Мистер Мефис медленно пересек гостиную. Заговорил. Голос у него был приятным, бархатным, как и его домашний халат. Кажется, Мефис сказал, что рад ее видеть. Как-то быстро приблизился. Люси улыбалась. Улыбалась до самых ушей, натянувшись стрункой, но когда Мефис взял ее за руку и прижал девичьи пальцы к свои губам, струнка лопнула. Богатая гостиная закружилась перед глазами. Калейдоскопом вспыхнула бронзовая статуэтка, золотые вензеля, розовая закатная полоса, бесцветные глаза мистера Мефиса, и мир потух.
Упав без чувств, Люси красиво выгнулась, рассыпав рыжие волосы по подхватившим ее рукам.
— Матиас! — обеспокоенно окликнул мистер Мефис дворецкого, и вышколенный Матиас материализовался из стены. Упавшая в обморок гостья, кажется, его нисколько не удивила. — Вызови срочно этого… Курца! — Мефис подхватил Люси на руки.
— Герр доктор обычно не принимает после семи, — напомнил Матиас. — Тем более в воскресенье.
Мефис выругался. На английском, но Матиас все равно понял.
— Срочно! Веди его в мой кабинет и принеси воды… Чего-нибудь.
— Может, лучше в западное крыло? — равнодушно предложил дворецкий. — Маргерита как раз перестелила…
— Да! — Двинувшийся в сторону кабинета Мефис резко развернулся со своей драгоценной ношей и поплелся по лестнице к спальням на втором этаже. — Только вызови этого проклятого Курца. Скажи, что я в долгу не останусь. И schnell*! — грозно прорычал мистер Мефис, напрочь позабыв: Матиас был французом.
Комментарий к Смейся, Паяц!
*Раппен — название разменной денежной единицы, одна сотая швейцарского франка после введения общей денежной валюты в 1848г. Встречаются и другие названия: сантим, рап, чентезимо, в соответствии с языком кантона.
*La Stella — от ит. звезда
*Арлекин, Коломбина — “маски” типичные для commedia dell’arte, вид итальянского народного театра.
*Pagliaccio — от ит. паяц
*Ridi, Pagliaccio или Vesti la giubba — ария из оперы Р. Леокавалло “Паяцы” 1892г.
*Bimba — от ит. девочка, детка, малышка
*Лонхоф — исторический комплекс в Гроссбазеле, где с 1835г. располагалась тюрьма.
*Schnell — от нем. быстро.
========== Старый мир и новый ==========
***
— Вот так, Fräulein*, — пропел герр Курц.
Доктор, старый, лысый немец с маленькими, но добродушными глазками, выпрямился, отставив от груди Люси деревянную трубку фонендоскопа. Вежливо попросил разрешения коснуться спины и вдруг простучал пухлыми пальцами в двух-трех местах. Люси порядком удивилась. И прикосновениям, и глухим звукам, и резкому запаху нюхательной соли, витавшей рядом. Погодя доктор заглянул в глаза, повернув милое личико под свет настенного светильника и толком не дав опомниться, завершил осмотр.
Стоявший у изножья кровати мистер Мефис сосредоточенно глядел то на Люси, то на доктора. Нервно он подрыгивал выставленной вперед ногой и все перетирал воздух пальцами. Когда герр Курц побрел к столику за своим саквояжем, Мефис мгновенно оживился и бросился наперерез.
— Герр Курц, что… — понизив голос, Мефис с опаской оглянулся на бледную Люси. — Как… Легкие. Этот обморок… Что-то…
— Будьте покойны, мистер Мефис, — пропел герр Курц и, оттопырив пухлые мизинцы, щелкнул аккуратными замочками темно-коричневого саквояжа. — У Fräulein простой обморок. Полагаю, вызванный малокровием. На лицо недосып и истощение. Не помешает отдых, хорошее питание и моционы. О легких не волнуйтесь.
— Может, какое-нибудь лекарство?
— Я оставлю капли на всякий случай, но поверьте, — вздохнул герр Курц, — отдых и молодость сделают больше. А также — простая забота.
Доктор отвесил Люси вежливый поклон и двинулся к двери — Мефис следом за ним. Выйдя из комнаты, оба о чем-то увлеченно шептались. «Вас встретит Матиас», раздалось чуть громче, и герр Курц, видимо, пошел вниз по лестнице. До Люси донеслась утихающая чечетка каблуков, а после в комнату вернулся мистер Мефис.
Люси вжалась в подушку. Обнаружить себя на чужой кровати в руках незнакомца, пускай и доктора, было уже волнительно, а тут Люси осталась с мистером Мефисом один на один. Да, именно для этого она сюда и приехала, но именно к этому Люси Этьен оказалась не готова. Она представляла себе все не так. Совсем не так.
— Вы… Ты меня напугала, Люси, — сказал мистер Мефис, неспешно приблизившись к кровати.
Уперев руки в боки, он долго смотрел на свою гостью. О чем-то думал, сосредоточенно покусывая нижнюю губу. В бесцветных глазах читалось то беспокойство, то неопределенность, то даже радость.
Люси ждала. Слова, жеста, взгляда. Время будто растянулось, до самого высокого потолка комнаты и выше. Уши отдавило тишиной. Она упала в обморок от страха. Как глупо! Едва пришла в себя и снова столкнулась с проблемой тяжелого решения. Люси успела передумать разное. Что ей делать? Вот мистер Мефис перед ней — только руку протяни. Может, стоило броситься на шею? Может, сказать о цирке, а там все вышло бы как-то само? Как ей предложить себя и вообще стоило ли? Может, именно сейчас Люси могла попросить прощения за беспокойство и сбежать? Куда? В цирк, который вот-вот закроют?
Звякнул механизм часов, стоявших на каминной полке, и Люси вздрогнула. В хороводе золоченых купидонов, сцепившихся за руки, циферблат показал полночь, и мистер Мефис отмер.
— Сегодня ты останешься здесь, Люси, — решительно сказал он. — Пришлю к тебе Маргериту с чем-нибудь. После ужина остался замечательный мясной рулет и гратан. Хочешь?
— Нет, — Люси вдруг подалась вперед, но чего-то испугавшись, виновато потупилась. — Я не голодна. Не стоит беспокоиться…
— Тогда теплого молока. — Потирая шею, Мефис отошел к двери и ухватился за золоченную ручку. — И не волнуйся. Я отправлю к синьору Антонио кого-нибудь. Скажут, что ты останешься здесь на ночь.
Синьор Антонио и так все знал, подумалось Люси, но возражать она не стала.
— Отоспись, как следует, — улыбнулся мистер Мефис и завороженно посмотрел на выглянувшие из-под юбки платья девичьи стопы. — Доброй ночи, Люси.
— Доброй…
И все?
Люси резко вскочила с кровати. Она ожидала, что мистер Мефис вернется, но погодя в комнату вошла худенькая Маргерита, принесшая теплого молока. Прожурчав о том, где находится уборная, Маргерита стянула покрывало с кровати и взбила подушки. Предложила помочь раздеться, но Люси отказалась. Пожелав, как и ее хозяин, доброй ночи, Маргерита приглушила свет и испарилась.
Люси выпила молока, стараясь унять нервный клекот внутри. Видимо, спасение цирка произойдет не сегодня, и хорошо. Разом на душе стало теплее и спокойнее, а там на плечи навалилась неимоверная усталость. Перед Люси Этьен призывно белела перина и, избавившись от платья, она улеглась в постель. Бессовестно мягкая подушка пахла лавандой. Одеяло обволакивало, словно облако. Полумрак утягивал за собой, и вскоре сон навалился на веки. Люси уснула.
Ночью ей снился мистер Мефис. Мягкий, обходительный, в бархатном халате и в золотых вензелях. Снился и Драган, ждавший ее в маленьком вагончике и глядевший необычайно грустными глазами. Образы растворялись в темноте трибун, и Люси Этьен видела отца. Он летал над манежем под оглушительный рокот аплодисментов, а вместе с ним летала и она.
***
Рассветное небо зарумянилось и растворилось в глубокой лазури, припорошенной размытыми облаками. Снизу донеслись шорохи, звон посуды и радостный голос мистера Мефиса, поторапливавшего Матиаса.
Люси не спала. Лежала в постели и блаженно куталась в одеяло. Из окон ей виднелись зеленевшие в саду липы и голубые холмы вдали. Как это ни странно, сон выдался приятным, здоровым. Впервые Люси чувствовала себя столь отдохнувшей, а того пуще ей вновь и вновь вспоминался привидевшийся отец. Родной образ спугнул стук в дверь. Пустив в щелку аппетитные запахи, Маргерита сообщила, что завтрак накрыт, и мистер Мефис будет необычайно рад обществу Люси.
Он сидел у раскрытого окна гостиной. Укрытый белой скатертью стол благоухал кофе и горячими хлебцами. Уложив ногу на ногу, мистер Мефис вглядывался в сад, прислушиваясь к щебетавшим птицам, и думал. Едва вошла Люси, он заметно оживился и жестом пригласил ее присоединиться.
— Чудесное утро! И воздух…
Вздохнув полной грудью, Мефис налил кофе в белоснежную чашку Люси. Предложил молока, но она отказалась. Ловко он стал накладывать ей в тарелку разных угощений, порекомендовал апельсинового конфитюра и мягкого сыра, а на неуверенное мотание головой сказал предельно строго:
— Вы не выйдете отсюда, мадемуазель, пока не съедите хотя бы половину! После я буду рад, если ты, Люси, составишь мне компанию. Хочу прогуляться по городу. Что скажешь? — Люси согласно кивнула. Разве могла она отказать спасителю цирка? — Матиас, вели, чтобы Флобер снарядил ландо, и принеси мне сигары! — прокричал мистер Мефис.
На столе появился искусно украшенный хьюмидор* и серебряная пепельница. Щелкнув гильотиной, Мефис срезал кончик и, склонившись к зажигалке в руках Матиаса, закурил. Белым облаком терпкий дым вознесся к потолку и испарился. Испарился и Матиас.
Украдкой Люси изучала мистера Мефиса, будто приценивалась. Он выглядел достаточно молодо, хотя был мужчиной зрелым. Почему-то он напоминал Люси взрослого циркового коня, набравшегося и сил, и стати. Шапка темных завитых волос оттеняла бледность. Широкое лицо имело приятные мужественные черты. Синьор Антонио говорил, что покровитель «La Stella» — мужчина видный, и Люси Этьен, пожалуй, могла с этим согласиться. У мистера Мефиса был лишь один явный недостаток — он не был Драганом Ченчичем, о чем Люси очень сожалела.
Мистер Мефис вдруг нагнул голову и поймал изучающий взгляд Люси. Она смутилась. Он — нет.
— Расскажи что-нибудь о себе, — улыбнулся, стряхнув с сигары пепел. — Ты всю жизнь в цирке?
— Да, — ответила Люси, отпив кофе. Мефис услужливо подтолкнул к ней тарелку, напомнив о своей недавней угрозе, и Люси взялась за хлебец, щедро измазанный маслом. — С детства.
— А я с детства обожаю цирк, Люси, — внезапно признался мистер Мефис. — Отец как-то дал мне денег. Кажется, чтобы я купил себе что-то необычайно умное и необходимое, а я потратил добрую половину на свой первый билет в цирк. — Он рассмеялся и отвернулся в сторону окна, вспомнив о чем-то неприятном. — Отец тогда меня выпорол за самодеятельность, и я решил зарабатывать себе сам на «свое баловство». С тех пор я хожу в цирк тогда, когда пожелаю! Разве не чудесно?
— Д-да… — ответила Люси, слегка обескураженная неожиданной тирадой.
Мистер Мефис вел себя не так, как должен был. Не так, как тогда. Не так, как ей представлялось, и будто вовсе не хотел от нее ничего. Он не лез под юбку, не шептал сальностей, а вчера оставил ее ночевать, чтобы откормить завтраком. Из вежливости? А может, больше не хотел? Что же ей делать?! Соблазнительница из нее была никудышная, но отступить сейчас — обречь цирк на закрытие.
— Вы очень хорошо говорите по-французски, — сказала Люси, решив поддержать разговор.
— Моя матушка была из Бретани. Чудесная женщина. Увы, сгорела за месяц. От чахотки, — помрачнел мистер Мефис, и где-то в глубине Люси откликнулась жалость.
Она тоже потеряла любимого родителя.
— Такова жизнь. Но! Не будем о грустном, — мистер Мефис отложил кончик сигары в пепельницу. Отпил кофе. Вновь одарил Люси пристальным взглядом и улыбкой. — Знаешь… Я видел многих акробатов, вольтижеров, гимнастов, и я тебе скажу… Ты необычайно талантлива, Люси. А еще красива.
— Спасибо, — смутилась Люси, отложив недоеденный хлебец.
— Ешь, Люси. Мы не закончим завтрак, пока я не увижу перед тобой пустую тарелку.
— Но для меня это слишком много.
— Много? — усмехнулся мистер Мефис. — Ты знаешь сказку о Дюймовочке? Маленькой девочке, умещавшейся в цветке? Как-то ее попытались выдать замуж за крота. Зверек был необычайно рад столь удачной партии: он отличался прижимистостью, а Дюймовочка кушала всего по пол-зернышка в день.
Люси улыбнулась.
— Не такая я и Дюймовочка, мистер Мефис.
— Ну и я не крот. Или? — он сощурил один глаз, став наигранно подозрительным, и Люси вновь не сдержала улыбки.
— Нет.
На крота мистер Мефис похож не был. Но и от Драгана он отличался необычайно. В худшую сторону, как казалось Люси, но чем больше она смотрела на мистера Мефиса, тем неувереннее становилась в своих убеждениях.
Легкость и решительность завораживали, заставляя взглянуть на некоторые вещи под другим углом. Ни к чему не принуждающая беседа тоже.
***
Все дороги вели к базельской Ратуше. Марктплатц кишел людьми, повозками, лошадьми. Площадь гремела многоголосным хором, который мистер Мефис ловко перекрикивал, рассказывая о цирке мистера Барнума и столь далекой Америке.
Люси Этьен больше слушала, чем говорила. Мешало стеснение и робость, но уж слишком рьяно мистер Мефис источал уверенность и уж слишком часто думалось об участи родного цирка. Обхватив крепкую руку, Люси все чаще спрашивала о других акробатах. «La Stella» никогда не останавливалась в одном и том же городе с другим цирком, а как жилось другим артистам Люси было очень интересно.
Интересными становились и другие рассказы мистера Мефиса, но едва заблестела витрина модного магазина, он вдруг остановился и с пристрастием оглядел свою компаньонку с головы до пят. После толкнул к блестящей двери, и на Люси, будто из рога изобилия, посыпались шелка, ленты, нитки. Модистка, мадам Буше, снимая мерки, дотошно спрашивала о любимых цветах и пыталась всучить как можно больше. Богатенький американец, обещавший оплатить наряды своей пассии, вдохновлял на отчаянное старание как никогда.
Муслин, сатин, лен. От эдвардианского корсета Люси попятилась в угол, но мадам Буше не растерялась.
— А вы суфражистка* однако! — сказала она и шикнула помощнице на ухо.
Вскоре к Люси поднесли платье. Его, как пояснила модистка, заказала какая-то базельская модница, отличавшаяся особенными взглядами. В чем заключалась эта особенность, Люси не знала и знать не хотела, вдруг поддавшись красоте черного кружева, подпоясанного сливочным кушаком.
— Мадам от платья отказались. Им пришлось уехать, — говорила модистка, наблюдая как все ярче и ярче разгорается желание в глазах Люси Этьен. — Крой свободный, без корсета, по последней моде. Вам очень пойдет, мадемуазель. Стоит только примерить.
Из модного магазина Люси вышла в обновке, пришедшейся впору. Помощница мадам Буше даже подвязала ей рыжие волосы лентой, и из обычной циркачки получилась дочь дворянина, не меньше. Отписав адрес виллы для остального, Мистер Мефис потащил разряженную Люси кататься по улицам Базеля, а после и вовсе заявил — вечером они идут в оперу.
Он будто стремился ее купить, обворожить. Сыпавшиеся подарки подкупали. Люси невольно поддавалась обаянию и этой богатой, уверенной жизни в кружевах и лентах. Ей показывали то, чего она прежде не видела. Рассказывали то, чего она прежде не слышала, и Люси Этьен чувствовала, как земля уходит из-под ног. Как черное становится белым, как все легче становится смириться со своей участью продажной артистки. Мир переворачивался, подставляя прежде невиданную сторону, и эта сторона влекла.
— Я позволил себе обойтись с тобой неподобающе, Люси, — вдруг заговорил мистер Мефис, когда они выехали на берег Рейна. Он взял ее ладошку и прижал тыльной стороной к губам. Люси руки не одернула. — Я буду очень рад, если ты сможешь меня простить.
— Вы просите прощение у циркачки?
— Нет. Я прошу прощения у тебя.
В бесцветных глазах блеснуло желание — точно такое, которое напугало Люси в тот роковой вечер. Нынче сдержанное, но все равно желание. Искра, разгоравшаяся все ярче и ярче.
— Вы меня напугали, — пролепетала Люси.
— Видимо, не так сильно, раз ты снова приехала, Люси Бесстрашная, — шепнул мистер Мефис, порядком польстив.
Опера сияла огнями. Просторное фойе наполняла толпа, мерцая обилием драгоценностей и пайеток. Огромные зеркала влекли к себе молоденьких красавиц, и Люси не стала исключением. Облаченная в кружева, она казалась себе настоящей принцессой. Ни колье, ни жемчужных серег у нее не было. Драгоценности заменяла красота и подвязанные черной лентой медные локоны. Румянец на щеках придавал особенной трогательности, и на молоденькую Люси то и дело оборачивались. Она наслаждалась этим случайным вниманием. Люси Этьен будто оказалась на манеже, перед зрителями, а она любила выступать.