– Потом станет легче, а сейчас тебе пора идти дальше.
Она права.
Я должен проверить, как идут дела у заместителей. Олаф отыскивается в своей по-икеевски уютной комнате, собирающим вещи. Он уменьшает контейнер с оружием, когда я прислоняюсь к косяку, предварительно проверив заглушающий сигил на пороге.
– Что нового? – Делаю глоток обжигающе-горького кофе, морщусь. Желудок сводит от голода, но на еду нет времени. Мне нужно знать:
– Как успехи?
Олаф трогает окладистую бороду, рассеянно осматривает разложенные по дивану и столу вещи:
– Я оповестил наших, почти все отписались. Трое не успеют добраться, еще двое в лазарете и не смогут. Что делать?
– Опаздывающих тоже к Гийоту, в лазарете все будут в безопасности.
Олаф задумчиво кивает, бросает на меня быстрый взгляд:
– Гийот?…
– Да. К нему можно обращаться за любой помощью, если я… если я не смогу ответить.
У меня сжимается горло от невыносимой тоски: сколько раз я провожал ребят на миссии, но этот может стать последним. Выдыхаю поспешно, ощущая, как краска бросается в лицо:
– Ты один из лучших магов и людей, что я знал. Я горжусь нашим знакомством.
Парень хмурится:
– Не говори так, капитан. Будто мы прощаемся навсегда.
– Надеюсь, что нет. Но я буду спокойней, зная, что сказал это, – и Смуглянке говорю, помогая вместе с остальными упаковывать провизию в спортивном зале:
– Я восхищаюсь тобой, ты же знаешь? – Он вскидывает брови.
– Эрлах?
Вокруг колдуют, смеясь и переговариваясь, предвкушая отличное приключение – надеюсь, так и будет, пусть учения сильней сплотят мою команду, тогда любые трудности мы перенесем, все перенесем – одной семьей.
– Ты станешь прекрасным капитаном однажды. Не все хотят признавать это сейчас, но они уже видят, поверь мне.
Смуглянка улыбается, на щеках появляются ямочки. Хлопнув парня по спине, я привлекаю внимание людей громким свистом. В ответ звучат аплодисменты и крики:
– Речь! Речь!
Смеюсь, ну конечно, ежегодное напутствие.
Взбираюсь на ящики под радостные возгласы. Поднимаю ладонь, призывая к тишине. Вокруг меня – полсотни человек, каждого знаю лично. Я говорю с ребятами наедине раз в несколько месяцев, чтобы услышать новые истории и старые мечты. Чтобы помнить, зачем я здесь.
И зачем – они.
– С рассветом вы отправитесь далеко от знакомых мест. И вернетесь нескоро. Вас ожидает множество испытаний, и обычно я упоминаю главные качества, которые следует проявить: рациональный ум, силу, упорство, выносливость, спонтанность… но сегодня я попрошу у вас прощения за вынужденное отсутствие и – терпения. Взаимопомощи. Поддержки. Дисциплины. Я прошу у вас доверия мне, Смуглянке и Олафу. Прошу мудрости и понимания. Впереди нелегкие времена. Университет никогда не будет прежним после побега Высшей твари. Я ухожу ради собственных испытаний, чтобы дать вам новый выбор и прошу: дождаться. Будьте бережны друг к другу, помогите Смуглянке и Олафу пережить свое капитанство, – в зале раздаются смешки. Я склоняю голову в шутливом поклоне:
– А теперь – за работу! Не хотите же вы пропустить вечеринку?
Дружный рев однозначно демонстрирует: нет. Хорошо.
Закатить прощальную пьянку предложил Олаф, а я на его чутье полагаюсь полностью: очевидно, всем необходима разрядка перед прыжком в неизвестность.
– Ты присоединишься? – Спрашивает Смуглянка, закидывая палатки в общую кучу. Пожимаю плечами:
– Если успею. Кстати, спасибо: что ничего не спрашиваешь.
– А что тут спрашивать, я же не идиот. Ты спасаешь наши задницы, подставляясь перед Советом. Надеюсь, ты знаешь, как прикрыть свою.
Киваю, со смешком говорю:
– Именно этим я и собираюсь заняться. Спутниковый телефон у тебя в комнате. В нем мой номер, Нины и Гийота – последний на совсем крайний случай. Я, скорее всего, часть времени буду недоступен, тогда держите связь с Ниной.
– Если она не обкурится до невменяемости, – ворчит парень.
– Очень на это надеюсь.
Как и у большинства здесь, моя походная сумка всегда собрана, поэтому дальше я направляюсь к Валентину. По дороге снова ворую у Айви: круассан с ветчиной из холодильника. Обещаю себе научить парня личному сигилу, который бьет током каждого, кто попробует сломать печать, не являясь хозяином вещи. Вообще-то личные – первые чары, осваиваемые магом в общежитии. Странно, как Айви существует без?…
Когда я выхожу к научному корпусу, день уже догорает. Над рыжими башнями зернохранилищ протянулись алые полосы облаков. В синей вышине мерцают первые звезды. Прохладный ветер треплет волосы и забирается под пиджак; пахнет сыростью, палой листвой, болотными туманами и – отцветшими хризантемами. Они прямо возле входа: клумба с желтыми, поникшими после дождя цветами. Скоро их засыпет первым снегом.
Решетка за решеткой, прохожу коридорами к лестницам в подвал. Здесь белый камень стен сменяется черным, с прорисованными в глубине сигилами. Отмечаю каждый скол, каждую потертость с болезненной четкостью: возможно, я вижу Университет в последний раз, или – вижу таким. Изменения, которые запустили Наас и Зарин, затронут самые основы нашего уютного мирка.
– Я ждал тебя раньше, – укоряет Валентин. Нахожу профессора лежащим на диване с книжкой. Рядом, на стопке журналов, дымится неизменная чашка ягодного чая. Испытываю острое чувство дежавю. Без сил падаю в жалобно захрипевшее кресло:
– У меня есть формулы барьера и портала в Братстве Камня.
– Так, – мужчина садится.
– Я украл их в архиве и дописал отсутствующие части. Вполне уверен, что с источником магии в виде активного портала они заработают. Но мне нужен взгляд со стороны и чтобы вы выкрали перстень, отпирающий портал, из хранилища артефактов.
– Ты в своем уме?! – Профессор вскакивает, торопливо проверяет задернутые занавески. Я показываю заглушающий сигил на запястье, но его это не успокаивает:
– К черту твою заглушку, украсть перстень из хранилища?! Да они мне память за полжизни вытрут и выкинут в дом престарелых!
– Если поймают, но перстня не хватятся примерно никогда, кому он нужен? А без пропажи, записи чар не проверяют. Я не могу обмануть их, но и не нужно.
Валентин стоит изваянием. Потом запускает пальцы в серебристые волосы:
– Ты прав, но я потеряю все, самое себя – если это вскроется.
– Да, – мне нечего возразить. – От перстня зависит, будет ли существовать новый орден, безопасная альтернатива Университету. Вы уйдете туда, оставшись при своей памяти – это я могу пообещать. Если же Эдвард и Мара не справятся с заданием, то кольцо либо вернется, либо вы укроетесь в белом пятне: хоть такой же кабинет сделаем, и книги украдем.
– В тебе проснулся клептоман? – Хмыкает профессор. Улыбаюсь, доставая из внутреннего кармана сверток с заклинаниями:
– Он ждал своего часа все эти годы, – я гляжу на мужчину без веселья. – Пора, профессор. Или вы хотите и дальше гнить здесь, укрываясь от Совета? Разве это – жизнь?
***
Остаток ночи я провожу над записями. Только в темные предрассветные часы, когда кажется, что новый день никогда не настанет, наконец упаковываю книги в дорожную сумку. Внутри, уменьшенные в несколько раз, – одежда и оружие, которым я пользуюсь куда лучше магии: пистолет и широкий охотничий нож. Несколько толстых томов грозят сделать ношу неподъемной, и я заранее предвкушаю сорванную поясницу. Добавляю тюбик с обезболивающей мазью и пузырек таблеток от Гийота, чтобы вообще пережить этот поход:
– И не сгореть заживо, – смотрю на место, где раньше стояла кровать Висии, а теперь приткнулся книжный шкаф с мутным серебряным зеркалом. Отражаюсь внутри бледным, призрачным, будто умер еще тогда. Стоит сказать спасибо пылающей коже: напоминает, что я все еще здесь.
– Спокойной ночи, – говорю отражению и изломанным теням за моей спиной.
Висии – холодное стекло связывает реальность и прошлое, где мы горели вместе. Единственная ниточка, кроме оставленного в отчем доме дневника, прочее исчезло в пожаре.
Выдыхаю.
Выключаю свет.
Забывшись коротким сном, просыпаюсь совершенно разбитым. В горле першит – я забыл закрыть окно, и теперь занавески надуваются от холодного ветра. Тянет сыростью, птичьим гомоном. Небо над парком приобрело глубокий синий оттенок.
– Пора, – еще есть время зайти в на удивление пустой душ, где меня перехватывает Мара. Да – их ответ остался прежним. Я прошу ее еще об одной вещи. В этот раз даю совсем мало времени на раздумья, и сбегаю, чтобы навестить пропахший яблоками и корицей кафетерий. Позавтракать с сонными Олафом и Смуглянкой. Спрашиваю:
– Все готово?
Олаф кивает, Смуглянка отпивает кофе:
– Люди уже собираются, ты видел в гостиной. Стартуем через полчаса.
– Мы тоже, – если спонсорский сынок не опоздает. – Берегите друг друга и ребят.
– Все будет в лучшем виде, капитан, –обещает Олаф, запуская пальцы в темные волосы. – Ты сам, главное, будь осторожен. Сейчас идеальное время, чтобы… – обводит глазами зал и понижает голос, – избавляться от неугодных.
А я неугоден Совету, – вот, о чем говорит парень. Лучший кандидат в случае смерти любого Советника, я по праву крови займу пост Главы – кто же такое стерпит? Будто подслушав, в зал заходит Адамон. Люди торопливо расступаются перед ним, я склоняю голову набок, прячась за завесой волос. Мужчина берет завтрак, не оглядываясь по сторонам, и быстро уходит, чтобы поесть у себя.
– Удачное начало дня, – замечает Смуглянка, и с ним трудно спорить. В другое время Адамон бы непременно заинтересовался большим количеством искателей в кафе, но сейчас у него хватает проблем с беглой тварью.
– Хватит искушать судьбу, – я поднимаюсь, встают и ребята. Пожав им руки, желаю удачи и прошу отчитываться каждую неделю.
В гостиной блока уже шумно, пахнет озоном, словно вот-вот разразится буря. Походные рюкзаки заняли пол, люди расселись по диванам и креслам. Как же нас много… Я не сразу нахожу свою группу. Светлоглазая Патриций Сет с забранными в низкий хвост волосами поправляет челку, когда слышит мой голос. Здоровается высокий худощавый блондин – Айви Ноэль. Красавчик, неуловимо напоминает Кана. Чуть пообвыкнет, наберется уверенности, и станет соперничать за внимание местных девушек. Тут же вспоминаю, что Кан исчез в Отрезке. Он может быть мертв. Поежившись, отвожу взгляд. Натыкаюсь на здоровяка, которого часто встречал в лазарете. О нет, это – Тиу Молари?! Да он же вечно выполняет работу уборщиков, значит – по мнению Гийота, больше ни на что не годен! Хорошего же медика мне подсунули!
Парень, переминаясь с ноги на ногу, здоровается. Кривится, проходя мимо, Нина Северин. Говорит одними губами: удачи!
– С нами пойдет еще один человек. Не видели здесь незнакомцев? – Оглядываюсь, и сразу нахожу. Хмурюсь против воли и шагаю вперед. Он снова у окна, пусть дождя нет и в помине. Но запах, запах есть – ударяет в нос промозглой свежестью весеннего ливня, тугими струями, пузырчатыми лужами, тенью далеких облаков. В нем слились воедино широкие воды и забитые водостоки, ранняя капель зимой и пыльные потоки, что бегут по дорогам летними дождями.
Запах Висии.
Облизнув пересохшие губы, спрашиваю:
– Райх? Райх Ирве?
Парень оборачивается. Светло-серая, почти белая радужка, черные вразлет брови и чуть вьющиеся волосы, колечки в ушах и яркие губы. Вязь татуировок – демоны и химеры, – поднимается по предплечьям и прячется под закатанными рукавами серой толстовки. Парень бледен, только чуть алеют скулы и крылья тонкого носа, залегли тени в морщинках у невозможных глаз. Я забываю, что хотел сказать. Я задыхаюсь в его аромате. Хочется зажмуриться, подойти вплотную и обнять крепко-крепко, обмануться хоть ненадолго.
– Он самый, – без улыбки говорит Райх, цепко осматривая меня. Его голос оказывается неожиданно низким, обволакивающим.
– Хорошо. Можем отправляться, – махнув остальным, первым покидаю гостиную. Киваю по дороге Олафу и Смуглянке, – они командуют минутную готовность.
Солнце уже высоко, показалось над верхушками деревьев. Галдят воробьи на проводах и карнизах, воздух свеж и прозрачен – главную аллею видно до самых ворот. Я давно не выходил сквозь них. Я давно не пользовался гамма-порталом, который открывает двери во все мировые столицы. Но сегодня нам нужен именно он.
– Мы идем к гамме? – Спрашивает Айви Ноель. – Куда дальше двинем?
– Во Флоренцию, – Райх идет в стороне, но глаза скашивает: слушает. Триш тенью движется шаг в шаг, а Тиу Молари топает, как чертов гуль.
Я быстро понимаю, что стоило взять с собой Нину вместо Айви: больше огня, меньше слов. Айви не затыкается и сыплет вопросами. Первые полчаса я откровенно развлекаюсь, пытаясь вывести парня на утвердительное предложение, но вскоре ощущаю лишь глухое раздражение и желание рявкнуть. Почти благодарно улыбаюсь, когда Райх бросает:
– Ты вообще умеешь молчать?
– А что, тебе мешает? – Не остается в долгу парень. Хмыкаю: эта миссия будет испытанием.
– Давайте я пока объясню, что происходит, – мы как раз подходим к порталу. Узкий проход, скорее даже щель между домами, где за решеткой засиженная голубями стена золотится в солнечных лучах. Мы вовремя, солнце сюда попадает на полчаса, и только в это время портал активен. Отмыкаю решетку и пропускаю Триш вперед. Пол завален битым камнем и пустыми бутылками, окурками и шприцами – не самый приятный натюрморт, особенно когда мусор выворачивается из-под ног. Райх кривится, Айви зажимает нос. Рюкзаки и сумки чиркают по мягким, крошащимся кирпичам. Я забираюсь последним и запираю дверь. Боком прохожу к теснящимся ребятам:
– Нам нужно взяться за руки, и я организую переход. Произнесу заклинание, в ответ может закружиться голова и даже пойти носом кровь – у кого это первый раз, – но все быстро закончится.
– А почему… – начинает было Айви, но осекается под мрачным взглядом Райха. Я протягиваю тому руку. Ответное касание жесткое и горячее. Парень поворачивается, скидывает рюкзак на землю, остается слишком близко, вплотную. Я чувствую, как неровно бьется его сердце и срывается с губ дыхание. В моей груди растекается жар и будто что-то лопается.
Вот тебе и думать прежде о живых, Триш. До инфаркта недолго.
Нараспев читаю формулу перехода. Звук моего голоса дробится на части и рушится вниз, вместе с сором с карниза, и вдруг мы оказываемся – стоит моргнуть, – в укромном переулке, между высоких стен из старого камня, укутанных мхами и лишайником. Где-то рядом льется вода, перекрикиваются на итальянском женщины. В небе перелетают голуби.
– Добро пожаловать в Италию.
– … родину драконов, – подначивает Триш. Девушка ведет чуткими пальцами по листкам плюща. Я шагаю в сторону и отнимаю руку у Райха. Его прикосновение продолжает гореть на коже клеймом. Хочется поднести ладонь к глазам, чтобы увидеть след.
– Никаких драконов в ближайшее время, – я смотрю, как разочарованно вытягивается лицо Айви. Райх глядит нечитаемо, а Тиу, кажется, знал. – Мы сейчас отправимся к монастырю бенедиктинцев, где спрятан другой портал, дальше нам только предстоит найти путь. Я должен изучить книги, а именно – жизнеописания Раймонда Аваддона, наследника пламени и архитектора цепи порталов, именуемой Дорогой Огня. В конце ее лежит Первичный Портал, где пролилась кровь первого дракона. Он нужен Совету как источник сырья для новых переходов и является нашей конечной целью. Ближайшие дни, а то и недели, мы будем идти по Пути шаг за шагом – или топтаться на месте, если не повезет отыскать подсказки. Так что приготовьтесь побыть книжными червями, и убери это подальше, еще отстрелишь что-нибудь, – я киваю на куртку Айви, которая топорщится под мышкой. Парень достает пистолет и, помявшись, перекладывает в рюкзак.
– Хорошо. Ну, пойдем.
***
Первым делом нужно найти ближайшее белое пятно, чтобы исчезнуть с карты Университета: знаки, вытатуированные на нашей коже, намертво связывают с орденом, и лишь белые пятна способны запутать следы. По счастливому совпадению, монастырь, в котором воспитывался юный Раймонд, оказался расположен недалеко от храма в белом пятне.