Что заставило его снова очутиться здесь, среди знакомых лиц, в знакомых стенах, как будто и не было всего того, что разбило, раскололо, сделало противниками, если не врагами? Он не хотел искать ответ на этот вопрос.
— Все очень осложнилось после ухода Климова, — Зимина, стискивая руки в карманах кителя, замерла у стола. — Он успел дать Шилову множество зацепок, всяких фактов… Другое дело, что это пока просто слова, ничем не подкрепленные. Но при желании…
— А можно как-то ближе к делу? — не выдержал Паша, хмуро глядя на начальницу.
Зимина, не удостоив его взглядом, все же соизволила перейти к сути.
— Этот Шилов невероятно въедливый и дотошный, так что рано или поздно, но накопать что-нибудь все равно сможет. И если он возьмется за нас всерьез… Сами понимаете, что тогда будет. Я хочу сказать… — на миг замолчала, словно собираясь с силами, — хочу сказать, что так продолжаться не может. Все эти войны, разборки… Я понимаю, много всего было, да и сейчас есть. Но сейчас не время для этого всего. По отдельности нас просто раздавят, даже не прилагая особых усилий. Мы уже столько прошли… Это будет глупо, если из-за каких-то разборок мы позволим сдаться и пустить все на самотек. Мы должны быть вместе, ребят.
Замолчала, не глядя ни на кого, — Ткачеву на мгновение даже почудилось, что она просто боится поднять глаза.
— Кто со мной? — спросила наконец негромко, встретившись взглядом с Ткачевым. И, словно загипнотизированный напряженно-вопросительной измученной чернотой пристальных глаз, Паша поднял руку, даже не обращая внимания, кто еще, кроме него, выразил молчаливое согласие.
— Спасибо. — Совсем тихо, обведя усталым взглядом настороженно застывшие фигуры. — Это очень важно теперь.
Единогласно.
Как в старые добрые времена, мать вашу, выругался мысленно Паша и, прежде чем решился озвучить назревший вопрос, услышал спокойный и деловитый вопрос:
— Что надо делать, Ирин Сергеевна?
— Нам нужно зацепить Шилова, — после паузы, словно не сразу услышав обращение, заговорила Зимина. — Семья, какие-то грязные тайны, косяки в работе… Что угодно. Что-то такое, чтобы заставить его прекратить дело. И чтобы он и рыпнуться не смел, чтобы продолжить или отомстить, — голос отвердел, стал решительным, резким, властным. — Думаю, сами разберетесь.
— Понятно, — кивнул Савицкий, поднимаясь вслед за остальными. И только когда стихли последние шаги, Ткачев отодвинул стул, не решаясь нарушить повисшую тишину, цепляясь взглядом за величественно-прямую спину, смутно-рыжее золото волос, мажущих по погонам.
Столько эмоций.
Слов — ни одного.
Только мучительно-знакомый запах духов на легкие терпким осадком.
***
— Нет, ну ведь так не бывает! — Зимина раздраженно отбросила в сторону бумаги, выпрямляясь в кресле. — Ангелы, знаете ли, по земле не ходят, а на всех остальных всегда можно что-то нарыть!
— Намекаете на то, что мы плохо искали? — вздохнул Савицкий. — Уж что есть, Ирин Сергеевна. На службе этот Шилов просто “пионер, всем ребятам пример”, ни одного взыскания, куча благодарностей и лучшая раскрываемость…
— Я за него рада, — едко прокомментировала полковник.
— Биография опять же чистая, никаких скелетов в шкафу, — не обратил внимания на язвительность Рома. — И с личным тоже не вариант, потому как нет у него никакого “личного” — ни жены, ни любовницы, ни детей, родители в другом городе.
— Это плохо, — посерьезнев, обронила Зимина, отворачиваясь к окну и крутя в пальцах ручку. — Но если нет проблемы — придется нарисовать. Разумеется, не какая-нибудь наркота в машине или что-то подобное, тут надо действовать тоньше.
— Уже идеи есть? — не глядя на начальницу, осведомился Ткачев.
— Пока нет, — неохотно признала Ирина Сергеевна. — Но будут обязательно. А вы пока продолжайте наблюдать за нашим святым, может, что-то и всплывет. Как говорится, терпение и труд… — добавила с насмешливой назидательностью, весело взглянув на подчиненных.
— … Всех зае… — договорил вполголоса Ткачев, вольно интерпретируя пословицу.
— Идите уже, — фыркнула Зимина, явно уловив не предназначенное для нежного женского слуха. — Остряки, тоже мне…
***
— Неплохо, — протянул пожилой человек в полковничьей форме, просматривая протянутый список. — То есть все эти люди согласились с нами работать?
— Так точно, — поспешно кивнул его более молодой собеседник. — Наш консультант никогда не ошибается. Вычислить тех, кто согласен с нашими идеями и готов работать, дело времени. Риск минимальный.
— Это хорошо, — рассеянно кивнул полковник.
— Да, вы просили узнать по поводу Зиминой… Кажется, есть вариант, как ее можно зацепить.
— Только не говори мне, что для этого нам придется угрожать здоровью старушки-матери или что-то в этом роде, — насмешливо фыркнул человек в погонах.
— Ну зачем так топорно, — тонко улыбнулся молодой. — Можно просто дать понять кандидату, что мы можем решить его проблему. Точнее, проблемы — любые, которые могут возникнуть в будущем. Командность, взаимопомощь, надежность, а не страх и угрозы, и тогда человек сам согласится работать на нас. Вернее, с нами.
— Красиво говоришь, майор, — усмехнулся полковник. — Еще скажи, что даже знаешь, какая такая трудноразрешимая проблема есть у товарища Зиминой.
— Знаю, — кивнул майор.
Когда за собеседником захлопнулась дверь, человек в форме потянулся к телефону, набирая номер, высветившийся на мониторе компьютера вместе со всеми остальными данными на Ирину Сергеевну Зимину.
— Добрый вечер, Ирина Сергеевна, — безукоризненно вежливо произнес полковник, когда вместо размеренных гудков раздалось хрипловато-усталое “алло”. — У нас есть предложение, которое вас обязательно заинтересует.
========== Часть 12 ==========
“Предложение, которое вас заинтересует.”
Ира без сил рухнула в кресло, дергая ящик стола и нашаривая когда-то оставленную пачку сигарет. Ее до сих пор изрядно трясло — в первую очередь от откровенной бредовости всего происходящего. Что-то ей это все напоминало…
Встреча произошла на пустынном шоссе на выезде из города, в темном салоне автомобиля. Человек на заднем сиденье не потрудился представиться, а из-за выключенного освещения она, даже если бы и захотела, не смогла бы увидеть его лица. Единственное, что отметила мимоходом — тачка была явно дорогой, а в салоне пахло элитным парфюмом и дорогими сигаретами.
— Это что, такая шутка дурацкая? — спросила Зимина резко, в первое мгновение опешив после услышанных слов.
— А что, похоже? — с усмешкой отреагировал неизвестный собеседник и тут же посерьезнел. — Ирина Сергеевна, я, кажется, ясно дал вам понять, что знаю о вещах, которые достаточно трудно раскопать, а уж тем более доказать.
— Больные фантазии, — холодно перебила Ирина, но незнакомец пропустил возмущение мимо ушей.
— Мы ведь с вами не в суде и даже не на следствии, чтобы, как говорится, “уходить в глухую несознанку”. То, что я вам озвучил, — всего лишь показатель того, что мы работаем серьезно и профессионально, что у нас достаточно ресурсов и людей. И мы хотим, чтобы вы, а если пожелаете, то и вся ваша команда, стали одними из нас. И помощь в том, чтобы угомонить следователя Шилова, — лишнее тому подтверждение. Наша организация нуждается в таких людях как вы, Ирина Сергеевна, — решительных, жестких, беспощадных…
“Одним из нас”, “наша организация” — что-то такое она уже слышала, причем теми же самыми словами.
— Так вы, значит, решили, так сказать, принять у “палачей” эстафету? — произнесла она с нескрываемым сарказмом, прерывая заливавшегося соловьем незнакомца.
— Не утрируйте, — даже не видя его лица, Ира была уверена, что человек досадливо поморщился. — “Палачи” были беспорядочной кучкой фанатиков, скрытых садистов и случайно попавших в их ряды дурачков. А у нас, подчеркну, если вы не услышали — организация. Мы тщательно отбираем людей, которые подходят по личностным характеристикам; мы избегаем бессмысленных жертв и ненужной жестокости; мы, насколько это возможно, пытаемся следовать закону и отдавать преступника в руки правосудия…
— Как благородно! — зло фыркнула Зимина.
— А еще мы ценим каждого, кто работает с нами, независимо от звания и должности; готовы решать любые возникающие проблемы и ко всему прочему предлагаем работать не только за одну идею. Идеи, конечно, хорошо, но ими не прокормишь семью или не купишь на них новую машину.
— Уж не хотите ли вы сказать… — вздрогнула Ира, еще сомневаясь, что правильно поняла услышанное.
— Совершенно верно. У нас достаточно возможностей и ресурсов, чтобы помогать своим людям, финансово в том числе. Да и справедливость, знаете ли, дело тоже затратное.
— И кто…
— А вот это уже лишняя информация, — оборвал собеседник.
— А если я отвечу нет?
— Почему? — теперь в голосе звучало неподдельное удивление. — Мне казалось, ни один из наших принципов не противоречит вашим собственным. Вы будете делать то же, что и прежде, только будете уверены, что в случае непредвиденных обстоятельств вам придут на помощь, только и всего.
— Не люблю, знаете ли, быть марионеткой, — резко бросила Ирина, дергая ручку двери. — Предпочитаю сама быть кукловодом. Всего хорошего. Надеюсь, что мы с вами больше не увидимся.
Ира яростно чертыхнулась, ломая в пальцах сигарету. Мало ей было надоеды Шилова, так еще невесть откуда нарисовался этот чудила с совершенно бредовым предложением и упоминанием какой-то таинственной организации. Можно было, конечно, просто выбросить все из головы, захлопнув за собой дверь роскошного автомобиля, но… Но Ирина еще прекрасно помнила, какой оказалась дурой, посчитав поначалу, что “палачи” — всего лишь несколько пэпсов, заигравшихся в мстителей. А тут люди явно намного серьезней — нарыть то, что они смогли, не каждому влиятельному человеку под силу. Неужели и в самом деле идея “палачей” нашла такой отклик, что кто-то даже готов спонсировать все это дело?
Тебя это не касается, тут же осадила себя Ира. Гораздо важнее сейчас — заставить Шилова бросить расследование, тогда и зацепить ни ее, ни ребят будет не за что. Зимина со вздохом швырнула в мусорную корзину так и не зажженную сигарету и поднялась.
— Ткачев, занят? Хотя не важно. Что по Шилову?
Паша, оторвавшись от компьютера, развернулся на стуле, с неосознанной цепкостью отмечая напряженно-задумчивый, загруженный вид начальницы, утомление в измученном, каком-то сером лице, в каждом движении и даже в нетерпеливо-вопросительной интонации.
— Да ничего особенного, Ирин Сергевна. Столько времени его с Ромычем “пасли”, ничего особенного. Дом, работа, дом. По барам и клубам не шляется, с друзьями или с подружками не встречается… Вообще непонятно, на чем его можно поймать.
Ткачев ожидал раздраженного “А надо бы!”, недовольного выговора, что плохо работают, что… Но Ирина Сергеевна, рассеянно кивнув, что услышала, промолчала, устало откидываясь на спинку дивана. Совсем неуместно, мелькнула непрошеная мысль, что у нее наверняка выдался изматывающе-трудный день, что вообще-то она давно уже должна быть дома — может быть, даже с этим своим доктором, а не торчать за полночь в практически пустом отделе… Но по ее виду, по тому, как расслабленно затихла в углу диванчика, прикрыв глаза, как-то не было особенно заметно, чтобы спешила домой, а уж тем более что ее там кто-то ждет. И опять непозволительно-больно ужалило чем-то неправильным, сочувственно-почти-теплым — лишь на миг, но и за этот миг он готов был влепить себе хорошую затрещину.
— Чаю хотите? — спросил Паша, чтобы хоть как-то нарушить повисшую тишину — безмолвие, показавшись вдруг чем-то ужасно интимным, начало откровенно напрягать.
— Не откажусь, — пробормотала Зимина, по-прежнему не открывая глаз. Ткачев с кривой усмешкой подумал, какая будет хохма, если она сейчас заснет прямо здесь — не выталкивать же ее, сонную, из кабинета? А “человек-помело” Карасев, принимая наутро дежурство и обнаружив спящую начальницу, выдаст такие версии прошедшей ночи, что Шерлок Холмс нервно курит в сторонке…
Паша, хмыкнув, включил чайник, вновь покосившись на полковника и доставая кружки. Мимолетно услышав шаги в коридоре, догадался, что это, наверное, вернулся с выезда Костян, и не худо бы стрельнуть у него сахара и печенья… А в следующее мгновение тонкое стекло разлетелось осколками в его руках.
— На пол, Ирин Сергевна! — успел крикнуть он, с грохотом захлопывая дверь прямо перед человеком в маске. Что-то рвануло, затрещало в коридоре, поплыл густой едкий дым — Ткачев, выхватывая пистолет, толкнул начальницу в сторону, закрывая собой и наугад выпуская обойму прямо в повисшую непроглядную дымность. Сдавленный мат и тяжелый, неловкий звук падения подтвердили, что по крайней мере одна из пуль достигла цели.
— Готов, — совершенно спокойно констатировала Зимина, выпрямляясь, пока Ткачев, пытаясь разогнать дым, шарил по полу в поисках гильз. — Документов нет. Как же ты сюда пробрался, урод? — процедила сквозь зубы, разглядывая извлеченную из кармана погибшего гранату.
— Ирин Сергевна, делать что будем?
— А есть варианты? — вздернула бровь начальница. — У нас на хвосте висит въедливый следак, ищущий любой повод, чтобы закрыть всех нас, а тут в пустом отделе валяется насквозь прошитый пулями неизвестный. И пойди докажи, что это он нас грохнуть хотел, а не мы его за просто так пристрелили!
Паша, скривившись, без труда уловил, к чему клонит Зимина. Он прекрасно помнил, какую тряску устроили всему отделу и сотрудникам в частности тогда, год назад, когда псих Лаптев завалил нескольких человек. А что теперь? Двое находящихся в плотной разработке ментов и труп. Картина маслом, муха-цокотуха!..
— И чего, мы его прям вдвоем будем ворочать? — скептически поинтересовался он, выразительно оглядывая невысокую худенькую фигурку начальницы.
— Нет, ну ты, конечно, можешь объявить тревогу с целью избавиться от тела! — раздраженно повела плечом Ирина Сергеевна. Шумно выдохнула сквозь зубы — по резко побелевшему лицу и нервно закушенной губе было ясно видно, что она борется с подступающей дурнотой от запаха дыма и крови. — Ничего. Парень он хлипкий… был. Думаю, справимся. Машину только надо найти…
***
— Шел бы хоть умылся, на маньяка похож, — пробормотала Зимина, раздраженно дергая не поддающуюся пуговицу на кителе. Казалось, что отвратительный, въедливый запах крови насквозь пропитал одежду, остался на коже, — больше всего сейчас хотелось под душ.
— А у вас глаз дергается, — не остался в долгу Паша, стягивая джинсовую куртку, покрытую пятнами крови. Зимина, выругавшись, проследила, как из-под трясущихся пальцев выскальзывает на пол уже вторая оторванная пуговица — руки, еще недавно действовавшие спокойно и четко, вдруг перестали слушаться.
— Да-а, — неопределенно протянул Ткачев, оглядывая не бледную — буквально зеленую начальницу, еще несколько минут назад казавшуюся гребаным монолитом абсолютного, чистейшего спокойствия и невозмутимости. Легко приподнял за плечи — перебитый запахом крови и пороха, ударил чуть слышный пряно-сладковатый знакомый уже аромат.
— Ткачев! — хрипло осадила начальница, едва его пальцы, расправившись с узлом галстука, потянули из петли пуговицу рубашки.
— Вы чего, стесняетесь? — темные глаза сверкнули неприкрытый насмешкой — он явно намекал на ту дурацкую ночь, когда она, будучи не в себе, даже не пыталась его остановить. Да и сейчас, вжимаясь спиной в стену, чувствуя в горле противный ком, а во всем теле такую слабость, что едва держалась на ногах, она возражала больше из упрямства. И Паша, каким-то непостижимым образом понимая это, даже не подумал отреагировать на протест.
— Одежду уничтожить надо, — пробормотала Ира, блаженно погружаясь в теплую, пахнущую лавандой душистую пену — Ткачев, не глядя, опрокинул в воду первый попавшийся пузырек.
— Да это понятно, — отозвался Паша, увеличивая напор воды из-под крана и в очередной раз намыливая ладони — казалось, избавиться от мерзкого ощущения оставшейся на руках крови не поможет ничто, хотя с чего бы — он же был в перчатках?