–Женитьба избавит меня от судебной ответственности?
–Разумеется! Всё замечательно складывается, вы вдовец и имеете лазейку в законе узаконить отношения с потерпевшей,– обрадовался Сэндлер.
–Женюсь. К тому же эта замарашка беременна,– согласился Боу.
–Беременна?– ахнул Норман.
–Ну не герой ли я, с первого раза засеял целину?– смеясь, нахваливал себя раскаявшийся подозреваемый преступник.
–Молодцом, молодцом,– нахваливал сквайра барон Филдинг.
На следующий день на пороге квартиры Малевольти стоял самодовольный эсквайр Боу. Марко Малевольти впустил богатого господина, полагая, что это опять кто-то из судейской конторы.
Дворянин снизошёл до объяснений с главой семьи:
–Я приношу свои искренние сожаления и извинения, я сразу хотел жениться на Вашей дочери, как только её увидел…но сражённый её небывалой красотой, потерял контроль над разумом и телом…Вы отдадите за меня свою дочь?
–Ни за что!!!– взревел Малевольти-старший.
–Убирайтесь!!!– вторил ему Чезорино.
«Кровожадные итальяшки»,– хмыкнул про себя Боу.
–Я, как порядочный джентльмен, возьму замуж Вашу дочь,– повторил незваный гость.
–Какой ты порядочный! Насильник! Душегуб!– кричал Марко Малевольти на весь дом.
–В тюрьму негодяя, опозорившего нашу честную семью!– вопил брат пострадавшей,– Если сейчас же не выметешься из нашего дома – я убью тебя!!!
Сквайр попятился к выходу.
В гостиную вошла бледная Оттавия.
–Стойте, мистер. Я выйду за Вас замуж. Я не хочу вконец осиротить Ваших детей.
–Зачем тебе старик вместо мужа?– вразумлял сестру Чезорино.
–Думаешь легко растить чужих детей? Зачем тебе чужие проблемы? Ты никогда не будешь своей среди лордов,– подхватил отец.
–Я дам ей дворянскую фамилию, престиж, деньги,– перечислял достоинства будущего брака Освальд.
–Нет уж, фамилию оставьте себе,– огрызнулась Отта.
На неё не действовали ни уговоры брата, ни укоры и наставления отца. Их слова, будто не долетали до Оттавии, ударяясь о стену непроникновения и неприкаянности. Её занимали лишь собственные мысли. Она разузнала, что у Боу действительно кроме старшей, замужней дочери Виндэлии, которой двадцать семь лет, есть ещё трое малолетних детей: десятилетний Артур, семилетний Эммит и шестилетняя Лэсли. Большая разница в возрасте у детей объяснялась тем, что по молодости сквайр служил на Цейлоне, жену же оставлял дома, в Великобритании. Не смотря на ледяное спокойствие, мысли, проносившиеся в голове Отты, были яростного настроя, и агрессивны по отношению к ней самой: « Так тебе и надо, Оттавия! Дождалась принца!»
Эсквайр Боу взял суженую под руку. Девушка вздрогнула, но не убежала.
Жених заявил семье невесты:
–Я забираю Вашу дочь, но всех вас, её родственников, я не желаю видеть в своём доме. Даже на свадьбе. Не хочу, чтоб все обсуждали: какие бедняки родственники жены.
Из кухни вышла Зила с ребёнком на руках.
–Я прощусь с племянником,– и Оттавия высвободила руку, погладила малыша, заговорила с невесткой,– Прости меня, Зила, я мало общалась с тобой. Раз Чезорино выбрал тебя в жёны, а не итальянку, значит – ты лучше, чем кто-либо для него.
У тихони Зилы выступили слёзы на глазах.
–Желаю счастья, Отта,– пробормотала жена брата.
Казалось, из всех окон выглядывают соседи, провожая глазами красавицу-итальянку. Многие улыбались и махали ей, когда она садилась в карету.
Молодожёны заехали в ряд магазинов, где будущий муж выбрал невесте уйму платьев, ворох нижнего белья, дюжину туфель. Причём Оттавия не изменила своего каменного выражения лица, не выказывая чувств. Сквайр Боу принимал поздравления, и уже был доволен решением жениться на столь эффектной красавице. И ему очень нравилось, как держалась на людях его будущая жена, будто прирождённая леди.
Он подвёз невесту к своему дому.
Строгое здание без балконов, с двумя колоннами у входа, широкое крыльцо из серого мрамора. Стены дома отштукатурены блекло-коричневым цветом.
Освальд сразу отвёл Отту наверх, показал её спальню.
–Моя спальня – в конце коридора,– оповестил он.
Девушка разглядывала свою комнату. Выпуклые голубые квадраты на стенах украшены белой лепниной, сам фон стен васильковый. Голубые шторы. Васильковое покрывало на кровати. Над изголовьем несколько картин в невыразительных тонах.
Боу поведал:
–Вот эта небольшая картина Питера Ван Лара, голландского живописца, жившего в семнадцатом веке. Он любил писать пасторали и сюжеты из жизни бродяг. Пусть эта картина напоминает тебе о прежнем, полуголодном существовании.
–Я не собираюсь задирать нос оттого, что мой муж – дворянин.
–Правильно. Чем гордиться, если тебя приютили из жалости. Ты должна быть благодарна мне.
–Я хочу увидеть Ваших детей.
–Лэсли гостит у сестры Виндэлии, а Артур и Эммит болеют. Простыли. Дура-гувернантка разрешила им пускать кораблики в холодном ручье. Мальчики намочили ноги, а она даже не заметила, уткнувшись в свой глупый, готический роман.
В комнате с обоями в зелёную полосу, сидела гувернантка с виноватым лицом.
Мальчик с русыми кудрями приподнялся на койке, и изучающее вглядывался в красивую девушку в новом нежно-розовом платье с ярко-сиреневыми вкраплениями. Мачеха отметила, что ребёнок похож на отца. «Значит, Боу-старший в юности был симпатичным малым»,– подумала она.
–Теперь ты моя мама?– пролепетал ребёнок.
–Да, Эммит, теперь ты мой малыш.
И Оттавия обняла мальчика. Ребёнок доверительно прижался к ней.
–Я ждал тебя. Я просил у Бога прислать мне маму, чтобы было кому любить меня.
У девушки побежали слёзы из глаз.
–Я познакомлюсь с Артуром, и вернусь к тебе, сын.
–Я буду ждать тебя, мама.
–Что ни делается – всё к лучшему,– пробормотал довольный сквайр.
С Артуром сидел доктор Драммонд. Малевольти присела в приветственном реверансе перед незнакомым господином.
Красивый мальчик с тёмными волосами метался по койке и бредил.
–Мама! Мама!– звал ребёнок.
–Я думаю дать мальчику снотворное,– отстранённым тоном доложил доктор.
– Позаботились бы лучше о согревающем, спиртовом компрессе, ребёнка бьёт озноб,– перебила Драммонда Малевольти.
Отта подошла к мальчику и взяла его руку в свою.
–Мама, уедем в Новый Свет. Там тепло…А здесь так холодно, мама,– бредил ребёнок.
Слёзы вновь побежали по щекам девушки. Она укрыла мальчика одеялом, погладила по взъерошенным волосам, и он вдруг затих и уснул.
Доктор недоумённо наблюдал за красавицей: «У девчонки доброе сердце»,– отметил он.
–Вы выбрали себе потрясающе красивую жену, мистер Боу,– слетел с губ Бернхарда комплимент.
Девушка даже не глянула на доктора, что задело самолюбие Драммонда.
Она вернулась к Эммиту. Отпустила отдохнуть гувернантку, осталась с ребёнком сама.
Когда Освальд попозже заглянул в комнату младшего сына, Оттавия и Эммит сладко спали, обнявшись. Девушка лежала в новом платье поверх одеяла, а укутанный мальчик уткнулся лицом ей в плечо.
Адвокат Норман Сэндлер стал часто бывать в доме Филдингов. И причина была не только в дружелюбии босса. Молодой человек, успешно делающий карьеру, присматривался к дочерям судьи.
Тайные надежды девушек заставляли их неискушенные сердца мечтать о красавчике-блондине. Его пытливые чёрные глаза, когда останавливались на их лицах, заставляли девиц краснеть и смущаться. Но если смущение Наяды невозможно было прочесть на лице, то Граветин замирала от взгляда юноши, а после опускала глаза и боялась их вновь поднять.
По реакции девушек Сэндлер решил, что младшую влечёт к нему, тогда как надменная красотка старшая – холодна и безразлична ко всему живому.
В очередной раз Норман приехал на званный обед к Филдингам. Миновав сад, он проходил мимо окон. Вдруг адвокат невольно отшатнулся с дорожки, так как рядом упал цветочный горшок. Юноша едва не упал, потеряв равновесие. Сверху донёсся радостный смех. «Сорванец»,– Сэндлер узнал по голосу младшего Филдинга.
Обтряхнув землю с замшевых панталон, скрипя от досады зубами, адвокат продолжил путь к дверям.
–Чем Вы занимаетесь, сэр?– поинтересовался у Орина слуга Руперт Буркс, симпатичный мужчина тридцати лет.
–Я пошутил…Я не хотел в него попасть…– замямлил баронет,– Вы крадётесь, как хищник на охоте, Буркс!
–Сэр, я даже представить не мог, что в Вашем сердце живёт маленькое чудовище. С каждой ложью и с каждым плохим поступком чудовище растёт и набирает сил, и, если Вы не исправитесь, завладеет всем Вашим существом.
–Вы здорово рассказываете сказки, Брукс.
–И всё же, сэр, джентльмены так не поступают.
–Ладно, я извинюсь перед мистером Сэндлером.
Орин хлюпнул носом, и вытерся ладонью, не замечая, что на ней осталась грязь от земли с цветка. Мальчик зашагал к двери.
С трудом прогоняя с лица добрую улыбку, ведь Руперт любил этого шкодника, слуга окликнул господина:
–Сэр, постойте.
–Я же торжественно обещал исправиться,– иронично напомнил ему мальчуган.
–Сэр, взгляните на себя в зеркало. Вы рыли носом тоннель? Вы хотите, чтоб все за столом упали в обморок от вида ребёнка – доблестного шахтёра?
Баронет пошёл умываться и опоздал на обед.
Подходя к столовой, он замешкался, встал неподалёку от раскрытых дверей, и слушал о чём без него говорят взрослые.
–Освальд Боу женится в это воскресенье на итальянской эмигрантке, дочери скульптора,– говорил Филдинг-старший.
–Дворяне никогда не женятся на любовницах,– хмыкнула Наяда.
–Но здесь особый случай,– возразил Норман,– Совсем молоденькая девушка была изнасилована. И вся чернь взбунтовалась, требуя возмездия потому, что Оттавия Малевольти – любимица людей бедных кварталов, ею любовались и её боготворили за доброту, она помогала одиноким старушкам…
–Бедная девочка,– вырвалось у Джобет.
–Но женитьбой на безродной Боу закрыл для себя все двери Высшего общества, никто не потерпит в своём доме простолюдинку, обряженную в шелка. Его никто не пригласит в гости…– вздохнула Наяда.
–Но презрение себе равных господ лучше, чем сидеть и гнить в Ньюгейте вместе с бродягами и убийцами,– ухмыльнулся голос доктора Драммонда.
–Мы должны принять приглашение на свадьбу,– заявил глава семьи Филдингов,– Свадьба – это святое. К тому же Боу – мой дальний родственник, сводный брат кузена.
–А ещё: свадьба – очень радостное событие,– вырвался восторженный возглас у Граветин.
–Но не для Оттавии,– грустно возразила Джобет.
–Я извиняюсь за опоздание. И я извиняюсь перед мистером Сэндлером за неудачную шутку,– покаянно «заблеял» баронет, артистично изображая раскаяние, хотя его глазки шаловливо блестели.
–Это из-за твоей шутки у мистера Сэндлера грязь на туфлях?– ехидненько поинтересовалась Наяда.
–Да,– признался Орин.
Граветин улыбнулась.
Норман смутился.
–Я не рассержен на Вашего проказника,– играл роль добренького дяди Сэндлер,– Подумаешь, какой-то керамический цветочный горшок едва не приземлился мне на голову, я же был в шляпе, что бы мне было?
–Завтра же, Вы, молодой преступник, отправитесь учиться в Итон,– властно изрёк отец.
–Но Девоншир так далеко от Уэльса,– опечалилась мать.
–Орин – мужчина, и к тому же собирается стать капитаном, так что пусть привыкает к расставанию.
–Конечно, чтоб стать умным человеком, мне необходим не один учитель, как дома, а масса учителей,– согласился мальчик.
–А сейчас присаживайтесь с нами за стол, баронет,– пригласил сына судья.
–Я слышал, что до женитьбы на Августе Вы где-то путешествовали, сэр Драммонд?– перевёл разговор в другое русло Сэндлер.
–Да, я много времени провёл в Австралии, изучая новый континент, общался с аборигенами,– согласился Бернхард.
–Зачем?– не поняла Граветин стремление доктора общаться с дикарями.
–А Вам не интересен быт чуждой цивилизации?
–«Цивилизация»?– хмыкнула эхом Наяда.
–Почувствовали в себе призвание этнографа?– устало переспросила Джобет.
–Продолжайте, продолжайте рассказ,– нетерпеливо просил Орин.
–Я стал частым гостем у племени аранда. Выучил их язык. И поверьте: не напрасно. Шаман племени поведал, что его соплеменники верят, что вокруг них летают «мана» – это бесплотная сила, которую все очень боятся, но которой беспредельно доверяют. Чем вам не ангелы? Аранда уверены, что после смерти душа летит в то место, где обитают предки, и живёт там до тех пор, пока вновь не захочет родиться в теле новорождённого.
–Из нашего рая не возвращаются,– заметила Джобет.
–Кто знает, Миссис Филдинг, кто знает,– задумчиво проговорил Драммонд, и продолжил воспоминания,– Колдун поведал мне, что неисчислимое количество времени назад Земля была почти вся покрыта солёной водой. И на берегах этого океана жили инапертва, которые выглядели, как множество существ в одном животном. Живущие на небе боги пожалели этих тварей и сделали из инапертв людей, больших ящериц, крыс и попугаев, отделив их друг от друга. И так как именно эти животные – часть общего целого, то люди сделали их тотемами своих племён.
–Колдунами рождаются?– спросил Орин.
–Нет, мальчик. Старый шаман выбирает себе на смену юношу из племени, отводит того в священную пещеру, где избранник должен просидеть три дня наедине с «мана»
–А разве шаман сам не обучает новичка?– спросила Граветин.
–Нет. Всему обучают духи. Вот как колдун пугал будущего претендента на своё место: «Духи убьют тебя. Они пронзят твою голову копьём от уха до уха и унесут в свой мир. Они заменят твоё сердце на более чуткое. Глаза научатся увидеть то, чего не видят остальные. Уши услышат то, что не разбирают простые люди. А нос начнёт улавливать такие запахи, которые не унюхает ни один зверь. Духи сделают твоё тело необычайно сильным. Ты станешь обновлённым, совсем иным, кем был раньше. Если через три дня ты не вернёшься, значит, духи не признали тебя своим приемником и умертвили насовсем. Если же духи примут тебя – я уйду в лес, где звери съедят меня».
–А как одет колдун?– допытывался Орин.
–Простые аборигены носят только набедренные повязки, тогда как тело шамана украшает огромное ожерелье из очень крупных ракушек, нанизанных лесенкой. Маленькая ракушка в самом низу, затем по возрастанию до самой шеи. Это символ лестницы, по которой в молитве шаман взбирается на небо. На голове у колдуна ободок короны с рогами, в которую воткнуты перья и цветы.
–Это должно быть прекрасно быть паломником, нести в серые, дикие массы свет религии,– мечтательно проговорил Норман.
Орин почувствовал, что Сэндл говорил не от чистого сердца. «Кривляется перед дамами, выставляя себя человеколюбом»,– решил мальчик.
–Представьте, все бы сорвались с обжитой земли и пошли паломниками-пилигримами по свету, призывая друг друга к добру…Да мы бы превратились в пищу для хищников, и стали бы вновь дикими племенами, со временем забыв и речь,– пугал Филдинг-старший.
–А, может, эдак было бы и лучше! Вдруг разум человеческий осушит моря и реки, отравит воздух и истребит всех животных? Это же мировой кошмар…– рисовала другую крайность Джобет.
–Если человечество достигнет такого прогресса, то будьте уверены, сможет воссоздать погибшие, вымершие виды флоры и фауны, заселит ими, положим, Луну,– выступил с верой в человечество Драммонд.
–Ох уж эти учёные, всё бы им только мечтать,– усмехнулся Норман.
–Кстати, мистер Сэндлер, Вы не слышали, кто в этом году поедет на соревнования по боксу от Милфорд-Хейвена?
–Поговаривают, что на соревнования выдвинули новичка. Некого Персиваля Росса. Он из Нового Света, но вояка яростный, побил всех предыдущих чемпионов нашего города. Манеры у парня, тоже, говорят, наилучшие.
–В 1.819 году будет столетие, как в Англии проводятся соревнования по боксу. Надо будет обязательно вырваться в Лондон,– надеялся на лучшее Остин Филдинг.
После обеда доктор заторопился домой.
Орин ушёл в свою комнату собирать вещи в дорогу.
Судья предложил коллеге прогуляться по саду.