Я зажмуриваюсь и массирую виски. На словах все выходит просто. Слишком просто.
Я что-то упускаю. Выдыхаю:
– Слишком мощная, – сказал мне Гийот, – Зарин Аваддон чересчур сильна.
– Это же хорошо? – непонимающе хмурится профессор, продолжая сравнивать сигилы.
– Да. Нет… Не знаю, – ставлю локти на стол, уперевшись подбородком в перекрещенные руки. Как же я устал. – Проверь еще кусок с расширением, я немного сомневаюсь.
– Уже. Все верно. Переход не совсем элегантный, ты перемудрил с количеством огненных элементов, но работать будет.
– Ладно, – у меня не осталось сил на волнение перед. Я готовился слишком долго.
Валентин подвигает ко мне стакан остывшего латте.
– Пей свой кофе. Тебе нужна ясная голова.
Выдавливаю улыбку:
– От меня уже ничего не зависит.
***
Тренировка идет полным ходом, когда я появляюсь в зале. Сегодня здесь только искатели: Олаф, Смуглянка и любопытствующие столпились под высокими окнами, через которые внутрь проникает слепящее осеннее солнце, разрисовывая деревянный пол клеткой. Под потолком, в ярких лучах, висит отчаянно скрипящий зеленый диван, а дюжина волшебников внизу пытаются его отлевитировать на балкон. Диван трясется, грозясь развалиться и засыпать магов обломками. Прячу понимающую улыбку. Командная магия – сложная штука.
– Эрлах! – Чересчур громко восклицает Смуглянка, и диван пикирует вниз, с диким треском останавливаясь в считанных сантиметрах от пола. Судя по растерянным лицам новичков – благодаря вмешательству извне. И точно, Олаф застыл со сведенными бровями и сжатыми кулаками. Хмыкаю:
– Которая это попытка?
Смуглянка улыбается:
– Восьмая. Но они близки.
– Не сомневаюсь, – еще полдня провозятся. Прячу руки в карманы, перекатываясь с носка на пятку. Выдыхаю: ладно, тревога во мне давно ищет выход. Ждать новостей невыносимо. В голове мечутся мысли, вопросы без ответов. У ребят получилось попасть в архив, пройдя многослойные защитные барьеры? Добраться до твари в Заповеднике? Активировать знак, убить Плутона и всех узников Университета?… Если да, неужели еще никто не заметил? Почему не подняли тревогу?…
Черт, мне нужно отвлечься. Я знаю способ. Выдыхаю:
– Потом закончат. Сейчас – один на один. С каждым, – Смуглянка тут же свистит, привлекая внимание. Бегло обьясняет подошедшим: спарринг до пяти минут или стопа, никаких взрывов и сломов реальности, иначе барьер тренировочного корпуса ответит мощным ударом, никакой темной магии – по той же причине.
– Остальное можно? – С кривой усмешкой тянет самый высокий парень в группе. – И что будет, если я выиграю у капитана?
Присматриваюсь. Блондин в обтягивающей крепкие мышцы футболке. Патрик Доу – вспоминаю имя. Что ж, Патрик, ты первый.
– Вот сейчас попробуешь и узнаешь, – приглашающим жестом указываю на очерченную сигилами зону для магических боев. Патрик немного бледнеет, но не теряет гонору: заняв свое место, долго кланяется немногочисленной публике. Я ощущаю медный привкус во рту и как сжимается внизу живота. Правильно выбрал: проиграть такому я себе не позволю. Перебираю наощупь, по шрифту Брайля на корешках, картонки с чарами в кармане, в поисках… да, вот она.
Карточка перекочевывает в рукав.
– Запомнил правила? – Патрик хмыкает, кивает.
Я облизываю губы, я возвращаюсь в затертое до дыр воспоминание, где Висия хохочет, давится пивом, что-то пытается сказать – прямо здесь, на том злополучном зеленом диване. Мы отдыхали после тренировки. Мы были молоды и еще беспечны. Самоуверенны, как этот пацан. Только жизнь показала:
– Бои редко идут по правилам, – ускользнув от мощного, но неповоротливого проклятья, огрызнувшись своим, смявшим пол в гармошку, выставляю кулак с зажатыми чарами и представляю лицо главного мучителя Висии, Рамона Хайме. Ненависть на контрасте со счастьем моментально вскипает в крови, и темная магия с протяжным воем заполняет зону спарринга. Патрик хватается за голову, крича падает на колени. Между пальцев сочится кровь, брызжет из глаз и носа. Парень утыкается лицом в землю, колотит ладонью: с него достаточно. Я выставляю блок на пути ударной волны от защитного купола и жду еще несколько секунд прежде, чем отзывать морок. Теперь слышен его вопль:
– …АТИТ!… Хватит!
Олаф помогает парню подняться и отойти к дивану, а я роняю:
– Следущий.
Новички идут на спарринг как на смерть. Но остальных ждет лишь рукопашная: я уклоняюсь от боевых заклятий и без единого колдовства подбираюсь на расстояние удара, а там – секундное дело. Дольше разбирать ошибки с каждым потерпевшим. Кроме Патрика, его уводят в лазарет. Представляю, что скажет мне Гийот.
Мы заканчиваем только к вечеру, когда солнце садится, а новички уже едва стоят на ногах, но сигилы и движения отработаны до приемлемой четкости. Все попадают в команды к опытным магам и получают первые миссии. Распределяем здесь же, наскоро: сказываются усталость и голод, а меня последние полчаса подгоняют в спину пристальный взгляд замершего у дверей Нааса и неодобрительный – Олафа. Знаю, с парнем я переборщил. Само вышло. Все чертов Хайме, разливающееся по груди и животу жжение – вопреки бесполезным таблеткам, – и неизвестность, неизвестность! Что там с Плутоном?! Почему до сих пор не звучит боевая тревога? Какого черта у Нааса виноватый вид?!
– Рассказывай, – бросаю, проходя мимо. Выждав прилично времени, парень догоняет и идет рядом. Молчит.
Плохой знак.
Вокруг нас плещется темнота. Редкие рыжие фонари размечают путь между зданий. Тихо, только шумят деревья и под ногами шуршат палые листья. Растираю ноющее плечо: старый перелом напоминает о себе. Будет дождь.
Когда мы отходим от учебных построек, Наас, наконец, сдавленно говорит:
– Плутон предложила Зарин клятву крови и верности.
У меня замирает сердце. Твою мать.
– Она согласилась, – ну еще бы! Дура!
– Какого… – остановившись, запускаю пальцы в волосы, зажмуриваюсь. Встряхиваю головой. Мысли путаются. Пытаюсь сформулировать:
– Она… барьер камеры…
– Теперь тянет энергию из Зарин тоже, да, – осторожно говорит парень. Конечно, клятвой они связали души! А барьер работает на силе твари, ослабляя создание, которое горит куда ярче девчонки! Защитные чары выпьют Зарин за считанные дни!
– Нужно разорвать связь, иначе Зарин умрет, – Наас бледен, на щеках ярко проступили веснушки, а обычно теплые ореховые глаза потемнели. Наполовину расплетенная коса лежит на плече – пряди ржавые, как у меня. Мы чертовски похожи с этим огненным мальчишкой. Я вижу в нем больше, чем в других. Боли, страха, вины. Злиться не получается, хотя… – Это я виноват, не подумал про клятву. Надо было предупредить Зарин.
– Да. Надо было, – с трудом разлепляю губы. А теперь нужно разорвать связь. Барьер запирает тварь через дух ее создателя – Советника Тлалока, что похоронен на маленьком кладбище в парке Университета. – Мы должны вскрыть могилу Тлалока и изгнать дух, освободить тварь. Убить ее Зарин больше не сможет: тогда сама умрет.
Плутон нас переиграла.
– Прости, я все испортил, – кривится Наас. Качаю головой, сжимаю его плечо:
– Нет, я тоже должен был… – чертов Гийот как в воду глядел! Слишком сильная – вот, в чем дело! Тварь не устояла перед таким лакомым кусочком. Зарин станет ее кормом до конца своей жизни.
– Эрлах?
– Задумался. Да, изгнать духа нужно сегодня. Я все подготовлю. Встретимся в полночь на кладбище. Позови Мару и Эдварда, пусть возьмут необходимое. Эд сначала откажется: пообещай ему прах Советника. Его заберу я, но потом отдам часть.
– Да! Да, конечно! Спасибо тебе! – Мышцы под моей ладонью расслабляются. Наас блекло улыбается.
– Это огонь в ней манит тебя, не она сама, – я обязан напомнить. Наследников пламени тянет друг другу, и это притяжение легко спутать с влюбленностью.
И наоборот.
Парень беспечно передергивает плечами:
– Да, я знаю. Не волнуйся.
– Хорошо, – отступаю. – Иди.
– До встречи, – Наас быстро исчезает в ночи. Это его время – в маге борются стихии огня и ветра. Злость, страх и тревога.
Ему кажется, что побеждает ветер.
Я вижу, что ночь.
По искристому напряжению рядом и плотной, полуденно-четкой тени. Моя сейчас размыта и двойственна, ведь луна скрылась за набежавшими тучами, и едва поспевает за широкими шагами.
– Черт! – Прикусываю губу до солоноватого привкуса во рту. Сжимаю кулаки. Мысли мечутся переполошенными птицами, но чаще других звучит: нет, не может быть, невозможно! Мой план, бережно вынашиваемый последний год, рухнул, как карточный домик! Не могу поверить, что все кончено. Без смерти Плутона… все впустую.
Мне хочется кричать. Ярость поднимается изнутри удушливой волной: ненавижу. Чертова тварь провела меня! А ведь еще недавно она умоляла о смерти, выпотрошенная после очередного эксперимента Хайме. Теперь мы сами вынуждены распахнуть перед ней дверь камеры, иначе девчонка умрет!
Нужно было самому поговорить с Зарин. Нужно было… твою мать!
Несколько кварталов, и я выхожу к корпусу искателей. Неприметное узкое здание с облущенной штукатуркой и следами пожара. Кажется, обглоданный до арматуры мостик в научный корпус вот-вот рухнет. У балконов второго этажа давно обвалился пол, и теперь постелены свежие доски – абы как, если честно.
Останавливаюсь, считая вдохи-выдохи, заставляя гнев отступить. Рассматриваю следы пожара, протянувшиеся черными пальцами из окон, возвращаюсь в реальность.
Привычно думаю: нам остро необходим ремонт. Но все ремонтные работы проходят исключительно через администрацию, а они точно заплетут в камень следящие и подслушивающие чары, которые потом не выковырять, не заглушить. Адамон непременно раз в месяц, будто кружком в календаре обведено, затевает разговор о состоянии корпуса, но пока мне удается отбивать его атаки.
Выдыхаю: хорошо, я снова владею собой. Нет времени на бессильную злость, нужно решать текущие проблемы.
Прохожу через темную гостиную и коридоры, сталкиваюсь на кухне с Сано Тхеви – кирпичное широкое платье, розовый ежик волос и дерзкие стрелки, звенящие браслеты и серебрянные кольца на тонких пальцах. Одна из лучших искателей готовит кофе в турке и сонно улыбается:
– Привет.
– Привет, – в холодильнике ничейные блины с мясом. Отлично. Нужно восстановить силы. – Отдыхаешь после задания?
– Да нет. Хотела, но Ульрих тянет в кино, – девушка зевает, прикрывая рот ладонью. – А ты? Все хорошо?
Прислонившись к косяку, растираю затылок. Накопившаяся усталость сдавливает шею. Вдруг говорю:
– Нет. И мне нужна твоя помощь.
– Сейчас? – Сано отставляет чашку.
– Сейчас. Это не приказ, просьба.
– Ладно, только позвоню Ульриху.
Разговор не занимает много времени. Слушая больше интонации, чем слова, удивляюсь, почему они еще вместе.
И зачем Ульрих сделал ей предложение полгода назад. Прижав телефон плечом к уху, Сано крутит усыпанное камнями кольцо с цветком на безымянном – вульгарная вещица, совсем не в ее вкусе. И Ульриху она предпочитает вечер со своим капитаном.
– Готово.
– Идем, – прихватив блины, пропускаю девушку с кофейником и двумя чашками вперед.
Вместе мы быстрей справимся с заклятиями, необходимыми для изгнания духа и заметания следов ритуала.
А что за дух – ей знать совсем необязательно.
***
Когда Сано уходит, я выключаю свет и некоторое время сижу в темноте, отдыхая. Создавая тонкими чарами тень, что будет ждать меня в комнате и отражаться на всех поисковых заклятиях вместо.
Фонарь за окном натужно скрипит при каждом порыве ветра, его блеклое сияние дрожит, как от страха. Деревья роняют желтые листья, клонятся волнами – будто их оглаживают исполинской рукой. Парк шумит, волнуется. И мое тело волнуется – печет кожу там, где старые ожоги, покалывает лицо. Разум спокоен, но где-то в глубине бушует буря.
Застегиваю жилетку и надеваю плащ, привычно нащупываю в особом кармане шило, чтобы чертить сигилы, и бумаги с изображением самих знаков.
Пора выходить.
До встречи, тень.
Улица встречает настоящим ураганом. Приходится закутаться плотней и скорее пересечь периметр через ближайшую калитку, спрятаться под защитой дубов и платанов. Здесь пахнет сыростью и тиной: болото близко. Однажды топь поглотит кладбище волшебников, и наши предшественники сгинут без следа.
А может, это будем мы.
Вскоре я оказываюсь среди покосившихся надгробий и ветхих склепов. Перешагивая через плиты и толстые корни, иду к наиболее древней части захоронения. Высокие травы мешаются под ногами, дергают за одежду репейники. Сбивается дыхание. Где же лежит Советник? Я нахожу Божена и Фарамея, Ри и Цингистида, Приора и… о, вот он, Тлалок. Небольшой серый камень с полустершейся надписью. Все, что осталось от великого мага, последнего создателя Высшей твари. А после нас уйдет и душа.
Колкие слова заставляют поникнуть траву ровным широким кругом и разбивают первый слой защиты на могиле. Второй уничтожает сигил, с которым мне помогла Сано. Третий я, сквозь боль под ребрами, снимаю старым универсальным заклятием времен Тлалока: как раз вовремя, вдалеке раздаются голоса, мелькают лучи фонарей.
Пришли.
И спорят. Наас, его друг и сосед по комнате Тони Луиза, огненная Зарин Аваддон. С ними увязалась Айяка Корнелиус – девушка, что должна была провести ребят в архив и не более… черт. Надеюсь, это все сюрпризы на сегодня.
Но впопыхах вычерченные чары поиска показывают, что есть еще один человек.
Ну твою же мать.
Жжение на коже многократно усиливается. Ненавижу. Нужно было принять лишнюю таблетку. Руки тоже горят – ими я закрывался от взрыва… Набираю полные легкие прохладного осеннего воздуха, медленно выдыхаю. Еще раз. Еще. Пока не становится лучше и можно выходить к магам:
– Я уже снял заклинание с могилы, –
обрываю спор. На мне пересекаются лучи фонарей, заставляя прикрыться рукой. – Убрали. И замолчите. Ваши крики разносятся по всему парку.
– Эрлах, – улыбается Наас с заметным облегчением.
– К руководству никто не пойдет, – выдерживаю долгую паузу. Возражений нет. Поворачиваюсь к Наасу, обнимающему Зарин.
Вот тебе и “различаю притяжение”. Придурок.
– Вы пересекли периметр вместе, причем выбрали ближайший к кладбищу выход. Лень было прогуляться до главных ворот? – поднимаю брови. Наас чертыхается. – Если что-либо случится не по плану, никто не избежит наказания. Поэтому в точности выполняйте мои указания.
Я вдруг понимаю, кто мог увязаться за ребятами.
Тот, кто не пропустит ни одной юбки в Университете, особенно новой:
– И ты тоже, Кан, – хочется рявкнуть, но сдерживаюсь.
Маг с шорохом появляется из высоких трав и теней. Наас освещает парня фонарем, ослепляя до кривой гримасы:
– Даниель… – хмурится капитан охотников. Отворачиваюсь, некогда:
– Поможешь с ритуалом.
– Нет.
Останавливаюсь, спрятав руки в карманы пальто. Вдруг замечаю, как много звезд сейчас на небе. И как колюч их свет. Говорю едва слышно, сдерживая злость и перебирая вслепую заклинания. Вкрадчиво:
– Когда их поймают, новенькую проверят. Обнаружат, что профессор Рабинский подделал отчет. Найдут монету. У Нины такая же, верно? У скольких еще? Ты ведь совсем не к Рабинскому должен был ее вести. Тогда никто не обратил внимания на ошибку, но теперь задумаются.
Оборачиваюсь. Кан играет желваками, но молчит.
– При чем здесь… я не понимаю, – растерянно бормочет Айяка. – Рабинский? Нина? …
Никто не отвечает. Девушка пробует еще раз, уже уверенней:
– Когда тварь вырвется на свободу, она сможет перемещаться по всему Университету. Если Зарин еще нет в системе, Плутон пройдет куда угодно. В лаборатории, хранилища, общежития! Убивая, разрушая…
Не выдержав, сминаю в кулаке бумажки. Произношу с нажимом:
– Мы все знали, на что шли, когда выбирали магию. Я не могу предсказать, как поступит тварь или каковы рамки клятвы. Но кто бы не встретился у нее на пути, он должен уметь за себя постоять. Это наша работа.