротко попрощавшись, ушла в другую комнату, а он подошел к окну, приоткрыл форточку и закурил. Вскоре окурок, прочертив яркую линию, улетел в темноту. Уходить и вправду было пора. Он подошел к той комнате, где находилась Юля, и приоткрыл дверь. Девушка уже лежала в постели, горел ночник.
- Ты еще здесь? - заметив его, спросила она и зевнула, прикрыв губы ладонью. - Подойди.
Он подошел к кровати.
- Тебя когда-нибудь целовали на ночь? Мама, отец или еще кто-нибудь?
И как надо было ответить этой глупышке? Конечно, целовали. И мама, и папа, и много-много раз еще кто-нибудь.
- Да, конечно.
- А меня, кроме бабушки, никто и никогда. Поцелуй, пожалуйста, и иди.
Павел нагнулся и коснулся губами щеки Юли.
- Подожди еще немного, - попросила она. - Я знаю, как тебя отблагодарить за сегодняшний вечер. Ты говорил, что я богатая невеста. Это, конечно, неправда, но у меня еще есть дом в поселке и сад. Весной, когда все расцветет, хочешь поехать со мной? Там красиво, и речка рядом.
Она и не заметила, как Павел очутился совсем рядом, ощутила только резкую боль от его пальцев на своих плечах. Он несколько раз хорошенько встряхнул ее, и лицо его было близко, злое и неприятное.
- Я сейчас уйду, - он еще сильнее сжал плечи девушки, - но ты дай слово, что больше никогда, слышишь, дурочка, никогда не будешь пить с незнакомыми, да и со знакомыми парнями тоже. Ты больше никогда, повторяю, никогда никому не будешь ничего о себе рассказывать, потому что все это касается только тебя. Хочешь быть счастливой - не ройся в памяти. Ты больше никому не будешь доверять так, как мне сегодня, потому что не пожалеют, сомнут и бросят. А теперь дай слово, что все это было в последний раз.
- Хорошо, даю, - пробормотала она, не отводя от его лица испуганных глаз. - Уходи, мне больно и страшно.
- Все бы так пугали! - по-прежнему зло сказал он и вышел, хлопнув дверью.
Она еще какое-то время смотрела ему вслед, потом уткнулась лицом в подушку и заплакала. Вот так и закончился этот день рождения.
Несколько дней прошли тихо и без всяких происшествий. В четверг, возвращаясь из института, она заметила, что дверь квартиры бабы Зины была опечатана. Пришлось позвонить соседке, которая тоже имела ключ и изредка навещала старушку. Она рассказала, что приезжали соцработники с участковым, обошли несколько квартир, ища того, кто бы помог им встретиться с бабой Зиной. Ничего плохого не подозревавшая соседка дверь открыла. Старушку увезли.
На следующий день Юля сама разыскала Павла. Он, как всегда, стоял в компании друзей, и ему, как всегда, было весело, но все замолчали, когда к нему подошла девушка.
- Здравствуй, Паша! - вежливо начала она, нисколько не заботясь о том, слышат их другие или нет. - Во-первых, спасибо за науку. Я все поняла, я, знаешь ли, понятливая. Во-вторых, не сомневаюсь, что приезд соцработников - твоих рук дело. Но свои проблемы я решаю сама, поэтому постарайся больше не вмешиваться в мои дела. В-третьих, твои духи я вылила в унитаз. В- четвертых, забудь, как меня зовут. Это все, Паша.
Кажется, отвечать он и не собирался, просто стоял, смотрел на нее и слушал. Впрочем, другого Юля и не ожидала, поэтому, напоследок вежливо улыбнувшись ему и его друзьям, пошла своей дорогой. За спиной вновь раздались возгласы и смех, но ее это уже нисколько не волновало.
На Павла же вопросы посыпались со всех сторон.
- Как обидел девочку, мальчик?
- Может, чем недовольна осталась?
- Колись, Пашка, за что она так с твоими духами обошлась?
Он с ленивой улыбкой выслушал всех, потом поднял руку, призывая к молчанию.
- Знаю, на что обиделась, - он сделал паузу, чтобы заинтриговать всех еще больше. - Хоть духи и были французские, но бутылка была не литровой.
Друзья снова весело загалдели: ответ устроил всех.
Как-то незаметно подкрался Новый год. Поскольку свободного времени стало больше, то и на мир, и на свою жизнь Юля стала смотреть другими глазами. Ей понравилось сидеть перед зеркалом и медленно расчесывать свои длинные волосы, подолгу рассматривать и примерять вещи в магазине, просто гулять по улицам и смотреть на прохожих. Она наконец-то освободилась от постоянной усталости и увидела, как много кругом незнакомого, интересного, и пожалела, что не имела возможности заметить это раньше. Поняла, что пришло ее время жить полной жизнью.
Новый год Юля встретила вместе с дедом Никодимом в родном поселке. Ночевала в бывшей комнате Сергея. Дед сначала крепился, но потом все же стал рассказывать о жизни внука. Мира в семье не было с самого начала, а тут еще и теща стала подливать масла в огонь, упрекая зятя в том, что не умеет большие деньги зарабатывать и не может достойно содержать ее дочь. А ведь ради того, чтобы и у тещи, и у ребенка были отдельные комнаты, Сергей взял большой кредит.
- Говорю ему, чтобы бросал эту семейку, уходил к тебе, пока не разлюбила и за другого с обиды замуж не выскочила, - бесхитростно закончил дед свой рассказ.
- С чего ты, дедушка, взял, что я его люблю? Неправда это, - возмутилась Юля.
На деда Никодима ее слова не произвели никакого впечатления, он лишь хитро прищурился.
- А чего до той поры одна? Может, в городе парней нет?
Девушка грустно улыбнулась.
- Много, только пара не находится.
- Вот и ему не нашлась. Не уйдет сейчас, потом жалеть будет. Еще моя матушка говорила, что с нелюбимой женой и хлеб горьким кажется.
Юля грустно улыбнулась и ласково погладила руку старика, лежащую на столе.
- Спасибо тебе, дедушка, за доброту, за подарки. Летом будет у меня отпуск, я сюда надолго приеду, тебе с огородом помогу. А Сергею не говори обо мне ничего. Не надо. Пусть живет своим умом.
- Мать твою и сестрицу Бог накажет. Ох, не на той Сергей женился!
Павла в институте встречала редко. Его учеба подходила к концу, говорили еще, что работать он будет в строительной фирме отца. Видя Юлю, он приостанавливался, дурашливо махал рукой и улыбался. Она демонстративно отворачивалась.
Весна была ранней и дружной. Казалось, что все живое, до поры до времени таившееся под снегом, вмиг проснулось, огляделось вокруг и заторопилось показать этому миру силу своей любви к жизни. Вот только у Юли никаких перемен даже и не намечалось.
Она часто думала об этом и завидовала людям, которые хоть как-то меняли свою жизнь: переходили на другую работу, покупали новое жилье, расставались с любимыми и снова влюблялись. В этом, наверно, и есть прелесть жизни: суметь не упустить ничего из того хорошего, что предлагает судьба.
Она завидовала даже Веньке, молодому парню, живущему в том же подъезде. Он, в отличие от нее, имел способность заводить множество друзей. С наступлением настоящих теплых вечеров вместе с ними часто сидел на детской площадке и пел под гитару песни собственного сочинения. Юля уже знала наизусть почти весь его репертуар и иногда, стоя у открытого окна, подпевала доморощенному барду.
Вот и сегодня Венька затянул знакомую:
Я так тебя любил, я так тебя любил,
И о тебе одной лишь с друзьями говорил,
Но ты придумала подружку и ревновала к ней.
Зачем же ты сожгла любовь мою ревностью своей?
Пел он негромко, душевно, умел делать, где надо, эффектные паузы. Словом, исполнял свои незатейливые песни так, что даже недовольные всем на свете старушки не жаловались на него участковому, а только шутили, что если появились во дворах мартовские коты и Венька, значит, весна на самом деле пришла.
И я тогда ушел, ушел куда-то в осень,
Хотел тебя забыть, но, видишь, не сумел.
А ты живешь среди друзей и обо мне не спросишь.
Зачем же ты сожгла любовь мою ревностью своей?
Венькины пальцы осторожно перебирали гитарные струны, и они едва-едва звенели, выводя незамысловатую грустную мелодию, которая каким-то непостижимым образом будоражила душу.
Вот год уж пролетел, и снова плачет осень,
А в сердце холодок вместо любви твоей.
Любовь уже прошла, ее уж не воротишь.
Зачем же ты сожгла любовь мою ревностью своей?
Юля допела последние строчки песни и с сожалением посмотрела на часы: пора было собираться на работу. Времени по-прежнему катастрофически ни на что не хватало.
Как-то незаметно пролетел и этот учебный год. В начале лета не стало бабы Зины, которую Юля изредка навещала, а через неделю - деда Никодима. На улице едва рассвело, когда позвонил Сергей и попросил приехать в тот же день, потому что утром следующего дня в поселок приедет его семья, и вряд ли Юля захочет с ними встречаться. Они не виделись с того самого времени, когда она устроила представление с Павлом. Правда, Сергей все же изредка звонил, интересуясь, все ли у Юли в порядке и нет ли нужды в деньгах. О том, что видел ее с молодым человеком, не вспоминал, а она ничего не объясняла, потому что хотела... Она и сама толком не понимала, чего хотела. Чтобы он накричал на нее и до утра выяснял отношения? По такому случаю Юля не пожалела бы даже пары тарелок! Ударил Павла? Пришел к ней с чемоданом и остался? А собственно, какая разница, что он мог бы сделать? Она ждала от Сергея поступка, а его-то и не было: он по-прежнему не мог ни на что решиться.
Юля, конечно же, приехала, и они просидели вдвоем всю ночь на дедовой кухне, вспоминая, каким прекрасным человеком он был. Рано утром она заторопилась с отъездом. Сергей ее провожал. Автобус почему-то задерживался. Оба молчали.
- Ты знаешь, дед всегда хотел, чтоб мы поженились, - вдруг сказал он.
- Дед хотел, ты не хотел... Поздно об этом сейчас говорить, - грустно ответила Юля.
- Наверно, поздно, - покорно согласился он.
- Да, поздно, - подтвердила Юля, отворачиваясь.
Вдалеке показался автобус. Оба увидели его одновременно и вдруг поняли, что совсем скоро придется расстаться, так и не сказав того, что их мучило. Это было так больно, так неправильно, что они бросились навстречу друг другу и обнялись. И то, о чем боялись говорить при встрече, было, наконец-то, сказано.
- Прости, прости за все, - торопливо заговорил он. - Я не знаю, что будет дальше, но то, что я олух царя небесного, знаю точно. Прости. Мне так плохо без тебя!