Вдумчиво вглядываясь в выражение её глаз, какие наполнялись подающими надежду мыслями, Влад не упускал шансов биться за неё, чтобы дальше молвить словом библейским. Оттого Милена мгновеньем покрывалась дрожью: ударял изречениями метко в самое святое, самое сокровенное, самое тайное желание. Ей чудилось, что он глядит прямо ей в душу! До чего хорош в речах, но главное – искренен!
– Уста свои открываешь с мудростью и кроткими наставлениями… И цена – выше жемчугов! Не отвергайте руки и сердца, коли чувствуете любовь. Отрекитесь от пострига, но станьте женою добродетельной. Я люблю вас! Будьте супругой моей княжеской, и мы станем едины! Храм семьи во Храме божием лишь с вами. Жена, боящаяся Господа, достойна хвалы… Разумная жена – от Господа. Послана Господом. Послана для меня, словно агнец божий в моей жизни! Я верую в это! После… После долгих лет мученических заточений и битв. Душа моя радуется, когда я вижу вас! С вами мир чувствую в душе, в разуме. В сердце. Мечтаю я жить миром… Семьёй!
– Притчи Соломоновы! – отозвалась взволнованная дева. – Но обет дан!
– Притчи о жене, что послана мужу. Как и он ей. Помощник в богопознании через ближнего. Когда Господь привёл Еву к Адаму, тот сказал: «Вот эта кость от костей моих и плоть от плоти моей. Она будет называться женою, ибо взята от мужа своего. Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей. И будут два – одна плоть. Семья – и есть храм! Нужно лишь венчание!
– Венчание. Таинство, в котором Господь даёт благодать чистого единодушия для жизни в верности друг другу, где одна душа на двоих. Две половины одного целого! Только так я уразумею. Для меня сочетание венчанием – это священный союз. Князь мой, веруете ли вы в то, что я и есть плоть от плоти вашей?! Не признаю я ни единого позыва искушённого. Греховно оно. Лишь супругу своему, наречённому Господом, принадлежать должна женщина, а коли нет его – то Господу! Нет любови чище, чем рассказывают священные писания. Песнь Песней: «Положи мя, яко печать, на сердце твоём…»
– Яко печать, на мышце твоей: зане крепка, яко смерть, любовь! – восторженно подхватил Влад, оттого шаг свой замедлив, с умилением взглянув на любимую, полную тревог и ожиданий. – Я верю! И обещаю, что буду заботиться о жене как о теле своём!
Князь умолк, тонко внимая синим глубоким глазам возлюбленной, которые дрогнули нерешительностью. Мягко скрепив её ладони, он поднёс их к губам, ласково укрыв поцелуем, тихонько прошептал:
– Так поверьте мне!..
С растроганностью дева, готовая к постригу, отыскала в женихе не только образованность высокую, душу чувствительную, но и богобоязненность с глубоким познанием о законах мироздания.
Влад, жадно внимая всем состояниям жестов и молчания, узрел и страхи в ней.
– Что мучит вас? Откройтесь мне?!
– Иное… Мучит. – Милена застыла в нерешительности. Помедлив, в нетвёрдой и едва заметной манере она отшатнулась назад.
Князь тут же отпустил руки её. Обернувшись спиною, точно захлёбываясь собственными тревогами, она съёжилась, не в силах держаться боле гордынею высокого такта, душа её стремилась раскрыться пред любимым в признании. Она прикрыла грудь верхней бархатной накидкой, верно тем пряча озноб от волнения и от холода познаний участи юности Влада. Тут же князь подхватил ткани, бережно помогая ей укутаться.
– Застыла совсем.
Милена молчала.
– Стемнело и, похоже, пора в дом. Но… Прежде чем вы позволите вас проводить… Смею ли я надеяться?! – угрюмо молил влюблённый князь, покуда душою совсем не желал её отпускать.
Дева вновь обернулась к нему, нарочно не слыша тактичной заботы, она, примкнув ближе, решительно молвила, сверкнув бесстрашием в глазах, точно ведая, что прямота пуще солнца просвещает истину, подвергая испытанию подлинность любого чувства:
– Став княгинею, я вступлю в ту пору, когда нужно будет разделить удел княжеский. Но устрашает меня доля наследников. Где отец и мать должны отдать врагу собственное дитя во благо мира княжества! Я не смогу так поступить!
Не рад был, но ожидал Дракула тех сомнений. Перевёл дух.
Держать ответ, какой уготовил давным-давно, всё ж надо было. Не с тем, чтобы усмирить боязнь её. Не терпел сам лукавства и видел: пред нею лгать невозможно. В Милене хваткая наблюдательность дружила с тонкой прозорливостью. Нельзя лгать тем, кого любишь! Да и шибко хорошо ведал князь врага своего, который подобно змее, смерть несущей, выслеживающей яйца птенцов, нещадно творил безбожие.
– Мы были дружны с Мехмедом. Но…
– Что?!
– Султан покончил с обычаем янычар.
– Только не лгите мне! Что, если он передумает?! Может родиться наследник?! Что тогда?!
– Верь мне. Мы были юны и сражались вместе. – Волнение захлестнуло князя, выплеснув все потаённые в глубинах тревоги, явив их наружу перед ликом женским. Её глаза – от них ничего не сокрыть!
– Правда? Но если всё же это случится?
– Пока бьётся моё сердце, я не отдам туркам ничего! Но боле всего меня тревожат чувства ваши! Любите ли вы меня? Ведь если то и есть любовь – Господь на нашей стороне.
Смущённая, она с трудом дышала.
«Как можно совладать с собою?..» – мольбами взывала к небесам, металась, затаив дух в колющем холодом молчании, пока князь Влад не сводил пристальный взор с той, о ком ночами бредил. Не унимался он!
– Мила, если любите, верьте мне!
Нерешительно девушка взглянула на него, встретив ответом отчаяние зелёных пронзительных глаз. Но вмиг всё в них поменялось надеждой. Так же быстро, как одна только мысль захлестнула любовью Милену, а Влад… поймал этот взгляд! Теплом и пробудившейся страстью к жизни зарделось где-то внутри женского тела, отчего руки её дрогнули, во рту пересохло, а сердце, казалось, выскочит из груди. Впервые в жизни она почувствовала зов плоти неистово сильный. Влечение, с каким может сравниться лишь вода, падающая вглубь водопадом. На миг ей почудилось, что в округе нет никого, кроме них, почва плывёт под ногами, отчего становится всё труднее удержаться. Подхватив её в крепкие объятия, Влад ласково повторил:
– Любите ли вы меня, Милена?!
– Да! – сумела горячо шепнуть она в ответ, не желая боле лукавить пред собою и пред ним.
Возвышенной радостью наполнилось сердце его. Не в силах ждать, он накрыл её губы поцелуем, трепетно сжимая хрупкое тело её в объятиях своих.
Совсем не осталось расстояния между ними. Они обнимались долго, обнажая пред друг другом искренность порывов.
– Будь моей женою! – в нерешительной ласке шептал Влад, покрывая её щёки, веки, губы поцелуями, пока юная Милена с жадностью открывала в себе новые, дотоле не изведанные чувства страсти.
Она страшилась гнева божьего. Душа раздором смятений пела нотами высокого долга княжеского, предназначения господнего и истиной любви человеческой. Той самой тёплой любви от прикосновений, которая неизменно влекла к одному – к ложу супружескому.
«Непременно… Да! Но не сейчас…» – приказала себе сама, отстранившись от горячих объятий любимого, но всё так же трепетно глядя ему в глаза.
С трудом найдя в себе волю остановиться, отпуская нежные и горячие объятия, лишь бы усмирить порок плотский и не навлечь позор на любимую, каким осуждает толпа нечестивых дев, поддающихся любовным утехам до венчания, князь молвил:
– Мне пора отпустить вас. Прибуду за ответом.
Ласково подхватив под руку, он подвёл Милену к дому. Напоследок поцеловав руку её, оставил послевкусие нежности касаний, молвил:
– До завтра, моя возлюбленная!
Ночью Милена не сомкнула глаз, всё раздумывая.
Когда они познакомились, Влад был представлен как сущий воин крестовых походов, мужество его вдохновляло и наводило страх на целые войска, рыцарь и наследник Валахии, перед которым трепетали цари и люди. Милена прониклась дерзким любопытством – разглядеть того, пред кем дрожал мир вокруг. Но увидев внимательный лик князя наяву, она не нашла в нём ничего устрашающего. Пред ней стоял открытый человек, имеющий взор мученика, удивительно тонко чувствующего происходящее, на долю которого выпали недюжинные испытания рабством, пытками, казнями. Надрывный взор, повинный в том, что познал он вкус пролитой крови, глаза, взывающие о покаянии в кровавом прошлом, но вопреки желанию очистить душу пред Господом в нём читался смиренный долг нести крест свой до скончания дней.
– О чём вы мечтаете? – спросила она его тем днём, сбрасывая фразой надменность, переходящую в раздумья.
Ещё давеча Милена полагала, что ответ его станется предрекаемым – от чувства правления высокого и желания власти. Но каково было её смущение ответом: «О мире!». Она почуяла радость в тот момент, прониклась интересом и состраданием.
Каким был его выбор?
«Убей или убьют нас всех!» – твердили в округе.
«Стань лучшим! Получишь милость и поддержку султана!» – нашёптывали с одной стороны, но с другой – требовали верности венгерскому королю. Всё то пела элита при дворе, до титула рвущиеся со времён, когда она была ещё маленькой девчушкой, в том возрасте, что позволял запомнить принятые правила.
«Каков путь?» – мыслила она вновь и вновь в одиночестве у раскрытого окна тёмной комнаты. Дрогнет рука Влада пред одним, взамен покарают других невинных душ. Юная, чистая, непорочная, разумная, она тяготилась мыслями о нём. От бесконечных кровопролитий, должно быть, душа его изнывала, а потому где-то глубоко в очах его она прочла страдание и муки, от которых не было спасения. Лишь в любви… В ней нашёл он то священное пламя избавления – в любви и доверии, желании стать отцом, прожить оставшиеся дни во благо.
Светало. Тёмное небо едва подёрнулось голубой рябью лёгких перистых облаков, а откуда-то с гор потянуло тоненькой струёй кристально чистого прозрачного воздуха. Слегка задремавшая, Милена очнулась от раздумий, погрузивших её в забвенье. Вялое тело покрылось ознобом телесным, не замеченным ранее, от разума, заполненного размышлениями терзающими. Только сейчас, когда так много передумано, она вздохнула спокойствием, завидев раскрывшуюся красоту рассвета, заворожившего взор. Где-то вдали послышалась первая трель соловьиная, а на макушки густых деревьев, покрывающих склоны расступившихся пред долиною гор, опустилась дымка призрачного тумана. Густые краски небесные растаяли, заиграв переливами первых лучей солнца.
В последний раз наглядеться в одиночестве на виды земли родной – уже к вечеру она даст согласие и станет супругою, венчанною князю своему, и позабудет о девичестве, разделив жизнь и удел с мужем любимым. А пока – вдоволь надышаться бы с возвышенным чувством раскрывшейся радости на душе. Не одинока боле, её ждёт половина, Богом вверенная.
На следующий день Милена дала согласие, получив благословение родителей и духовенства.
Венчание назначили тут же, в маленьком храме при дворе князя Молдовей Алексэндрела, чей отец был братом родным матери Влада, княгини Василики. Торжество играть было решено следующим месяцем после поста, в пору светлых празднований священных.
Коротая дни помолвки, влюблённые встречались всякий раз, как Влад был волен в личном времени. Вместе они наслаждались чтением книг, прогулками в саду, тёмными вечерами наблюдали звёзды в небе, две из которых, верно, падали с небес, устремляясь ближе к горам земным. Милена смиренно приняла участь свою – стать опорой во всём возлюбленному князю, уверовав в предназначение великой свершившейся любви, пред которой беспомощна даже сама смерть. Зачитываясь библейскими песнопеньями, влюблённые мыслить забыли о жизни в неведении друг о друге. Любовь вечная. Более ничего не властно в мире. Ничто не спасает душу человеческую, как сама любовь, которая и есть Бог.
– Это персидская поэзия, – ласково шепнул Влад, наблюдая за ликом любимой. Взор её вдруг наполнился светлыми слезами, которые она неуклюже пыталась скрыть, часто прикрывая веки.
– Невероятно! Эти стихи… Они потрясают! Великолепный слог и смысл каков!
– Позволь, я прочту их полностью для моей возлюбленной: поэт Мавлана́ Джалал ад-Ди́н Мухамма́д Руми́.
– Я тронута до глубины души… Всё, о чём твердит Песнь Песней, в малой рифме!
– Может стать клятвой…
– Давай возьмём его для венчания?!
С умилением преклонившись пред Миленою, князь одарил поцелуями руки её.
– Великолепно!
– Кем же была любимая этого философа?!
– Право, ведать, кем она была, любопытно. Но мы уж не узнаем этого. Важнее познать самих себя. Знать, кто мы, – молвил Влад, провожая возлюбленную присесть на широкое кресло большой читальной комнаты. – Хочу познакомить тебя с родом своим.
Он развернул на массивном дубовом столе старинный свёрток, потемневший от времени. Но рисунки его сохранили яркие очертания родословного древа, явив предков – правителей.
– Это мой дедушка, Господарь Мирча чел Бэтрын, он добился процветания Валахии и укрепил христианство… А вот прадед из рода правителей Басарабов, его звали Раду. – Влад умолк на миг, понуро осунувшись, словно окутало его забвение, в котором безвольно водил он перстом по холсту. Мягкие черты лица его вдруг обострились, уголки губ узкой нитью потянулись вниз, а взор застыл. – В его честь назван мой младший брат.
– Где он сейчас?
– Нас отдали вместе туркам. Он среди янычар… Султан оставил его.
– Для чего?
– Для поверки моей.
– Поверки?
– Чтоб оставить Валахию в своей власти. Не венгерскому королю…
– Что будет с ним, если случится переворот?
– Нельзя это допустить, коль вернусь к власти – того не будет.
– Раду заберёшь?
– Не знаю. – Князь вновь отвердел взором своим, так, словно умалчивал о тяготах душевных.
– А если ты станешь не угоден и султан пожелает сделать наследником твоего брата?
– Если Раду вернут – приму его, как подобает принять наследника законного. Мы Басарабы, потомки Токтемира. Он был ханом половецким. – Влад обвёл пальцем верховную часть вьющейся нити родственных уз на разостланном поверх изображении, добавив: – Мы будем править вместе. Как мой дядя и отец Алексэндрела.
– А позволит это султан, если пожелает его оставить на Валахии?
– Я не отдам то, что принадлежит нам, туркам. И не им это решать. Мы будем договариваться.
Милена взглянула на него богобоязненно и одновременно восхищённо, промолчав в ответ, устремилась за жестом возлюбленного, указывающего на новый виток рода, изображённого на полотнище.
– Мой отец. Влад Дракул Второй – от него я унаследовал прозвище. Его не стало, когда я служил султану.
– Что случилось с ним?
– Это мне предстоит выяснить, когда вернусь в Тырговиште. Он и Мирча, мой старший брат и наследник, они умерли в один день.
– В один день?! – С содроганием Милена услышала в признаниях жениха потаённый смысл. «Убиенные», – крутился в её душе ужас, отразившийся на лице. – Боже, Влад!
– Я прознаю всё. До самых сокрытых тайн. И если они были погребены не с почестями… Велю исправить. Но прежде…
– Что?!
– Прежде мы должны пожениться. Здесь я обрёл покой. – Влад мягко положил ладонь на грудь свою, поклонившись пред невестою. – Благодаря тебе.
– Не уворачивайся от ответа! – Желанный флирт отразился улыбкою на свежем лице юной невесты.
– Я должен защитить тебя и княжество. Но прежде хочу, чтобы вы, моя возлюбленная Мила, стали моею женою!