Вот и случилось то, что она пыталась избежать. Теперь её точно запрут где-нибудь не только как больную, но и как врунью, которой нельзя доверять. Снейп, видимо, заметил эту её смену настроения. Хотя это было очевидно — Гермиона вся сжалась и вцепилась в полы своей мантии, только сейчас осознав, что все ещё сидит на парте перед учителем в дополнение к неуважительному тону.
— Ваше состояние вызывало у меня беспокойство, — сказал он с раздражением, тоном, совершенно не соответствующим смыслу слов.
— Со мной все нормально, — Гермиона не могла не поупрямиться.
— Мои наблюдения, — он презрительно осмотрел её заплаканное лицо, как будто это было как-то связано с эпизодами, — говорят об обратном.
Все это высокомерие, давление, в конце концов, слежка, подкосили её окончательно. Конечно, это было ожидаемое поведение со стороны профессора, но в целом… Почему все относятся к ней таким образом? Что плохого она сделала? Снейпу, Рону, даже Гарри, который вечно вставал на сторону друга, без разницы, прав он или нет?
Гермиона в раздражении спрыгнула с парты и поправила мантию, пытаясь избавиться от налипшей пыли. И конечно же только в этот момент догадалась посмотреть на Снейпа, чтобы заметить, что он не дышит. Здорово! Когда конкретно он застыл? В какую позицию ей нужно вернуться, чтобы не проколоться? Вот бы раздавался какой-то звуковой сигнал, оповещающий о начале эпизода. Было бы гораздо удобнее.
Похоже, доказательства шли ему прямо в руки. Очевидно, ей уже поздно косить под дурочку и отнекиваться. Или нет? Гермиона смело шагнула к Снейпу, обогнула его и дернула за ручку двери. Ещё раз. И ещё. Даже попыталась навалиться всем весом и постучать кулаками по безучастному дереву, но, очевидно, профессор позаботился о приватности их разговора магически.
Она в бешенстве заметалась по комнате, но так и не придумала ничего, что могла бы выкинуть. Не в окно же прыгать, в самом деле! В конце концов, Гермиона просто встала напротив него, нарушая личное пространство и вглядываясь в лицо с плохо скрываемой неприязнью. В полутемном классе его глаза действительно казались абсолютно черными — разобрать границу между радужкой и зрачком было решительно невозможно. Когда ещё у неё будет возможность так близко подойти к ужасу подземелий? А, ну да, когда угодно, если время соизволит остановиться, пока они находятся в относительной близости друг к другу.
Снейп моргнул и отшатнулся от неё. Странно, что ещё палочку не выхватил — о том, что он может атаковать, заранее она как-то не подумала. Конечно, такая резкая перемена должна была его напугать хотя бы слегка, так что Гермиона даже почувствовала какое-то мстительное удовольствие.
— Так что вам там, — она старалась саркастично ухмыляться, но получалось так себе, — говорят ваши наблюдения?
— Что вы делаете? — бросил он отрывисто, и опять встал прямо, нависнув над ней.
— Ничего, — Гермиона даже не подумала отойти. — В самом деле, я абсолютно ничего не делаю.
— Как вы переместились?
— Встала с парты и подошла, — фыркнула она, но все же немного смутилась. — Только и всего.
— Отвечайте на поставленный вопрос, мисс Грейнджер.
Гермиона поморщилась, но не сдала позиции.
— А то что? — проговорила она по слогам, тем же тоном, каким он не так давно приказывал ей положить медальон на стол. И улыбнулась. Довольно противно и некрасиво само по себе, учитывая её раскрасневшееся и опухшее от слез лицо.
— Вы ходите по очень тонкому льду, — голос Снейпа стал бархатным и вкрадчивым. — Поверьте, если дело дойдет до веритасерума или легилименции…
— Вы не имеете право применять такие средства дознания к ученикам.
— Нет, но с особым разрешением директора — очень даже, — он оскалился, будто только этого и ждал. — Вы же уже совершеннолетняя?
— Да, профессор Снейп. Буду ждать вашего приглашения на допрос, — Гермиона тоже так и не прекратила улыбаться. — А сейчас, если вы не против, я хотела бы вернуться обратно в гостиную своего факультета.
— Я вас не держу, — замок за его спиной отчетливо щелкнул, но он так и продолжил стоять в дверях.
Ну давай же! Чертово время, остановись! Она так зла. На Рона, на Гарри, на профессора, на себя, на свою глупость. Ведет себя безобразно и не может остановиться. И с кем! Снейп же её пережует и выплюнет. Теперь оценки выше Отвратительно по ЗОТИ можно было не ждать. Хотя какие к черту оценки, ей стоит волноваться о вещах пострашнее.
— Не получается? — его приторный елейный тон звучал просто омерзительно.
— Что? — дергано отозвалась она.
— Устроить темпоральный сдвиг, — тут же ответил Снейп таким будничным тоном, как будто каждый день с этим сталкивался.
— Не понимаю, о чем вы.
— Вы не контролируете этот процесс, — заключил он удовлетворительно.
— Я же сказала, что ничего не делаю, — попыталась огрызнуться Гермиона.
— Когда это началось?
Она уставилась на него с ненавистью, Снейп, казалось, никакого дискомфорта от этого не испытывал. Они молчали какое-то время. Он, наверное, ждал от неё признаний, Гермиона мысленно прощалась со своей свободной жизнью.
— Может, ваш приятель, мистер Поттер, вам и не рассказывал, но вмешательство легилимента в разум часто сопровождается неприятными ощущениями и может иметь негативные последствия для психики, — как будто между делом заметил Снейп.
Гермиона вскинулась, пытаясь сохранить достоинство, но чувствовала себя мышью, которая хорохорится перед котом. Не хватало только начать умолять о пощаде.
— Медальон тут не причем, — процедила она сквозь зубы. — Если вы так подумали.
— Дальше, — подогнал он её.
— Это начало происходить ещё летом. После Отдела тайн, я полагаю.
— И вы решили, что никому не рассказывать об этом — отличная идея? — сарказм, сарказм и ещё раз сарказм.
— Я не сразу поняла, что происходит, — лишь бы не сбиться на жалкие оправдания. — Сначала паузы были совсем короткими, только со временем ситуация стала осложняться.
— И до какого момента вы планировали ждать? — он приподнял брови.
Гермиона опустила глаза и сжала челюсть.
— Я хотела разобраться, как это работает.
— И как успехи?
Она поморщилась.
— Как ваши успехи, мисс Грейнджер? — протянул Снейп, будто наслаждаясь каждым колким словом.
— Никак, — её щека дернулась, она опять рефлекторно вцепилась в свою мантию. — Я пыталась выделить наиболее эффективные условия для возникновения эффекта, закрепить их мысленно и использовать, как счастливые воспоминания используют для вызова Патронуса. Но застопорилась ещё на первом шаге. В этом как будто нет никакой логики.
Я предположила, что реакция зависит от моих эмоций, но так и не выяснила рабочей закономерности. Я злюсь, радуюсь, думаю о чем-нибудь тревожном — время замирает. А потом при тех же исходных данных ничего не происходит, — она вздохнула и добавила почти шепотом: — Ничего не работает так, как нужно. И толку от этого практически никакого.
— Многие бы с вами не согласились.
Гермиона фыркнула и перестала сминать ткань.
— Боюсь, мои интересы расходятся с теми возможностями, что, теоретически, может предоставить эта, хм, способность.
— Ещё не распробовали? — Снейп ухмыльнулся.
— Может быть.
Уж он-то наверняка придумал бы этому тысячу и одно полезное применение за час. И примерно восемьсот пунктов из этого списка содержали бы способы издевательства над учениками и всеми, кому не посчастливится попасть под руку.
— Приведите себя в порядок, мисс Грейнджер, — Снейп явно был доволен собой. — И продумайте свою речь получше. Слушать ваш маловразумительный поток сознания довольно утомительно.
========== 6. Тайна ==========
Она уныло сидела в кресле в кабинете директора. Высота сидения явно не была рассчитана на низкорослых школьниц, поэтому Гермиона едва доставала подошвами туфель до пола. Совершенно неуместно хотелось поболтать ногами, чтобы немного отвлечься, но приходилось сохранять приличия: прямо сейчас Дамблдор, вероятно, решал её судьбу.
Конечно же директор был в курсе всего с самого начала. А Снейп чисто случайно опустил эту деталь из виду, когда доводил загнанную в угол жертву до ручки. Если бы он сразу пригласил её побеседовать с Дамблдором, то она вела бы себя куда покладистее. Впрочем, в тот же день её на разговор не вызвали, директор появился в школе только к вечеру следующего.
Он выглядел усталым и обеспокоенным. Его почерневшая рука, как Гарри и рассказывал, выглядела действительно скверно — вблизи это бросалось в глаза. Честно говоря, Гермионе показалось, что Дамблдор предпочел бы проигнорировать её и на этот раз — его мысли словно были заняты совсем другими вещами, и именно Снейп настоял на их личной встрече.
— Маховики времени достаточно хрупки, — ну надо же, хоть кто-то это признал. — И случаи их поломок по тем или иным причинам были неоднократно зафиксированы. Но обычно это не несет никаких негативных последствий для владельца, если он, конечно, не пытается воспользоваться неисправным механизмом. Даже если возник каскадный эффект… — директор опять задумался и будто что-то вспомнил. — Мисс Грейнджер, вы уверены, что изменения начались с происшествия в Отделе тайн?
— Нет, но других предположений у меня нет.
— Вы сказали, что первый приступ случился в лавке Горбина и Бэркеса?
— Первый из тех, что я заметила, да.
— Вы дотрагивались там до чего-либо?
— Только если до ручки двери. Несмотря на происшествие с медальоном, я не склонна хватать предметы с неизвестными свойствами в подозрительных местах.
Присутствующий тут же Снейп хмыкнул, видимо, не особенно доверяя её утверждению. Гермиона решила не оттягивать до последнего и задать самый важный вопрос побыстрее:
— Мне придется отправиться в Мунго?
— Боюсь, мисс Грейнджер, мы не можем сейчас себе это позволить, — Дамблдор истолковал её волнение по-своему. — Вам лучше оставаться в Хогвартсе.
— Но мое состояние…
— Не несет прямой угрозы жизни и здоровью, я полагаю. Мне не хотелось бы пренебрегать вашим благополучием. Но если детали станут известны третьим лицам, то это может привлечь к вам нежелательное внимание.
Гермиона не понимала. В каком смысле нежелательное? Разве её не должны изучать, как редкую зверюшку? Для неё это, конечно, и будет той самой неприятностью, но вряд ли Дамблдор оберегает чувства студентки. Да, вероятно, в школе в эти нестабильные времена ей будет безопаснее, но…
— Профессор Снейп присмотрит за вами. Сообщайте ему все, что с вами происходит.
Снейп не издал ни звука, но почти наверняка скривился, Гермиона была в этом уверена. Кто будет счастлив получить в нагрузку новую обязанность? Хотя, вполне вероятно, он планирует на ней же за это отыграться и получить свою компенсацию. Вот Гермиона и проверит его вовлеченность в спасение жизней студентов. Но, все же, почему не Макгонагалл? Видимо, не зря она не обратилась к ней за помощью, когда не знала, что делать с медальоном.
Решение Дамблдора вызывало у неё полнейший мыслительный ступор, который она когда-то приписывала Горбину. Конечно, ей и в голову не пришло спорить с директором. Да и что она сказала бы? Настаивала бы на своем помещении в клинику, чего сама же и боялась? Он ведь наоборот выбрал самый безболезненный для неё вариант. Но все равно это выглядело так… неправильно. Директор должен был отчитать её, грустно, но строго посмотреть в глаза и передать на поруки невыразимцам. Или колдомедикам. Или хотя бы мадам Помфри сказать. Естественно, ей самой тоже было приказано помалкивать, то есть мягко внушено.
Логика во всем этом присутствовала, конечно: та самая информационная безопасность, о которой он и говорил. Мало ли кто и как мог использовать её со всеми этими новоприобретенными способностями в своих интересах. А так у неё сохранялось, к примеру, преимущество перед Пожирателями в случае опасности — самый настоящий эффект неожиданности (начнись приступ вовремя, конечно). Если смотреть под таким углом, то да, чем меньше народу знает о тайне, тем крепче можно спать.
В магмире вообще не было принято особенно болтать, да ещё и о таких специфичных вещах. Куча всего делалась за закрытыми дверями. И если ты не был посвященным, то пиши пропало. Да взять хотя бы её саму — она же наверняка ничего не рассказала бы до сих пор о своем положении, если бы обстоятельства сложились чуть по-другому. Боялась Гермиона, впрочем, не правду саму по себе — ничего плохого она не сделала, чтобы опасаться разоблачения, а последствий. Не угадала.
Гермиона всеми силами старалась оценить выбор Дамблдора объективно. К примеру, профессор Снейп, учитывая его опыт по части Темных искусств, был неплохим вариантом, эм, куратора. То есть, может, в маховиках времени он и не разбирался, но в целом, по части негативного влияния всяких артефактов на организм — очень даже. А за ней, по сути, и надо только наблюдать да отмечать изменения. Если уж она сама не в силах это контролировать, то вряд ли кто-то со стороны сможет что-то с этим сделать. На опыты её пустить едва ли возможно.
Да и, вероятно, запирать её где-нибудь и препарировать действительно поздно — политическая ситуация может ухудшиться со дня на день. И встречать эти изменения где-нибудь в тайных лабораториях Отдела тайн ей было явно не с руки. Что там сейчас по курсу министерства? Кто хороший, а кто плохой? Кто врет, а кто правду говорит? Похоже, она начала понимать Гарри лучше. Одно дело, когда это происходит с другим человеком, даже другом, и совсем иной разговор, когда ты сам во всем этом с головой. Все это недоверие, опасения, когда ты становишься заложником какой-то более серьезной игры… Дамблдор же точно знает, что делает?
Она постаралась откинуть все крамольные мысли в сторону и заставила себя вчитаться в строчки, которые просматривала без понимания уже в третий раз.
— Я просто хотел придать ему немного уверенности перед игрой, — проникновенно заключил Поттер.
Хотя ей удавалось избегать и его, и Рона несколько дней вполне успешно — пару раз даже время останавливалось очень вовремя, Гарри все же поймал её в библиотеке и сейчас изливал душу.
— И тебе это удалось, — хмуро согласилась Гермиона. — И перед, и после.
Формально, они с Гарри не ссорились, а сейчас даже утрясли недопонимание из-за Феликса Фелициса, который, судя по запечатанному пузырьку, спокойно предоставленному ей на досмотр, никто никому не подливал. Но холодок между ними чувствовался на каком-то эмоциональном уровне. Рон-то точно и знать Гермиону не желал, а Поттер не мог между ними разорваться.
Сейчас, чуть поостыв (к миру в целом, но не Рону) и разобравшись в деталях, она и сама не хотела ставить Гарри в такое неудобное положение и заставлять его выбирать. Поэтому начала всеми силами избегать и разговоров, касающихся Уизли, и его самого. У неё были дела поважнее, чем следить за Роном и их с Лавандой бурным романом. Да и чувство собственного достоинства никто не отменял. Но, Мерлин, как же демонстративно они это делали — не обойти, не объехать. Естественно, что она злилась.
И это чувство искало выхода. Да, она могла бы устроить так, чтобы тарелка с кашей загадочным образом опрокинулась на его колени за завтраком. Или на уроке заклинаний в затылок как бы случайно влетел учебник — невербальные левитационные чары удавались далеко не всем. А вечером в гостиной Рон вполне мог сесть мимо кресла, вызвав дружный хохот у всей команды по квиддичу. Гермиона могла бы хорошо поразвлечься, используя свое состояние на полную катушку, именно так, как намекал ей Снейп. Но какой смысл?
Уж Гарри и Джинни, а, может, чем черт не шутит, и сам Рон поняли бы, что к чему, с первой попытки. Доказательств никаких она, конечно, не оставила бы. И вообще находилась бы максимально далеко от Уизли в эти мгновения, но для кого это было бы аргументом в её защиту? Наоборот, никто наверняка не усомнился бы в её способности найти способ проклясть предателя по-хитрому и дистанционно или в целом на неудачу. Она же Гермиона Грейнджер! Отсутствие улик не мешало Гарри подозревать Малфоя во всех смертных грехах.