В центр провинции со всех концов потянулись длинные обозы Лекарских Домов – уснувшие люди, пострадавшие, помешавшиеся от пережитого. Целители Таунака, Империи и даже Саммирса, лекари Дукона и самиры Отряда работали во всех, даже самых дальних, пострадавших уголках. Но, как часто бывает, люди отчего-то считали, что в Центре Целители лучше, а лекари умнее. Посему даже у запертой в городе в виду обостренной обстановки супруги дело находилось постоянно…
И постепенно, гневные призывы расторгнуть брак Императора с «источником оринэйской чумы» и вообще заставить девушку покинуть Империю сменились тихими, виновато-робкими словами благодарности и уважения. Когда ужас и недоумение ушли, смягчились со временем, люди сумели осознать другое – то, что случилось в Оринэе годы назад, и теперь у нас, никак не было связано с дочерью короля Аланда, а сама Алеандра пострадала не меньше остальных – у нее пропал отец, погибли мать и тетя, и неизвестно где был младший брат, а весь народ до сих пор жил в положении куда худшем, чем даже разоренный Милэсайн. И когда это стало доходить до трезвевших умов, и, более того, сама «чумная тварь» и есть-то забывала, не покидая Лекарский Дом почти совсем, ненависть, встретившая молодую Императрицу в первые же месяцы на троне, стала угасать.
Дело находилось сейчас у всех, но понемногу мир возвращался к почти обычному устрою, к обычному укладу жизни, за исключением все еще затянутого багровой пеленой неба над Баэдэлли. Она тускнела со временем, прорехи, пропускавшие обычные небеса, становились шире, мир оживал, но странная, пульсирующая, полыхающая завеса над головами не давала забыть, чем обернулось всего лишь одно касание, короткое, Алого Тигра. Твари, которую Каэрри мечтали, словно не осознавая последствий, впустить в Бартиандру.
Так или иначе, события в Милэсайне очень красноречиво показали решимость Внемлющих, служили своего рода вызовом, хотя и сыгравшим для них скорее роль свадебного подарка для нас с Алеандрой. И в то же время заставили задуматься о том, что происходило внутри самой шайки, ранее представавшей весьма однородной и согласованной в своих действиях. Но почему бы тогда сыну нынешнего лидера активных Внемлющих было давать нам в руки такое средство – да, мы почти его не проверили, да, время поджимало, и все испытания свелись к работе над самирами Отряда, под чем самоотверженно подписались лично Бэн и Карру. И, невероятно высокой ценой, которую нам пришлось заплатить, это окончательно всколыхнуло и ранее злившихся науров.
Последние зачастили к нам с Ночного Острова и лично оказывали влияние на магическое поле и серьезные проблемы с даром, и, даже более того, заговорили о подготовке Большого Совета Всех Земель, на котором собирались присутствовать лично. Это звучало открыто и находилось в сфере дипломатии, а за кулисами открытых решений Пиу вполне однозначно поведал мне, явившись ранним утром в кабинет, где я за утренним кофе просматривал бумаги и дневные планы, что Никтоварилья должна, вот буквально обязана, и это не обсуждается, и я могу не возражать, все равно бесполезно, начинать военные реформы, учения, усиливать наборы рекрутов и углублять, пока есть время, их подготовку. А еще заняться вооружением: проверить то, что передано войскам, то, что на складах, докупать, изготавливать, приводить в боевую готовность… Не говоря уже о том, чтобы заранее позаботиться об обеспечении армии всем необходимым так, чтобы Империи это оказалось по силам и когда дойдет до дела, накладок и провалов в поставке провианта или лекарств не случалось.
- То есть… - воспользовавшись тем, что наур сделал паузу, уточнил я. – Вы хотите, чтобы я начал войну? С кем?
- Не начал войну, а готовился к войне! – рявкнул Пиу. – Я не сказал тебе немедленно нападать на Великий Рокканд, так? Или там на Дукон…
- Но я могу заключить из ваших слов, Полуночный, что война так или иначе состоится… - отозвался я.
- А она состоится. Но мы понимаем, что для смертных война весьма затратное предприятие во всех отношениях, более того, страшное по своим последствиям. Мы не торопим вас, пока в этом нет необходимости. Мы предупреждаем тебя, чтобы ты мог подготовиться. И Империя бы ее перенесла с минимальными потерями.
- С кем? – я прекрасно понимал, с кем нам предстояло воевать, и, более того, еще до визита Пиу знал, что и ранее нависавшая над Верхним Арраком угроза откровенного столкновения стала неизбежной. Вопросом времени и не более того. И ответ оправдал мои ожидания.
- С Великим Роккандом. КарлонКаэрри заигрывается, и его действия не только направлены на помощь врагу, но и становятся откровенно опасными для самого устроения Бартиандры. Он намерен покорить себе Алого Тигра, но он не представляет масштабов того, чем хочет управлять. Карлон отчего-то возомнил, что Стражи достаточно могущественны, чтобы дать ему эту власть, и забыл, что ни один Страж не перестает быть только порождением Творцов, с очень узкой задачей. Изменить его задачу можно, хотя и весьма непросто, но по-настоящему со Стражами управиться можем разве что мы, а лучше – Отец Трингул и Матерь Барла.
- Вам нужно его остановить, а мы будем за это сражаться… - усмехнулся я. – На что подписался король Дагон, когда занял трон Дариана?!
- На то, что мы держим на престоле династию Фамэ, им основанную, и оказываем помощь, а Никтоварилианская Империя во все века будет первым и главным нашим воплощением среди смертного мира, - нежно улыбнулся Пиу. – Я лично придумал формулу его обещания, - похвастался, видимо, наур. – Кстати, славный был человек, ты на него очень похож. Но ты ошибаешься – вы не за нас будете воевать, вы за себя будете воевать. Тебе мало Оринэи? Тебе мало Милэсайна? Ты хочешь еще?
- Как скоро?
- Мы постараемся выиграть время. Мы бы обвинили Великий Рокканд в Алом Тумане, но у нас нет веских доказательств, и те из моих братьев, кто проникся, этим непременно воспользуются. Ты будешь выдавать проверки и учения в войсках за заботу о безопасности Империи, а манипуляции с вооружением – за вполне обычное его обновление. Время, дескать, подошло. Ясно? Единицы высшего руководства Империи, ты их знаешь сам, будут знать правду. Чем дольше получится скрывать приготовления, тем лучше… Естественно, вы выступите не одни. Дукон, Найтрен и Амаш будут вовлечены, заботу об этом союзе я беру на себя. Возможно, вам окажут и поддержку изнутри, на самом западе. Черная Свобода Оринэи, Братство Свободных Стран… Весьма опытные в деле борьбы с роккандцами люди, занимающиеся этим уже много лет. Король Джэсамгу, разумеется, поддерживает со мной тесную связь, и Саммирс обещает поддержать вас магически и технически… Большая часть мира, Арэн, будет на твоей стороне. Все страны хотят быть свободными и счастливыми. Все страны боятся повторить судьбу Оринэи. Вы не покладая рук восстанавливаете Милэсайн, и это вызвало всплеск восхищения Империей и уважения к ней. Грешно не использовать такой шанс…
- Все страны, кроме самой Оринэи, - отозвался я. – Она уже свою судьбу встретила, так сказать. Насколько они могут захотеть оказывать нам поддержку?
- Оринэйцы сильнее, чем кто-либо, хотят, чтобы мир был гармоничным и свободным. Тебе не кажется, что они заплатили за существование Бартиандры немыслимо высокую цену? Ты думаешь, они не могли бы, как Филарэсс, тихонько жить под пусть правлением роккандцев, да, но не гнетом? Только тогда сейчас и твоя бы Империя была совсем не такой, какова она есть… Они не позволили Карлону и до сих пор не позволяют, как могут, добиться своей цели. И им пора помочь… Оринэя как страна сейчас не существует, но она существует как те, кто когда-то жили в этой стране. И они помогут, если ты сделаешь шаг. Они вас ждут. Вот уже почти полтора десятка лет, Арэн, они ждут, когда вы вернетесь и завершите начатое в Последнюю Войну. – В памяти против желания вырастали сцены той войны, изможденные люди, худые, израненные, плачущие дети, подростки, старающиеся держаться, и их конвоиры, сытые, лоснящиеся. Подлые трусы и твари, не выдержавшие тогда нашего натиска. Светловолосые и рыжие в большинстве своем. Только одевшиеся варварами… Они бежали от наших отрядов, как от чумы или пожара, они принимали битвы, пытаясь и там действовать хитростью, но тогда мы оказались сильнее этих псов, разорявших и без того потерпевшую страшный удар страну. Карлон не мог не учесть той ошибки и не заняться Священной Армией, не мог. И как же жаль мне было и тогда, и теперь, спустя годы, что отец на Совете не смог доказать, что варвары не были варварами. Не смог доказать, что те, кого мы убивали, освобождая оринэйцев, были роккандцами и басскардцами, большей частью…
Но вспоминалось и другое – полные слез глаза совсем еще детей и их матерей, судорожно прижимавших к себе малышей, робкие улыбки стариков, суровые лица мальчиков, по возрасту или здоровью не попавших в ополчения и кое-как сколотившиеся после Алого Тумана отряды. И голоса, сливавшиеся в один. «Вы спасли нас»…
Они благодарили нас, эти гордые, разоренные люди, потерявшие в одночасье все, стоя на коленях. Они готовы были отдать нам последнее, чтобы хоть как-то отплатить, как они говорили, за помощь. Они плакали, плакали, плакали, и это не вызывало отвращения – они лишились всего, во что верили, всего, что было им дорого. Они плакали, попадая в наше окружение, оказавшись в безопасности, не стыдясь. А потом, выплакавшись, они взялись за оружие… И даже мои профессиональные, хорошо обученные воины признали бесстрашность слабых, хрупких женщин, и совсем еще юных мальчишек, впервые взявших в руки меч или лук… Да что там, готовых с голыми руками идти на тех, кто все у них отнял…
Я оставался там с войсками даже тогда, когда уже шел Совет, я до последнего не выводил солдат, словно желая дать тем, кого мы не смогли защитить, возможность научиться бороться за себя. И сейчас, под внимательным взглядом Пиу, мне вспомнились еще одни, насыщенно-зеленые глаза паренька лет шестнадцати и его деда. Первый был ранен, и потому не вошел в свое время в состав Ополчения, второй оказался слишком стар. Они были последними оринэйцами, с кем я говорил, уже после Совета, когда отец прислал пропитавшийся за строчками болью приказ-письмо уходить.
- Роккандцы за все ответ будут держать, принц Арэн. Вы сделали для нас то, что мы никогда не забудем. Вы спасли нас, вы не дали им истребить всех оринэйцев, и теперь уж они не посмеют открыто нас бить. Мы им жить спокойно не дадим. Ни дня не дадим, пока хоть один из нас жив. Мы вас дождемся, пусть даже век придется ждать. – Горячо говорил старик, похлопав внука по плечу.
- Мы никогда не сдадимся, - поддакнул мальчик. – Они ударили нас подло, в спину, и мы им не простим этого. Они могут занять наши дома, но никогда не станут здесь хозяевами. Они не знают, что они натворили… - осекся он. – Мы будем ждать вас, пусть даже ждать придется долго. И когда вы вернетесь, мы поднимемся все как один…
В тот день я пообещал, с нежеланием, повинуясь воле Совета, чтобы не навлечь еще больше бед на эти края, оставляя павшую Оринэю, что Никтоварилья обязательно еще вернется. И они действительно с того дня ждали нас. Они – народ, который хотели, но не смогли истребить. Вернейшие, самые преданные союзники и друзья Никтоварилианской Империи, и лютые, злейшие враги Рокканда и Алого Тигра.
- Я понимаю вас, Темнейший, - кивнул я, - мы начнем подготовку в ближайшее время, и она будет содержаться в строжайшей тайне…
- О ней должны знать только ты, генералы Манко и Тогай, командующий флотом северных морей герцог Саймэно, ЛадарСайрау и…
- И Фэрт, - закончил я, прекрасно понимая, что самир, пользовавшийся большой любовью Полуночного, не войти в этот список не мог. Тем паче, что и я доверял Бэну больше, чем кому-то еще, кроме нас троих…
- Верно, и Фэрт. Все остальные, включая генералов, министров и советников, пока не должны знать, для чего это проводится. Военную кампанию разрабатывать вы начнете немного позже… - продолжал Пиу, - Алеандра… Ей пока тоже не следует об этом знать. Ты меня понимаешь?
- Но… - порядком удивился я. – Но почему? Это напрямую касается ее страны, и, более того, вполне соответствует ее желаниям.
- Это пока еще остается весьма отдаленной перспективной. Дочь Аланда, в силу юности, разумеется, но все же весьма импульсивная дама. Будет лучше, если она узнает об этом ближе к открытым действиям, когда итог их, более того, будет не столь туманным. Она хочет свободы для Оринэи, и в этом наши желания совпадают. Но ей еще нужно будет принять то, что свобода эта будет куплена большой кровью, вероятнее всего. Пока она такое принять не готова. – Полуночный, впервые на моей памяти столь эмоциональный, серьезный и разговорчивый, и очень охотно разъяснявший свои позиции, исчез после этих указаний, впрочем, мы знали, что сможем найти его в любое время. Пиу практически не покидал Империю, более того, в основном пребывал в Милэсайне, наряду с другими наурами, оставившими по такому случаю Ночной Остров, восстанавливал нормальные потоки магии в провинции и заставлял Алый Туман в небе если и не уйти, то отступить и позволить свету и обычному небу занимать свои привычные места…
День Алого Тумана в Милэсайне, вернее говоря, Ночь, принес страшные последствия для Империи – гибель урожая и скота, пропавшие люди и те, кому Целители, изо всех сил трудившиеся, не успевали оказать помощь, и кто, так и не проснувшись, умирал. К счастью, их были считанные единицы, и это заставляло снова и снова мысленно невольно благодарить АлкираКаэрри, передавшего то, что сохранило месяцы работы и тысячи жизней. Что бы ни толкнуло его на этот поступок, но нам он здорово помог.
Ночь Алого Тумана принесла жуткие последствия, потрясшие почти все Бартиандру, но постепенно жизнь возвращалась к своему привычному ходу, и уже когда Императорский Кортеж собирался обратно, с учетом зимней заснеженной дороги даже самыми короткими путями порталов ехать пришлось бы приличное время, нас застигло известие о восстании того самого мятежного барона, решившего, видимо, отделиться в одиночку путем вооруженного выступления. Такие смельчаки находились и ранее, вплоть до начала моего правления, и, отдав необходимые указания, провинцию мы покинули, и даже не успели окончательно въехать в Дариан, до которого оставались день-два пути, когда пришло известие о том, что, дескать, мятеж барона Суно подавлен, сам барон при аресте оказал сопротивление и был ранен, находится в Лекарском доме Баэдэлли, под надзором Особого Отряда. Как только угроза для его здоровья минует, мятежник будет препровожден в Дариан. Его владениями временно занимается Особый Отряд, ибо родичей и наследников у почтенного не нашлось… По итогам крупной, по меркам таких маленьких восстаний, стычки на границе владений Суно мы потеряли убитыми полсотни солдат, десяток был ранен, барон потерял две сотни солдат помимо раненных, многие из которых были им наняты со стороны – в городах и соседних землях. Да и вооружены они оказались хорошо для повстанцев, что навело на мысль о внешней поддержке. И было даже понятно, очевидно, с чьей стороны эта поддержка поступала. Но доказательств вновь не нашлось, что Карлон всегда умел делать особенно виртуозно, так это прятать концы и искать обходные дорожки. Впрочем, несомненно было и то, что подкупить попытались всех участников «бунта», но не все они оказались столь горячи и решительны, как молодой, и, вероятно, не предвидевший заведомого провала своего выступления теперь, когда страсти улеглись и даже жители провинции вновь понемногу начинали уважать Центр и в частности мою жену, барон.
***
Накопившиеся в Дариане к нашему возвращению дела удалось разобрать всего за неделю, Ладар и Илли всегда относились крайне серьезно к тому, что оставались на престоле вместо меня, и приберегали для Императора только самые важные сообщения и встречи, большую часть дел перенимая на себя, Алеандра и здесь трудилась самым активным образом, старательно помогая и с бумагами, и со встречами, и с поездками. И, что было удивительным, даже порядком шокирующим, Тионий, никогда прежде не проявлявший интереса к политике и правлению страной, охотно помогал мачехе, стараясь, складывалось ощущение, при каждом удобном случае ее сопровождать. И мне, до самого венчания опасавшемуся, что сын не примет мой второй брак в полном смысле, приходилось признать, что Тио самым теплым образом принял женщину в семью, и даже возвел куда-то в ранг весьма редких у него объектов почитания…
Настолько, что, когда мы все-таки под натиском Иларды и бабушки объявили о медовой неделе, очень запоздавшей, и выяснилось, что она накладывалась на День Именин Тиония, заявил, вопреки всем ожиданиям, что пусть. Он отложит праздник до нашего возвращения, вот и все. И с нами не надо звать, у нас любовная поездка, он там будет, дескать, лишним.