- Умница, - услышала она. – Теперь сиди тихо, пока я не скажу, глаз не открывай.
Меропа и не решилась бы на это. Вскоре она почувствовала покалывание во всем теле, словно от неугасимого огня; потом жар, словно вода нагревалась. Но жар был и изнутри… Она дернулась. – Сиди, - просипел голос. – Недолго осталось.
Припекало все сильнее, словно внутри нее и по сторонам разгорался костер. Меропа уже собралась вскочить, несмотря на все запреты, - как вдруг все закончилось. Зелье остыло мгновенно, совсем: колдунья задрожала от настоящего холода.
- Вылезай, простудишься, - услышала она. – Подбери платье и прикройся, я тебя высушу.
Меропа, сжимаясь, выбралась из котла и, вздрогнув, ступила на пол. Она неуклюже подобрала платье и, заслонившись им, зажмурилась, дрожа от озноба и стыда; с волос на спину сбегали холодные ручьи. Но через секунду колдунья почувствовала, что высохла и даже согрелась.
Не открывая глаз, Меропа нашарила белье и чулки и как могла быстро натянула. Потом осторожно приоткрыла глаза. Гласс неподвижно стоял спиной к ней.
Меропа торопливо надела остальное. Словно спиной увидев это, колдун тут же повернулся к ней. Он улыбался.
Меропа попятилась, зажимая ладонью рот, раскрытый в беззвучном крике. Глаза Бертольда Гласса теперь горели настоящим красным огнем…
- Кто… Вы кто? – пролепетала Меропа.
- Чахоточный - стало быть, человек, - сказал Гласс. Глаза вдруг потухли, снова став черными; он совсем по-человечески закашлялся. – Но не совсем простой. Как и ты, красавица. – Он вытер рот и, нахмурившись, взглянул на свою ладонь. – Впрочем, мы с тобой теперь не чужие.
Она опустила глаза.
- Пошли-ка отсюда, - сказал Гласс. Обнял Меропу за плечи и повел к выходу. Она оглянулась: черный чугунный котел и все следы колдовства пропали…
- А когда колдовство подействует? – отважившись, прошептала Меропа. Ей было теперь на удивление хорошо и спокойно…
- Не сразу, - нахмурившись, сказал Гласс. Теперь он больше не улыбался, и странным образом стал от этого менее жутким, почти обычным. – Подожди до родов, тебе ведь недолго осталось?
- Я не знаю, сколько… - смутившись, сказала Меропа.
Гласс вдруг положил ей руку на живот. Закрыл глаза.
- Полторы недели, - после паузы сказал он. – Полторы-то недели еще потерпишь? – Он улыбнулся, снова став похожим на себя прежнего.
Меропа кивнула, улыбаясь.
- Спасибо вам, мистер Гласс, - сказала она.
- Он к тебе сам придет, - сказал колдун. Улыбнулся. – Так же верно, как то, что меня зовут Берт Гласс.
Меропе вдруг ей стало не по себе от двойного смысла этих слов. А если ее знакомец – не Бертольд Гласс?..
Колдун трансгрессировал ее к “Дырявому котлу”. – Я к тебе зайду на днях, - сказал он на прощанье.
***
Два дня прошли в спокойном и радостном ожидании.
Вечером второго дня к Меропе вдруг заглянул черноволосый дюжий Гэри Блэкторн, хозяин трактира.
- Вас там спрашивает мистер Бэрк, мэм, - понизив голос, сказал он. – Выйдите к нему. – Трактирщик показал большим пальцем в сторону зала.
Маленький хозяин лавки сидел за столом у стены. Меропе хватило одного взгляда на него, чтобы понять все.
- Бертольд Гласс… - начал мистер Бэрк, не поднимая на нее глаз. Меропа пошатнулась, схватившись за живот; ее окутывала серая пелена…
Потом она осталась сидеть за столом у стены, сгорбившись, руки лежали на столе как плети. В такой же позе, в какой мистер Бэрк оставил ее.
Бертольд Гласс умер скоропостижно, у дверей “Горбин и Бэрк”. Он вышел от лавочника в густую метель, как всегда, независимый и непостижимый, - и, пройдя всего несколько шагов по тротуару, упал. Когда колдуна спустя несколько минут обнаружили, снег успел засыпать его. По всей вероятности, Бертольд Гласс умер мгновенно…
“Уж не ко мне ли шел”, - подумала Меропа. Как-то отстраненно. Все внутри будто замерзло, заморозилось этой безысходной зимой.
О происхождении таинственного Бертольда Гласса не было известно ничего. Фамилия “Гласс” ни разу не встречалась мистеру Бэрку среди волшебных семей, как рассказал лавочник оцепенелой, машинально слушавшей Меропе. Ему, как видно, давно хотелось этим поделиться, и теперь, несмотря на искреннее огорчение, он сплетничал о покойном с немалым облегчением и даже удовольствием. Скорее всего, Бертольд Гласс происходил из древнего рода, захиревшего или… при этих словах глазки мистера Бэрка блеснули почти радостным возбуждением… прекратившего свое существование в результате занятий черной магией, быть может, проклятия.
Меропа сама не знала, как еще сидит…
Ну а может, продолжал не замечавший ее состояния мистер Бэрк, он и вовсе был никакой не Гласс?
При этих словах лавочник прервался, должно быть, наконец увидев лицо Меропы. Могучий Гэри Блэкторн, который слушал историю, склонившись над их столом, невольно дернулся к ней.
“Проклятия”. “Черной магией”. “Никакой не Гласс”. Перед Меропой как наяву предстало лицо колдуна с нечеловеческими, горящими красным огнем глазами…
Великий Слизерин, с кем же она связалась? С кем… смешала кровь? И что теперь с нею будет?
========== Глава 12 ==========
Меропа почти пропустила мимо ушей обещание мистера Бэрка зайти завтра. Ужасная новость подрубила ее, как дерево. Но сейчас, когда она немного отошла, колдунья понемногу начала понимать, что значат слова лавочника…
Ей нечем платить за проживание в трактире, и мистер Бэрк больше не станет хлопотать за нее. А скорее всего, потребует еще и вознаграждения за труды… Бэрка больше ничего не сдерживает – он не дрогнув ткнул палочкой в живот беременной женщине, и так же не дрогнув снимет с нее последнюю рубашку!
Колдунья со стоном поднялась с места. Никто не подошел к ней, никто не дал дорогу. А чего же она ждала? Меропа, стиснув зубы, протолкалась сквозь толпу волшебников, ничего не видя из-за дыма; хорошо было хоть то, что никто не помешал и не привязался к ней…
Она добралась до своей нищей комнатушки, в которой не было ничего, кроме низенького деревянного топчана с набитым соломой матрацем и перелатанными простынями. Теперь ей и за это жилище нечем платить.
Кроме, разве что…
Меропа опустилась на постель и сунула руку за пазуху. Она всегда носила его при себе…
Тяжелый золотой медальон с изумрудами, на золотой же цепочке. Такой нелепый на ее шее. Или это она еще более нелепая – с фамильной драгоценностью Мраксов на шее…
Она сама пойдет к Бэрку - не унизится до того, чтобы он приходил требовать с нее платы.
Хотя разве она не дошла уже до последней степени унижения?
Меропа оделась и, мало что замечая вокруг, вышла из комнаты. Она протолкалась сквозь толпу, почти бесчувственная теперь. Что еще осталось такого, что может ее тронуть?
Колдунья быстрым шагом дошла до “Горбин и Бэрк”. Она распахнула дверь и вошла. Бэрк разозлится? Пускай!
Мистер Бэрк поспешил ей навстречу. Он улыбался, как в старые времена, глазки масляно блестели…
- Рад, что вы все понимаете, мисс, - без обиняков начал лавочник. Развел руками, словно бы извиняясь. – Дружба дружбой, а…
- Сколько вы дадите за это? – прервала его Меропа. Раньше она никогда бы не осмелилась так говорить с ним, но сейчас ей было все равно.
Не будь Меропа так погружена в свое несчастье, она бы увидела, как загорелись глазки Бэрка при виде ее медальона: на лице лавочника за одно мгновение промелькнула целая гамма чувств. Пухлая ручка дернулась, словно чтобы выхватить драгоценность из ее рук; но Бэрк тут же овладел собою.
- Откуда это у вас? – спросил он. Ему не пришлось изображать подозрительность – он был потрясен…
- От отца досталось, - сказала Меропа, не глядя на него. Колдунья ничего не заметила.
- А откуда я знаю, что вы правду говорите? – спросил Бэрк. Он покраснел и начал сердиться. Это не было игрой - если с медальоном дело окажется нечисто, он может лишиться не только своей лавки, но и головы!
- Какая вам разница? – сухо, почти яростно прошептала Меропа.
Ее, законную владелицу, называют воровкой!
Мистер Бэрк понял, что пора переходить к решительным действиям.
- Вот что, мисс, - сказал он таким тоном, что Меропа вздрогнула и подняла голову. – Я не могу знать, откуда у вас это, и вещей сомнительного происхождения ни от кого не беру.
Меропа растерялась; раскрасневшийся от праведного гнева мистер Бэрк напирал. – Я, так и быть, заплачу вам семь галлеонов, но больше не просите. Ни от кого вы больше не получите, и не надейтесь!
- Семь? – прошептала Меропа. Под его напором весь ее пыл куда-то улетучился. - Мистер Бэрк, я ведь совсем без денег…
- Десять, - сказал мистер Бэрк. – И это мое последнее слово.
Меропа торопливо кивнула. Вдруг еще передумает. Она сняла с шеи медальон - но помедлила перед тем, как расстаться с ним.
- Дайте вперед деньги, мистер Бэрк, - сказала она. Бэрк возмущенно фыркнул и, подкатившись к прилавку, достал из какого-то укромного места деньги.
Меропа почти выхватила их у него из руки и спрятала в карман пальто. Потом с упавшим сердцем протянула лавочнику медальон.
При виде того, как он прячет фамильную драгоценность Мраксов в карман, сердце вновь остро защемило от чувства несправедливости. Нет, этот медальон должен стоить никак не десять галлеонов! Но Меропа не решилась потребовать больше. Вдруг и это отберут.
Колдунья не оглядываясь, торопливо вышла во вьюжную ночь.
***
Если Гласс не обманул ее – а Меропа почему-то по прежнему твердо верила в его предсказание – рожать ей предстояло через неделю.
Где? Как? Меропа не знала никого в магическом мире, кто бы мог ей в этом помочь. Она не знала ни одной колдуньи, у которой могла бы спросить совета: женщины-ведьмы ей просто не встречались. Хотя нет - встречались. Меропа с кривой усмешкой потерла плечи, вспоминая ведьм, появлявшихся в “Дырявом котле”: к таким даже приближаться было страшно, не то что спрашивать о ребенке… Вот уж красавицы так красавицы…
Она вздрогнула при воспоминании о Глассе.
- Мэм, - Меропа вскинула голову на осторожный голос.
Гэри Блэкторн стоял перед ней, переминаясь с ноги на ногу; ему было явно неловко. Меропа вдруг ощутила какую-то неясную надежду… Она торопливо, пока трактирщик не успел ничего сказать, достала из кармана платья деньги, полученные от Бэрка, и протянула ему. Блэкторн, нахмурясь, взглянул и кивнул. Взял галлеоны и пересчитал.
И вдруг, отделив одну золотую монету, вернул остальное ей.
- Мистер Блэкторн… - изумленно начала Меропа. Тот помотал головой. – Оставьте себе, вам пригодятся, - сказал трактирщик. Он быстро отвернулся и шагнул в толпу, раздвигая могучим плечом посетителей…
- Мистер Блэкторн, - осмелев, окликнула его Меропа. Трактирщик остановился, потом неохотно повернулся к ней: на лице выступил багровый румянец. Он и вправду стеснялся и едва ли не побаивался ее, слишком явно она была брюхата…
- Мистер Блэкторн, мне некого спросить, - начала Меропа и осеклась. Как она об этом скажет?
Но Блэкторн понял и замотал головой еще раньше, чем она закончила.
- Я этих дел не знаю, мэм, - сказал он, покраснев еще пуще. – Кого другого спросите. – Гэри Блэкторн отвернулся и хотел было уйти, но вдруг снова остановился.
- Вы уж решите это побыстрей, мэм, - проговорил он, не поворачиваясь к Меропе. – Сами понимаете, здесь не место.
Он поспешно ушел, почти убежал.
Меропа закрыла глаза. Конечно, ее отсюда не сегодня-завтра выгонят, если она сама не уйдет… другого и ожидать было нельзя… Хорошо хоть, Блэкторн пожалел ее и оставил ей деньги…
Меропа сжала в кулаке свои золотые монеты. Девять.
Она поднялась. Чувство, что к животу подвязан мешок с песком, уже стало привычным… Впервые Меропа обрадовалась, что уже скоро рожать.
Значит, и задерживаться здесь нечего.
Осторожно пробравшись между посетителей, она отыскала в зале могучую фигуру трактирщика. Он был занят разговором с колдуном в грязном болотного цвета плаще и гоблином в черном сюртуке. Меропа вздрогнула; она так и не привыкла к виду гоблинов.
Она осторожно тронула трактирщика за плечо. Тот обернулся.
- Я ухожу, мистер Блэкторн, - робко сказала она. – Прощайте. Спасибо.
Тот секунду смотрел на нее, сдвинув густые черные брови. Потом кивнул, с явным облегчением.
- Счастливо вам, мэм, - сказал он. Меропа почему-то глупо надеялась, что он задержит ее.
Повесив голову, колдунья прошла в свою комнату, чтобы собрать пожитки. Хотя кроме того, что на ней, у нее ничего уже не осталось… Меропа надела свое потрепанное магловское пальто и покинула комнату. Открыв тяжелую дубовую дверь с вделанным в нее кольцом, вышла на улицу.
Все. Теперь у нее нет дома.
Меропа, подняв воротник пальто и засунув мерзнущие руки в карманы, быстро пошла по улице, удаляясь от трактира. Как будто убегая от этих мыслей. Она сама не знала, куда идет…
Вдруг колдунья заметила, что вокруг стало как будто темнее, хотя только начинало вечереть… Она остановилась и вздрогнула, увидев, что привычно свернула из Косого переулка, где стоял трактир, в Лютный переулок.
В двух шагах под навесом уже виднелась застекленная дверь лавки. На мгновение у нее мелькнула безумная мысль подойти со своим вопросом к мистеру Бэрку: плечи колдуньи дрогнули от беззвучного горького смеха. Меропа круто повернулась и пошла, почти побежала назад. И вдруг споткнулась на бегу; взмахнув руками, она с невероятным трудом удержалась на ногах.
Меропа стояла, держась за живот, хватая ртом воздух; ее колотило при мысли о том, что могло бы случиться, если бы она упала… Она посмотрела под ноги, смутно недоумевая, обо что это она споткнулась.
Только ровный блестящий наст, утрамбованный тысячами пар ног. Меропа пожала плечами и хотела было уже пойти дальше, как вдруг увидела…
С сильно бьющимся сердцем колдунья присела и с усилием вытащила втоптанный в наст странный предмет. Это оказалась небольшая тетрадка, переплетенная в кожу цвета грязного снега: неудивительно, что ее никто не подобрал…
Меропа открыла тетрадь в середине. Записи угловатым дерганым почерком на желтой странице, черными чернилами, были на первый взгляд похожи на записи лавочника - счетную книгу:
“1 унция, Найджел Бран. 5 галлеонов”. “1 унция, Розали Мэйдок. 2 галлеона, 6 сиклей. 5 месяцев ровно”. Товар не указан - странно. Ниже: “Плохо - троюродная”.
Пожав плечами, Меропа хотела закрыть тетрадку. Но тут в глаза ей бросилась еще одна строчка:
“1 унция, Меропа Мракс. 8 месяцев, 2 ½ недели”.
Меропа, едва дыша, перевела взгляд ниже. Более мелким почерком:
“Превосходно. Серпия, голубушка, ты будешь довольна. Поглядим, сколько она проживет, – другие не протягивали и месяца”. Рядом совсем мелко, почти неразборчиво: “Слизерин – и магл. На коленках приползет. Но ей недолго осталось позорить свою кровь”. Дальше было бурое пятно, словно кто-то кашлянул кровью…
Тетрадка выпала из рук Меропы.
Спотыкаясь, словно слепая, колдунья побежала вперед: прочь, прочь, словно ужас погонял ее, вскочив на плечи… Она всхлипывала на ходу. Какая она была дура, что ему доверилась. Она умрет, очень скоро, другие жертвы Бертольда Гласса умирали меньше, чем через месяц!
Меропа с размаху влетела во что-то и остановилась. Кто-то схватил ее за плечо; Меропа вскрикнула.
- Эй, тихо, успокойтесь. – Громкий женский голос; но пахло чем-то приятным…. какими-то бальзамами… Меропа подняла глаза.
Дорогу ей преградила добротно одетая, краснощекая кудрявая ведьма в островерхой шляпе – она уж и отвыкла от таких…
- Мэм, помогите, - сказала она. Слезы помимо воли заструились по щекам… И, вместе с тем, она ощутила надежду – ведь Гласс мертв, может, его черное колдовство не подействует!
- Чем могу помогу, - сказала ведьма. Она была здоровая и совсем молодая; может, года на три-четыре постарше самой Меропы. – Что стряслось?