– Всех боеспособных – в патрули и на периметр, – добавляет Байра. – К искателям это тоже относится, – сухо кивает мне. Значит: убирайся, Даниель. Прячу руки в карманы плаща и отступаю:
– Принято, – вызовет позже, когда погасит истерический ажиотаж Рамона Хайме и узнает мнения о случившемся у всех членов Совета. Я иду медленно, замирая и словно изучая останки портала – выбирая на ощупь листочек с заклинанием прослушки. Опускаю ресницы, воскрешаю в памяти проблеск детского счастья, чтобы многократно усиленное эхо голоса Советника произнесло:
– Мы не можем себе позволить рисковать многими жизнями. Вначале стоит отправить малочисленный отряд: разведать обстановку. Связаться с Каном и остальными – я сомневаюсь, что они мертвы.
– Почему? – не понимает Рамон.
– Я проверил охранные чары и обнаружил, что вечером накануне побега твари Наас Мерезин и Айяка Корнелиус спускались в архив. Возможно, с ними была и новенькая…
– Которую не внесли в систему, – у меня холодеет в затылке.
– Верно. Зарин поселилась в комнате с Наасом и Тони Луизой с разрешения капитана блока, а потом все пятеро оказались на знаке. Занятное совпадение.
– Вы считаете, они освободили тварь? И хотели помешать поймать ее? – с усилием делаю шаг. Пора уйти, пока Байра не понял, что я слышу:
– Я не вижу причин подобному поступку, но собираюсь собрать больше данных и найти ответ.
***
Механически пробиваясь сквозь толпу в коридоре, игнорирую вопросы и сбрасываю прикосновение к локтю – Илай, хмурится и что-то выискивает в моем лице. Кусает губы.
– Что там? – выглядывает из-за его спины Мария.
– Идите к себе, – кончиками пальцев растираю лоб, надавливаю на веки. В огромном холле душно, тесно, мерцает свет. Люди кажутся фантомами, и на секунду я решаю, что сплю в своей комнате, под жаркой тяжестью одеял, и вижу сон – из муторных, тягучих, от каких сложно проснуться. Поэтому бумажно-тонкий Илай не исчезает, а подходит ближе:
– Они исправят формулу и попробуют снова. Это должен быть я, – белки глаз порозовели от лопнувших сосудов – словно красная радужка потекла. Зажмуриваюсь и трясу головой:
– Если восстановишься, – мерцание усиливается, звуки становятся плотнее. Я морщусь, когда огненный маг хрипло шепчет:
– Мое место там. Сирас видел.
– Сирас? – перебиваю, но он не обращает внимания:
– Я попаду в Отрезок так или иначе. Лучше скорее. Если мою силу сначала потратят на накопители, я потеряюсь. Мне больше нельзя, – гримаса ужаса мелькает вспышкой – моментальная фотография. Еще одна в моей обширной коллекции. За годы в Университете Илай лишился многих воспоминаний, каждое следующее может стать фатальным. – Скажи им, я лучше Мантикоры и Янни.
Киваю и стискиваю зубы. В черепе прокатывается чугунный шар. Отстраняюсь. Иду к лестнице. Каждый шаг будто дробит лицевые кости.
– Даниель! – не узнаю окликнувшего, но спешу протолкаться мимо очереди к лифту, взбежать по ступенькам на уровень, два, три вверх. Там ловлю парня с нашивкой медицинского блока:
– Обезболивающее. Сейчас, – прислоняюсь затылком, лопатками к прохладной колонне. С трудом сдержав ругань – к черту проверку, ты же знаешь, что открывали портал, знаешь последствия, какого хрена тянешь время?! – наблюдаю из-под ресниц, как целитель колдует: воздух, сгустившись до мутных нитей, неуклюже сплетается в сканирующий сигил. Краевые обводы провисают петлями, и маг задерживает дыхание. Новичок. Твою мать, вот так везение.
– Дыши ровно, чтобы оставаться здесь и сейчас, – застигнутый врасплох, парень шумно выдыхает, на щеках расцветают пятна румянца. – Концентрируйся на связи эмоции и тела, именно она рождает магию, – собственное тело готово сползти на пол и свернуться клубком от боли. Мимо проходят взбудораженные голоса, часы и годы. Ветерок забирается в волосы, оглаживая затылок. Прикосновение к плечу:
– Получилось. Возьмите, трех должно хватить. Еще одну перед сном и на утро, – подставляю ладонь. Маг ждет, пока я глотаю положенную дозу и прячу остаток в карман. Кашлянув, спрашивает:
– А что там случилось? Обычно порталы работают иначе…
– Этот открыли в Отрезок, – язык плохо слушается, но я ощущаю, как в животе теплеет. По позвоночнику взбирается дрожь: скоро станет легче. – Знаешь, что это?
Парень виновато улыбается:
– Не особо. Я тут недавно.
– Повезет, если не узнаешь, – качнувшись, выпрямляюсь. Кожей растекается покалывание, в голове – звенящая легкость. Мигрень продолжает бушевать на периферии нервных окончаний скорее знанием, чем чувством.
Дорогой к общежитию первого блока я мысленно перебираю досье подопечных. Результаты неутешительны. Примерно треть людей на заданиях, но остальные слишком хороши, чтобы избежать Отрезка. Допустим, сначала зашлют маленькую группу. Если они вернут беглецов, ученые попробуют открыть проход снова. И снова – через огненного мага. Наверняка Мантикора. Его ноги держат в саркофаге на случай вроде этого. Вторая группа пойдет с миссией установить драконий портал. Но тварь не позволит. Как?
– Эрлах, – Олаф и Смуглянка поднимаются из кресел в общей гостиной. Внутри будто холоднее, чем на улице. Я прячу руки в карманы пальто и сразу вытаскиваю: еще влажно. В комнате тоже. Высокие окна выходят на север, поэтому солнечные лучи никогда не касаются покрытых паутиной трещин стен. Под ботинками попискивает истершийся паркет, в рамах свисят сквозняки – слышно, если приблизиться ухом к стеклу. Мебель остается новой, а здание стремительно стареет и обретает голос. Ночью в коридорах царят шорохи и скрипы, иногда что-то гулко рушится в кладовых первого этажа. Редкие люди при встрече вздрагивают и виновато улыбаются: легко забыть, что ты не один – когда возвращаешься передохнуть и уйти вновь.
Никто не называет это место домом.
Я тоже, хоть прожил здесь половину жизни.
– Нужно сформировать патрули. По пять человек, один искатель на группу. Десяти отрядов хватит. Остальных рассредоточить по караульным вышкам и периметру. Техники позаботятся о сигнальных чарах, от вас я ожидаю внимания к среде. Охотники лишились капитана, поэтому будете руководить, – опасаясь конкуренции, Кан предпочитал единолично управлять блоком. Теперь к его возвращению должность присвоит сильнейший. Я склоняю голову набок, рассматривая помощников.
– Кан мертв? – спрашивает Смуглянка, пока Олаф рассылает сообщения. Зрачки расширяются, затапливая насыщенно-голубую радужку. По лицу не понять, растроен маг или рад, что главный соперник в борьбе за сердце прекрасной Энид сошел с дистанции.
– Пока сложно сказать, – я опускаюсь в кресло. – В любом случае, к вечеру ему найдут замену. – Смуглянка прикусывает губу. Его мысли явно далеки от обязанностей. – Поговоришь с ней завтра. Парень моргает. Олаф отрывается от телефона.
– Не думаю, что Энид будет рада твоему вниманию сегодня. А мне оно чертовски пригодится. Смуглянка криво улыбается:
– Ладно, капитан. Извини.
– Идите. Я скоро присоединюсь, – массирую виски и смотрю в спины уходящим. Скрип половиц сопровождает каждый шаг. Боль ослепительной иглой пронзает мозг.
– Принести обезболивающего, капитан? – низкий голос Олафа доносится как сквозь толщу воды. Взмахом руки отпускаю помощников:
– Я уже принял, спасибо.
Откинувшись на спинку кресла, пережидаю бушующую в черепе грозу. Мысли мельтешат и путаются, время от времени прерываясь белыми вспышками. Все реже – буря стихает, освобождая место ломоте в костях и свинцовой тяжести бессонной ночи. Я ощущаю, как рывками соскальзываю в грезы, к тонким черным тварям и огню под бледным небом.
– Я больше не могу, – говорит лежащий пластом Висия, и простынь под ним темнеет, выпуская прозрачные щупальца дыма. – Я закончился.
***
Вздрогнув, просыпаюсь. Тени поменяли цвет и плотность – который час?! При движении – неуклюжем, медленном, – поясницу будто пронзает ножами. Нашариваю телефон в кармане:
– Пятнадцать сорок восемь, – я проспал заседание Совета. С усилием поднимаюсь, приспосабливаясь к разбитому телу, убираю волосы с лица. На ходу завязываю хвост. Еще влажная одежда холодно липнет к коже. Хорошо, что темная: возможно, в суматохе никто не заметил.
На улице осенний ветер забирается под плащ. Небо налилось свинцом, на асфальте лужи в пиках волн. Редкие маги торопятся скрыться в зданиях. Следуя их примеру, добираюсь до администрации пропахшими лежалой бумагой лабиринтами научного корпуса. Коридоры многолюдны. Распахнуты двери; ярко, до белых солнц в золотистом паркете, горит свет. Игнорируя вопросы и стряхивая прикосновения, ввинчиваюсь в толпу возле зала собраний. Слушаю, складываю обрывки разговоров: Совет еще заседает. Можно выдохнуть.
Прислониться к колонне. Боль в мышцах отступает, сменившись онемением. Отстраненно разглядываю людей и пролистываю сообщения Олафа. Патрули на позициях, парк и барьер под наблюдением. Вон мелькает взъерошенный подросток с ворохом папок под мышкой – Рики Беата, правая рука правой руки Гофолии. Проталкивается к двери и исчезает внутри под неразборчивый ропот. Значит, начальник мальчишки Максимилиан Одви здесь. Смуглянка отписался: новым капитаном охотников выберут либо Риддла Мелька, либо Пастрами Ши. Нахожу черную макушку Риддла. Парень оборачивается, высматривая кого-то. Вьющаяся челка скрывает тенью неподвижные глаза с целлофановым блеском. Порывшись в заметках телефона, перечитываю досье мага с комментариями Сойта Роэна. Информации прискорбно мало. Скидываю помощникам с просьбой принять к сведению и дополнить.
Файл Пастрами тянется внушительным списком успешных миссий, два года почти без отдыха. Закрываю: когда охотник берет на себя слишком много, срыв не за горами. Адамон это понимает и скорее назначит психолога, чем повышение.
– Даниель, – рядом останавливается Валентин. Глядя перед собой, растирает след от очков на тонком носу. Лабораторный халат грязнее обычного, подбородок серебрится щетиной. – Понимаю, у тебя сегодня напряженный день, но, быть может, заглянешь вечером выпить чая со стариком? Буду весьма рад компании.
– Только если накормите, – вежливо улыбаюсь. Желудок тянет от голода, но возможность пообедать я проспал: ручка на двери зала собраний неуверенно опускается вниз. Замирает, колеблясь. Стихают разговоры. Профессор Рябинский кивает и отходит:
– Удачи.
В щель холодного света протискивается Максимилиан Одви. Худой и нескладный, серый от кончиков волос до носков поношеных ботинок – сухая ветка на дереве власти Университета. Поднявшись на цыпочки, зовет шершавым голосом:
– Капитаны блоков! Подойдите ко мне!
Проскальзываю вперед и забираю сложенный втрое и запечатанный сигилом листок с приказом. Едва не сталкиваюсь с Риддлом. Вблизи он ниже на голову. Бледное лицо нечитаемо и будто спокойно, только взгляд нездешний, сумрачный.
– Я буду представлять интересы пятого блока, – говорит Максу. – До официального назначения нового капитана.
– Заместителя капитана, – мужчина кривит бесцветные губы, но бумагу дает. – Не спешите хоронить предшественника, молодой человек.
Сдерживаю смешок. Пропускаю Кострома и главу ученых Йонера Трондта. Старики почти жмутся к друг другу, одновременно протягивая руки, чтобы получить распоряжения Совета.
– Даниель, передайте, пожалуйста, – капитан медиков не пытается пробраться сквозь заслон любопытных. Поморщившись, щелчком пальцев привлекает внимание Максимилиана. – Даниелю. Побыстрее.
– Не разворачивать, – принимаю неожиданно увесистый пакет. Закатываю глаза, но не комментирую.
– От вас хотят многого.
Гийот молча сует документы под мышку и направляется к лестнице. Тороплюсь последовать в тесноту и ясный запах трав – характерный для практикующих целебные чары, только гуще и плотнее. Будто зрение и слух подводят, и вокруг должны простираться зеленые леса. Я на секунду представляю: вместо полированного камня, весеннюю траву под ногами; сменившие стены, километры деревьев и ветров, обязательно далекие горы в вечерней дымке. Россыпь первых звезд на синеющем небосводе.
– Вы меня нюхаете? – преодолев пролет, целитель оглядывается. Осматривает с цепким интересом. – Давно это с вами?
От неожиданности коротко смеюсь и запускаю пальцы в волосы:
– Прости…те?…
– Большинство магов не обращает внимания на запахи. Мне приходится ежедневно натаскивать подчиненных в использовании всех органов чувств при работе с силой. Как вы к этому пришли? Узнали от целителей? – Гийот ждет, пока я поднимусь, и устремляется дальше. Считая ступеньки, медлю с ответом – сказать правду или пойти по легкому пути – соврав? Мы едва знакомы – на людях, и сейчас нужно держаться отстраненно. Но он мой друг, и…
– Мой друг был магом огня, – прячу руки в карманах плаща. – Он часто упоминал те или иные запахи… на заданиях, при встречах с волшебными существами… другими магами. Тварями. Во время колдовства. Ритуалов, – мужчина чуть заметно хмурится. – Висия говорил, каждый маг имеет уникальный запах, соответствующий первому выбросу силы и дополненный следами регулярно применяемых заклинаний.
– Наследникам пламени свойственна подобная чувствительность, – голос целителя становится тише и глубже. – Я считаю, именно огненная стихия опирается на животные инстинкты, и чем выше процент – тем сильнее.
– У меня четыре, – мужчина хмыкает. – Потребовалось много тренировок. Зато теперь я больше замечаю.
– Например? – Гийот останавливается у ведущего к лазарету перехода. За его спиной дребезжит под ливнем стеклянный коридор. Кажется, окна вот-вот лопнут, брызнут на шахматный пол осколками и потоками воды. Проходящие люди ускоряют шаг. Лишь один замер с сигаретой у приоткрытой форточки. Прищурившись, пытаюсь узнать по худощавой фигуре и сутулым плечам, колечкам пирсинга в ухе и модной стрижке с выбритыми висками – кто? Незнакомые демоны скалятся с предплечья, черная одежда напоминает… нет, не охотник. Новенький? Один, без присмотра?
– Оставьте, – проследив за моим взглядом, советут Гийот. – Вам сейчас хватит проблем. Вы не ответили на вопрос.
– Прошлый год вы пахли лекарствами сильней, чем обычно, – парень тушит окурок о раму и высовывает руки по локти в дождь. Я встряхиваю головой, чтобы вернуться к разговору, но продолжаю рассматривать коротко остриженный затылок и перехваченные ремнями тонкие запястья. – И… весной медикаменты почти выветрились, появился алкоголь, – что в его позе беспокоит меня? Где я уже видел… – Примерно месяц. Потом вы стали брать на работу дочь, – сейчас Гийот Кайруан напоминает каменное изваяние. Я убираю за ухо выбившуюся прядь:
– Надеюсь, я вас не обидел, – это случилось до нашей дружбы, и Гийот никогда не говорит о смерти жены.
– Скорее, удивили, – вытянутое, жесткое лицо непроницаемо.
– Соболезную вашей потере, – говорю, чтобы заполнить паузу между раскатам грома.
– Взаимно, – Гийот оглядывается. Вдруг спрашивает:
– Чем пах Висия? – морщусь: спазм в шее усиливается, обрастая иголками боли. Висия…
– Дождем, – улыбка получается кривой. Киваю на открытое окно. – Как сейчас. Вы сами наверняка знаете.
– Знаю, – целитель устало выдыхает и оглядывается на парня. – Поэтому понимаю, чем вас зацепил этот молодой человек. У него такой же запах. Стискиваю кулаки: по позвоночнику взбирается дрожь.
– Маг огня? Каким образ…
– Нет, – Гийот отступает уходить. – Пустой. Перенес стычку с тварью. Видимо, ее след. Мне предстоит разобраться. Не берите в голову. Займитесь делами. До свидания.
Я наблюдаю, как он жестом привлекает внимание незнакомца и указывает направление. Мазнув по мне взглядом, парень неспешно следует за врачом. Раздраженно вибрирует телефон серией смс.
– Дела, – взламываю печать на приказе. Пальцы сжимаются, комкая списки имен.
Люди, которые отправились в Отрезок.
И те, кому предстоит.
Взять досье на каждого в администрации, проверить актуальность информации. Срочно. Выделить слабые места – перечитываю дважды, глаз режет нехарактерная, прямая формулировка. Первая на моей памяти. Я ощущаю тяжесть в груди: дело дрянь, раз Максимилиан не выбирает слова. Деревянно переставляю ноги, сворачивая к отделу кадров. Здесь воздух суше, а свет холодней и подрагивает. Морщусь, тру висок: мигрень возвращается. В последний момент избегаю столкновения с нагруженной папками женщиной из бухгалтерии.