Это результат. Просто результат.
Пальцы Мэглина прошлись по ее телу.
— Не пугайся… прости… я должен знать.
Провел по груди, по бокам; тронул кончиками пальцев ягодицы, чуть отстранил Ветку от себя, провел по животу, спустился легкими касаниями к лону. Потом очертил колени… поднял руки и взял Ветку за щеки.
— Можешь меня больше не душить, — сказал совершенно другим тоном. — Более того, можешь отцепиться и поплавать. Все кончилось, ты исцелена, а остатки порезов залечат во дворце.
Свирель замолчала; на берегу стоял Трандуил и смотрел.
Ветка разглядывала лицо Мэглина, близко-близко. Потом поцеловала его в щеку и вправду поплыла между широкими листьями и белоснежными благородными цветами. Она не заметила Владыку. Мэглин же, внезапно отяжелев, еле вышел на поросший травой берег и повалился на заранее расстеленный Даэмаром плащ.
Мэглин тяжело дышал, закрыв глаза.
— Прости, — сказал Трандуил. — Я должен был сам. Скажи мне.
Мэглин, через силу, пошатываясь, встал, выпрямился перед Владыкой — ручейки воды стекали от его густых волос по выпуклой груди, по плечам, и терялись в тонких штанах, плотно облепивших стройные ноги.
— Скажи мне.
Мэглин молчал.
— Я приказываю!
— Хочешь знать, изнасиловал ли ее бледный орк? Была ли она с ним добровольно? — тихо спросил Мэглин. — Теперь будешь узнавать это у нее сам, синда.
Трандуил отшатнулся.
— Ты забываешься, нандо!
— Ничуть, мой повелитель, — Мэглин нагнул голову в знак почтения, но силы отказали ему, и эльф осел на плащ. Ссутулился, опираясь на руки.
Трандуил, поджав губы, метнулся влево, вправо… увидел плывущую Ветку и беззвучно отступил, растворившись в подлеске.
Ветка же из воды позвала Мэглина:
— Слушай, мне уже намного лучше. Какой ты молодец, что помог отмыться! У тебя там никакой одежды нет? Я боюсь, остаткам моей теперь пришел окончательный… трындец.
— Не выходи, — раздался из-за дерева голос Даэмара, — ты голая! Я положу на берегу мои запасные рубаху и брюки. Подвернешь, подпояшешься. Ну, и плащ. А я пошел.
Ветка сделала, как просил следопыт — обождала и выбралась на берег попозже, замерзнув и стуча зубами. Стараясь хотя бы отчасти укрыться в камышах, надела брюки Даэмара, основательно подтянула тонкие шнурки в поясе. Подвернула снизу сантиметров на двадцать. Потом натянула рубаху — узкий разрез горловины закончился чуть повыше солнечного сплетения, и завязок тут не было. Подвернула рукава. Подошла к Мэглину.
— А ты чего не одеваешься?
— Я ещё полежу минутку, — ответил эльф. Лицо его было спокойным, почти скорбным. Развернув торс, Мэглин лежал как-то неудобно, глядя в звездное небо.
Ветка подумала, села рядом, положила его голову на колени.
Начала поглаживать, пропуская длинные мокрые пряди между пальцев.
— Мэглин, ты убил орка?
— Убил.
— Хорошо, — прошептала Ветка.
— Не жалеешь о нем?
— Он сильная, занятная тварь, — сказала Ветка. — Но тварь.
— Расскажешь?
— Я пробовала заставить его… подчиниться. Поверить, что я буду с ним. Иначе он просто разорвал бы меня, разорвал бы изнутри… и скормил варгам.
— Ты ждала помощи?
— Даже в голове не держала. Просто выживала.
— Рассказывай.
— Мэглин… это очень гадко. Я так смекаю, что эльфы такого не делали, и делать не смогли бы, — задумчиво сказала Ветка. — И погибнуть, не нарушив чистоту, гордо, так, чтобы о вас сложили песни, и отправиться в Валинор — это ваша сильная сторона. У меня одна жизнь и одна шкура. И Валинор не светит, ты понимаешь?
— Он изнасиловал тебя?
— Ты же знаешь. Нет. Лапал. Совал пальцы… но так чтобы насиловать — нет. Вы помешали.
Мэглин сел рывком.
— Я не ожидал, что ты мне скажешь. Так прямо. Спасибо, Ольва. Я… я очень устал в бою. Мне нужно спать. Даэмар или Лантир позаботятся о тебе. Иди в лагерь, видишь, вон там — огонь?
Встал, сделал пару шагов. Остановился.
— Пути, которыми зло проникает в душу, различны, Ольва. Риск был велик. Очень велик. Не сожалей о бледном орке. Ты душой чиста, я вижу, и оставайся такой.
— А телом, значит, не очень? — прошептала Ветка.
— Ну, после того, как я тебя искупал, чуть получше, — как раньше, немного по-мальчишески, усмехнулся Мэглин и исчез в сумраке.
Ветка постояла, и, чертыхаясь по-гномьи (выучка Двалина), отправилась на едва видный огонь костра. Теперь ей казалось, что она будет есть до утра. И пить. Все, что дадут.
========== Глава 15. Орхидеи ==========
— Это на какое-то время твой дом, дружок, — Мэглин смотрел мягко, как обычно.
Ветка, которая почти всю дорогу спала в его сильных руках на холке лошади, встрепенулась. В голосе чудесного нандо звучала отчего-то печаль. Девушка вскинулась — круги у глаз, каштановые волосы словно потускнели, а широкие плечи чуть ссутулились.
— Мне кажется, тебе тоже нужно отдохнуть, — осторожно выговорила она. — О. Дверей нет?..
— Дверей нет, но к тебе никто не войдет, если на то не будет особой причины, — спокойно ответил Мэглин. — Я оставлю тебя… на какое-то время. Возможно, надолго. Отдыхай и набирайся сил. Ты в самом сердце Сумеречного леса и в полной безопасности. Какие бы войны ни бушевали снаружи, сюда они не доберутся, разбившись о могучие стволы истинных древ.
— Однако орки были все же на краю леса, — пробормотала Ветка. — Почти на самом краю, почти под сенью древ…
— Это не должно тебя тревожить, — решительно проговорил Мэглин. — И лучше тебе не возвращаться воспоминаниями в те часы, дружок, — пальцы его легко легли на веки Ветки, и она послушно прижмурилась. — Мне правда пора. Я должен посетить целительницу и отправиться дальше исполнять свой долг… чтобы никакие войны и впрямь не докатились до сердца Темнолесья.
— Ты совсем никак не можешь побыть тут со мной? — жалобно выговорила Ветка.
— Боюсь, что нет. Я и сам… немного… ослаб, и не смогу помогать тебе так, как должно. Ты справишься, Ольва. В тебе намного больше сил… и… света… чем ты сама пока готова признать.
Ветка уже почти не слушала зеленоглазого эльфа — после прикосновения к векам ее начало клонить в сон, тяжело, свинцово, как будто она и не дремала так долго в плаще у него на руках.
— Спасибо тебе за все, — заплетающимся языком проговорила девушка. — Спасибо… за все… я прилягу, Мэглин… прилягу…
— Давно пора, — усмехнулся эльф.
Убедившись, что Ветка крепко спит на кровати, укутанная по самую макушку, а крошечная печурка разожжена и кожаный полог задернут, Мэглин взял коня в повод и, ссутулившись, задумчиво побрел ко входу во дворец.
Стражники леса постоянно приходили сюда и уходили вновь. Бои шли на всех кордонах, которые Мэглин для человеческой девушки обозначил как нерушимые. Его место было там… было там. И сейчас нандо вовсе не желал оставаться во дворце своего короля. Впрочем, он предполагал, что и желание Трандуила будет таким же.
Шаг за шагом, вот и вход во дворец, вот и широкий двор с конюшнями, вот и расседлана и напоена лошадь Мэглина. Сам нандо, приведя животное в порядок и отпустив его к телегам, груженым сеном, которое привозили с лесных опушек, переоделся в свежую одежду и отправился внутрь дворца.
Здесь были одни апартаменты, почти у самых крон деревьев, оплетших замок снизу доверху, проросших сквозь него, вход в которые был разрешен днем и ночью. Безупречная эллет, обитавшая в них, от самого глубокого сна вставала так, как вставала бы королева, в землях которой объявили войну — свежей, безупречной и готовой действовать. Сперва Мэглин направился к ней.
— Ты ведешь себя как неразумный мальчишка, — слышался чеканный, звенящий чистейшим серебром голос уже в коридоре. — Твои друзья по страже, вне всякого сомнения, сведущи в полевой медицине, но что делать, если рана не заживает уже целую луну? Наверное, показать ее той, которая сможет с ней справиться.
Невнятный ответ указывал на то, что посетитель эллет уже был изрядно опоен травами и почти уснул.
— Теперь я разрезаю вот здесь и вот здесь, эта плоть омертвела, и буду зашивать, — оружейный звон сменился коварным мурлыканьем, — а ты сиди и терпи, раз не удосужился признать авторитет целительницы вовремя. Терпи, Элорин.
Мэглин усмехнулся и опустился на обитую бархатом резную скамеечку напротив двери. Он приметил, что орхидеи в выступе стены начали вянуть — да и отчего бы им полыхать, шла зима — но это был дворец короля и покои целительницы Синувирстивиэль. А потому нандо забормотал слова несложной песни, оживляющей корни, возвращающей соки в стебель.
— Разве ты ранен? — звучный голос Трандуила. — Разве ты ранен, что сидишь тут у дверей Виэль? Ступай за мной.
Мэглин тяжело поднялся, коротко поклонился и пошел за Владыкой.
— Ты отвез ее в дальние покои? — осведомился король. Мантия текла за ним с угрожающим парчовым шипением. В алькове он развернулся и сел на перила балкона, выходящего на лес.
— Отвез. Она измучена и спит. И я… сделал бы то же самое, — выговорил Мэглин и чуть поклонился. Дальше выпрямился и прямо посмотрел в глаза Владыки.
Трандуил сморщился чуть досадливо.
— Ты осуждаешь меня?
— Я не вправе на такое, — Мэглин смотрел ровно и словно чуть сквозь. — Я сделал все, что ты приказал, и все, что желала и моя фэа тоже. Теперь я попросил бы у Виэли снадобий, чтобы восстановить силы. Дальше я снова готов буду служить тебе, мой король.
— Разумеется, — чуть нервно проговорил Трандуил, — разумеется. У Холодных водопадов видели гнездо. Я думаю, ночи тебе хватит, чтобы пополнить силы. Отряд, чтобы идти туда, уже собран.
— Хватит, Владыка.
Повисла пауза.
Король смотрел вдаль, на кроны величественных деревьев.
Орхидея напротив покоев Синувирстивиэль налилась бутонами.
Мэглин грустно смотрел на профиль Трандуила и тихо проговорил:
— Если ты не сумеешь спросить, мой король, я не сумею ответить.
— Пустяки, — надменно сказал Владыка леса. — Пустяки занимают меня. Никаких сложностей тут нет.
— Такие пустяки, как иноземка, ее конь и ее одежда с рамалоком? — спокойно, даже чуть заторможенно, так, как беседуют с кем-то очень опасным, выверяя каждую букву, проговорил Мэглин. — Спроси, мой король. Ни о чем, что касается меня лично и моей жизни, я не стану умалчивать.
— Я знаю все о твоей жизни, — рявкнул Трандуил, — все, что мне надо знать! Не становись слишком умным, Мэглин!
Зеленоглазый эльф поклонился и так и остался стоять со склоненной головой.
— Дальше Холодных водопадов тебе меня сложно отослать, Владыка…
— Ты думаешь, я избавляюсь от тебя нарочно? — надменно сказал Трандуил. — Это награда. Ты не ранен в бою, ты показал себя достойно… уничтожил такого врага, который не каждому по плечу. Хотя ты никогда не слыл витязем, Мэглин. Однако ты мудр. Отряд ждал лишь твоей руки. Возвращайся с победой. А теперь, если надо, иди к Синувирстивиэли, я видел, как Элорин покидал ее.
— Благодарю, — Мэглин продолжал стоять в алькове напротив своего короля.
— Что еще? Что?
— Владыка… осмелюсь ли я попросить?
— Что тебе?
— Отправь целительницу к Ольве Льюэнь. Если не залечить вовремя ее порезы, она навсегда останется в шрамах, — тихо сказал Мэглин. — Я сделал что смог, но окончательно очистить ее тело сумеет лишь Синувирстивиэль. Она… человек. На ней не заживет так, как на нас. А ее красота, возможно, когда-нибудь…
— Люди убили брата Синувирстивиэль когда-то, — сказал Трандуил. — Она не любит людей.
— Эру более велик и непредсказуем, чем мы думаем, — серьезно сказал Мэглин. — Я много беседовал с Виэль, в сердце ее давно нету к людям ни неприязни, ни ненависти. Точно так же Вириндил мог пасть от паука или какой-либо темной силы. Синувирстивиэль равно светла и целительна для любого. Пошли ее к Ольве. Я и сам буду просить ее об этом.
— Я подумаю, — Владыка поднялся, мантия блеснула тусклым золотом и багрянцем. — Подумаю, нандо.
Лесной стражник стоял навытяжку до тех пор, пока силуэт его короля, увенчанный короной, не скрылся в проходе боковой галереи.
После этого Мэглин повернулся — напротив входа в свои комнаты стояла Синувирстивиэль, тонкая, туго затянутая в сверкающее платье, достойное самого изысканного бала.
— Орхидеи еще не зацвели, — сказала она, указав на стену. — Но они сделают это завтра, мой друг. Я чувствую. Спасибо тебе за остатки твоей силы… поберег бы.
— Ты же мне поможешь? — Мэглин подошел и прикоснулся лбом ко лбу целительницы. — Поможешь?
— Ох, Мэглин, — тихо выговорила Синувирстивиэль. — Заходи. Только скажи мне, что за тревогу ты привез в Сумеречный дворец? Что за непокой?
— Ты увидишь ее, — мягко сказал лесной эльф, опускаясь в глубокое кресло с далеко откинутой спинкой. — Увидишь. Ее.
— Ее? — четко выговорила целительница и замерла с тонким стаканом, наполненным ароматным отваром, в руке. — Ее?
— Ее.
— Человека? — недоверчиво уточнила Синувирстивиэль.
— Человека.
Тонкие пальцы легли на лоб лесного эльфа.
— Не знаю, что за диво, — немного заносчиво сказала эльфийка, — но, судя по тому, что ты видел… что ты думаешь… все слишком необычно, Мэглин.
— Помоги ей, — тихо сказал нолдо. — Помоги мне… помоги ей. Нам. Я больше тебя не могу ни о чем просить, Виэль. Дальше рано или поздно ты все почувствуешь и поймешь сама.
Виэль уставилась сквозь отдернутый полог двери в коридор — там лепесток за лепестком разворачивалась орхидея.
— Я этого не видела, Мэглин! — рявкнула Синувирстивиэль. — Не видела, не слышала и знать ничего не хочу! Но ты напросился — если хочешь на водопады, я напичкаю тебя от души!
Мэглин расхохотался и принял целебное снадобье. Цвета жизни вернулись на его щеки, круги у глаз ушли, и это снова был юный, полный сил эльф — и только вертикальная складка над переносицей все еще указывала на те мысли, которые владели им еще недавно.
========== Глава 16. Чертоги ==========
Веткина комната была в самом дальнем крыле Лесных чертогов и располагалась на земле, а не на верхних ярусах, где предпочитали обитать сами эльфы. Главный дворец Лихолесья строили гномы — из камня, и в отличие от обычных летящих над ущельями и возвышающихся на холмах эльфийских построек, он, хотя и отличался несказанным великолепием, словно врастал вниз, в землю, на много ярусов. Однако эльфы есть эльфы: со временем дворец так оплели могучие растения, стволы, корни и ветви, что камень и живая плоть леса слились воедино.
Веткина комната была уже не выстроена, а выращена, и походила на развилку огромных корней. Вход загораживала плотная занавеска из тисненой, тяжелой, хорошо выделанной кожи — других дверей не предусматривалось. Древесина образовывала узкое окно, в которое падал утренний свет — от восхода и до полудня. На идеально ровном полу, вымощенном красивым серым камнем, стояло низкое ложе — несколько бревен, накрытых тростником, поверх тростника — поистине королевской периной и роскошным покрывалом с вышивкой. В углу, но не вплотную к живому корню, был сложен небольшой очаг. Резной стол темного дерева — у окна, такой же работы сундук и несколько полок в углу.
Ветке этого было достаточно.
В комнате не было того, что принято считать удобствами — но вокруг простирался густейший лес, а буквально в пятидесяти метрах по камням сбегал небольшой водопадик. Вода направлялась в чаши, расположенные каскадом — солдатский душ и умывальники стражников и воинов дворца. Собственно, Ветке и досталось то, что можно было бы назвать комнатой в казарменном общежитии.
Чтобы попасть внутрь дворца, надо было обойти его кругом — с полчаса, приблизиться с другой стороны — с главного входа, объявить, кто такая и зачем пришла, и тогда уже войти во внутренние чертоги. Снаружи замок был обнесен основательной стеной, лес перед которой был расчищен — но двор с умывальниками и природным каскадным душем располагался внутри этой ограды, во внутреннем обширном саду.
Защитники дворца при осаде могли сперва отступить за стену, затем внутрь самого дворца, но такого пока не случалось — никакая сила доселе не атаковала лесного короля в сердце его владений.