Он просто лежал там, уткнувшись лицом мне в спину и шею сзади, пока я ела. Он поднимал голову только для того, чтобы целовать меня, вкладывая свет в язык и губы, но каждые несколько секунд останавливался, прижимаясь лицом к моей коже. Он по-прежнему ничего не говорил, а я сосредоточилась на подносе, приподнявшись на локте, чтобы налить себе ещё одну порцию кофе, а затем умяла кусочек чего-то, что на вкус напоминало бекон из индейки.
Ревик крепче обхватил меня рукой, на сей раз по диагонали.
Он вжался в меня всем телом, и я ощутила его бёдрами сзади. Боль сочилась из его света, отчего у меня перехватывало дыхание, но в то же время это вызывало во мне прилив привязанности.
Я прислонилась к нему и ощутила, как из его света выплеснулся очередной импульс боли.
— Так ты собираешься мне сказать? — спросила я, запрокидывая голову назад, чтобы посмотреть на него.
Учитывая неудобный угол, мне удалось лишь мельком покоситься на его лицо.
— Сказать тебе что? — его пальцы массировали мою спину.
— Урон, — сказала я, делая ещё один глоток кофе. Я блаженно вздохнула от этого вкуса. Кофе и массаж спины — я чувствовала себя практически в раю. Ревик принёс мне настоящий эспрессо на воде, и он сделал его чертовски крепким — именно таким, как мне нравилось.
Я показала неопределённый жест рукой, сделав ещё один большой глоток.
— Ну, ты понимаешь, — я вздохнула, аккуратно поставив кружку, чтобы не пролить ни капельки. — Что мне придётся разгребать. Планирование относительно Дубая. Балидор и Дети Моста. Команда разведки. Операция Локи. И, ну, ты понимаешь… всё остальное. Всё то, на что я забила, когда ушла.
Ревик тихо хмыкнул, крепче обнимая меня.
— Ничего тебе не нужно разгребать, — сказал он.
Я посмотрела на него, в этот раз встретившись с ним взглядом.
— В смысле?
— Возможно, тебе придётся извиниться перед Джоном, — добавил он тише.
Я вздрогнула, и он обнял меня покрепче.
— Всё хорошо, Элли. Мне не стоило этого говорить.
Он не отпустил меня, но изменил позу так, чтобы лежать скорее на спине. Я заметила, что его чёрные волосы снова отрастали, потому что ему пришлось заправить прядку за ухо.
— Я позаботился об остальном, — сказал он.
Когда я продолжила просто смотреть на него, Ревик покачал головой, мягко прищёлкнув.
— Не беспокойся об этом, — его пальцы сжались на моей спине, и он снова принялся массировать мышцы там. — …Я серьёзно. И не беспокойся по поводу Джона. Он не злится на тебя. Он злится на меня. Вместе со многими другими, — сглотнув, он наклонил голову набок, пожимая плечом. — Я прикрыл тебя на встречах по планированию. Я заставил их подождать со всеми решениями, в которых ты, как мне показалось, захочешь высказать своё мнение. Они сейчас прорабатывают сразу несколько сценариев. У тебя будет с чем поработать прежде, чем мы доберёмся до места. А пока я сказал им оставить тебя в покое.
Очередной импульс боли выплеснулся из его света. Покачав головой, Ревик привлёк меня поближе, крепче обхватывая руками моё тело.
— Элли, нам обязательно говорить об этом прямо сейчас? — спросил он.
Я покачала головой, опуская кружку после очередного глотка кофе.
— Нет, — ответила я. — Лили в порядке?
Он крепче прижал меня к себе, и я почувствовала, как поджались его губы, касавшиеся моей шеи.
— Не особенно, нет, — его голос зазвучал тихо, грустно, но в то же время мягко. — Она знала, что что-то не так. Тебе надо будет сходить к ней. Вскоре, имею в виду.
Я почувствовала, как мои губы тоже поджались, пока я обдумывала его слова. Ощутив, что Ревик ожидает от меня какой-то реакции, я кивнула и выдохнула.
— Ладно, — я посмотрела обратно на поднос и осознала, что уже почти наелась. Я взяла ещё немного черники из мисочки и закинула ягоды в рот. Жуя их, я покосилась на Ревика.
— Ты хочешь пойти со мной? — поинтересовалась я. — Или мне идти одной?
— Я хочу пойти, — ответил он.
Когда я начала соскальзывать с кровати, двигаясь осторожно, чтобы не опрокинуть поднос, Ревик схватил меня за руку и потянул обратно.
— Я не имел в виду прямо сейчас, Элли, — произнёс он.
— Знаю, — я посмотрела на него, посылая тепло в его свет. — Знаю, ты не это имел в виду. Но я не хочу уснуть обратно. Мне надо пойти сейчас, пока кофе ещё работает, — улыбнувшись ему, я приподняла кружку. — Я же могу взять его с собой, верно? Надо заранее промывать мозги Лили, чтобы она не унаследовала твои анти-кофейные гены.
Взглянув на меня, Ревик фыркнул и улыбнулся.
Что-то в моей груди расслабилось при виде этой улыбки.
И всё же то ожесточённое напряжение по-прежнему исходило из его света вместе с проблесками чувства вины и смятенной неуверенности. Прошлой ночью мы мало говорили. Мы вообще почти не говорили вопреки тому, насколько иначе я ощущала себя сейчас.
До сих пор обдумывая это, я поставила свою кружку кофе на поднос, затем взяла поднос полностью и аккуратно поставила на пол.
Я чувствовала, как Ревик наблюдает за моими действиями.
Оставив еду там, я повернулась на другой бок.
Прильнув к нему, я начала массировать его грудь прямо в центре, там, где моя грудь болела прошлой ночью. Когда я продолжила свой массаж, Ревик прикрыл глаза, расслабившись на кровати.
Посылая свет через пальцы, я попыталась приободрить его, согреть его свет, потому что когда он открылся, я ещё явственнее ощутила в нём тот страх. Прикусив губу и глядя на него, я всё равно это сказала.
— Повернись, — произнесла я.
Ревик напрягся, открывая глаза.
— Пожалуйста, — попросила я. — Просто дай мне посмотреть.
Тот страх в нём усилился, но он подчинился, садясь.
Уже без моей просьбы он потянулся к воротнику и стащил рубашку через голову. Бросив её на пол, он перевернулся и улёгся на живот. При этом я ощутила в нём боль, но в первую очередь интенсивную печаль. Он лежал там так, словно ожидал, что я причиню ему боль, хотя наверняка не руками и не другой частью моего тела.
Я посмотрела на отметины на его спине, видимые даже на фоне шрамов.
Я видела, что они уже сходили быстрее, чем можно было бы ожидать от следов, которым всего несколько дней. Я всё равно провела по ним пальцами, сначала легонько. Я старалась уложить в голове его поведение, то, о чём он попросил Уллису примерно прошлой ночью.
Ревик не вздрогнул, когда я к нему прикоснулась. Он вообще не шевелился.
— Что она использовала? — спросила я наконец.
— Ремень, — ответил он ровным тоном.
— Твой?
— Да.
— Ты лежал на её кровати?
Последовала пауза, затем Ревик покачал головой.
— Нет. Я сидел. На стуле.
Я кивнула, сглотнув.
— Ты не хочешь мне показывать?
Я ощутила, как тот страх в нём усилился.
Он не ответил, и я прищёлкнула языком, качая головой.
— Забудь, Ревик. Я…
— Я покажу тебе, — перебил он. — Я покажу тебе всё, что ты захочешь увидеть.
Я постаралась подумать, хочу ли я это делать, учитывая страх, который по-прежнему ощущала в нём. Почему-то это казалось неправильным, если он не предлагал по своей воле.
— Но я предлагаю, — произнёс он мягко. — Я предлагаю это добровольно, Элли.
Я покачала головой.
— Нет, это не так. Ты предлагаешь потому, что боишься отказать. Это не одно и то же.
Воцарилась очередная пауза.
Я прикусила губу, не желая спрашивать, но нуждаясь в этом.
— Ревик, — позвала я. — Просто скажи мне. Пожалуйста. Скажи мне правду, — поколебалась, глядя на его профиль. — Тебе меня недостаточно?
Молчание.
Боль врезалась в мой свет.
Она шокировала меня, ударив с такой силой, что это дезориентировало меня, а Ревик прикрыл глаза, тихо ахнув. Этот вздох, похоже, причинил ему настоящую боль, поскольку он съёжился. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять — он плачет, и я слышу, как он пытается это подавить. Страх исходил от него, из его света, вместе с печалью, от которой у меня перехватило дыхание.
Его боль усилилась до такой степени, что я едва могла думать сквозь неё.
На сей раз это была не боль разделения. Вообще ни разу не она.
Я без раздумий обвилась всем телом вокруг Ревика, просунув руку под его тело и обхватив его грудь.
— Прости, — пробормотала я ему в шею. — Прости, что я это спросила.
Он лишь покачал головой, но боль в его свете ухудшилась.
Я позволила ему выплакаться. Я больше не пыталась заговорить с ним или прочесть его. Я просто ждала, пока он успокоится. В какой-то момент я осознала, что мне не нужно это видеть. Мне не нужно знать детали того, почему он пошёл к Уллисе. Я даже сейчас чувствовала это в нём.
Я знала, в чём дело. В чём всегда заключалась проблема с ним.
Дело не в том, что он меня не любил. И дело даже не в том, что ему нужно быть с другими женщинами… или мужчинами, если уж на то пошло.
Дело в том, что он остался один. Дело в том, что произошло в прошлом году.
— Да, — произнёс он всё ещё хриплым, осипшим голосом. — Да.
Стиснув его ещё сильнее, я кивнула. Когда Ревик сильнее открыл свой свет, сливаясь со мной, я вздохнула, положив подбородок на его спину и массируя его плечо пальцами.
— То есть, тебе не хочется, чтобы я была… не знаю… другой? Более женственной? — я сглотнула, вспоминая Кали на пляже. — Более мягкой, как они?
Из его света выплеснулось неверие, непонимание.
— Что?
Я покачала головой, прикусив губу.
— Почему ты не хочешь, чтобы я это видела? — спросила я наконец.
Ревик поймал мою руку и прижал к своей груди так, что он наполовину лежал на моей ладони и пальцах. Он выдохнул, и я почувствовала, как он силится контролировать свой свет. И всё же шепотки его разума доносились до меня — то ли он хотел, чтобы я увидела эти вещи, то ли не хотел.
После очередной паузы по мне скользнула боль.
— Даледжем, — тихо произнесла я.
Ревик покачал головой — в этот раз рьяно, почти сердито.
— Не так, — хрипло произнёс он. — Не в этом смысле, Элли. Боги…
— Тогда как? — переспросила я, с трудом говоря тихо.
Ревик выдохнул, сильнее открывая для меня свой свет.
— Он бросил меня, — сказал он наконец. — Он просто бросил меня, бл*дь.
Я лежала рядом с ним, сжимая его пальцы, державшие мою ладонь.
Я обдумывала его слова. Я чувствовала, что он только что сказал. Не зная никаких деталей, я ощущала дыру, которую Даледжем оставил после своего исчезновения, неизбежность, которую Ревик выстроил вокруг этого хотя бы для того, чтобы защитить себя впредь от такого шока. Я резонировала с этой неизбежностью, с этой самообороной.
Я получила её от моих родителей — моих биологических родителей, Кали и Уйе.
Странно, но частично я получила её тоже от Даледжема.
Они бросили меня. Все они втроём бросили меня под той эстакадой.
Казалось, что мы долго пролежали там, просто молча.
— Мне жаль, — сказал Ревик наконец.
Я покачала головой. Я не хотела это выслушивать.
— Что ты хочешь услышать? — спросил он.
Воцарилось очередное молчание, пока я думала об этом.
— Не знаю, — ответила я, вздыхая.
И я действительно не знала.
Ревик кивнул, не оборачиваясь ко мне. Пока он лежал, его боль постепенно усиливалась. В этот раз она частично ощущалась как боль разделения, но я по-прежнему улавливала проблески того, что замечала ранее, всякий раз, когда он вспоминал своё время в Сан-Франциско. Когда я подумала об этом, он закрыл глаза, стараясь отбросить это, но не особенно преуспевая.
Я почувствовала, как его мышцы смягчились, и он издал низкий звук.
— Боги, Элли… — он умолк. Я понимала, что он пытается решить, что сказать.
— Что? — нахмурилась я. — Тебе нужно, чтобы я сказала это? Прости меня за Касс, Ревик. Прости меня за Сан-Франциско…
— Нет, — он покачал головой, поморщившись. — Нет.
— Ты хочешь, чтобы я извинилась за свой уход прошлой ночью? За то, что осталась с Анжелиной?
Он покачал головой, но я видела, как сжались его челюсти.
— Нет.
— Тогда что? — наблюдая за его лицом, я нахмурилась, кусая губу. — Нам нужно покончить с этим дерьмом, Ревик. Нам нужно покончить со всем этим… и в том числе решить наши проблемы с сексом. Нам необходимо быть честными в этом отношении. Нам обоим.
Он кивнул, вздрогнув и не совсем встречаясь со мной взглядом.
— Согласен, — ответил он.
От моих слов его боль полыхнула жарче, и я поймала себя на том, что всматриваюсь в его лицо, видя в глазах борьбу с собой. Что-то из увиденного заставило мою собственную боль разделения накатить мощной волной. Я обхватила руками его тело, пробравшись пальцами под него. Ревик издал низкий стон, когда я начала расстёгивать его ремень, но продолжил просто лежать и смотреть в дальнюю стену из-под полуопущенных век, словно снова пытаясь подобрать слова.
— Скажи мне остановиться, — произнесла я. — Если ты хочешь, чтобы я остановилась, скажи мне, Ревик.
Я почувствовала, как тот страх проносится по нему. Он покачал головой, его дыхание перехватило.
— Нет, — ответил он. — Я не хочу, чтобы ты останавливалась.
Он перевернулся, когда я расстегнула его брюки.
Затем я взяла его в рот.
Он просто лежал и тяжело дышал, но я не останавливалась.
Я помедлила ровно настолько, чтобы взглянуть на него. Его взгляд сосредоточился на моём лице, и его глаза изменились, ожесточившись вместо того чтобы смягчиться. Я ощутила рябь боли в его свете, в этот раз сопровождавшуюся образами, потоком информации, который он, похоже, вообще не контролировал.
Я прикусила губу, читая это в его свете, по-прежнему ревнуя, но уже скорее возбуждаясь, нежели просто ревнуя.
Ревик продолжал показывать мне вещи, которые его возбуждали. Я не могла понять, что здесь воспоминания, а что чистые фантазии или какое-то сочетание первого и второго. Казалось, он не мог это контролировать, словно своими словами я выпустила на свободу какую-то невольную исповедь, или же, возможно, прошлой ночью между нами что-то наконец-то сломалось.
Я видела там своё лицо.
Я видела воспоминания со мной, которые не могли быть воспоминаниями. Возможно, это воспоминания о фантазиях, которые он создал в своём сознании, чтобы доставить себе удовольствие.
Я скользнула светом глубже в него, притягивая, вплетаясь в найденные структуры до тех пор, пока Ревик не издал стон, показывая мне больше. В одном из этих образов я увидела Даледжема и с силой ударила его по груди, но это лишь ещё сильнее возбудило Ревика. Я вложила больше света в язык и губы, вновь возвращаясь к его члену, и его свет взбунтовался, выходя из-под контроля.
Он начал говорить со мной на каком-то языке, которого я не знала. Через несколько секунд он перешёл на английский с сильным акцентом, хотя едва ли говорил что-то связное, когда мне удавалось разобрать слова.
— Элли… боги. Элли, мне жаль. Мне жаль. Мне так жаль…
Казалось, он больше не мог подобрать слов, хотя я мельком ощутила, что он старается, пытается заговорить. Я не выпускала его изо рта, и Ревик попытался пошевелиться, потянуться ко мне, продолжая говорить на том языке, похожем на русский. Он переключился обратно на английский.
— Элли… не бросай меня больше. Пожалуйста, — он снова ахнул, будучи не в состоянии двигаться. — Боги, я сделаю всё, что ты захочешь. Я сделаю всё, что ты пожелаешь… что угодно. Я даже обувь больше не буду снимать перед кем-то посторонним. Я сделаю всё, что ты захочешь, всё что угодно…
Злость рябью вышла из моего света, и Ревик застонал, стискивая мои волосы.
— Боги, Элли. Элли… помнишь тот первый раз? Помнишь?
В этот раз я уловила проблеск настоящего воспоминания и мгновенно поняла, что он имел в виду.
Я увидела нас обоих перед тем камином в Гималаях, и моё горло сдавило от боли. Он умолял меня взять его в рот вскоре после того, как мы оба начали становиться странными от секса… так что, может, после второго или третьего раза. Он умолял меня, хотя я сама предложила, но как только я начала, он также продолжал меня останавливать.