Альморон фыркнул.
— Ты же понимаешь, что к тому времени уже просто обязан будешь ей все рассказать? И миф про ее человеческую сущность разобьется в пух и прах.
— Она все равно остается наполовину человеком, — дотрагиваясь до холодного стекла, брюнет нахмурился.
Роксана развернулась и пошла обратно к замку, а Лори осталась стоять изваянием, загораживая собой ребенка.
Его бесстрашная малышка.
— И ты уверен, что Старейшины рассмотрят их бой именно как притязательство на власть? А не обычную тренировку?
Альморон хмыкнул.
— Ноал, ты знаешь не хуже меня о талисмане, что носит твоя избранница.
— При чем здесь ее медальон?
— Рубин. Осколок того самого камня, добытого с территории современного Фреоса. Того самого, ставшего символом процветания первого киоса. Того, что даровало его потомкам привилегию оспаривать права коронованных особ. Стоит Лори лишь предъявить медальон, у Старейшин не возникнет вопросов. На вещице сохранился отпечаток Силы ее отца. Силы, которая начала пробуждаться в самой девушке. Это будет лишь подтверждением факта о ее правомерности владения артефактом. И правомерности боя.
Ноал застонал.
— Ну конечно, как я мог сам не догадаться?..
Он корил себя за то, что, увидев еще четыре года назад вещицу, не признал в ней знакомые черты. Те, что указали бы на принадлежность Лори к правящей семье.
Пусть девушка и пыталась скрывать дорогой сердцу подарок, все же пару раз ему удавалось зацепиться взглядом за украшение. Но, не приглядываясь, он и в мыслях не мог предположить, что его служанка может оказаться практически ровней ему по социальному статусу.
Лорлиона в это время, вновь повернувшись к коляске, схватилась за ручку и медленно пошла по дорожкам, огибая озеро.
Лори… ей самой придется решить, как поступить.
Альморон проводил Лорлиону взглядом и вернулся к столу.
— Мы с тобой не договорили.
— Смерть киоссы, да. Что ты имел в виду, когда говорил, что теперь ситуация стала более напряженной?
— Ноал, присядь.
Принц, снова обратив взор на любимую, которая так чудно смотрелась с детской коляской, мерно шагавшей по территории, принадлежащей его замку, что щемило сердце, послушался отца, доходя до кресла, в которое и опустился.
— Слушаю.
— Видишь ли… Я не хотел это обсуждать ранее, когда Моранен была жива, надеясь, что правда так и не всплывет наружу… но теперь… — король вздохнул. — Я должен тебе кое в чем признаться. И это касается смерти Раилриен Ниманнской. Роксана действительно имеет рычаги давления на меня. И, пока она молчит, войне между Аминсом и Ионтоном не бывать, но стоит ей все рассказать Римонду…
Ноал оцепенел. Его отца загнали в ловушку? Отца?! Того, кто продумывает все на десять шагов вперед?
— Объясни.
Альморон встретился с сыном взглядом.
— Риалриен — потомок рода Римонда, Ноал. В ней течет кровь его деда. Киос Герелит в одно из посещений Долин положил глаз на юную тогда еще принцессу Мею. Девушка, как ты понимаешь, не устояла перед обаянием высшего демона. И когда взошла на трон в статусе королевы Фреоса, у нее подрастал сын. Сын от зеленоглазого демона. Мальчик получил фамилию матери и передал ее своим детям, а те своим, и так далее. Пока не дошла очередь Раилриен. Пусть демоническая кровь, кровь киоса, в ней и была достаточно разбавлена, все же она оставалась дальней родственницей сегодняшнего правителя государства, в состав которого вошли ее подчиненные, — Альморон сделал паузу. — Раилриен знала, чья кровь заключена в ее теле, и именно этот факт помог мне убедить ее согласиться на задание.
— В чем оно состояло?
— Атеас.
— Это миф.
— Нет, Ноал. Лекарство Богов действительно существует. И я нашел его.
Киос-младший опешил.
Не может этого быть! Атеас — это лишь легенда, красивая сказка, призванная жителей Ингиака верить во что-то большее, нежели обычная медицина. Лишнее подтверждение могущества Божественных Сил. Вещество, способное прогонять Смерть. Сироп, который возвращает молодость. Жидкость, возрождающая к жизни. Исключительно Божественный напиток. Тот, что помогает обитателям Небес их бесконечное существование.
— Но… как?
— Случайно. Наткнулся на одно из скользких упоминаний в одной из книг нашей необъятной библиотеки, и решил углубиться в данный вопрос. Оказалось, что атеас действительно существует, только все данные, которые сохранились о месте его пребывания, давно стерты с памяти нынеживущих. Он существовал тогда, когда письменность еще не изобрели, а устная речь, сам понимаешь, способна искажать истину.
— Но ты все же нашел?.. Где?
— Как бы это банально не звучало, но в пещере. Скрытой магически, разумеется. Пещере, расположенной в районе Ваиттрийского Перешейка.
— Но это земли киоса Экила…
— Верно.
— Но…
— Не спрашивай, каким образом мне удалось определить точное местоположение, Ноал, иначе наш разговор может затянуться, а я хочу донести до тебя главное. Пустыня, окружающая эти мертвые земли способна была пропускать лишь тех, кто внес непосредственное участие в их создании.
— Высшие демоны… Но при чем здесь Ралриен? Даже если брать во внимание факт, что ее предок являлся представителем нашей расы.
— Пещера, в которой был скрыт атеас — одно из помещений Храма. Освященного места, запечатанного Старыми Богами и Гисхильдисом. На входе стражи требовали плату… кровь. Мужскую и женскую. Разумеется, им нужна была демоническая кровь. И не простая, а та, что способна была открыть двери в хранилище.
— Не понимаю.
Альморон приподнял уголки губ в улыбке.
— Давай по-порядку. Что ты знаешь о Ваиттрие?
— Государство, которое находится от нас на достаточном удалении. Ионтон не имеет граничащих территорий с Ваиттрией. Во главе страны стоит киос Экил. Если не ошибаюсь, его земли поделены на три части: часть водного пространства, в том числе подводный город Лоад, леса, окружающие Ифиз, столицу Ваиттрия, и, непосредственно, мертвые земли, Перешеек. Именно последние считаются непроходимыми для случайных путников, через каждые сто метров на песке расположены магические ловушки, которые могут откидывать не только к началу пути по пустыне, но и в весьма неприятные и опасные места.
— Отлично, геун Анадонт сумел вбить тебе в голову знания по географии Ингиака, — губы Альморона дрогнули в улыбке, но лишь на миг. — Мертвые земли берут свое название из легенды о смерти одного из Семерых Богов, со времен, когда он был еще простым смертным. Именно его кончина выжгла плодородную землю, сделав ее непригодной для земледения. А ловушки… сейчас никто толком не может сказать, когда они появились, и четко объяснить, причастны ли Высшие к их существованию… Ваиттрийский Перешеек стал местом Силы. Многие сумасшедшие и просто отчаянные парни пытались пересечь пустыню в попытке доказать себе и всему миру, что они достойны того или иного звания. Да еще и киос Экил раз в столетие устраивает игры на той территории, даруя победителю место в Совете. А это, как знаешь, дает не просто привилегии власти, но и связи, деньги, и все вытекающее из этого.
— И именно там оказался расположен Храм с легендарным атеасом?.. Кажется не более, чем сказкой. Если учитывать прохождение игр в том месте.
— Я тоже сначала скептически отнесся к данному предложению. Однако разведка показала скрытое от простых смертных. Храм могут найти лишь высшие демоны, Ноал. Те, кто испокон веков стоял у власти. Те, кого благословляли тысячелетиями сами Боги.
— И все же я пока не могу проследить закономерность… при чем здесь принцесса Ралриен?
— Пройти пустыню в одиночку возможно, но храм должны узреть двое. Также, как и переступить его порог. Видимо, атеис был создан парой… хотя я не могу с уверенностью утверждать, что было именно так.
— Двое высших демонов… противоположного пола. Правильно?..
Альморон кивнул.
— Думаю, ты понимаешь, что нашу маму звать на рискованное мероприятие, которое может закончится не известно чем, я брать не мог.
— Но Раилриен?..
— Девушка согласилась сама. Как только узнала, что атеис будет передан Моранен.
Ноал несколько минут молчал.
— Ты сказал, что нашел божественное лекарство. Принесса Фреоса погибла в ходе его добывания… но и киосса сегодня ночью отправилась к Гисхильдису. Атеас… он остался в мертвых землях?
— И да, и нет.
Брюнет приподнял бровь, ожидая пояснения.
— Я уничтожил лекарство.
Ноал в недоумении несколько раз моргнул.
— Что?
— Атеиса больше не существует, Ноал. Благодаря моему промаху.
Принц в молчании ожидал, когда отец продолжит. Это же уму непостижимо: уничтожить то, что создали сами Боги! То, что могло и его спасти, когда он тяжело болел… то, что спасло бы жизнь Моранен.
— Раилриен в легкостью прошла пустыню вместе со мной, — выдержав небольшую паузу начал предаваться мрачным воспоминаниям Альморон. — Однако принцесса, очевидно догадываясь, что это задание окажется ей не по плечу, передала своей потенциальной преемнице артефакт… слежения. Роксана знала, что происходит к Раилриен, она видела то, что я сделал.
Ноал напрягся. Что это его отец мог сделать, предоставив врагу данные для ультиматума?
— Это ты… убил Раилриен?
Альморон встретился с сыном взглядом и кивнул.
— Но у меня не было таких намерений, Ноал. Стражи Перешейка затребовали кровавую плату за вход в Святилище. И на пороге хватило лишь обагренного песка из порезов на наших ладонях. Однако внутри… мы переоценили силу демонической крови в принцессе. Слишком много новых членов Фреоса влилось в королевскую семью. Они разбавляли влияние могущества демонической крови в организме каждого последующего правителя… Это было нашей ошибкой. Роковой, как оказалось.
Альморон отвел взор, посмотрев на огромную картину в золотой раме. Картину, на которой была изображена их семья: он, Каларика и Ноал, которому только-только стукнуло пятнадцать лет. Юнец. Юнец, уже тогда с вызовом смотрящий прямо перед собой. Угольно-черные волосы, голубые глаза с серебряными вкраплениями, и упрямо сжатые губы.
Уже тогда киос знал, что его ожидает трудный путь, однако не догадывался, что на его плечи может лечь ответственность за действия отца.
— Я первый увидел атеис. Вернее каменный короб, в который был вмурован сундук с лекарством. Я тогда поступил опрометчиво, разрешив Раилриен взять лекарство. Стоило ее пальцам сомкнуться на стекле, Святилище активизировало охранные заклинания. В девушке признали чужака… А дальше все произошло слишком быстро. Даже мое зрение подвело… От стен стали отделяться защитные линии, которые тут же оплели с ног до головы недоумевающую эльфийку, однако она не выпустила из рук атеис, лишь сильнее сжала в ладони.
Альморон на секунду прикрыл глаза.
— Я думал, что смогу помочь ей. Заклинание начало выкачивать ее жизнь, и девушка прямо на глазах начала стареть… Ведь за обладание атеисом приходилось платить не только кровью, как оказалось…
— Поэтому переступить порог могли именно двое?.. Чтобы один отдал свою жизнь? Как плату?
Король кивнул.
— Я этого не знал. Догадывался, что не может быть все так просто, предполагал, что мне придется пожертвовать чем-то, теми же годами жизни, к примеру, и был готов к этому… Но Хранилище выбирает слабейшего. Даруя более сильному шанс с атеисом пройти пустыню, не сгинув где-то среди барханов.
Он снова посмотрел сыну в глаза.
— Я попытался распутать заклинание Богов. И вложил столько силы в ответный удар… Раилриен не выдержала двух противоборствующих атак, раздирающих друг друга в ее непосредственной близости. И атеис… бутыль просто-напросто упала… в переплетение Энергий Хранилища, словно оно ожидало, когда же сможет вернуть себе драгоценное сокровище. Я тогда отвлекся на лекарство всего лишь на миг… и моя же сила убила фреоску. Храм, посчитав сохранность атеиса важнее жизни какой-то пришлой, разом отпустило девушку. Кокон, оплетающий ее тело, исчез так быстро, будто его и не было… Я просто не отреагировал вовремя.
По побледневшему лицу сына Альморон сделал вывод, что шокировал мальчика. Конечно, в его-то представлении именно он, всемогущий киос Ионтона, самый сильный, быстрый и смелый. Но против Богов он — никто. И в Храме киос столкнулся с мощью, которую не мог переиграть. Даже если брать во внимание факт, что они переступали порог уже изрядно вымотанные испытанием пустыни, все же именно высшие демоны были самыми выносливыми из ныне живущих. Если и он не справился… вряд ли кому-то это бы удалось.
— Девушка умирала долго, — Альморон вздохнул. — Я пытался ей помочь, но все было бесполезно. А атеис… лекарство, которое не получило желаемой платы, вернулось на свое место в камень.
— Но ты сказал, что уничтожил его…
Киос кивнул.
— Я попытался сам достать атеис, но, так как Храм воспринимал нас с Раилриен одной командой, в которой именно ей предоставлялся шанс заплатить… Я не знаю, как это произошло. Но, разбив основание и схватив бутыль, я, отмахиваясь от древней магии, что-то сделал не так. Атеис просто вспыхнул в моей руке режущим глаза белым светом, и исчез. Оставив лишь пепел. Белый, — Альморон встал из-за стола и дошел до стены.
Проведя рукой по сложному орнаменту, король активировал открытие маленького тайника, откуда достал стеклянный короб с пылью.
— Это все, что осталось от атеиса. И этот пепел бесполезен. Поверь, мои алхимики пытались привести его в нужное состояние, смешивали со множеством зелий… Но все тщетно.
Ноал взял протянутую ему вещицу, начав придирчиво рассматривать.
— А попытки… ты отсылал Моранен пробы?
— Да. В виде соков, вин и прочего. Разумеется, вначале пробы лекарства проходили у нас. И каким-то действием оно все же возобладало… Людей атеис, или то, что от него осталось, лечит на ура. Но на нелюдей его сила уже не распространяется.
— Ты сказал, что Роксана знает, что происходило с Раилриен… Значит, она понимала, что это был всего лишь несчастный случай.
— Ноал, не будь таким наивным. Следует смотреть фактам в глаза: именно из-за моего воздействия Раилриен умерла. Я предложил ей это задание. Я привел к Храму. И я не смог спасти ее от воздействия охранных заклятий. Я фактически добил девушку. Из-за моей силы она умирала долго.
Ноал поставил стеклянный короб с белым песком на стол и задумчиво постучал пальцами по подлокотникам кресла.
— Как ты узнал про артефакт слежения?
— Роксана показала его копию. В день, когда пришла требовать плату за молчание.
Да, ситуация вышла действительно скверная.
Мало того, что Альморон собственными руками убил родственницу Римонда, так еще уничтожением атеиса поставил крест на возможности продлить жизнь киоссе Моранен. Роксана могла лишь шепнуть киосу Аминса, то его бывший враг причастен в смерти двух женщин его рода, пусть косвенно, но все же причастен… вкупе с сокрытием информации про то, что ему было известно о лекарстве, способном помочь Моранен… Все выходило слишком безрадостно.
Ноал сжал кулаки.
— Ведь Роксана все продумала… И наверняка проинформировала брата, а, может, не только его, где, в случае ее внезапного «исчезновения», искать оригинал записи.
— Наверняка.
Киос-младший выругался сквозь зубы.
— Почему ты мне не сказал обо всем с самого начала?
— Киосса Моранен…
— Я не о том! Папа, я уже не маленький, и, наверное, смог бы держать себя при виде этой змеи как ни в чем не бывало, зная, что именно она держит за пазухой! А ты же выставил ситуацию в таком свете, что Роксана, будто бы и была не при чем, лишь жертва случая, призванная исполнить волю Совета.
— Ноал…
Но принц резким движением встал из кресла.
— Я вырос, отец. И тебе следует это понимать. И решения, которые могут касаться судьбы Ионтона, тоже могу принимать единолично.
— Ты куда? — Альморон в недоумении смотрел, как сын накидывает на себя камзол, который до этого небрежно был сброшен на кресло, стоящее возле одной из стен.