Скольких он перевешал? Дара этим вопросом не интересовалась. Она сама занималась с точки зрения пиратов далеко не лучшим делом. Вот только ее благородно прозывали сумасшедшей, но святой, избавляющей от падали морские берега, а Каннингема, что ожидаемо, падальщиком, подбирающим несчастные пиратские трупы.
Но какая разница? Сейчас они все погибнут! Как только море придет в норму, "Джугарт" потопит их корабль одним выстрелом пушки, протаранит, просто задавит своим весом.
Дара вскинула руки, чтобы воспользоваться магией, но не успела. Не заметила того, что увидели ее пираты — и, не сговариваясь, ринулись вперед.
Волны на мгновение поднялись еще выше, почти полностью пряча "Джугарт" под толщей воды, и Дара наконец-то увидела истинную причину, по которой ее пираты окончательно потеряли голову. Да, надо быть последним глупцом, чтобы нападать на королевский корабль, но разве способен думать мужчина, который слышит песнь сирены? Она видела сирен, морских ведьм, взмывающих в воздух, поднимающихся на гребни волны, чтобы звук расходился дальше и смешивался с пенящейся водой, разлетался крохотными капельками и обжигал кожу завороженных моряков.
— Стойте! — обессиленно выдохнула она, но уже почти все, даже Дюбо, до последнего хранивший сознание, рванули на "Джугарт". Верный Мальби, и тот бросил руль и помчался следом за остальными. Кораблем метало из стороны в сторону, и Дараэлла знала, чем сейчас все закончится — их просто столкнет с массивным боком "Джугарта", и не стоит и сомневаться в том, кто окажется победителем.
Медлить было нельзя. Дараэлла сорвалась с места, отбрасывая прочь сомнения, на ходу выдернула кинжал из поясных ножен и прыгнула — как раз в тот момент, когда волна, вновь подняв на свой гребень ее корабль, швырнула им же вниз.
Лезвие кинжала, будто жало, впилось в деревянный бок "Джугарта" — и в тот же миг следующая, еще более высокая волна, ведомая пением сирен, похоронила пиратский корабль. Дара почувствовала, как болезненно заныло сердце, прощаясь с долгой двухлетней эпохой, которую это судно прожило без единого повреждения, но тосковать было некогда. Если она хотела выжить, не знакомясь с сестрами по магии, должна была сражаться.
Одна из сирен запела, обращаясь к Даре, но девушка успела обернуться и, сверкнув синими глазами, выдохнула несколько слов на лишь ведьмам знакомом языке. Гортанные, напевно звучавшие слова оттолкнули смертоносных красавиц. Только мелькнуло в воде темное пятно — сирена уходила под воду, должно быть, чтобы рассказать своей госпоже о горной ведьме.
Думать о морских колдуньях было некогда. Дара подтянулась и, удерживаясь то ли на лезвии кинжала, то ли на собственной магии, запрыгнула на палубу корабля.
Оружие осталось внизу, впившееся в бок "Джугарта", а сама Дара с трудом успела отпрыгнуть в сторону — в сантиметре от нее просвистел арбалетный болт.
О горы! Их же, пиратов, было несколько десятков, а солдат здесь — сотни, профессионально обученных, хорошо вооруженных… Разумеется, они плыли не для того, чтобы ловить каких-нибудь жалких пиратов, они преследовали совершенно другие цели, но какая теперь разница? Им не уйти отсюда живыми. Пиратский корабль отправился под воду следом за сиреной, а солдаты не спустят пиратов просто так на берег, разве что в воду сбросят со связанными ногами…
Оставался только один вариант — сдаться и молить о пощаде. Тогда можно надеяться хоть на что-то.
— Остановитесь! — закричала Дараэлла, только вот смысл ее слов вряд ли был понятен дерущимся мужчинам. Ведьмино заклинание, наполненное силой древних фраз, прозвучало в разы громче песни сирен, сковало пиратов, будто кандалами, остановило и солдат — но ненадолго.
Ее магия сработала иначе. Морские ведьмы умолкли, будто приказ казался в первую очередь их, а не мужчин на палубе корабля, и море, до того сходившее с ума, стремительно утихало.
Дара не успела выдохнуть ни слова в их оправдание, не смогла попросить о том, чтобы пощадили команду — она только почувствовала лед лезвия шпаги у своего горла и медленно, чтобы не попрощаться с жизнью раньше срока, обернулась.
Это был граф Каннингем, она не сомневалась. Сверкающие глаза — цвета темнее моря, — кривая улыбка и жутко довольный вид.
— Морская Жемчужина, — криво усмехнулся он. — Надо же, какая удача…
Мужчина открыл рот, чтобы отдать приказ — и Дара знала, какой он был. Граф Каннингем не щадил пиратов и не ждал, пока их довезут до суши, чтобы судить там. Он вычищал их, стремительно, разве что оставлял главарей, чтобы казнить потом публично. И можно подумать, кто-то скажет хоть слово против! Для адмирала, доверенного лица короля, нет ничего хуже пиратов.
Но Каннингем не успел ничего сказать. Он даже не понял, что произошло — зато отлично поняла Дара. Она слышала вскрик сирены, а потом волна, больше напоминающая хищную акулу, рванулась вверх, добралась до самой палубы высоченного "Джугарта", схватила адмирала, даже не прикоснувшись к Дараэлле, и утащила мужчину в морскую пучину.
Дара оглянулась. Она видела застывших от ужаса солдат и свою команду, не понимающую, как они вообще тут оказались.
И сделала самое нелогичное, но в тот же момент самое правильное, что только могла.
Ринулась в воду следом за Каннингемом.
…Первое, что почувствовала Дара — жуткое жжение в груди. Вода давила на нее, увлекая на глубину. Море было жестоким, оно привыкло топить женщин, падающих за корабельный борт, и для него не имело значения, пират это или наивная барышня. В воде магия сирен была в разы сильнее, и Дараэлла чувствовала, как невидимые ростки водорослей окутывают ее, прикасаются к рукам, пытаются увлечь на глубину, хотя вода с корабля казалась чистой, прозрачной, лишенной этих убийственных сетей.
Дара вынырнула на поверхность лишь для того, чтобы набрать побольше воздуха в легких, и вновь нырнула. Теперь она сумела заставить себя открыть глаза — и увидела Каннингема.
Адмирала неумолимо тянуло на дно. Чем сильнее он сопротивлялся, тем быстрее неведомая сила увлекала его за собой, опутывала ноги и руки, пытаясь забрать в таинственный мир сирен. В какое-то мгновение он было сдался, обмяк, но лишь для того, чтобы отстегнуть от пояса тяжелые ножны и сбросить мешающую обувь.
Боролся.
Что ж, Дараэлле нравилось, когда люди сражались за себя. Даже сиренам это было по душе. Они на мгновение оставили адмирала, дав ему возможность вырваться на поверхность и сделать глоток воздуха, продлив себе жизнь на несколько минут, а вместо этого метнулись к Даре. Прикосновения девушек были нежными: они приглашали ее в свой круг, звали к хозяйке. Дараэлла слышала шепоток — ведь у тебя такой красивый голос… Да, она действительно хорошо умела петь ведьминские песни, но не собиралась использовать это умение для того, чтобы затянуть очередного глупого моряка под воду.
— Уйдите! — выдохнула она, зная, что сирены поймут. — Я горная!
Наверное, ее зов прозвучал особенно громко, потому что Дара будто почувствовала вибрацию камней. Где-то здесь были подводные скалы… Их шпили возвышались над водой и могли стать ее — их — спасением.
Она заставила себя закрыть глаза и почувствовать направление. Совсем рядом, проплыть не больше сотни метров, и тот жалкий островок, который казался просто камнем на воде с высоты "Джугарта", станет их приютом.
Сирены потеряли интерес к Дараэлле. Им было не справиться с колдующей горной ведьмой — женщины не слишком податливы, и песни морских чаровниц на них не влияют. А вот адмирал в какое-то мгновение перестал бороться уже не на несколько секунд, а окончательно, и магические сети опутали его ноги, руки, а одна из сирен протянула руку, чтобы коснуться груди.
Дара чувствовала, что не успеет — но ей на помощь неожиданно пришла вторая сирена, на огромной скорости врезавшаяся в свою соперницу. Она прокричала что-то на ведьминском языке, но Дара не утруждала себя тем, чтобы вникать в смысл. Она так быстро, как только могла, поплыла к Каннингему.
Это их последняя надежда — ее и ее пиратов. Если этому графу хватит благородства сохранить жизнь своей спасительнице, она попросит хотя бы не казнить команду. Сумеет все объяснить. Вытребует королевский суд! А Юстиниан не будет жесток, возможно, даже подарит им всем свободу. Главное — добраться до Его Величества. Дара знала, что сумеет сбежать и так, но команда-то погибнет…
Она воспользовалась замешательством сирен, чтобы подхватить адмирала, и потянула его вперед. Каннингем был тяжел, но и сам пытался помогать ей, должно быть, понимая, что направление вверх для него всяко позитивнее, чем вниз. Он не сдавался, и даже песни сирен не заставили его остановиться.
Дара же почти сдалась — но скала появилась словно из небытия буквально у них перед носом. Дараэлла схватилась за камень с такой силой, что даже содрала кожу с ладони — и капли крови упали на серую, омытую морем поверхность.
— Держись! — крикнула она Каннингему, и тот, должно быть, с трудом понимая, что происходит, схватился за острый каменный край — и как раз вовремя.
Скалы росли. Поддаваясь зову горной ведьмы, умело сплетавшей свою магию воедино с потерянными силами сирен, они поднимались, спасая и Дару, и адмирала от верной смерти. Не прошло и минуты, как они уже возвышались на несколько метров над водной гладью.
— Поднимайся, чтобы не соприкасаться с водой! — велела Дараэлла, очень сомневаясь в том, что Каннингем будет послушен.
Но он, должно быть, знал, какова цена жизни, потому что, не обращая внимания на боль и кровь, стекавшую по острым камням, выдирался вверх — пока не устроился в ложе между двумя скалами, для мужчины больше напоминающем некое подобие кресла.
Дара почувствовала, что ни колдовать, ни даже взбираться наверх больше не в силах. Ладони соскальзывали по камням, а сирены, кажется, наконец-то рассмотрели в ней конкурентку и уже бросились за горной ведьмой. Она катастрофически не успевала подняться — так, чтобы быть не в море, а хотя бы в метре от него, — и в панике вытянула руку, зная, что помощи ждать не стоит, но, вопреки всему, Каннингем ухватился за ее запястье и потянул девушку за себя, буквально вырывая ее из смертельной хватки моря.
Она закашлялась, едва не упала грудью прямо на каменные шпили, но вместо этого каким-то чудом оказалась в объятиях адмирала. Каннингем усадил ее к себе на колени, крепко обнял за талию и, откинувшись назад, с легким оттенком презрения и недовольства рассматривал лицо.
Должно быть, представлял, сколько у нее шрамов под повязкой и насколько это будет мешать, если вдруг что. Фигуру не спрячешь за пиратской одеждой, а они сейчас не могли друг от друга отодвинуться.
— Геор, — кашлянув, представился наконец-то адмирал, справедливо подозревая, что Дара в курсе о том, что он — адмирал королевского флота граф Каннингем, но может и не знать имени. — Странная ты женщина, Жемчужина.
— Очень логичная, напротив, — возразила она, отдышавшись. — Дараэлла. И не вздумай. Я далеко не безоружна.
Она заметила, как рука Геора скользнула к поясу — он избавился от шпаги, но ведь не от кинжала. Вот только даже последний идиот — а этот повелитель морей, как его иногда называли, вряд ли столь недалек, — не станет выходить с кинжалом против горной ведьмы.
Руку Каннингем все-таки убрал — переложил ее, правда, куда не надо, но Дара решила, что не такой уж он противный, а сидеть так близко друг к другу все же теплее, чем плыть по морю.
Но вот следующее, что он сказал, совершенно выбило ее из колеи.
— Выходи за меня замуж.
Дара аж отпрянула от неожиданности.
— Что? Это шутка?
— Мы в отличном месте, чтобы устроить юмористическое шоу, — язвительно протянул Геор. — Смотри, подплывают первые зрительницы! Мне повторить, когда они окажутся поближе, или ты все-таки скажешь свое "да" прямо сейчас?
Дараэлла обернулась и с недовольством заметила, что первые сирены уже поднимались из морских глубин и подплывали к ним ближе. Разумеется, она была куда сильнее одной, отдельно взятой сирены, справилась бы и с тремя-четырьмя, но сражаться с десятком? Да она попросту пропустит удар, если морские жительницы атакуют одновременно. А что уж говорить о той, кому они подчиняются? Дара была уверена, что верховная колдунья где-то рядом, и в стороне она точно оставаться не намерена, атакует, не оглядываясь на то, кто тут находится.
— Я рада, — прошипела Дара, — что ты сохраняешь способность шутить, но нам лучше бы подумать о том, как справиться с этими барышнями, а не об обустройстве твоей личной жизни. Поищи-ка невесту в другом месте!
— Я как раз и занимаюсь этой проблемой, — хмыкнул Геор, расстегивая рубашку.
Девушка уже открыла рот, чтобы сказать, что она думает о неуместной активности чужих гормонов, но засомневалась, известно ли это понятие Каннингему. Все-таки, если ей показали свежие исследования придворного ученого, как ведьме, которая могла бы внести коррективы, это совершенно не означает, что подобную информацию довели до адмирала. Дара не сомневалась, что при дворе короля Юстиниана Геора ценили, как опытного и умелого военного, но вот разбираться в науке-то он совершенно не обязан.
Каннингем же, кажется, расстегивал рубашку совершенно с другой целью — только для того, чтобы стянуть с головы шнурок, на котором висело два брачных браслета. Если бы сейчас на небе сияло солнце, то драгоценные камни сверкнули бы зеленым, но в полумраке шторма Дара с трудом рассмотрела изумрудную россыпь.
— Я б встал на одно колено, — быстро проговорил Геор, стягивая браслеты с шнурка и опасливо оглядываясь, — но ты на нем сидишь, так что, боюсь, это невозможно. Так что давай, говори свое "да" и бери браслет. Если хочешь, могу надеть его на тебя, чтобы все как по правилам.
Дараэлла покосилась на сирен.
— Повторюсь, — она вскинула руку, чтобы, в случай чего, отразить первую магическую атаку, — это совершенно неуместно сейчас!
— Сейчас это и есть уместнее всего! — воскликнул Геор. — Бегом говори "да"!
Сирены подплывали все ближе, и из того, как Геор торопил Дару, можно было сделать два вывода. Либо он — сумасшедший, который ведется на первую же хорошенькую куколку, которую может прижать к сердцу прямо посреди моря, либо что-то-таки об этих сиренах знает, а его скорая женитьба неплохо так исправит их незавидное положение.
За первый вариант выступало то, что он вообще завел разговор о женитьбе посреди моря в окружении морских ведьм. За второй — множество успешных сражений графа Каннингема, его положение при дворе. А еще то, что слухи, ходившие о том, каким было лицо Дары под повязкой, отпугнули бы любого более-менее нормального мужчину.
Что ж, оставалось надеяться, что король не мог настолько ошибиться в своих подданных, а Геор — не сумасшедший извращенец, которому нравятся покрытые шрамами девицы. Потому что в таком случае Дара вынуждена будет его разочаровать — скрытая от посторонних взглядов половина лица ничем не отличается от той, которую увидеть может каждый.
— Я соглашусь, — выпалила Дара, — если после женитьбы мне не будет грозить ни тюрьма, ни виселица.
— Разумеется, не будет! — возмутился Геор. — Не стану же я вешать свою жену!
Логично, однако.
— И, — решилась Дараэлла поставить еще одно условие, — моя команда тоже останется жива. Их никто не тронет и…
— Еще попроси, чтобы отпустил, — прищурился Каннингем. — И умрешь тут вместе со мной.
— Если я оставлю тебя им, они меня не тронут, — покачала головой Дара.
— Но никто и не подберет! — предупредил адмирал, ногой отталкивая сирену, активно пробиравшуюся к ним по водам.
Нельзя сказать, что он был неправ.
— Ладно, — вздохнула Дараэлла. — Просто довезут живыми до берега и отдадут под суд, — относительно себя она уже и не уточняла. — Только клянись, как колдун!
Геор опасливо покосился на сирену. Та уже открыла рот, чтобы запеть свою песню, но Дара, раздраженно тряхнув рукой, осыпала морскую ведьму россыпью магических искр. Одна из них попала все-таки в глотку сирене — и та, закашлявшись, отпустила скалу.