— Только я вам не советую в городе купаться.
— Почему?
— Грязно, а жилья хорошего вы в городе сейчас не снимите, уже сезон пошел. Лучше бы вышли на остановку раньше Феодосии, на Айвазовской, там близко посёлок Береговое — вот он на берегу, и пляжи чище, и вода светлее. Вот смотрите, это здесь, в стороне от города. По шоссе вдоль моря поедете, — морпех снова повёл пальцем по карте, — вас с Айвазовской туда любой таксист отвезёт, и жильё там у самого моря снимите, там только ленивый свой курятник не сдаёт. Есть номера и с удобствами. Главное — смотрите, чтобы вода была у хозяев, с водой там не у всех хорошо. А у меня там тёща живёт, потому я и знаю.
— Вы тоже туда едете? — с надеждой спросила Нина, из неприятного соседа морпех мог превратиться в доброго попутчика.
— Нет, я этот раз не к ней, хочу отпуск спокойно отгулять с женой, а если бы мы к морю решили, то непременно туда бы выдвигались.
Морпех втянулся обратно на полку и взялся за свои книги.
— Спасибо, — сказала Нина, — про пляжи я и не подумала. Как вы сказали, это место называется?
— Береговое.
— Спасибо ещё раз, — повторила Нина, — счастливого вам пути и хорошего отдыха с женой.
— Ну что же…будем живы — отдохнём, — отозвался морпех, — и вам удачи.
Поезд стоял на Айвазовской ровно две минуты. Нина едва успела слезть с железной ступеньки вагона на очень низкую платформу и стянуть за собой сумку. Ещё в поезде она думала о том, что взяла слишком много вещей. Но когда она собиралась, то рассчитывала ехать с Сергеем, и ей казалось, что нужно и то и другое, и нарядные платья, и что-то тёплое, хотя бы для возвращения в Петербург. Она надеялась пробыть с Серёжей на юге долго, а в Питере осень бывает ранней, холодной, дождливой. Раз на раз не приходится. Но сейчас, стоя на раскалённой как сковородка платформе, Нина думала только о том, куда теперь пойдёт с этой огромной сумкой.
Платформа выглядела странно, больше похожа на пригородную. Одна из трёх платформ-близнецов — параллельно справа и слева, отделённые только рельсами, тянулись такие же. Никакого вокзала, или хотя бы станции с кассами Нина не увидала. Перехода между платформами не было, чтобы оказаться на какой то из крайних надо было сойти со средней прямо на пути, перешагнуть через рельсы и снова подняться на платформу. С внешней стороны крайние платформы были обсажены высокими кустами, густыми и непроницаемыми как изгородь, и потому не понятно было, что там за ними и на какую следует перебираться.
Из поезда, на котором Нина приехала, на Айвазовской больше никто не сошел, и потому она не могла идти за компанию «куда все», как обычно делают незнакомые с местом приезжие. Средняя платформа была совершенно пустой. На платформе слева, в самом конце, стоял какой-то мужчина, но он был так далеко, что звать пришлось бы громко, Нине это показалось неудобным.
А солнце жарило так, что обжигало руки, плечи, шею, немилосердно пекло голову даже через лёгкую панаму. Нина поставила сумку на платформу, расстегнула молнию и принялась искать зонтик. Собираясь, она положила его на самое дно и теперь нашаривала там под вещами. Большой складной чёрный зонт от дождя. Она нашла его, достала и раскрыла, с тоской думая о том, как странно будет выглядеть со стороны в такой безоблачно-ясный день. Например, тот мужчина на противоположной платформе, что подумает? Вряд ли он не заметит это нелепое чёрное пятно зонта. Так и есть, заметил и пошел к ней. Нина оглянулась, но никого больше не увидела ни справа, ни слева, значит он шел именно к ней. Только этого ещё не хватало. Позабыв, что она только что собиралась звать этого человека, Нина подхватила сумку и хотела уже спускаться на те пути, которые были между ней и правой платформой.
— Девушка, подождите, куда вы? — услышала она за спиной. — Там схода в город нет.
Судя по голосу, мужчина был молодой. Нина обернулась и увидела, что тот, кто её позвал, уже шагает через пути. Зря она остановилась, но делать нечего. Нина снова поставила сумку на платформу и ждала, пока её неожиданный гид не подойдёт.
— Я видел, как вы из поезда выходили. Может, вам помочь?
Нина хотела ответить что-нибудь резкое, вроде: «А вы носильщик, что ли?», но сказала совсем другое:
— Да, если вам не трудно.
— Отдыхать приехали? — спросил мужчина, закидывая на плечо её сумку.
Нина кивнула. Она так устала в поезде, а выход на свежий воздух не принёс желанного облегчения, напротив, жгучее солнце отнимало последние силы. Хотелось сесть прямо тут на платформе на раскалённое покрытие, воздух над которым колыхался зыбкими волнами и сидеть так, не двигаясь. Закрыть глаза, уснуть…
— Вы идёте? — может, он спросил это не один раз, Нина не была уверена, что не пропустила его слова.
— Да, конечно… а куда?
— На такси. Тут недалеко, там есть сход в город, но не к станции, а сразу в город. Меня машина ждёт, так что я и вас могу подвезти.
«Машина ждёт, — подумала Нина, — а вдруг авантюрист какой-нибудь? И вещи уже взял… Да нет, не похоже, зря я так. От жары совсем мозги расплавились, человек помочь хочет, а я…»
Парень был прилично одет, аккуратная короткая стрижка, спокойный тон, открытое лицо, доброжелательный взгляд, и такой застенчивый — посмотрит и тут же опустит глаза. Нина заметила, что он делает усилие, чтобы казаться непринужденным. Нет, не похоже, чтобы жулик так притворялся порядочным. На вид лет восемнадцать, не больше, и совсем не выглядит подозрительно. Нина тогда даже не подумала, что он говорит по-русски чисто, это уже потом, когда на станции услышала вокруг непривычную пересыпанную украинскими словами русскую речь, она отметила про себя и это достоинство. А пока она просто шла за ним и мечтала хотя бы о клочке тени, потому что над открытой солнцу платформе чёрный зонт не спасал, напротив, он притягивал лучи и создавал в дополнению к зною ещё и душный кокон. Нина на ходу сложила зонт.
— Значит, отдыхать приехали? — возобновил разговор парень.
Нина посмотрела на него внимательнее. Она пыталась решить для себя можно ли ему довериться. А довериться ей очень хотелось, чтобы он помог и отвёл в такое место, где можно отдохнуть. У парня были светлые волосы, русые, на концах выгоревшие на солнце, и серые глаза. А черты лица такие… Нина подыскивала для определения правильное слово и быстро нашла его — европейские. В Петербурге, на Невском, она бы приняла этого молодого человека за иностранца, приезжего откуда-то из северных стран, из Швеции или Норвегии.
— Как вас зовут? — спросила она.
— Роман.
— Очень приятно, а меня Нина, да, я отдыхать приехала. В первый раз на юге, — добавила она зачем-то.
— Зонтик вы зря закрыли, — сказал Роман, — обгорите, у вас уже плечи красные.
— Но под зонтом ещё хуже.
— Хуже, когда кожа слезать начнёт. У нас тут кто в первые дни не бережется, потом неделю в себя приходят, так что лучше откройте зонт. На станции можно купить специальный от солнца, он вам на пляже потом пригодится.
— Спасибо. — Нина приостановилась, чтобы раскрыть зонт и Роман остановился тоже.
— Тут уже недалеко, можно не ходить до конца платформы, спустимся так, вон тропинка есть.
— А вы откуда всё знаете? Тоже отдыхаете, наверно? И уже не в первый раз? — Спросила Нина, справляясь с зонтом.
Роман ничего не ответил и опять двинулся вперёд, шагов через двадцать подошел к краю платформы там, где кусты стояли не так плотно.
— Спускайтесь тут, — сказал он и спрыгнул вниз, а потом протянул Нине руку. — Не высоко, не бойтесь. Зато хорошо сократим путь до машины.
— Знаете Роман… я пожалуй сама, — засомневалась Нина. — Вы не подумайте, что я вам не доверяю, просто я не сообразила ещё, куда мне ехать. Так вышло, что я тут вообще ничего не знаю.
— Тем более спускайтесь, — Роман продолжал протягивать ей руку и улыбнулся, он смотрел на Нину снизу вверх и на этот раз не опустил глаз. Нина сразу отметила, как он смотрит — прямо в глаза. Конечно, жулики этому специально учатся, сейчас только ленивый не психолог, всё знают, и язык жестов, и язык взглядов.
Нина подала Роману руку и сошла с платформы. Между кустами действительно была протоптана тропинка. Она вела на небольшую площадь заставленную машинами. Тут были и легковые, и "рафики". На лобовых и боковых стёклах, а то и прямо на дверцах пестрели надписи «Сдам жильё», «Номера люкс для отдыха». Рядом с машинами стояли люди, у некоторых и в руках были таблички с такими же надписями, но желающих снять жильё Нина не увидала. Глаза людей на площади жадно остановились на Нине. Ей стало очень не по себе. Если выбирать между этими и Романом — то Романа она уже как будто знала.
— А ваша машина где?
— Да любую возьмём, — пожал плечами Роман.
— То есть у вас не своя? — Нина потянулась к сумке. — Знаете…давайте я сама, вы мне уже и так помогли.
Роман засмеялся.
— Вы думаете, я ваши вещи украду?
— Нет! Что вы…я просто…да, верно, я беспокоюсь за вещи, — призналась Нина и тоже засмеялась. — Конечно, вы на вора не очень похожи, но знаете, внешность обманчива.
— И на том спасибо, что признались, — неожиданно для себя Роман совсем перестал смущаться с этой приезжей девушкой, ему даже не приходилось разыгрывать непринуждённость, само выходило, что он говорил свободно, как в чате.
Разница заключалась в том, что Роман мог видеть свою собеседницу.
Даже если бы она стояла на платформе, заполненной людьми, Роман всё равно выделил бы её из всех. Невысокая брюнетка с карими глазами, очень светлой кожей и полными губами. Черты лица правильные, выражение надменное, при небольшом росте смотрит всё равно свысока. Роману это почему-то понравилось. Ещё понравилось, что девушка не накрашена — никакой косметики на лице, во всяком случае явной, заметно не было. И ещё Романа удивили её длинные ресницы, когда она опускала их, то становилась совсем недоступной, как будто отгораживалась от мира. В этом они с Романом были похожи, он сразу почувствовал. Роман каждое лето видел многих приезжих и мог уже отличить ту женщину, которая «выставляет» себя на показ, от той, что не стремится делать это. На девушке была простая одежда — лёгкая рубашка и свободные полотняные бриджи, на ногах босоножки без каблука. И причёска была простой — густая длинная чёлка прикрывала брови, сзади волосы схвачены широкой резинкой в «конский хвост» и выпущены через панаму, похожую на бейсболку. Волосы не вились и не волнились, чёлка влажная и слиплась в пряди. И рубашка на груди прилипла к телу. Роман мог бы поспорить, что сейчас девушка мечтает только об одном — о душе и прохладной комнате.
Нина сразу понравилась ему, и он так настойчиво добивался её доверия совсем не для того, чтобы выполняя задание матери заманить постоялицу на съём жилья, он хотел говорить с девушкой, идти рядом, и конечно он хотел, чтобы она поселилась у них, ведь это означало, что он сможет видеть её ещё неделю, две или дольше.
— Я забыла совсем… мне ведь не всё равно куда, мне надо в Береговое. В поезде попутчик посоветовал.
— Значит, повезло, потому что и я живу в Береговом, — сказал Роман и махнул знакомому шофёру. Тот кивнул, одобрительно заулыбался и открыл багажник своей видавшей виды легковушки. — Этот недорого берёт, — пояснил свой выбор Роман.
— Хорошо, пополам заплатим, — сказала Нина.
Они подошли к машине.
— Доброе утро, — поздоровался Роман, — до Берегового подбросите нас?
— Всегда пожалуйста, — ответил шофёр, — кидайте вещички в багажник и покатили.
Нина и Роман сели в машину, Роман рядом с шофёром, Нина назад. Дорога совсем немного шла по городу, а потом, как и сказал морпех, шоссе потянулось вдоль пляжей по побережью. Нина смотрела на море.
— Какое синее, даже не верится. У нас море не такое.
— У вас — это где?
— В Петербурге, там Финский залив и Нева, и вода в них серая или зелёная, или стальная — смотреть и то холодно, Нева конечно, бывает и синей, но всё равно холодная.
— Я Петербург видел только на картинках, — сказал Роман.
— А я вот был даже два раза, — поддержал разговор шофёр. — Красивый город, только сыро очень. Я оба раза осенью был, в сезон не выберешься — работать надо. В Береговом на рынок заезжать будем? — спросил он.
— Нет, я думаю — нет, — сказал Роман и оглянулся на Нину.
— Нет, — подтвердила она, — мне сначала надо комнату снять.
— Я покажу вам хорошее место, — сказал Роман.
Ему трудно было это произнести, он не хотел «заманивать» Нину, и он знал, что условия у них в доме не самые хорошие, что у соседей за ту же цену можно снять с лучшими удобствами.
— Большое спасибо, — ответила Нина и благодарно улыбнулась. — А то я устала очень в поезде, так жарко было.
Глава 4. Частный сектор
Когда доехали, Роман расплатился, Нина даже кошелёк не успела достать, Роман вышел из машины, открыл заднюю дверцу и протянул руку, чтобы помочь выйти Нине. Она не стала произносить никакой банальности вроде «мне так неловко обременять вас всем этим», только благодарно улыбнулась и пошла за ним. Они немного прошли вдоль забора и остановились около железной двери, вернее узкой калитки, но из железа с надёжным замком.
— Похоже на дверь сейфа, — улыбнулась Нина, ей непривычно было, что улицу с обеих сторон стискивают глухие заборы. За ними можно разглядеть только верхушки плодовых деревьев и крыши домов. — Так вы тут тоже снимаете?
— Нет, я тут живу, — сказал Роман, — дальше уходить от ответа он не мог. — Но если вам не понравится, вы можете снять и у соседей. Здесь все сдают. Есть и ближе к морю, прямо на самом берегу.
— А что это вы меня отговариваете как будто?
— Нет, совсем нет, — смутился Роман, — но… а вдруг не понравится?
— А вдруг понравится? — Нина взглянула с вызовом, Роман только пожал плечами.
Он открыл дверь и пропустил Нину вперёд, во двор. Вымощенная плиткой дорожка вела к большому дому, потом налево к дому поменьше и в глубину двора, к беседке, густо заплетённой вьюном.
Перед большим домом под окнами был палисадник с розами, розовые кусты цвели и у забора, за домом начинался сад, там росли персиковые деревья, сливы, виноград.
Перед домом поменьше палисадника не было, перед входом на забетонированной площадке стояла скамейка, вероятно для курения, на площадке около скамьи выстроились несколько консервных банок с окурками.
Беседку Нине рассмотреть не удалось, Роман повернул по дорожке к первому дому.
Роман знал, что матери сейчас дома нет, в это время она обычно уходила к рынку, не для покупок — за продуктами он сам ездил в Приморск на автобусе, потому что приморский рынок был больше и дешевле, но матери не сиделось дома, вот она и ходила на рыночную площадь посудачить со знакомыми. Друзей у неё в посёлке не было — зато знакомых целая толпа. Иногда она приглашала кого-нибудь из товарок по сплетням в гости. Но чаще сама ходила к рынку.
Пока матери не было, Роман мог показать Нине все свободные комнаты. Хороших было пять — одна в большом доме, и четыре во втором каменном, остальные и комнатами назвать нельзя, просто клетушки в летних «беседках», как тут называли сарайчики, которые стояли прямо на земле, без фундамента. К этим беседкам прилагалась и летняя кухня, а есть постояльцы могли в уличной столовой, той самой увитой зеленью большой беседке. Там были столы и скамейки. Но сами комнатки оставляли желать лучшего, даже в сильную жару они оставались сырыми и затхлыми.
Роман надеялся, что Нина выберет комнату в большом «хозяйском» доме. Он совсем не думал о том, что в этом случае Нина всё время будет сталкиваться с его матерью. Про мать он совсем не подумал, только когда вошли в дом и Роман открыл комнату, эти сомнения запоздало пришли к нему. Теперь он не знал, будет ли лучше чтобы Нина согласилась остаться, или чтобы отказалась, подвергать её близкому общению с матерью, и связанным с этим обсуждениям и сплетням, а главное неизбежному унизительному досмотру вещей — этого он совсем не хотел.