- Мне ничего от вас не нужно, - процедила волшебница. Она знала, как отвратительна сейчас, но ей было наплевать.
- Прошу вас, не стыдитесь, - сказала Риджуэй. – С каждым может случиться…
С каждым!..
- Уходите, - произнесла Меропа. Колдунья прикрыла глаза, страдая от присутствия магловской девицы всем своим существом. Сквозь полуопущенные веки она видела, что Риджуэй не оскорбилась этими словами, и возненавидела ее еще сильней. Если это только было возможно.
Она, дочь Марволо Мракса, обносившаяся, раздувшаяся, сейчас так жалка, что даже гнева вызвать не может…
- Убирайтесь, - простонала Меропа.
Риджуэй наконец ушла, процокав каблучками ботинок. Новеньких ботинок.
Меропа вдруг почувствовала, что нога в чулке промокла; она с трудом наклонилась, перегнувшись через свой живот. Подошва ботинка отставала: давно нужно было починить. Меропа усмехнулась.
Она заставила себя жить после ухода Тома. Кое-как оправившись, – нет, просто заставляя себя не думать день, и еще день, и еще, – Меропа продолжила существовать.
Почти сразу она сделала открытие, при котором от ужаса на миг даже позабыла о Томе.
Меропа всегда плохо колдовала.
Сейчас же она обнаружила, что ее колдовские способности почти полностью исчезли.
У нее только с четвертой попытки получилось зажечь пламя на кухне, а уж более сильные заклинания… Меропа вспомнила, как легко получилось и мощно сработало единственное в ее жизни заклятие подчинения. Она застонала от душевной боли и боли в животе – ребенок снова брыкался. Силен…
Заклятие “Империус” не вышло у нее больше ни разу. Хотя она впервые попробовала применить его в отчаянном напряжении сил, при крайней нужде - тогда, когда закончились деньги, оставшиеся от Тома. В тот самый день в ее квартиру пришел магл-домовладелец и с криками потребовал платы, с нескрываемым отвращением глядя на Меропу…
Меропа вышла на улицу и, дождавшись магла, выглядевшего побогаче, попыталась заставить его отдать ей кошелек. Магл шарахнулся от нее и выкрикнул слова, которые Меропа уже слышала от Тома, – про “сумасшедший дом”. Должно быть, это место, где маглы держат своих сумасшедших. Что ж, теперь ей место только там.
Меропа стала продавать свои вещи. Вначале единственную свою драгоценность – жемчуг. Потом, с зубовным скрежетом, краснея, колдунья спросила о месте, где маглы сбывают старье, и отнесла туда сначала свой песочного цвета шерстяной костюм, который больше всего шел ей, – тот, в котором она в последний раз выходила с Томом в магловский сад. За костюмом последовали прекрасные нарядные платья, купленные в их самые счастливые дни… Меропа даже рада была избавиться от этих нарядов – слишком мучительно было видеть их.
Потом Меропа стала продавать свое белье.
Могла ли она когда-нибудь подумать, что она, Меропа Мракс, выставит напоказ свое исподнее – перед маглами… Но она снесла и этот позор. Только бы подольше не расставаться с тем, чем она еще жила. Только бы подольше сохранить память о нем…
Но в конце концов пришел черед вещам Тома.
Меропа помнила, как плакала, прижимая к себе серый пиджак мужа, который, казалось, еще хранил его запах… Она легче рассталась бы с рукой. Но денег не было.
Она продала уже почти все, что могла. Денег осталось только кое-как протянуть до родов. А может, и до родов не хватит. У нее осталась единственная вещь, которая могла представлять ценность, - золотой с изумрудами медальон. Но его она не продаст.
Отдать в руки маглов фамильную драгоценность Мраксов…
Никогда, пока она жива!
Вспомнив, что ей понадобилось на улице, Меропа тяжело поднялась со скамейки и побрела дальше. Купить еды… Сейчас она может позволить себе только хлеб и овощи.
Ей как никогда хотелось мяса, много… Должно быть, ребенок хотел. Меропа, морщась, взялась за свой тяжелый живот. Сколько ему уже нужно… а ведь он еще даже не родился…
Колдунья дотащилась до булочной. Вошла не глядя по сторонам; она научилась терпеть брезгливые и жалостливые взгляды маглов, но они были мучительны. Это было тяжелее всего, что она перенесла в отцовском доме.
- Буханку хлеба, - сквозь зубы произнесла она, глядя в пол, раскрашенный черно-белыми квадратами.
- Эй, - вдруг хрипло прошептал чей-то голос рядом.
Меропа, вздрогнув, подняла глаза.
На нее смотрел очень странного вида магл. Длинные серые сальные волосы, ручейками стекающие на грязный сюртук. Полосатые брюки, порванные на правом колене. Видя лицо колдуньи, нищий улыбнулся, показав гнилые зубы.
- А ведь ты никак из наших будешь, а?
Да это же никакой не магл! Меропа неуверенно улыбнулась, от отвращения не осталось и следа. И этот человек показался ей странным – вот до чего она дожила!
- Пошли-ка отсюда. – Колдун вдруг схватил ее грязными пальцами за локоть в обтрепанном рукаве магловского пальто. Он отвел ее в сторону, и Меропа не сопротивлялась, глядя на него во все глаза - как глядела бы на отцовский дом, мрачный, запущенный, но свой кровный…
- Что, несладко тебе среди этих? – Колдун кивнул в сторону потоком входящих и выходящих из магазина маглов.
- А сам-то как думаешь? – сказала Меропа. Она криво улыбнулась, и новый знакомец понимающе ухмыльнулся в ответ. Он вдруг наклонился к ней, обдав смрадным дыханием.
- Если совсем нужда припрет, приходи в “Горбин и Бэрк”, что в Лютном переулке. Знаешь, где это?
Меропа помотала головой. И тогда колдун полез в карман и достал пригоршню какого-то серого порошка.
- Дай руку, - сказал он, и оторопевшая Меропа послушно протянула руку. Новый знакомец высыпал ей на ладонь всю горсть, и серый порошок посыпался у нее между пальцев… - Эй, да держи, зажми! – крикнул колдун, сжимая ее кулак.
Меропа наконец сообразила, что это такое.
- Это, часом, не летучий порох? – шепотом спросила она.
- Он самый, - ухмыляясь, так же шепотом ответил колдун. – Здесь им не разживешься, верно?
- Спасибо, - сказала Меропа.
- Спасибо потом скажешь, - откликнулся колдун. Снова наклонившись к ее уху, зашептал:
- Камин найдешь сразу за этой магловской лавкой, в доме, где окна заколочены. Дверь не дергай, сразу “Алохоморой” открывай. Поняла?
Меропа кивнула; она даже не стала говорить, что почти разучилась колдовать. Она была безумно рада. Это было как возвращение домой после скитаний.
- Как попадешь в Лютный переулок, спросишь Бертольда Гласса, - прошептал колдун.
Меропа кивнула. Колдун хлопнул ее по плечу.
- Ну, бывай.
Ее новый знакомец кивнул и, засунув руки в карманы, быстро протолкался между маглов к выходу. Меропе показалось, что на полпути к двери он попросту исчез.
========== Глава 10 ==========
Крайняя нужда пришла раньше, чем Меропа надеялась.
Была середина декабря, близилось Рождество. Словно в насмешку.
У нее не осталось никаких вещей на продажу. Беда не пришла одна - наступил срок платить за квартиру, и Меропа знала, что ее без промедления выселят, если платить окажется нечем…
Огорошенная этой мыслью, Меропа громко заплакала, держась за живот. Ребенок просто танцевал там, ничуть не жалея свою мать. Вдруг колдунья подумала, что он уродится в отца. Ей и всей душой хотелось, и отчаянно не хотелось этого.
Чтобы ее сын вырос с лицом Тома Реддла, но при этом с его же натурой… Как этот магл бросил ее, и не вспомнил ни разу, будто она уже умерла!
Меропа заплакала в голос. Этот магл бросил ее, а другой через день-два выкинет на улицу, хотя ей рожать меньше чем через месяц!
Колдунья долго плакала, обнимаясь с последней рубашкой Тома Реддла, которую одну оставила себе. Ту самую белую рубашку, в которой он был, когда они впервые встретились. Меропа уткнулась в нее лицом, как когда-то прижималась к груди мужа-магла. Как же он по-прежнему ей по сердцу, хоть и негодяй!
Она простила бы ему все, если бы он вернулся… Но он никогда не придет.
Меропа вздохнула так, что заболела грудь, и поплелась в прихожую. Проверить карманы пальто. Может, там найдется что-нибудь, если как следует поискать… хоть магловская серебряная монетка завалилась за подкладку…
Хотя Меропа уже знала, что ничего там не найдет.
Колдунья запустила руку в левый карман, и она утонула в чем-то сыпучем. Меропа оцепенела. Она достала руку и уставилась на свои пальцы, перепачканные в чем-то вроде золы…
И тут колдунья вспомнила ту свою неожиданную встречу – она была настолько удивительна, что Меропа почти сразу выбросила ее из головы, как чудо. Меропа сама не сознавала, что чудеса давно стали для нее чудесами. И настоящим колдовством казалось, что ей предложили помощь.
Нет, быть того не может. Меропа привычным с детства жестом потрясла головой, втягивая ее в плечи, маленькие темные глаза уставились в землю. Обман, конечно. Чтобы ей, Меропе, настоящий колдун пришел на помощь…
Но ведь тот человек из Министерства помог ей, а он был настоящий колдун!
Меропа зачерпнула горсть летучего пороха, пропустив между пальцев. Он был вправду как зола из родного очага…
Она глубоко вздохнула и, переваливаясь, как утка, быстрым шагом пошла в комнату.
Натянула чулки и вернулась, все в том же заношенном шерстяном платье. Только-то ей теперь и нужно, чтобы приготовиться на выход. Хотя какая теперь разница.
Колдунья обула свои дырявые ботинки, натянула пальто – его она купила в магловском “комиссионном магазине” - и, окутав шею шарфом и поглубже насадив шляпу на голову, вышла из дому.
Было уже темно, ярко горели фонари. Сыпал снег, но он был совсем не холодный – или, может, так казалось ей, разгоряченной возбуждением? Меропа привычной дорогой быстрым шагом дошла до булочной. В животе тут же заурчало. Колдунья стиснула зубы и прошла мимо, пересыпая левой рукой летучий порох в кармане.
Дом с заколоченными окнами, указанный Бертольдом Глассом, она узнала сразу. Хотя бы потому, что это был единственный дом с заколоченными окнами поблизости…
Меропа огляделась. Никого. С бьющимся сердцем запустила руку под пальто; со стороны это, должно быть, выглядело очень непристойно. Но какая, к дьяволу, теперь разница…
Меропа медленно вытащила палочку из глубокого кармана платья. Карманы магловского пальто, чтобы носить палочку, не годились.
Она нацелила палочку на дверь. Заставила себя забыть, что она бездарная…
- Алохомора! – приказала колдунья, взмахивая палочкой. Обычная магловская дверь с облупившейся краской послушно отворилась вовнутрь, заскрипев…
Меропа с замиранием сердца шагнула в темноту. Когда привыкли глаза, ей показалось, что дом изнутри выглядит как заброшенный многоквартирный магловский дом, наподобие того, в котором она жила. Хотя нет… он как будто постарее… Меропа поднялась на лестничную площадку. Да и дверь на площадке всего одна!
Колдунья вдруг поняла, что ей нужно именно сюда. Она уже не сомневалась, что делать.
- Алохомора! – снова громко и четко приказала Меропа. Дверь отворилась, точно так же, как дверь на улицу. Меропа, часто дыша от волнения, шагнула в пустую прихожую.
Как же эти магловские квартиры похожи друг на друга… Колдунья уверенно свернула налево, и действительно – камин был в гостиной, расположенной так же, как и в их с Томом квартире.
Только в отличие от их камина…
Меропа перевела дыхание; тут же, охнув, схватилась за живот. Ребенок опять толкался. Неужели почуял колдовской дух?
Ведьма впервые за всю свою беременность с улыбкой погладила огромный живот. Это ее дитя… дитя крови Слизерина…
Меропа не сразу, но вспомнила, как действовать. Шагнула в камин. Главное – не напутать с этим мудреным именем… Лютный переулок, или как он там называется… Зачерпнула горсть прохладного порошка.
- Лютный переулок, - зажмурившись, сказала Меропа и разжала пальцы.
Она выкатилась на холодный пол, в испуге схватившись за живот. Но все обошлось благополучно. Колдунья с трудом поднялась и увидела, что находится в пустом темном помещении.
Нет, не в пустом: оно было заставлено какими-то ящиками и склянками… Не иначе, склад, где хозяева лавки держат товар; та дверь, занавешенная холстиной, должно быть, ведет в главное помещение.
Хозяева лавки, вдруг осенило Меропу. Бертольд Гласс ведь называл ей свою лавку… Вспомнила! “Горбин и Бэрк”! Меропа, придерживая живот, поковыляла к двери и вдруг остановилась.
Ну а как, появись она там, ее выгонят взашей? Когда ей кто-нибудь где-нибудь был рад – хоть маглы, хоть колдуны?
А, пускай. Теперь терять уже нечего. Меропа неловко, боком, протиснулась в дверь под рваную холстину; хотя могла бы пройти свободно.
Меропа оказалась в пустой лавке, за пустым прилавком, и остановилась, недоуменно моргая.
Только она хотела по-настоящему удивиться, откуда-то слева послышался шум. Из-за застекленной витрины, невидный сначала благодаря темноте и своему росту, показался маленький пухлый человечек с длинными волосами. Волшебник казался спокойным, но когда его взгляд остановился на Меропе, он так побагровел, что колдунья от испуга едва не села прямо на пол. Хозяин лавки – Горбин или Бэрк? – подскочил к ней и, прежде чем Меропа успела опомниться, его палочка больно уперлась ей прямо в живот.
- Ты кто такая? Как здесь очутилась? – спросил человечек, буравя ее злым взглядом.
Меропа сглотнула, беззвучно открыла рот. Наконец ответить получилось.
- Я к Бертольду Глассу, - сказала она.
При этих словах выражение лица человечка моментально переменилось, краска гнева сбежала с него. Хозяин даже приветливо улыбнулся, хотя на его лице улыбка выглядела отталкивающе.
- Вы знаете Гласса? – спросил он. Меропа кивнула.
- Выдающийся человек, этот Берт Гласс, - шепнул ей волшебник, словно поверяя сладкую тайну хорошему знакомому. Он опять улыбнулся, отчего приятней не сделался. – Мое имя мистер Бэрк, я хозяин этой лавки. Вы уж не сердитесь, мисс, что я с вами так. Всякие шастают, сами понимаете…
- Да я ничего… - сказала Меропа. Она все еще не могла оправиться от удивления после такой перемены в мистере Бэрке. Кто же этот Бертольд Гласс?
- Вы сядьте, - захлопотал хозяин. – Передохните.
Он пододвинул Меропе табурет, и та села, покачнувшись на хромых ножках. Хозяин уселся напротив, елейно улыбнувшись ей.
- Так откуда же вы знаете Берта Гласса? – спросил он.
Меропа растерялась. Сказать откуда? А вдруг этот мистер Бэрк сразу же переменит свое обращение, как узнает, где она живет?
- Встретились, был случай, - сказала она, отводя глаза. – Он пригласил меня сюда.
- Сам пригласил? Так вы непростая штучка, мисс, - сказал мистер Бэрк. – Берт Гласс кого попало к себе не зовет…
Меропа впервые за весь разговор улыбнулась. Она даже плечи расправила.
- А где бы мне найти мистера Гласса? – спросила она хозяина.
- Он сам придет, - сказал мистер Бэрк, понизив голос до шепота, несмотря на то, что они были в лавке одни. Хотя кто его знает… - Вы вовремя явились, мисс, он как раз об эту пору приходит.
И словно в ответ на эти слова дверь лавки бесшумно отворилась.
Бертольд Гласс был совсем не такой, каким Меропа его запомнила. Он с ног до головы был в черном – черная мантия, свисающая с плеч, будто крылья гигантской летучей мыши, черный сюртук и ботинки; выделялась одна только серая, словно присыпанная пеплом, непокрытая голова. Лишь когда он шагнул ближе, из-под мантии показались те же знакомые полосатые брюки…
Черные глаза колдуна быстро обежали помещение и остановились на Меропе. Он улыбнулся так, словно именно сегодня ее ждал.
- Ну здравствуй, красавица, - сказал он. Меропа усмехнулась, радостно-смущенно. Он шутил с ней – с ней никто никогда не шутил… Она попыталась встать, но хозяин удержал ее. – Вы сидите, сидите, - сказал мистер Бэрк и подбежал к посетителю; он суетливо пододвинул ему собственный табурет. Меропе даже показалось, что он испуган. – Рад, что вы именно сегодня решили зайти, мистер Гласс, - сказал мистер Бэрк. – Такая приятная неожиданность!