Опустившись на мягкие покрывала, атласные, чуть заметно блестящие и создававшие ощущение удивительного, дружеского домашнего очага, возвращавшие меня, пусть и только мысленно, в безмятежные годы моего детства, в родные комнаты дворца Ориуса, каждая из которых была больше моих нынешних покоев в Дариане в целом, в залитые светом залы и коридоры дворца, в кабинет отца, где всегда пахло древесиной, кофе и свежей выпечкой – отец, которому были доступны все блага Верхнего Аррака, больше всего из всех блюд жаловал медовые булочки, по старинному оринэйскому рецепту. Он даже умел печь их сам, и в свои редкие свободные деньки непременно занимался любимым делом – случалось, я помогала ему месить тесто, а вечерами мы, устроившись у камина, читали книги из его богатейшей библиотеки, делились историями и мыслями, и наслаждались его булочками… Только много лет спустя, став взрослой девушкой, я осознала, что папа, которого я видела почти каждый день, будучи дома, прилагал неимоверные усилия, чтобы не обделять меня своим вниманием и без ущерба для его предназначения. Когда бы я ни приехала домой, поступив в Школу Магии, отец всегда был либо дома, либо совсем недалеко от столицы, и я ехала сразу к нему. Он, особенно после смерти Сардана Комули, моего первого в жизни друга, брал меня с собой во все поездки, давал бесчисленные уроки, и всегда, каждое даже самое маленькое событие в моей жизни делил со мной.
«Я люблю тебя, Листочек», - почти наяву, погрузившись в сладко-печальные смутные грезы о прошлых годах, раздалось в ушах негромкое, басовитое оринэйское полупение, полуречь. Я часто вспоминала отца и в годы обучения, и когда стала трудиться в Рокканде, и в минувший год скитаний, остро нуждаясь в нем – сильном, умном, спокойном. Способным защитить и уберечь от всего на свете. Особенно сильно мне не хватало его в тот день, когда тихо хлюпавшая носом Сарина вручила мне пакту, обнимая и давая гору напутствий… Отец должен был быть рядом со мной в тот день, он должен был быть рядом у канков, когда мы с Дорром вступили в этот нелепый и сейчас, когда друзей не было рядом, казавшийся милым и необходимым брак… Он должен был быть рядом. Но его, болью скрутило где-то внутри комок, не могло быть рядом, его забрал у меня Алый Тигр. Он забрал маму, тетушку, моих старших друзей, моих любимцев-животных. Он забрал у меня корону и само королевство, забрал доверие к людям, всю мою жизнь. И когда я почти добралась до Темной Империи, когда я стала как никогда близка ко встрече с теми, на кого были все мои оставшиеся надежды, Красный Тигр, руками своих околдованных ли, или просто по природе гнилых и безумных людей, забрал моих друзей и мою названную сестру… И только-только обретенного брата…
- Как же вы мне нужны, - на светло-зеленом атласе осталось небольшое влажное пятно от слезинки, нутро вновь сжалось от горькой мысли о том, что я совсем одна в чужом мире. И в дверь мягко, негромко и настойчиво постучали, заставляя подняться, тихо радуясь, что я не закрыла дверь в гостиную, и торопливо пересечь спальню и большую, больше моих комнат в Дариане, опять же, гостиную, сплошь уставленную кадками с цветами и деревцами, украшенную фигурками животных и птиц, гобеленами с драконами, с изящно, с кажущейся небрежностью разбросанными атласными, зелеными и белыми, подушками… Мои комнаты в столице, при всех стараниях сделать их оринэйскими, этим покоям уступали бесповоротно. Стук повторился, и я, отперев серебристую, украшенную головой волка, задвижку, чуть опустила голову в знак почтения к визитеру. Темные глаза самира скользнули по углам комнаты и остановились, менее секунды спустя, на мне.
- Мое почтение, принцесса Алеандра, - бархатные нотки, даже без всякой магии, завораживали слух мелодичностью и умиротворяющим спокойствием. – Вы не позволите мне войти?
- Разумеется, - стряхнув полусонное оцепенение, я пропустила легонько поклонившегося мужчину внутрь, затворяя дверь и украдкой поправив домашнее, слишком простое для приема гостей, по меркам дворян, платье. – Я весьма рада видеть вас, герцог, в своих… временных покоях. Это большая честь для меня…
- Я хотел зайти к вам немного раньше, - высокая, жилистая фигура в черной с серебром форме Особого Отряда, сейчас состоявшей из длиннополого камзола, жилета и узких, длинных штанов с высокими сапогами, которую дополняли длинные волосы, собранные в тонкий хвост – я никогда не видела ни одного самира-мужчину с иной прической по эту сторону Стены Науров, - застыла посреди комнаты, дожидаясь, поняла я, пока я не присяду. – Но вас, по некоторым обстоятельствам, не оказалось здесь. Уверен, мои поздравления с вашим поистине заслуживающим глубокого уважения достижением, сейчас совершенно не будут излишними. Вы помогли женщине совершить чудо рождения новой жизни, что всегда есть большое счастье.
- Все поздравляют меня с тем, в чем нет моей заслуги. Не будь Диада столь милосердна в эти дни, едва ли я сумела бы оказать помощь, ведь одного моего желания помочь не было достаточно, - я, с благодарностью приняв предложенную мне помощь, присела на низкий диванчик в южном и оринэйском стилях, и улыбнулась герцогу Фэрту, грациозно, с завидным изяществом занявшему соседнее кресло. – Я лишь делала то, что могла, и по милости отца всего мира, Трингула, этих скромных умений оказалось достаточно…
- Ваша доброта удивительно сочетается с вашей скромностью, - поначалу смущавшее меня спокойствие самиров по мере общения с ними и знакомства с людьми Темной Империи начинало мне нравиться. Самиры всегда оставались сдержанными, сосредоточенными на делах, умели удивительно хладнокровно и точно реагировать на малейшие изменения, и при этом представали тактичными, вежливыми, поразительно терпеливыми и чуткими… И даже сейчас, в дружеской, неформальной обстановке, я ощущала, что в моем госте соединяются отзывчивость и благожелательность, и полное хладнокровие, сдержанное, даже, и я, к несчастью ли, или все же нет, научилась это ценить, слегка циничное, слегка даже жестокое. – В любом случае, я не могу не поздравить вас со столь отрадным событием – присутствовать при таинстве рождения нового человека – большое счастье. Таинство это поистине священно.
- Не могу не признать вашей правоты, - невольно улыбнулась я, заметив легкое движение скул самира – признак, понемногу училась я читать их лица, его собственной улыбки. Во время поездки сюда я проводила в окружении Особого Отряда немало времени, и все больше меня покоряли мрачноватые на первый взгляд, но при чуть более близком знакомстве и постепенном привыкании открывавшиеся с граней не менее тонких и душевных, чем люди – самиры были приветливым, доброжелательным народом, и я предполагала, что эмоции им не только присущи – на эту мысль натолкнула меня леди Элиа Анжари Фэрт, но и превосходят человеческие по силе – только вот испытывают их не по пустячным поводам и переживают внутри, в душе, не выпячивая на весь мир. – Это таинство и волнительно, и почти пугающе, и все же оставляет в душе большое счастье. Малышка очаровательна…
- Меня, к сожалению, привело к вам дело. Признаюсь, посетить вас большое удовольствие, вы встречаете всех столь радушно, что возникает желание заглянуть к вам вновь, но… - мягко заметил, прерывая светские любезности и обмен полупустыми репликами, мужчина. – Я вынужден исполнять свои обязанности и не имею возможности, к сожалению, оставаться у вас, долг призывает меня.
- Я понимаю, - кивнула я. – Я слышала, от почтенной Владычицы Танры, что Особый Отряд много работает для блага скромных жителей и гостей Темной Империи, защищая их от существ, подобных харрам, и опасных проявлений магии, - разумеется, я прекрасно понимала, что задачи Собственного Его Императорского Величества Особого Отряда сводились не только и не столько к этому, но свои познания благоразумно держала при себе.
- У нас много… задач, - уклончиво отозвался гость, едва ли не улавливая, что стояло за моими словами и улыбками. – Но основная, вы совершенно правы, это защищать покой мирных жителей Империи и ее гостей от опасностей, связанных с существами, подобными харрам, некоторым перевертышам и магическим созданиям, далеко не все из которых дружелюбны по отношению к людям и самирам, к несчастью. Именно они и дали название Кругу Тьмы, к слову.
- К сожалению, в странах Альянса представления о восточной части Верхнего Аррака превратны, - вздохнула я. – Многое здесь стало для меня откровением, но мои впечатления самые положительные. Я узнаю многое о народах Империи, о ее истории, и, смею надеяться, мои познания в языке становятся лучше…
- Они стали много лучше с вашего прибытия, - согласился со мной визитер. – Право, вы очень хорошо знали наанак, но ваше произношение, позвольте заметить, стало чище. И все же, простите мне мою бестактность, я вынужден просить вас перейти к делу. Вы говорили о некоторой проблеме, которая может, как вы считаете, возникнуть при аудиенции Темнейших.
- Да… - я нервно сцепила пальцы в замок, подбирая слова, чтобы не показаться дамой, пытающейся сыграть на своих бедах и надавить на жалость. – К сожалению, встреча с роккандскими войсками оставила некоторый след, и, опасаюсь, поскольку мне придется снять обувь, присутствующие могут быть несколько смущены этим следом. – Я отвела взгляд, уставившись на узоры ковра, когда ощутила легкое касание к плечу. – Я… Вы только не думайте, пожалуйста, что я как-то…
- Я понимаю, - тонкие губы тронула легкая, едва различимая понимающая улыбка. – Поверьте, я не думаю, что вы желаете вызвать жалость или иным образом воздействовать на нас. В противном случае меня не было бы здесь сейчас, принцесса. Мне известно, что именно произошло и я понимаю, что вас смущает. Если вы не сочтете это неуместным и оскорбительным, мне бы лишь хотелось… Если позволите… Взглянуть лично. В таком случае я смогу понять, что возможно сделать, чтобы избежать неловкой ситуации и не вызвать гнев Темнейших.
- Я должна предупредить вас, герцог Фэрт, что зрелище достаточно неприятное, - выдохнула я, снимая с ног туфельки и сглатывая ком в горле. – Вам, вероятно, известно, что…
- Мне доводилось видеть шрамы от ожогов, - мягко отрезал мужчина, и от звука его голоса и касающейся плеча руки откладывалась на душе волна тепла и успокаивающей, обволакивавшей, понимающей пелены. Я, собравшись с духом и подняв ноги на диванчик, приподняла подол платья, открывая стопы, испещренные красными и местами все же побелевшими, благодаря времени и усилиям Целителей в Таунаке, рубцами. И тонкие, совсем незаметные, и большие, страшными пятнами выделявшиеся на коже, там, где сильнее всего сгорела в те страшные, ставшие моим кошмаром дни в Басскарде плоть. Дважды я вставала тогда на раскаленные угли. Дважды мне казалось, что я сойду с ума… Подошва стоп, осторожно приподнятая, пострадала сильнее всего, и даже спустя несколько месяцев, после усердного и длительного лечения, являла собой крайне неприятное зрелище – красные, местами темные, бордовые рубцы, безобразными и бесформенными пятнами отпечатавшие следы пыток на почти всех стопах. Ногти Танре удалось отрастить заново к моему отъезду из Таунака, я смогла ходить, ожоги поблекли и перестали гноиться, и все же неизгладимый отпечаток остался, пожизненно обезобразив меня. К счастью, там, где я могла это скрыть. Я натянуто улыбнулась, когда теплая ладонь бережно коснулась одного из наиболее заживших шрамов, и черные глаза скользнули на мое лицо.
- Это нисколько не умаляет вашей красоты, принцесса Алеандра, - словно прочтя мои мысли, заметил самир. – Думаю, мы сможем принять достаточно легкие меры. Я наложу на вас заклинание, которое будет отвлекать внимание, скажем, несколько размоет проблемные… особенности.
- А я, со своей стороны, постараюсь скрыть их одеждой, - я и сама не понимала, почему, но питала к самиру все большую благодарность – он откликался на все мои просьбы, оказывал помощь, хотя совершенно не был обязан это делать. И как-то против воли, подчиняясь тихому голоску интуиции, об опасностях вовсю кричавшей, но сейчас заметно утихшей, испытывала к нему, к Вице-Мастеру Карру, к леди Элиа не только расположение, сходное с приятельским. Я потихоньку начинала им доверять…
- Разумеется, существуют более сильные чары, в том числе иллюзорные, но их непременно заметят Темнейшие и они могут оказаться недовольны подобной ситуацией. На столь легкие чары, более того, обоснованные и предпринятые прежде всего, дабы не смущать их, уверен, они сочтут возможным не обращать внимания.
- К сожалению, я сама не владею подобными чарами, - виновато заметила я, когда самир поднялся, более не обращая на мое уродство внимания, то ли из природного такта, то ли по иной причине. – Я опасаюсь, что могу несколько смутить взоры Темнейших и Его Величества, и… Не хочу, чтобы Император или иные присутствующие испытывали неловкость…
- Вы поступили верно, обратившись ко мне, - Фэрт, когда я обулась и тоже поднялась на ноги, легонько поклонился. – Я уверяю вас, леди Алеандра, что вы всегда можете обратиться ко мне, если у вас возникают затруднения, и рассчитывать на понимание и помощь с моей стороны.
- Вы очень добры ко мне, - невольно сорвалось с губ, и откланявшийся было самир оглянулся.
- Мой народ относится ко всем женщинам с огромным почтением и уважением. Для любого самирского мужчины дело совести и священный долг оказать помощь женщине, которой она нужна. – Последовал глубокий, выразительный поклон, и я, стараясь унять сжавшееся от смущения и неловкости нутро, ибо впервые с Таунака кто-то кроме Ниэни, Дорра и меня увидел, во что меня превратили твари Карлона, впервые вообще я продемонстрировала мужчине часть своего тела, пусть и только стопы, по лодыжку, осталась одна.
***
- Представитель интересов дружественного государства Таунак, кронпринцесса Королевства Оринэя, принцесса Иринэйских лесов, друг свободного народа варсэ Алеандра Дарна Ираила Сунита Марджа Оринэйская! – провозгласил высокий худощавый мужчина с густыми усами, облаченный в парадную, черную с серебром форму – фрак, жилет, панталоны, рубаха с манжетами и шейный платок, и на спине и груди – герб Никтоварилианской Империи и провинции, в которой мы находились сейчас. Я поняла, что передо мной, пропуская в двойные двери с резным драконом и золотистыми ручками, предстал громогласно оповестивший о моем титуле церемониймейстер. Стража, застывшая в небольшом зале, овальном, предварявшем «зал аудиенций Темнейших», почтительно поклонилась, не сводя с меня испытующих внимательных взглядов, и я, оставляя у входа легкие, домашние башмачки – они снимались проще всего, а замешкаться и испортить появление не хотелось, вступила в полутемный, окутанный неясной туманной дымкой зал. Высотой порядка трех этажей, с квадратами окон где-то далеко наверху, идеально круглый. От тронного в Дариане он отличался совершенно – здесь не было ни золотистых колонн, ни огромных окон, заливающих помещение светом, ни белоснежного мрамора пола, ни алых и золотых кресел, кушеток, столиков и фигур, изображавших священные создания, творцов, Семь Первых Науров, ни расписных потолков, демонстрировавших, как я узнала из подаренной Гранд-Мастером книги, великих королей Дариана и Императоров Темной Империи. Зала оказалась огромной и мрачной – серые каменные стены, темные колонны, уходящие куда-то высоко, откуда лился рассеянный свет. Голые каменные полы, холодные, и резные горгульи как единственное украшение стен. Но стоило сделать пару шагов, робких, неуверенных, и зал преобразился, наполнившись мягким светом и приятным ароматом хвои. Ногам стало тепло, хотя я по-прежнему стояла на твердом камне, и глазам открылся полукруг, вместивший в себя около двух десятков туманных фигур, похожих на сгустивший мрак, принявший человеческие формы, закутанных, как и тогда, в Минауре и Наургане, в плащи – но на сей раз почти на всех фигурах плащи были белоснежными, источавшими приятное для глаз сияние, развеивавшими все страхи и смятение. Левый конец полукруга завершался все такими же креслами, темно-бордовой обивки и красной древесины, которые занимали вполне материальные люди – Темный Император, чуть склонивший голову, словно скрывая лицо в тени ее, по левую руку от него Гранд-Мастер Фэрт, в неизменно черных одеждах, придававших его облику обворожительно-мрачную загадочность, и еще двое незнакомых мне мужчин, рассматривавших меня почти равнодушными взглядами – помощники или советники Императора, рассудила я, решив не обращать на них внимания в дальнейшем. Мысленно вознеся хвалы длинному зеленому подолу украшенного вышивкой и цветами платья и чарам сдержавшего свое обещание самира, я пересекла половину залы, как мне и рекомендовали, и присела в реверансе, опуская взгляд и крепче сжимая в руках портфель с бумагами. Страж, спрятанный глубоко в мои вещи, я сочла за лучшее оставить в комнатах…