— Вообще легкотня, — самодовольно ответила малышка и снова застучала по клавишам пальчиками. В этот раз я ждала дольше, и судя по нахмурившейся мордашке моего хаккера, дело оказалось не таким уж легким.
— Что происходит? — спросила, увидев испуг на личике девочки.
— Не знаю, но какая — то лажа, — пропыхтела Соня, делая пассы руками над своей аппаратурой, как ворожея над котлом с зельем. — Я сделала запрос, влезла в базу МВД. Нужно будет подождать.
— И последний вопрос — Синоптик.
— Невозможно. — без раздумий сказала девочка. — На него нет вообще ничего. такого человека, как Антон Погодский не существует в природе. Нигде. Он призрак.
— Так не бывает, — включила я режим «Знайки». Ненавижу себя, когда на меня нападает заумие, даже голос меняется. Такой противный становится, только занято из туалета оорать, ей богу. — Если есть живой объект, который двигается, существует, значит он откуда то доа взялся. Кто — то его родил, вырастил, выучил. Какие — то детские друзья должны быть в конце концов. Не сразу же он вылупился терминатором жидким? Не ангел же он в натуре?
— Тоха точно не ангел, — согласиласт Сонечка, поглаживая не слезающего с его рук котенка. — Скорее всего он призрак, как я и сказала. Знаешь, кто такие Призраки.
Я отрицательно качнула головой. Странные познания у девочки тринадцати лет. Я в ее возрасте палкой крапиву во дворе сбивала. А не вот это вот все.
— Это бойцы элитных подразделений. Сведения под грифом строгой секретности, я так думаю. Других догадок у меня нет. Не лез, Фис туда, где тебе не рады. Можно без головы остаться. Я давно ищу, но словно в стену бьюсь. Смирилась уже. А я ведь просто хотела узнать — кто я, — всхлипнула малышка, прижимая к груди мурлыку. У меня в душе все перевернулось от жалости. Она ведь просто ребенок. Обычный подросток, который не счастлив.
— Ты замечательная девочка, тринадцати лет, — жизнерадостно, насколько возможно, улыбнулась я, зарывшись пальцами в ее золотистые кудряшки.
— Неет, Фис. Я всю жизнь живу в вакууме. В школу не ходила, у меня никогда не было друзей. Я даже бегать не умею. На каракатицу похожа, когда пробую. И плавать мне не довелось научиться, и на велике гонять. Я урод, который не знает кто он. Этот котенок, который благодаря тебетут прижитлся — все что у меня есть в этой жизни. Он, да сомнительные воспоминания о женщине меня родившей. Мне даже начинает казаться, что ты на нее похожа, но это иллюзии. Я не помню ее, — малышка хлюпнула носиком. Бедный, несчастный ребенок. И как я сразу не задалась лежащими на поверхности вопросами. Действительно — кто она? Почему Синоптик растит девочку столько лет. Давно бы сдал ее в подходящее учереждение и был свободен, как ветер. Нет, он ее бережет, постоянно бежит, прячет малышку, скрывает. Этому должно быть объяснение. И я не Анфиса Ласкина, если не выясню причину.
— Малыш. Я же лучше собаки, — голосом толстого мужика, как всем известно, прописанного на крыше Стокгольма, проворчала я, растягивая губы в своей самой дружелюбной улыбке. Не стоит показывать девочки своих мыслей. Ей и так досталось в жизни. — Завтра же куплю тебе велосипед, и скейт и ролики, и вообще..- пообещала лихо. — Тлько тебе придется меня прикрыть перед нашим мистером Икс. В этом забытом богом Зажопинске все это не продается.
— Да, говно вопрос, — жизнерадостно улыбнулась Сонечка, явно проникнувшись моим настроением.,- Завтра Тохи все равно не будет до вечера. А когда вернется, ему вообще не до нас будет. Куролесить будет всю ночь в кухне, в обнимку с бутылкой, бухать и мазать соплями обеденный стол. Я впервый раз когда его плачущим увидела — испугалась до икоты. Потом ничего — привыкла.
— Откуда знаешь? — спросила я удивленно, не веря, что у Синоптика вообще есть функция слезотечения.
— А чего знать о. Сто процента инфа. Каждый год в этот день такая фигня. Терпеть эту дату не могу. Так что у нас с тобой целый день будет. Заодно Жопику приобретем аксессуары. А то бедняга измучился совсем.
Я посмотрела на замученного жизнью. Похожего на шар кошака, пытаясь осмыслить скаанное девочкой.
— Не поняла. Ты, что дмаешь, что я тебя возьму с собой, — наконец то дошло до моего воспаленного сознания.
— Я не думаю. Я уверенна, — хмыкнула девочка. — Ты же не хочешь, чтобы Антон уже сегодня, случайно узнал о твоих расспросах и о том, что ты вопреки его зкапретам покидаешь базу? Я знаешь ли много болтаю. Упс, и наша тайна с тобой оказалась напрасной и все такое. И вообще, мы же друзья, правда?
— Друзья друг — друга не шантажируют, — вредно отозвалась я.
— Разные друзья бывают, — на лице Сони заиграла открытая улыбочка. Ну прям ангелочек.
Да, Соня права, друзья бывают разные. Бывает веришь человеку всю жизнь. Лупишь его в песочнице совочком по башке укрытой тупорылой панамкой, и начинаешь доверять молчаливому, сопливому мальчишке, который потом, спустя много лет оказывается подонком, отдающим приказ тебя порешить. В тихих омутах обычно водятся сонмы нечисти. Я вам скажу из опыта, милые рогачи черти — додики дискотечные в сравнении с тем, что скрывается в душах некоторых особей. Уж поверьте. А порой ни на грош не доверяешь чертову идиоту, свалившемуся тебе на шальную башку с крыши, но понимаешь, что готова отдать все на свете, лишь бы с ним не произошло непоправимого. Аон с упорством маньяка сует свою голову в петли разного диаметра, и совсем о тебе не думает. И от этого на душе становится гадко настолько, что хочется выть.
— Привет, — голос Погодского раздался как гром среди ясного неба. Сонечка, доедающая макароны, хрюкнула и закашлялась, уставвшись мне за спину, расширившимися глазами. — Опять разрабатываете план, как меня вывести из равновесия? Зря, у меня сегодня настроение совсем неподходящее, я вас очень люблю, девчонки.
— Вохчуйн, — брякнула я, боясь обернуться.
— Почему по армянски? — удивился Синоптик. Я почувствовала движение, и все же посмотрела на своего ангела хранителя. Он совершенно по дурацки улыбался, держа в руках огромную охапку пустынных роз. У меня засосало под ложечкой. А на глаза навернулись предательские слезы.
— Это мне? — поинтересовалась, стараясь не смотреть в удивительные, похожие на озера расплавленной стали, глаза.
— Ну, — замялся Синоптик, — ну в общем… Ну, да.
Врет. Он врет. Этот букет не мне предназначался, я поняла это по тому, как забегали прекрасные очи этого мерзавца. Сонечка молча взяла со стола сковородку. Очень вовремя, кстати, иначе я бы ее запустила в балбеса.
— И ножи убери, — сквозь зубы прошипела я. Девочку долго не пришлось уговаривать. Там ножи то, правда игрушечные были- столовые. Но в умелых руках и они могут превратится в мачете. А я бы сейчас отпилила голову Синоптику черенком от ложки, настолько была зла.
— Ты невероятная, — хмыкнул Антон, — чем недовольны опять Ваше Высочество?
— Тем, что цветов четное количество, — сдавленно просипела я, сдерживая слезы. Ну да, я успела посчитаь. Вот честно, я никогда не плакала ни перед кем. Даже когда ногу сломала в голопузом детстве, я не рыдала, представляя себя храбрым Маресьевым ползла, нет не домой к папе, а в травмпункт, находящийся в трех километрах от дома. Правда потом получила от отца такую взбучку, мама не горюй. Но я не плакала, и сейчас не покажу этому придурку своей слабости.
— Фис. Ну прости, — вдруг совершенно по человечески сказал Синоптик. — Этот букет и вправду не тебе. Тебе пы подошли маки, такие непослушные полевые цветы, и всякие вьюны. Анфис, ты…
— Ну, вы тут разбирайтесь, короче, — предательски пискнула моя девочка, и слиняла так быстро, оставив меня один на один с чертовым идиотом, который почему — то в последнее время занимает все мои мысли.
— Я не обижаюсь на бандитов, — вложив в голос все свое презрение пробурчала я, стараясь не смотреть на своего мучителя, — Погодский, я никак не могу понять — что ты такое. Кто ты. Судя по дружкам — обычный бандос. Трипль.
Щека Синоптика дернулась, когда я выдала погоняло моего папули, но он сразу взял себя в руки. От моего взгляда не укрылась однако, ни одна деталь.
— Справедливости ради хочу заметить, я не совсем бандит. Точнее — совсем не бандит, — голос Погодского дрогнул. Он аккуратно положил цветы на стол и пошел за вазой. Тонкий аромат эустом дразнил рецепторы. Точно дурацкие цветы виноваты, что вуголках моих глаз снова начали скапливаться слезы. Обидно. Знаете ли, провести ночь смужчиной, и понять, что ты ничего для него не значишь. И он скорбит совсем по другой бабе, судя по количеству цветов, не может ее забыть. А тобой просто заткнул дырку в душе.
— Ага. Благородный рыцарь Айвенго — защитник угнетенных. Расскажи эту сказочку дохлому Дохлому. Но, ты прав- бандит из тебя, как из говна пуля. Иначе давно бы решил все проблемы, — зло выплюнула я, вскакивая со стула. — Ты, Погодский просто дурак. Вот ты кто, если не видишь ничего альше своего носа.
— Анфис, не нужно. Не заводись. Дай мне немного времени.
— У тебя его нет. Не заставляй меня самой спасать наши задницы, это может привести к ужасающим последствиям. Но ты это наверное уже понял, — поступью королевы я пошла из кухни, хотя, откровенно говоря мне хотелось нестись со всех ног. Я добрела до своей спальни, обвалилась на кровать и наконец дала волю чувствам. Завыла в подушку, как маленькая девочка.
Он не пошел за мной, отя мне так этого хотелось. Спустя пять минут я услышала, как с грохотом захлопнулась бронированная входная дверь. Погодский сбежал, как и все мужики, от проблем. В кухне так и остался лежать на столе чертов букет.
Глава 31
Синоптик таки не вернулся. Мы с Соней весь вечер провели у телевизора за просмотром сериалов и поеданием попкорна. «Ничегонеделанье» — самое лучшее лекарство от хандры, плохих мыслей и собственной глупости.
— На чем поедем по магазинам? — активно жуя, спросила Сонечка. — Можем у Тохи «Порш» повзаимствовать. Давно мечтала прокатиться.
— На автобусе, — хихикнула я, глядя в вытянувшуюся от удивления мордашку девочки. — ты, кстати, расписание глянть в интернете. А то в этот медвежий угол, несчастный ПАЗик заглядывает редко и не регулярно. Сонь, ты чего?
Девочка вздрогнула, а потом подскочила на месте и с восторженным визгом метнулась к компу.
— Я в жизни не ездила на автобусе. Представляешь. А что надеть? Надо наверное, что попроще да? А рюкзак брать? Ну конечно же брать. — сама себе ответила малышка, азартно подскакивая на вертящемся кресле.
А и вправду, что брать. В комнате Погодского я сразу срисовала ружейный шкаф и сейф. С шкафом проблем не возникнет, я шпилькой открываю замки любой степени сложности, а вот с сейфом придется повозиться. Но, у меня на это есть целая ночь, так что проблем не будет. Главное уложить Сонечку в кровать, она так возбуждена, что вряд ли заснет быстро.
— Джинсы, курточку и футболку. На ноги кроссовки, только бога ради не кислотного цвета. Нам не стоит привлекать к себе внимание — отдала я приказ. — А вот у меня проблема с гардеробом. Не могу же я поехать в город в облачении алконавта Гоги, ей богу.
— Пойдем, — вдруг тихо позвала меня Соня. В ее голосе я услышала горестные нотки. Пошла за малышкой в неизведанную мною часть дома. Большой чулан, ну конечно. Именно такой и должен быть в доме странного мужика, живущего отшельником и бегающего от убийц.
— Вот, — Сонечка покачнулась на стуле, на который залезла, чтобы достать что — то сверху. И я испугалась, что она упадет, поэтому в мгновение ока оказалась возле нее. Она не упала, зато на башку мне шлепнулся объемистый чемодан, на счастье не очень тяжелый.
— скажи честно, тебе твой любимый Тоха приказал меня убить? — пробурчала я поднимаясь на ноги.
Соня меня не слушала, уставилась в недра кофра, блестя глазами. Я подошла поближе и увидела на что смотрит девочка. В чемодане аккуратными стопками лежала женская одежда. Немного, хорошего качества, но устаревшая: юбка — солнце, украшенная рассыпавшимися по подолу полевыми маками, шитая кружевная блуза. Топ с принтом «Багс Банни», джинсы, со странной резинкой на поясе, легкая ветровка цвета чайной розы и теплая толстовка. Отдельно в пакет были завернуты туфли — лодочки. Я взяла в руки юбку, натянула ее на бедра. Одежка села, как влитая. Словно на меня шили.
— Это мамино, — всхлипнула девочка. Я замерла на месте, аж забыда, как дышать. — все что от нее осталось.
— Я не могу это принять, — погладила я ее по голове. Нет я не хотела брать одежду не из брезгливости, о ней я давно не вспоминаю, учитывая, что ношу трусы паразита Погодского. Просто я видела, насколько дороги эти нехитрые вещи маленькой девочке.
— Я хочу, чтобы ты их надела. Тебе очень идет. Фис, ты моя подруга, самая лучшая, самая — самая. У меня никогда не было подруг, понимаешь? А друзья же всем должны делиться, я читала в книгах. Никто еще для меня столько не делал. А правда купишь мне велосипед? — Соня вдруг порывисто меня обняла, уткулась носом в плечо, и заплакала. Так мы и стояли и плакали вместе, наверное полчаса.
— Конечно куплю. Все куплю. Все отдам, — шептала я ей в макушку, вдруг осознав, что эта малышка украла мое сердце. У меня появилась ощущение, что я ее знала всю жизнь. — А теперь спать. У нас завтра трудный день. Да и Антоха нас потом, скорее всего прихлопнет.
— Обязательно даже, — улыбнулась Сонечка.
— Я не позволю ни ему, ни кому бы то ни было сделать этого, — твердо пообещала я.
Уложив Соню, я уселась за стол, налила себе вина, и уставилась в экран телевизора. Пока малышка не завснула, ломать сейф мне не позволяло мое облико морале. Это непедагогично, в конце — концов. Очередной дурацкий сериал меня увлек, и еще, что — то царапнуло в душе, какое — то предчувствие. Которое я легко прогнала еще одним бокалом белого Шардоне. Я встала с дивана, проверила девочку, которая мирно посапывая смотрела свои детские сны и пошла в покои моего гостепреимного хозяина. Стараясь не шуметь.
Оружейный шкаф Синоптика я открыла едва ли не ногтем. Балбес. В доме ребенок, а он… Ну ничего, я его научу свободу любить, как говаривал мой папуля, который, кстати сказать и научил меня премудростям взлома. Присвистнула от восторга, рассматривая арсенал, и прикидывая, что смогу унести.
Выхода нет только из гроба, так говорят по крайней мере умные люди. Хотя, в свете последних событий, в их адекватности я начинаю сомневаться. Мой любимый папочка как — то же выбрался из лакированного ковчега. Хотя, я могу, конечно и заблуждаться. Ну ничего. я все выясню. А пока есть более насущные дела.
Сейф у моего героя оказался фуфлыжным. Я то рассчитывала на долгий, трудоемкий труд по завалке медведя, а вышел так, легкий гоп — стоп с прискоком. Денег в сейфе было стольо, что у меня уши заложило, как в самолете. Я цапнула пару пачек, перевязанных резинкой российских пиастр и аккуратно закрыла, набитого битком «балабанами», «медведя». Блатные словечки сами всплывали в моем разгооряченном мозгу, пока руки делали работу. Отец так учил, говорил, что мозг и руки не должны быть сообщающимися сосудами, в некоторых видах мастерства. Он то был мастер- золотые руки. Деньги верну потом, просто сейчас у меня нет на велосипед и ролики для Сонечки, для Жопиковыйх причиндалов. Да и мне приодеться надо, в конце концов. В отцову берлогу соваться сейчас опасно. Можно нарваться на Трипль, и это пока не входит в мои планы. Я сказала — пока. Сначала надо разобраться с Шмыгой и Аллегутом. В рюкзаке, в моей комнате лежал «макар», пара ножей, короткоствольный УЗИ, и нежно мною любимые гранаты. И это грело мою растревоженную душу. Ну и бутылка Шардоне, конечно, усиливала жар в моей тонкой субстанции, иначе чем объяснить мое адское ослинуе сумасшествие.
На автобусную остановку мыы приползли раньше времени. Солнце только — только начало лениво раскрашивать окружающий унылый пейзаж. Выходило у небесного светила хреновато. То ли краски были дешевыми, то ли этот «подзалупинск» не поддавался умыванию в связи с покрытием коростой, росшей здесь с момента сотворения мира, черт его знает. Но ландшафт поражал убожеством, даже расцвеченный лучами несчастного страдальца — солнышка.