***
Родион обнаружил Лаврову в пустой аудитории первого курса — стерва Кудилина не придумала ничего лучше, чем поставить на замену заболевшему преподавателю и без того занятую Екатерину Андреевну.
— Помочь? — вежливо предложил Долгов, заметив, как Лаврова пытается удержать внушительную стопку учебников. Не дожидаясь ответа, ловко перехватил большую часть книг и направился в сторону библиотеки. Лаврова последовала за курсантом, сверля его спину недовольным взглядом.
— Ну и что вы хотели, Долгов? — прежним ледяным тоном осведомилась женщина, составляя учебники на полку и даже не смотря в сторону Родиона.
Губы парня растянулись в многозначительной улыбке.
— Вы же обещали помочь мне с криминологией, — напомнил он спокойно. Если бы Лаврова потрудилась посмотреть в глаза курсанта, то заметила бы танцующих в них наглых бесенят. Но Катя усиленно делала вид, что изучает заголовки книг, а Долгова в помещении и в помине нет.
— Екатерина Андреевна, — позвал парень, вдоволь изучив взглядом напряженную фигуру куратора от носков изящных туфель до аккуратно собранных на затылке прядей. Услышав обращение, Лаврова упрямо сжала губы и сухо ответила:
— Не думаю, что в этом есть необходимость.
— Мне так не кажется, — чуть тише проговорил Долгов, делая небольшой шаг к куратору. — А еще я думал, что вам будет интересно, что мне удалось узнать о Тарасове.
— И что же вам удалось узнать о Тарасове? — делано безразличным тоном переспросила капитан, по-прежнему стоя к курсанту боком и сосредоточенно рассматривая учебники.
— Что, прямо здесь говорить?
— А что вас не устраивает? — приподняла бровь Лаврова и наконец повернулась, оказавшись к Родиону почти вплотную.
— Вообще-то я рассчитывал, что вы угостите меня вашим замечательным кофе и в уютной обстановке мы поговорим и о расследовании, и о Бодлере, и о криминологии, — тон Долгова изменился, голос стал немного хриплым, как тогда, в машине, а еще — взволнованным.
Катя вздрогнула, ощутив жаркую волну, пробежавшую по спине от этой мягкой, вкрадчиво-интимной интонации. Непроизвольно сделала шаг назад, уткнувшись спиной в стеллаж с книгами. Родион усмехнулся, наблюдая за ее движениями, и его усмешка Кате очень не понравилась.
— Долгов… — вытолкнула она негромко, почти испуганно, и поймала удивленный взгляд курсанта.
— Вы что, боитесь меня? — спросил он наконец, чуть не рассмеявшись. — Не думал, что такой страшный.
Лаврова молчала, прислушиваясь к судорожному стуку собственного сердца, и этот звук, ей казалось, разносился на все пронзительно-тихое помещение. Боялась ли она своего курсанта? Нет, совсем нет. Катя боялась собственной реакции на его близость, на его голос, на его прикосновения… А Долгов, словно прочитав ее мысли, сделал еще шаг вперед и бережно взял Лаврову за плечи. Женщина застыла, боясь пошевелиться.
— Екатерина Андреевна, что вы со мной делаете? — Горячее дыхание буквально обожгло кожу, а в следующее мгновение Родион притянул Катю к себе и поцеловал. Не как в самый первый раз, ласково и убеждающе, а жарко, торопливо, жадно, наслаждаясь каждой секундой. Подчиняя, покоряя, заражая своим безумием. Это был не просто поцелуй, это была необходимость. Сейчас, целуя эту женщину, осторожно поглаживая ее по отчего-то чуть вздрагивающим плечам, Долгов понял, как успел соскучиться за какие-то ничтожные часы без нее. Без ее близости, без возможности прикасаться к ней. А еще Родион, кажется, начинал понимать: каково это — чувствовать потребность в ком-то. Он особенно ясно осознал, как эта невероятная женщина ему нужна. А еще — что не позволит себе ее потерять.
Она стала его мечтой, и он сделает все, чтобы эта мечта сбылась.
========== Часть 11 ==========
Сегодняшний вечер капитана Лавровой мало чем отличался от ее вечеров во время работы оперативником. Если не было допросов, задержаний и прочей рутины, Катя устраивалась в тишине с листом бумаги и ручкой и начинала размышлять. Не в спешке, на ходу, а медленно, со вкусом, анализируя каждую крошечную деталь, каждое невзначай брошенное слово. Сопоставляла всю известную информацию, прикидывала, что еще необходимо узнать, задавала себе вопросы, которые не возникли раньше. И зачастую именно в такие моменты неторопливых раздумий и открывалась истина. Все кусочки паззла становились на свое место, образовывая цельную картину. Этот момент, когда понимание вдруг пробивало насквозь, разрушая банальную скучную схему, был таким сладостным и прекрасным, что не передать словами. Именно за эти мгновения озарений Катя Лаврова любила сложные, запутанные дела. Любила так, как ни что иное.
Вот и сейчас, машинально прихлебывая успевший остыть кофе, Катя чертила на бумаге какие-то понятные ей одной схемы, пытаясь выстроить на основе известных фактов приемлемую версию. Это как сложное уравнение в математике — нужно найти множество неизвестных, чтобы с их помощью найти другие неизвестные. Вот только в расследованиях в этом плане труднее: необходимо понять не только как искать, но и что искать. Но разве когда-то капитан Лаврова пасовала перед трудностями?
Катя раздраженно отбросила назад мешавшие волосы и принялась гипнотизировать взглядом листок. Вопросы множились, а вот ответов не было, одни догадки. Тарасов и Соболева. Детдомовская девчонка и помешанный на Бодлере сумасшедший. Что у них могло быть общего? Кроме факта убийства, если преступник действительно Тарасов. А ведь слишком многое указывает на это: стихи, запись в блоге, учеба Тарасова в медицинском университете… Алиби на день убийства у него тоже нет. Мотива, впрочем, тоже не имеется. “Пыль прошлого”. Какое прошлое может быть у двадцатилетней девчонки? Правильно Долгов заметил. И насчет места обнаружения тела тоже прав. А вот она что-то совсем расслабилась, даже не может сопоставить факты. Мозги начисто отшибло от ухаживаний юного поклонника. Лаврова сердито фыркнула и с грохотом отставила кружку. Неуместно вспомнился поцелуй в библиотеке, свое поспешное бегство и удивленный взгляд не вовремя вернувшейся библиотекарши… Долгов, наверное, хорошо посмеялся над растерянностью взрослой тетки, раскрасневшейся от поцелуев словно малолетняя школьница.
Лаврова шумно отодвинула стул и, поднявшись, подошла к окну. Прижалась лбом к стеклу, словно пыталась прогнать мысли, от которых кидало в жар. Но память упрямо подсовывала сцену в машине, и от стыда хотелось провалиться. А Долгов молодец, вел себя так, словно ничего не произошло… Если не считать настойчивых взглядов и пресловутого черт-бы-его-побрал поцелуя. А что ее, собственно, удивляет? В постели у такого парня уж точно побывала не одна юная красавица. Было бы странно, если бы тот случайный эпизод стал для него чем-то из ряда вон выходящим…
Катя распахнула окно, впуская в помещение холодный осенний воздух, призванный выстудить из ее головы непотребные мысли. О чем вы думаете вообще, капитан Лаврова? Надо дело распутывать, а вы размышляете о бурной личной своего курсанта. Курсанта, которому позволили бесстыдно себя ублажать. С которым увлеченно целовались чуть ли не на виду всего университета. И который, похоже, даже не думает на этом останавливаться…
Напряженно-задумчивую тишину квартиры внезапно нарушил телефонный звонок. Чересчур громкий, чересчур пронзительный. Какой-то слишком настойчивый для невинного дружеского звонка. И, поднимая трубку, Катя уже догадывалась, что услышит что-то не очень оптимистическое.
***
Родион притормозил возле цветочного магазина и, покидая машину, усмехнулся. Вот уж не думал, что когда-нибудь посетит такое место. Прежним пассиям, тем немногим, что не были случайными, Долгов всегда дарил розы. Просто потому что так принято. Покупал цветы в ларьках, не заморачиваясь, — какая разница, букет, купленный по дороге, или тот, что приобретен в недешевом магазине? А вот сейчас ему хотелось чего-то уникального. Не растрепанных нерях-хризантем, не банально-пошлых роз. Лаврову хотелось удивить. Хотелось сделать ей приятное, по-настоящему, а не просто потому что так полагается. Хотелось увидеть теплые искорки смущения в ее невероятных льдистых глазах. Да просто хотелось как-то выразить все чувства, которые эта женщина пробуждала в нем. Чувства, о существовании которых Родион прежде даже не задумывался.
— Что будете брать? — вежливо заулыбалась продавец, поправляя роскошный букет ярко-красных роз. — Есть белые, есть розовые, есть в композиции…
— Никаких роз, — отрезал курсант. — Нужно что-то необычное. Шикарные цветы для шикарной женщины.
Продавец окинула взглядом цветочное богатство и протянула Родиону пышную ветку белоснежных орхидей, художественно перевитую тонкой шелковой лентой.
— То, что нужно, — кивнул Долгов, поразившись тому, как этот незамысловатый на первый взгляд букет подходит Лавровой. Простота, изящество, чистота, хрупкость. И в то же время какая-то загадка, сложность, необычность. Да, это определенно то, что нужно. Шикарные цветы для шикарной женщины.
***
Лаврова открыла не сразу. Увидев курсанта, недовольно поморщилась и еще более ледяным, чем обычно, тоном осведомилась:
— Чем обязана?
— Я думал, вы все-таки поможете мне с криминологией, — ответил Долгов мягко. — И заодно выслушаете, что мне удалось узнать.
— Все, что вы могли узнать, мне уже известно, — бросила капитан. — Извините, я очень устала. И пожалуйста, не надо больше всего этого, — она кивнула на цветы. — Похоже на лесть. А лесть я не переношу ни в каком виде, даже в таком привлекательном. До свидания, Долгов. И знаете что? Вам лучше сюда больше не приходить.
Лаврова сделала шаг назад, очевидно, ожидая, что Родион развернется и закроет за собой дверь. Но курсант не спешил. Сейчас, когда куратор стояла в безжалостном свете лампы, он заметил и слишком сильную бледность женщины, и ее немного покрасневшие глаза. И то, как едва заметно подрагивали ее пальцы, тоже не укрылось от внимания Родиона.
— Екатерина Андреевна, у вас что-то случилось? — моментально делая шаг вперед, напряженно спросил парень, внимательно вглядываясь в лицо Лавровой.
— У меня ничего не случилось, это раз, — отчеканила Катя. — А если что-то случилось, то это касается меня и только меня, это два.
— Я не уйду, пока вы мне все не расскажете — это три, — непривычно уверенно завершил Долгов, беря холодные руки женщины в свои.
— Вас это не касается, — Лаврова резко высвободилась и повторила: — До свидания.
— Екатерина Андреевна…
— Уходите.
Родион прислонился плечом к стене.
— Ну что ж, я подожду. Мне спешить некуда.
Лаврова прикусила губу, глядя на парня немного исподлобья. Сосредоточенно, вдумчиво, словно что-то просчитывала в уме.
— У меня правда все в порядке, — произнесла наконец и даже попыталась улыбнуться. Улыбка получилась натянутой и абсолютно фальшивой.
— Екатерина Андреевна… — снова начал курсант, но Катя перебила:
— У меня на самом деле все отлично. А вам пора.
Родион несколько мгновений стоял неподвижно, неотрывно глядя на куратора. Женщина даже слегка поежилась под этим изучающим взглядом.
— Идите, Долгов, — повторила, уже начиная раздражаться. Парень, помедлив, кивнул и, не говоря ни слова, вышел на лестничную площадку, бесшумно прикрыв за собой дверь.
Екатерина Андреевна Лаврова иногда была невероятно упрямой. А если откровенно — совершенно невыносимой в своем стремлении все и всегда решать самой. Но когда-нибудь и она поймет, что не так уж плохо — иметь рядом человека, готового прийти на помощь по первому зову. Когда-нибудь…
========== Часть 12 ==========
“Лаврова, ты просто фантастическая идиотка,” — ругала себя Катя, пробираясь в темноте по заброшенному складу. Это действительно было безумием: отправиться на конец города в безлюдное место, имея при себе только травматик. Если человек, вызвавший Лаврову сюда, собирался ее убить, то тут уж никакой травматический пистолет не поможет. Настоящий — и то не факт.
Конечно, можно было просто проигнорировать звонок, посмеяться и бросить трубку. Или вызвать на место встречи парочку оперов. Можно, если бы не одно крошечное “но”. Этим “но” была фотография ее матери, отправленная на электронную почту. И короткое ясное предупреждение: если капитан Лаврова откажется явиться в назначенное место или, того хуже, придет не одна, то очень скоро станет сиротой. И Катя, хоть и не была мнительной трусихой, проверять серьезность намерений звонившего не рискнула.
И вот теперь, ругаясь всеми известными интеллигентной девушке словами, Лаврова пыталась найти назначенное место и при этом что-нибудь себе не сломать. Попутно пыталась понять, зачем неизвестный это все затеял. Хотел убить ее в тихом удобном местечке? Для этого предостаточно и других возможностей. Чья-то глупая шутка? Вряд ли нормальному человеку придет в голову так шутить. А может, это кто-то из подозреваемых решил напугать ее таким странным способом?..
Катя замерла, настороженно прислушиваясь и сжимая в руке оружие. Скорее не услышала — почувствовала чье-то присутствие рядом. Напряжение сковало целиком, не давая вздохнуть.
— Кто здесь? — спросила громко. Звук ударился о стены и затих. Тишина стала еще более пронзительной и настораживающей. А в следующее мгновение Катя ощутила какое-то движение за спиной. Резко обернулась, готовясь в следующую секунду вскинуть пистолет. Но опоздала: на бетонном полу уже сцепились две тени. Откуда взялся второй неизвестный, Катя так и не поняла. Хотя в этих лабиринтах скрыться легче легкого…
— Стоять! — приказ прозвучал несколько нелепо, учитывая ситуацию. Однако борьба все-таки прекратилась. Второй неизвестный почти скрутил первого, но тот каким-то невероятным образом сумел извернуться и, ударив соперника в лицо, вскочил.
— Стоять, стреляю! — повторила Катя и нажала на спусковой крючок. “Тень” сдавленно выругалась, подалась в сторону, очевидно, ожидая еще одного выстрела. Лаврова рванулась за ним, а в следующее мгновение сама очутилась на пыльном полу, прижатая чьим-то телом. Однако не успела возмутиться даже мысленно — буквально через долю секунды раздался характерный щелчок, и в том месте, где она стояла, со стены посыпалась штукатурка.
— Тихо, Екатерина Андреевна, — раздалось над ухом, и Катя удивленно вскинулась:
— Долгов, вы-то что здесь делаете?!
— А вы думали, я вот просто так развернусь и уйду, наплевав на то, что у вас что-то произошло?
— Действительно, — фыркнула куратор и перешла к насущному: — Может, вы с меня встанете уже? Во-первых, это уже становится неприличным, во-вторых, вы весите несколько больше пушинки.
— Извините, — ей показалось, или в голосе этого наглеца промелькнуло смущение? Поднявшись, Долгов галантно подал Кате руку. Женщина, игнорируя вежливый жест, резко поднялась и тихонько охнула: в ногу ударило ужасной болью.
— Что такое? Вы ушиблись? — встревоженно спросил Родион и посветил телефоном.
— Все нормально, — процедила Катя сквозь зубы. Сделала шаг и почти со страхом поняла, что сама даже выбраться отсюда не сможет, не то что до ближайшей остановки дойти. А остановка, к слову, находилась отнюдь не в двух шагах от этого очень милого местечка.
— Значит, так, — по-деловому заявил Долгов, пытаясь поудобнее устроить телефон, чтобы он освещал путь. — Сейчас я доведу вас до машины и осмотрю ногу. Если что, поедем в травмпункт.
— Я сама дойду, — отрезала капитан. — И не надо никакого травмпункта.
— Ага, как же, — хмыкнул Родион. — Екатерина Андреевна, иногда ваши проявления независимости настолько неуместны… — и, не размениваясь больше на лишние разговоры, легко подхватил Катю на руки.
— Долгов… — смущенно и возмущенно одновременно пробормотала Катя, протестующее уперевшись ладонями ему в грудь.
— Лучше обнимите меня, вам же удобнее будет, — пытаясь скрыть несколько неуместную улыбку, перебил курсант. Лаврова недовольно вздохнула, но все же неуверенно обхватила парня руками за плечи. Машинально отметила, что спортом он очень даже не пренебрегает, и тут же рассердилась на себя. Слишком много и не по делу думает она об этом обаятельном нахале…