— Что мог оставить своему ублюдку нищий фокусник-наркоман, разбившийся в пьяном виде на машине вместе со своей подружкой?! — у тетушки Мардж уже наблюдались проблемы с давлением, и еще она явственно задыхалась.
Гарри был очень зол, и стакан в руке Мардж взорвался, заливая ее твидовый пиджак остатками бренди. Сам дом Гарри разносить не хотелось — в конце концов, он теперь практически принадлежал миссис Кейн, и он снова попытался успокоиться, вспоминая подаренный Гермионой набор и входившую в него инструкцию по уходу за метлой: «В случае заедания чар заднего хода следует демонтировать хвостовое кольцо…»
— Я точно не знаю, мэм. Но школа оплачена до конца обучения.
— То есть, Вернон, ты требуешь с меня те жалкие две тысячи фунтов, — обратилась Мардж к дяде, игнорируя случившееся со стаканом несчастье, — тогда как у этого бездельника имеются еще и свои деньги?! На твоем месте я бы просто выпорола его и порола бы три раза в день до тех пор, пока он сам не принесет их тебе на коленях, все, до последнего пенса!
— Вряд ли мистер Прюэтт одобрит это, — заметил Гарри.
— Я не знаю, кто такой мистер Прюэтт, — тетя Мардж смотрела на Гарри с пьяной ненавистью, — но если мой дражайший родственник такая тряпка, то, полагаю, я смогу научить тебя почтению к взрослым. Злыдень!!!
Бульдог, вылизывавший в заляпанном углу гостиной свое блюдце, с недоумением поднял голову. Дядя Вернон был в ступоре, а тетя Петунья обхватила Дадли руками.
— Злыдень! — ласково-злобно обратилась к бульдогу тетя Мардж. — Это, — она снова указала сосископодобным пальцем на Гарри, — очень, очень плохой мальчик.
Бульдог неловко развернулся, не спеша подобрал под себя коротенькие кривые задние лапы и нехотя прыгнул.
Точнее, попытался. Жирная псина не была и на десятую долю такой стремительной, как Зорг, а к тому же, едва оторвавшись от пола, бульдог начал раздуваться все больше и больше, как воздушный шарик. Уже через полсекунды он завис, перебирая в воздухе коротенькими лапками, а на его сплюснутой морде застыло недоумение.
Мардж перевела взгляд с бульдога на Гарри, а потом обратно.
— ОТРОДЬЕ ДЬЯВОЛА! — крикнула она и вскочила, опрокинув и низенький столик, стоявший между ней и Гарри, и все, что на нем было.
Злость Гарри и не думала спадать, и, не успев сделать ни одного шага, тетушка тоже начала всплывать вверх. Ее юбка лопнула, пуговицы с твидового пиджака разлетелись подобно шрапнели, причем одна из пуговиц обожгла скулу мальчика. Жирное брюхо тетушки вывалилось наружу, а пальцы напоминали уже не сосиски, а воздушные шарики. Тетушка всплыла и прилипла к потолку, попутно снеся монументальной задницей купленную тетей Петуньей пару лет назад вычурную люстру.
Дурсли замерли, только Дадли мелко-мелко крестился.
Гарри вспомнил совет от истинного католика Шимуса Финнегана, как раз на такой вот случай, широко перекрестился сам и, декламируя «Pater Noster», поднялся в свою спальню. Вредноскоп вертелся так быстро и мигал так ярко, что напомнил Гарри полицейскую машину на полном ходу. Собрав все школьное имущество в сумку, он сложил и сунул в сумку клетку Хедвиг, а потом спустился вниз, к чулану. Открыв замок заклинанием (семь бед — один ответ!), он вынес наружу свой чемодан и «Нимбус-2000» — спортивную метлу, с помощью которой в прошлом году он помог своей команде, команде Дома Гриффиндор, завоевать, наконец, Кубок Хогвартса.
В гостиной уже началось кое-какое движение. Дядя Вернон пытался в прыжке ухватить висящую под потолком тетю Мардж, но раз за разом терпел неудачу. Пол сотрясался, и Гарри всерьез начал беспокоиться о сохранности принадлежащей теперь уже миссис Кейн недвижимости. Тетя Петунья гоняла шваброй по потолку обделавшегося от страха бульдога, что пока что привело только к раскрашиванию потолка в желто-бурые тона, причем почти симметрично полу.
— Помоги вам Господь, добрые люди! — сказал Гарри и вышел на улицу.
Идти с чемоданом в руке и с закинутой на плечо метлой было тяжело и неудобно, но он все-таки добрался до остановки автобуса на чистой злости.
Гарри взглянул на часы и сверился с расписанием. Автобус должен был подойти через тридцать семь минут, так что лучше было не вызывать такси, а посидеть и успокоиться. Заодно и вещи переложить поудобнее. Конечно, у него будут проблемы с милейшей мадам Хмелкирк, скорее всего — из-за «Алохоморы», которой он открыл замок чулана, вроде бы за спонтанные выбросы, которыми он надул и Злыдня, и его хозяйку, школьников не наказывают.
Стоп… А чем же он колдовал? Ведь его остролистовая палочка была и до сих пор остается в чемодане, а палочку Миртл у него выбил и утащил черный пес!
Гарри выдернул из-под бинта барабанную палочку, которую он взял с этажерки миссис Кейн, и недоуменно на нее уставился. Подумав, он затолкал деревяшку в сумку: со всем этим он разберется чуть позже. В конце концов, и Том, и Квиррелл, и Дамблдор, и Снейп как-то умудрялись колдовать без палочки, а значит, и он когда-нибудь сможет!
Он посмотрел на лежащий сверху листок пергамента и взял его в руку. Да уж, возвращаться к Дурслям за подписью было бы не лучшим вариантом.
Нет, имя мистера Прюэтта вполне могло затронуть какие-то струны, скорее всего, финансовые, в сердце дяди Вернона, но Гарри опасался, что сам он не сдержится и все-таки разнесет дом.
В конце концов, когда он доберется до Годриковой Лощины (сначала автобус, который подойдет через двадцать три минуты, затем два поезда с пересадкой в Лондоне и снова автобус), он пошлет Дурслям форму с обычной маггловской почтой, а дядя точно так же подпишет ее и передаст разрешение мистеру Прюэтту. Гарри полагал, что тот либо сам, либо с помощью работодателей найдет способ передать разрешение в Хогвартс.
Дикий рев, раздавшийся рядом, заставил его вздрогнуть и выпустить пергамент. Порыв ветра вырвал листок из рук мальчика и унес в ближайшие кусты, из которых, как показалось Гарри, сверкнули два ярких желтых глаза.
Трехэтажный ярко-фиолетовый автобус с громадными колесами возник будто бы прямо из воздуха, залив все вокруг потоками света. По лобовому стеклу тянулась длинная золотая надпись: «Ночной рыцарь». Гарри отступил на полшага.
Открылась дверь, и темный силуэт в ослепительном сиянии произнес смутно знакомым голосом:
— Мистер Поттер? Вы здесь?
— Здравствуйте, господин Министр! — пробормотал Гарри. — Я…
— Не говори ничего, мой мальчик, ничего не говори! — пафосно произнес Министр Магии Корнелиус Фадж. — Я уже совершенно собрался аппарировать к тебе на помощь, но Эрни со Стэном…
— Добро пожаловать! Это автобус для ведьм и волшебников, попавших в трудное положение! Встаньте на обочине любой дороги, а потом просто взмахните палочкой и входите в салон: мы домчим вас куда угодно! Только воды не любим. Я, Стэн Шанпайк, ваш кондуктор этим веч…
— Полно, полно, мистер Шанпайк! — обратился к появившемуся из глубины салона кондуктору Министр Фадж. — Лучше помогите мистеру Поттеру занести вещи!
— Да-да, господин Министр! — Стэн, прыщавый и совсем молодой парень, всего-то лет на пять или шесть старше Гарри, спрыгнул на тротуар, подхватил чемодан и метлу мальчика и занес их в салон. — Поднимайтесь, мистер Поттер. Куда Вам?
— В Годрикову Лощину, сэр! — Гарри улыбнулся парню и поднялся в автобус.
В салоне не было сидений, вдоль окон стояли кровати с бронзовыми спинками. Рядом с каждой кроватью был закреплен подсвечник, пол покрывала связанная из разноцветных лоскутов дорожка, и вообще изнутри «Ночной Рыцарь» больше всего напоминал «Нору».
— Вот это место — ваше, мистер Поттер! — Стэн затолкал чемодан под кровать прямо за водительским креслом, на противоположную с достоинством уселся Фадж. — Мое имя ты уже слышал, я Стэн. Этот, за баранкой, — кивнул он в сторону водителя, — Эрни Пранг. Проезд — одиннадцать сиклей, четырнадцать — с чашкой горячего шоколада, а за пятнадцать — дополнительно грелка и зубная щетка любого цвета в подарок.
— С зеленой, пожалуйста, — протянул ему галлеон Гарри, выпрямившись после того, как затолкал под кровать метлу и сумку, — щеткой в смысле. И сдачи не надо.
— Тебе не было необходимости платить, Гарри! — воскликнул Фадж, — я бы с огромным удовольствием… — он не договорил, да и в карман за деньгами тоже не полез, а вместо этого крикнул в ведущий на второй этаж лестничный пролет: — БОЗО!!!
По лестнице ссыпался фотограф со здоровенной древней с виду камерой, тот самый, что снимал презентацию Локхарта во «Флориш и Блоттс» прошлым летом. Он живо установил треногу и усадил Гарри рядом с Фаджем.
— Поверни голову левее, пацан, — приказал он, — чтобы кровь была виднее! Оп! Снято!
Гарри достал платок и коснулся им скулы. Видимо, пуговица от пиджака Мардж рассекла кожу, но Гарри этого не заметил из-за распиравшей его (хотя, конечно, не только и даже не столько его) злости.
— Трогай, Эрни!!! — заорал Стэн, и автобус, взревев, рванулся вперед, да так, что фотограф в обнимку с камерой кубарем покатился в конец салона, а Фадж навалился на мальчика так, что чуть не выбил из него дух.
— Уэльс! Стэн, разбуди мадам Марш, мы подъезжаем! — возвестил водитель, пожилой волшебник в таких толстых очках, что они больше напоминали два вставленных в оправу стакана из-под бренди, вроде того, что недавно взорвал Гарри.
Впрочем, манера вождения Эрни тоже навевала ассоциации с парой стаканов и бренди — автобус мотало, редкие машины, фонари, тумбы, даже стены домов еле успевали отскакивать в стороны с пути автобуса. Сушеная человеческая голова на приборной панели язвительно комментировала особо удачные виражи.
Стэн, хватаясь за балясины, поднялся наверх по деревянной лестнице, и Гарри, воспользовавшись моментом, отцепился от министра, за которого держался все это время, и пересел на свое место. Министр, весь зеленый, схватился за бронзовую спинку своей кровати и, казалось, не заметил этого.
Автобус резко затормозил (и Гарри, и Фаджа приложило к спинкам), и по лестнице кубарем скатилась пожилая волшебница в дорожной мантии, а за ней спрыгнул и кондуктор с ее сундуком. Волшебница вывалилась из автобуса, а Стэн метким броском отправил за ней багаж. Бозо в дальнем конце салона что-то колдовал с камерой, не обращая внимания на рывки.
— Следующая остановка — Абердин! — провозгласил Стэн, и Гарри вцепился в спинку кровати обеими руками.
— Уф-ф, — сказал Фадж, когда «Ночной Рыцарь», разогнав все пытавшиеся заступить ему путь деревья, вырвался в поля. — Признаться, я еле успел к тебе на выручку! Что произошло, мой мальчик?
— На меня напал бульдог тети, — пожал плечами Гарри, предпочитая выдать только самую суть. — Точнее, она его на меня натравила. И… Мне пришлось раздуть сначала бульдога, а потом ее. Мне… что-нибудь будет за это?
— О, нет! — воскликнул министр. — Во-первых, самозащита от магглов — священное право и почетная обязанность каждого волшебника. Во-вторых… Ты же не использовал палочку? Система Надзора не сработала, и я узнал об этом только из рапорта…
— Нет, сэр! Она у меня до сих пор в чемодане. Если хотите, можете ее проверить!
Гарри нырнул под кровать и, несмотря на то, что автобус начал петлять между холмов, умудрился вытащить из чемодана свою остролистовую палочку.
Фадж, которого мотало туда-сюда по кровати, со второго раза все же смог правильно произнести заклинание.
— Ну что ж, Гарри, последнее использование — щитовые чары и обезоруживание, конец июня. Если не ошибаюсь, последний день учебного года.
— Я защищал учеников от револьвера мистера Локхарта, сэр! — Гарри снова выдал только самое важное, опустив тот факт, что револьвер был стартовым, а со щитовыми чарами он просто перестраховался.
— О, да, бедняга Гилдерой, — вздохнул министр, — мало ему этой истории, а тут еще и такой позор…
Гарри хотел спросить, что это за позор, постигший лилового красавчика, но увидел Бозо, ковыляющего к ним по проходу с пачкой готовых фотографий в руках.
— Прекрасно! — провозгласил министр, бросив взгляд на отпечатки. — После того, как мы завезем мистера Поттера в Годрикову Лощину, отправляйтесь прямо в редакцию.
— А можно мне одну фотографию, сэр? — кротко спросил Гарри. — У меня нет ни одной фотографии с министром, даже с маггловским, не говоря уже о Вас, Министр Фадж, сэр!
Автобус замер, как будто врезался во что-то, и Гарри, пользуясь моментом, улетел подальше от Фаджа и Бозо прямо с зажатой в руке копией.
— Конечно! — улыбнулся министр, поднятием котелка приветствуя многочисленных заспанных волшебников и ведьм, спускавшихся откуда-то с верхних этажей автобуса.
Многие из них, завидев одновременно и Министра, и Мальчика-Который-Выжил, просыпались и пытались дотронуться до Гарри, но людской поток безжалостно уносил их наружу.
— Сэр, — сделал умильные глаза Мальчик-Который, — а Вы не могли бы подписать мне эту фотографию? Вроде как эксперт? Ну, типа «заклинаний на палочке не обнаружено, а самооборона — священное право и почетная обязанность?» Вы так здорово это сказали, сэр! Я всегда-всегда буду это помнить!
Фадж надулся от гордости, достал из внутреннего кармана мантии перо и чернильницу и, под восхищенными взглядами последних покидающих автобус пассажиров, подписал фотографию.
— Когда-то давно я служил в ДМП, было дело, и до сих пор помню официальные формулировки! — похвастался он; пожилая ведьма, спускавшаяся последней, даже прослезилась и зааплодировала.
Гарри бережно спрятал подписанную фотографию в кошелек. Слова словами, а бумага, да еще и подписанная лично Министром, лишней не будет.
— Следующая остановка — Годрикова Лощина! — провозгласил Стэн Шанпайк, Эрни пнул ногой педаль газа, захохотал обтянутый кожей череп на приборной панели, и «Ночной Рыцарь» снова рванулся вперед.
— Ну, вот и все, Гарри, — улыбнулся мальчику министр, когда автобус остановился на главной площади небольшой деревеньки; Гарри увидел в окно какую-то стелу, вроде тех, на которых высечены имена павших в войнах. — В местном пабе всегда есть свободные номера, и никто…
— Доброй ночи, Корнелиус, — услышал Гарри голос Дамблдора. Повелитель Памяти стоял в пятне желтого света, прямо напротив открывшейся двери, и Гарри понял, что сегодня он в Годрикову Лощину точно не попадет.
Дамблдор тяжело поднялся в автобус.
— Два билета до «Дырявого Котла», для меня и молодого мистера Поттера, мистер Шанпайк, — приказал он Стэну. — С какао. И не забудьте о том какао, которое Гарри заказал Вам раньше. Две кружки — это же лучше, чем одна, не так ли? — подмигнул он Гарри. — К сожалению, господин Министр, все номера на втором этаже местного паба сейчас заняты. Так что, как это ни печально, мистера Поттера просто некуда поселить.
— Но… А дом родителей? — спросил Гарри. — Я мог бы…
— Увы, — развел руками Дамблдор, — дом был изрядно разрушен, не говоря уже о том, что в нем могли остаться следы темнейшей магии.
— Кроме того сейчас это мемориал! — пафосно заявил Фадж. — Мемориал в честь отважных Джеймса и Лили Поттер, которые ценой своей жизни…
«Мама с папой там, наверное, в бешенстве, — думал Гарри, пропуская сквозь уши речь министра. — Им — мемориал, а их ребенку, за которого они отдали жизни, — существование у ненавидящих его родственников вместо собственного дома. Неплохая благодарность… Может быть, это и есть та самая недостойная причина, о которой говорила миссис Кейн?»
— Дело даже не в этом, Корнелиус, — услышал он голос Дамблдора. — Дело в Сириусе Блэке.
— В Сириусе Блэке? — переспросил Гарри. — Это же тот самый маггловский убийца…
— Маггловский? Хха! — включился в разговор Стэн, балансирующий с тремя большими кружками в руках, зажатой подмышкой грелкой и зеленой зубной щеткой за ухом.
Гарри принял у Стэна две кружки и, подумав, отдал одну Фаджу. Тот взял ее и задумчиво пригубил. Подумав еще немного, Гарри спрятал зубную щетку во внутренний карман мантии, а грелку передал Дамблдору. Тот улыбнулся, уложил грелку под одеяло на своем спальном месте и повел палочкой над лицом мальчика. Ссадина на скуле Гарри перестала болеть.