Соскользнув с подоконника на пол, я затаилась за креслом, ожидая, что герцог проснется. Его сон и без того выглядел неспокойным, а тут еще рык дракона, да собачий лай среди ночи. Но лорд Навье не проснулся, по-видимому его душа блуждала в стране сновидений и не желала возвращаться в действительность.
Ну что же, мне это только на руку. Пристроюсь у лорда под боком, проведу с ним ночь, а на утро он вынужден будет на мне жениться, не откладывая церемонию на неделю. И не придется его убеждать в том, что надо поторопиться, приводить какие-то доводы, показывать дневники, делиться своими сомнениями. Все это так сложно и может не принести результата. А я не намерена рисковать своей жизнью лишь потому, что кому-то нужны церемонии.
Сняв туфельки, я на цыпочках прокралась к кровати и присела на край постели. Достичь цели оказалось легко, трудно было отбросить стыдливость. Прямо передо мной лежал мужчина, тела которого я не так давно касалась, исцеляя от ран. Теперь же никак не могла решиться лечь рядом, а ведь это так просто, намного легче, чем делиться с ним силой.
Не отрывая взгляда от лица герцога, я провела ладонью по гладкой простыне, коснувшись уголка подушки, осторожно потянула ее на себя, решив, что хватит с него и одной. Пожалела о том, что покрывало так же легко отвоевать не удастся. Второго тут не было, а то, что имелось, хозяин спальни обмотал вокруг бедер так плотно, словно это вторая кожа. Да оно и к лучшему. Судя по обнаженному торсу, лорд не любитель носить пижамы.
По полу потянуло ночным сквозняком. Босым ногам стало холодно, и я подтянула их под себя, продолжая с интересом разглядывать будущего мужа. Когда еще выпадет возможность вот так без стеснения поглазеть на полуобнаженного мужчину?
«Эх жаль, покрывало нельзя отбросить в сторону», — мелькнула шкодливая мысль. Щеки вмиг опалило жаром, и я обхватила их ладонями, а потом и вовсе уткнулась лицом в подушку, растянувшись во всю длину на кровати. И тут же ощутила, как меня придавила тяжесть чужого тела.
Мартеля снова мучил кошмар. Иначе сны с участием рыжей колдуньи и не назовешь. Она манила его к себе, соблазняла изгибами обнаженного тела, предлагала забыться в сладких объятиях, но стоило ему поверить в искренность ее намерений, как она бесследно исчезала во тьме, оставляя его наедине с неудовлетворенным желанием.
Вот и сегодня стоило ему закрыть глаза, как перед внутренним взором возник образ юной чаровницы. И снова она танцевала перед ним в лунном свете, и снова ее волосы полыхали ярким огнем, и снова при каждом ее движении от них в стороны рассыпались снопы желто-красных искр. Мартель пытался ее схватить, сжать в объятиях, но ведьма смеясь, ускользала, вместо обещанных поцелуев, одаривая его лишь белозубой улыбкой, да сиянием изумрудных глаз.
И все же в какой-то момент что-то неуловимо изменилось. Колдунья вдруг стала к нему ближе, он ощутил это всем своим естеством. Она как будто коснулась его своим дыханием, опалила жаром юного тела. И тогда Мартель понял, что его час настал. Это произойдет сейчас или не случится уже никогда. Резким движением он подмял под себя строптивую ведьму, впиваясь в ее губы долгожданным поцелуем и немедленно ощутил, как уходит, растворяется в груди тяжесть, что давила ему на сердце все то время, что они были не вместе.
Глава 20
До чего же красив закат над Вельежем. Легкие перистые облака, скопившиеся у горизонта, окрашены в золотистый цвет лучами уходящего солнца, под ними алеет полоска неба, предвещая ветреную погоду на завтра, и все это великолепие оттеняет сгустившаяся синева вечерних сумерек, навевая романтическое настроение на одну юную ведьму.
Собственно говоря, на романтику меня потянуло еще с прошлой ночи, да так сильно, что вот уже полдня, как я была сама не своя. Сижу на крыше нашего родового замка, старательно не замечая то безобразие, что сотворил с этим местом мой дед. Правда, тут не он один постарался, имперские маги тоже внесли свою лепту в уничтожение земель графства. Пусть с их стороны сделано это было не преднамеренно, но результат все равно удручает. Одна надежда, что скоро здесь все изменится, уж я постараюсь. Моих сил теперь хватит на многое, в том числе и на то, чтобы как следует упокоить лича.
Любопытная Либби уже не раз подползала на брюхе к самому краю, стараясь разглядеть, что там внизу, благо длина шеи позволяла ей делать это без риска для жизни.
Ава недовольно подергивала своими прутиками, но я в ее недовольство не верила. Сама ведь притащила нас сюда, когда я попросила найти для меня такое место, где никто бы не беспокоил. Непонятно только, откуда она узнала, что прореха в куполе стала настолько огромной, что мы проскочим в нее без проблем.
Стоя на земле, этого было не разглядеть, а с высоты птичьего полета отлично просматривалась дыра в куполе, увеличившаяся за прошедшие две недели примерно втрое. Еще немного и в нее спокойно пролетит взрослый дракон. А через месяц-другой от магического купола вообще ничего не останется. Куда только смотрят имперские маги? Впрочем, мне их безалаберность только на руку, не придется сражаться с чужой защитой.
Я дернула Либби за хвост и малышка заворчала, недовольная тем, что ее отрывают от наблюдения. А то, что свесилась с крыши почти наполовину, это ее не волнует.
— Свалишься вниз, будет больно, — как можно проще обрисовала я последствия ее необдуманных действий, чтобы дракошка уж точно поняла, что ее ожидает в случае непослушания. Ава этим не удовлетворилась, прошлась прутьями по толстой драконьей попе. То ли шлепнула, то ли погладила, сразу и не поймешь. Либби так точно восприняла ее жест за ласку, вон как радостно скалит зубки.
Я же вернулась к своим размышлениям, успокоенная тем, что сдала дракошку под опеку метле.
Здесь и впрямь хорошо думалось. А поразмышлять было над чем. Еще бы Либби не лезла в мои мысли без спросу, но об этом остается только мечтать. Драконам вообще не свойственна щепетильность, а личное пространство они воспринимают лишь как физическую величину. Присущие людям стеснительность и стыдливость, и вовсе вызывают у них недоумение. Так что о том, что произошло между мной и лордом прошедшей ночью, я старалась не думать, хотя очень хотелось осмыслить каждое мгновение. Попытаться понять, в какой из моментов произошла та самая инициация, которая по уверениям моих предков должна была случиться лишь после церемонии бракосочетания.
Теперь то после долгих раздумий я больше чем уверена, что в прочитанных мной дневниках не только истории любви были обманом. Каждое написанное в них слово являлось лживым до самой последней буквы. И ведь я, к своему стыду, тоже успела приложить руку к этой мистификации, задуманной кем-то неведомым для удержания ведьм в подчинении. Это ведь так просто — контролировать женщину, связанную по рукам и ногам обязательствами перед детьми и мужем.
Однако прошлой ночью я выяснила опытным путем, что чтобы пройти инициацию, необязательно связывать себя узами брака, достаточно вступить в близкий телесный контакт с избранным магом. Ясно одно — обычные мужчины, не наделенные даром, для этой цели совсем не годятся. Это я ощутила в полной мере, когда по моим венам прокатилась волна чуждой мне магии. Ее мощь оказалась столь велика, что существующие преграды не выдержали и рухнули под ее напором, высвобождая спящую во мне силу, которая с момента нашего первого взаимодействия с лордом Навье просачивалась наружу тоненьким ручейком.
Вспышка боли от проникновения показалась мне столь незначительной в сравнении с обретенной свободой, что я простила герцогу невольное насилие над собой. Он ведь и впрямь не был виноват в том, что случилось. Я по доброй воле явилась к нему ночью, по доброй воле легла в его постель. Да и понимал ли он, в самом деле, что все происходит в реальности, а не является плодом его воображения? По его одурманенным страстью глазам трудно было понять, насколько он осознает то, что делает.
Сперва я опешила, растерялась под его напором, а после во мне вспыхнуло ответное пламя. Я даже сама от себя не ожидала такой страсти. Великая Праматерь, что я творила, стыдно вспомнить. Мы оба безумствовали той ночью, но к счастью, лорд отключился первым, а я получила возможность сбежать из его постели. Иначе не знаю, как смогла бы взглянуть в его глаза утром. Хорошо, не забыла в горячке удалить с простыни следы нашей страсти. После откровений бабули стало понятно, почему мне с детства легко давались простенькие магические заклинания. Могла бы и сама найти объяснение подобным странностям, если бы взяла на себя труд над этим подумать. Впрочем, я всегда воспринимала свои необычные для ведьмы способности, как нечто естественное, а убеждать меня в обратном, как я понимаю, никто не собирался. Теперь же, чувствую, мне будет доступно намного больше. Да меня буквально распирает от бушующей во мне сдвоенной силы. Такое ощущение, что отныне для меня нет ничего невозможного.
Настроение портило лишь одно — необходимость объяснения с лордом Навье, которого было не избежать. Не такой он человек, чтобы оставить мою выходку без внимания.
— Надеюсь, он и впрямь примет все случившееся за сон, — пробормотала я тихо и дернулась, едва не свалившись с крыши, когда услышала крик бабушки, доносящийся откуда-то снизу:
— Верни мою внучку, проклятый некромант, не то я разнесу твой замок по камушку, а тебя самого отправлю к демонам в преисподнюю, где тебе самое место.
Дед отозвался не сразу. Вероятно, опять проводил какие-то запрещенные ритуалы в подвалах замка и не сразу услышал призыв бывшей супруги. А быть может, не счел ее угрозы стоящими внимания. И если быть честной, то она и впрямь ничем не могла ему навредить. Если бы это было не так, то семнадцать лет назад ей не пришлось бы спасаться бегством от сошедшего с ума некроманта.
Свое появление лич обставил с помпой, видать, готовился к этой встрече много лет. Со своего наблюдательного пункта я прекрасно видела разворачивающееся внизу действо. Первыми из дверей замка вышли слуги в ливреях. Если бы не оголенные черепа, натертые до зеркального блеска, их вполне можно было бы принять за живых людей.
Мысленно я порадовалась тому, что не могу разглядеть выражение лица бабушки. Представляю, как больно ей смотреть на тех, кто служил ей верой и правдой при жизни и видеть, во что превратил их мой дед. Когда-то она знала всех этих людей по именам, ведала их радости и печали. Теперь же это были безликие зомби, подчиняющиеся любым приказам своего повелителя — бездумные и безвольные куклы, лишенные права на перерождение.
За скелетами в ливреях гордо шествовал сам хозяин замка Филидор. Сегодня он выглядел по-другому, совсем не так, как в нашу первую встречу. Величественная осанка, гордая поступь и непримиримость во всем его облике не оставляли сомнений в том, что он так и не простил жене предательства. И не важно, что она действовала так, как велела ей совесть. Его представления о взаимных обязательствах говорили ему иное. Не смотря ни на что, она должна была оставаться с ним до конца, каким бы он ни был. Ведь именно эти слова произносят супруги, давая друг другу священные клятвы у алтаря.
Не дойдя до периметра пару десятков шагов, слуги разошлись в стороны, пропуская хозяина вперед. Лорд Филидор окинул ведьму ненавидящим взглядом, мельком глянул на толпившихся за ее спиной магов, легким кивком поприветствовал лорда Навье и замер, как истукан, не желая начинать разговор первым.
Леди Матильда не выдержала. Она шагнула вперед, не дойдя лишь пары шагов до защитного купола, и с вызовом спросила:
— Где Абелия, Лангор? Что ты с ней сделал?
— Ее здесь нет, — некромант говорил спокойно, уверенный в своем ответе. Если бы кто-то прошел сквозь магический купол, ему тотчас бы стало об этом известно, но нарушений периметра не было, в этом он мог бы поклясться.
— Впрочем, можешь войти и сама убедиться, — сказал он с усмешкой, намекая на то, что она не осмелится этого сделать.
Однако леди Матильда точно знала, где находится ее внучка. На этот раз поиск по крови сработал, как надо, указав местоположение Абелии очень точно. Лорд Навье, поднявший тревогу, предположил, что причиной тому послужило разрушение магического купола, вызванного контрзаклинанием некроманта. Естественно, и он, и маги, находящиеся у него в замке выразили готовность сопровождать госпожу ведьму к проклятому замку. Собственно говоря, они и без того собирались навестить это место в ближайшее время.
Так почему бы не сделать это прямо сейчас?
Ведьма не колебалась ни минуты. Ее жизнь потеряла бы всякий смысл, если бы с Абелией что-то случилось. И все же, перед тем как сделать решительный шаг, она невольно оглянулась назад, ища глазами герцога. Он оказался неожиданно близко. Стоял за ее плечом, так что она даже уткнулась лицом ему в грудь, повернувшись гораздо резче, чем можно было бы ожидать от столь почтенной леди.
— Позвольте, я сделаю это сам, — произнес он твердо, отстраняя ведьму в сторону. — Ваше вмешательство будет лишним.
Матильда опешила, но возражать не стала. Понимала, что будет только помехой. И неожиданно для себя, тайком перевела дух, разом сбрасывая напряжение последних часов. Почему-то она была уверена, что Мартелю хватит сил сразиться с личем и выйти из этой схватки победителем. Тем более, что он пойдет туда не один. Вон у него какая поддержка. Самые сильные маги империи готовы отправиться на борьбу с личем.
Однако другие маги не торопились соваться в логово некроманта, продолжая стоять на месте и неодобрительно хмурясь. Наконец, один из них не выдержал и крикнул герцогу в спину:
— Ты совершаешь ошибку, Мартель, лучше вернись, пока не поздно. Не стоит действовать сгоряча. Нам тоже жаль девочку, но твоя жертва будет напрасной. Ты и ее не спасешь, и себя погубишь.
Глаза лича злобно сверкнули, вокруг него заклубилась тьма.
— Трусливые шавки, — произнес он с издевкой. — Боитесь за свои никчемные жизни, а на девочку вам плевать?
Мартель, услышав эти слова, потемнел лицом. Лич будто бы подтверждал, что Абелия у него и она в опасности, но не говорил этого прямо. В иной ситуации герцог возможно и поступил бы иначе, но не после того, что случилось с ним прошлой ночью.
Проснувшись утром, он долго не мог прийти в себя. Все пытался понять, что это было? В последнее время подобные сны мучили его все чаще, но они никогда не казались ему настолько реальными. Проклятие явно набирало обороты, и с этим нужно было что — то делать. Леди Матильда утверждала, что все закончится после свадьбы. Но можно ли верить словам ведьмы? Особенно, если она спит и видит, как бы повыгоднее выдать внучку замуж.
А потом он нашел улики, ясно указывающие на то, что эта ночь ему не привиделась, и все случилось на самом деле. Возле кресла лежали женские туфельки, которым просто неоткуда было взяться в его спальне. Их не могла оставить ни одна из служанок. Обувь прислуги, хоть и сшита добротно, но при этом выглядела гораздо скромнее, чем эта пара. Леди Белиз никогда не надела бы туфли со стертыми каблуками. Остается одна неугомонная особа, которая не привыкла обращать внимания на такие мелочи, как сношенная обувь, при том, что леди Матильда определенно не экономила на внучке и заказывала ей туфли у лучшего мастера Вельежа.
Сначала Мартель разозлился, потом в его памяти стали всплывать обрывки сна-яви, и, в конце концов, он смирился и даже нашел в себе силы посмеяться над хитроумной ведьмой, снова решившей пойти наперекор всему миру.
Осветившая его лицо улыбка, вызвала всеобщее недоумение. Даже по физиономии лича скользнула тень удивления. И лишь леди Матильда тепло улыбнулась герцогу:
— Спаси нашу девочку, Мартель, — произнесла она с чувством, — я верю, ты сможешь.
— Ну-ну, — хмыкнул лич, быстро оправившийся от удивления. — Добро пожаловать в мой замок, герцог, коли ты так в себе уверен.
И он сделал приглашающий жест рукой, слегка повернувшись боком и предлагая гостю идти вперед.