— Признаться, бу Шаам, впечатлений столько, что хватит на мемуары, — беззаботно улыбнулась Мари, откладывая столовые приборы. Эту улыбку она переняла у нареченного наставника. Грэм отлично умел источать благодушие, даже если был зол, как самый мощный северный ветер. — Хоть я и провела первые годы жизни в людском городе, для меня многое в новинку. Но самое интересное — легенды, сопровождающие те или иные события. Удивительно, сколько их вокруг.
— Кстати, — вмешался в разговор Брен Арду. — Сегодня в городе пройдет спектакль, основанный на древних приданиях. Я обещал присутствовать на премьере, так как являюсь покровителем театра. Надеюсь, зу Ситэрра, вы составите мне компанию? Как и вы, зу Иллара? Ордис, тебя не приглашаю. Знаю, предпочтешь игорный дом.
Под заливистый смех Шаама, Мари боковым зрением поймала легкий кивок Грэма.
— Хорошо, зу Арду. Мне доводилось видеть всего несколько постановок, однако этого хватило, чтобы причислить себя к поклонникам театрального искусства.
— Тогда увидимся позже.
Брен первым поднялся из-за стола, давая понять, что обед окончен. Мари вздохнула с облегчением. Некоторые городовики, в гостях у которых они с Грэмом успели побывать, любили растягивать трапезы на часы. А это ужасно утомляло.
****
Вечером на спектакль вместе с городовиком Бреном Арду — известным любителем театрального искусства отправилась лишь одна Мари. Едва послеобеденный отдых закончился, к ней в комнату постучался Грэм, чтобы объявить об изменении в планах.
— Составлю компанию Ордису, — проворчал он, показательно морщась, дабы продемонстрировать досаду из-за предстоящего времяпрепровождения. — Попробую выяснить, что ему реально понадобилось в Эзре, и связан ли приезд с нами.
Мари печально улыбнулась, думая о том, что наставник даже в мелочах пытается беречь её. Вот и сейчас использовал множественное местоимение. Хотя, вероятно, Шаама интересовала именно она. К тому же, стихийница знала, как Иллара не любит азартные игры. Однажды, отвечая на её вопрос, он пошутил, что в Зимнем Дворце столько интриг, что ни к чему щекотать нервы ещё и за игральным столом.
Для культурного мероприятия девушка выбрала одно из лучших платьев. Достала из сундука и передала местной служанке, чтобы отгладила. В первые недели Мари предпочитала справляться сама, но потом, устав от ворчания Грэма, стала привлекать прислугу городовиков. Хотя почтительность скромных девиц — преимущественно ту — раздражала до колик. Как и реплики наставника, время от времени пытающегося напоминать, что она не шу, а наследная Принцесса, и ей следует учиться быть той, кем является по праву рождения. Сложность заключалась в том, что Мари не чувствовала себя представительницей Королевской семьи (а точнее, сразу двух).
Сегодня, стоя перед зеркалом в легком, как пух, наряде — белоснежном с серебреной аппликацией, девушка в очередной раз изучала отражение. Теперь она ясно видела, что унаследовала от настоящей матери не только волосы, но и тонкие аристократические губы, ровный нос, изящные руки. У отца — стихийника, от которого теряли головы многие дочери Зимы — Мари позаимствовала разрез глаз, острый, но аккуратный подбородок и, как шутил Грэм, умение пронизывать взглядом насквозь.
Но всё это было внешним. Душа, по-прежнему, продолжала сопротивляться родству и с кланом Дората, и с кланом Флорана. Да и как считать себя Принцессой, когда совсем недавно драила пол в приютской кухне и готовила ужин на всех сироток, а в Академии годами слышала вслед обидное "бродяжка" или "грязная шу". Конечно, Мари никогда не спускала язвам злых слов, но сути-то это не меняло. Тем более, стихийница до сих пор не знала планов родителей. Очевидным было лишь то, что объявлять во всеуслышание о её происхождении они не собирались. Следовательно, вернувшись в Замок, для всех она так и останется получеловеком. Зачем тогда учиться быть той, кем никогда не стать?
Мари отвернулась от зеркала и прикрыла веки. Мысли как о прошлом, так и о будущем навевали тоску. Сейчас они с Грэмом словно остановили время, отстранившись от проблем. Передвигались по плоскости, отдельной от всего остального мира. Но потом... Нет, Мари не хотела думать, что случится потом, когда стрелки часов снова начнут привычный бег!
...Когда Арду лично явился за юной спутницей, стихийница успела успокоиться и придать лицу благодушное выражение. Особенно притворяться не пришлось. Мари искренне хотела забыть, в каком городе находится, и хорошо провести вечер. Она не была уверена, что предстоящий спектакль способен превзойти творения гениального Мастера Соджа Иллары, однако настроилась получить максимум удовольствия от посещения местного театра.
Впрочем, разыгранная на сцене легенда увлекла быстро, и уже через пять минут девушка забыла о дурном настроении и перестала чувствовать пристальные взгляды, которые без конца бросали на неё другие зрители. Так было всегда и везде, стоило одеться в традиционные для Зимы цвета. Но, несмотря на настойчивые советы наставника, Мари отказывалась прятать лицо под маской, как это делали многие приезжающие в города стихийники. Этот атрибут гардероба даже спустя два года после памятного праздника Летнего солнцестояния продолжал вызывать отвращение.
— Поглядите, стихийница Зимы, а волосы чёрные, — шепнул кто-то за спиной, но Мари не стала реагировать, давно привыкшая к замечаниям о цвете шевелюры. К тому же волосы всегда были её главной гордостью, даже когда она не подозревала, что достались те от Весеннего Времени Года.
— Представите меня актрисе после спектакля? — тихо спросила Мари городовика.
Девушка лет двадцати играла горожанку, которую, по приданию прокляла старуха-провидица, и теперь несчастная не могла выйти на улицу днём, ибо кожа сразу покрывалась ужасными волдырями.
— Конечно, для Стеллы это будет огромная честь. Она невероятно талантлива, правда?
Стихийница, прищурившись, посмотрела на задумчиво-восхищенное лицо Арду. Он ведь не женат. А девушка, солировавшая сегодня не сцене, невероятно хороша собой. Не ради ли её прекрасного лица и стройной фигуры он стал театральным благотворителем? Хотя Мари и сама залюбовалась актрисой. Она напоминала молодую лань, но в то же время было в ней что-то от птицы, боготворившей свободу в полёте. Всё чудилось, разбежится и взлетит, широко взмахнув сильными крыльями.
...Мари предполагала, после спектакля Арду отведёт её за кулисы, но у городовика был иной план. Он заранее договорился встретиться с ведущими актёрами и режиссером в трактире по соседству. И едва те переступили порог, девушка поняла, что посиделки с главным зрителем давно стали традицией, но приглашаются на поздний ужин лишь избранные.
— А ты Фарлим, не так ли? — поинтересовался городовик у молодого рыжеволосого парня, держащегося позади остальных. — Мне понравилось, как ты в прошлый раз изображал сына Осени. Присаживайся и выпей за моё здоровье. Стелла! А ты почему стоишь в стороне? Присоединяйся к нам. С тобой хочет познакомиться моя гостья из Зимнего Дворца. Зу Ситэрра осталась довольна твоей игрой.
Вот теперь Мари и впрямь пожалела, что не обзавелась маской. Ибо почудилось, они с актёрами поменялись местами: те превратились в зрителей, а она оказалась на сцене в свете сотен свечей. Нет, девушка не являлась для них чудо-зверушкой, но сидеть за одним столом с детьми Времен Года им точно не доводилось. Повисла неловкая пауза, никто не спешил притрагиваться к еде и вину.
— Вы впервые в Эзре, зу Ситэрра? — решилась нарушить давящую тишину Стелла, устраиваясь рядом с Мари и откидывая назад длинные черные, как смоль, волосы.
— Да, — пришлось соврать той. — Я вообще впервые путешествую по стране. Раньше мне доводилось бывать только в Орэне — в раннем детстве и два года назад по поручению Королевы Северины.
— Наверное, наш город, да и другие тоже, не способны удивить высшую стихийницу. То ли дело Дворцы.
На лице ведущей актрисы появилось мечтательное выражение, но почти сразу погасло, а Мари постаралась улыбнуться, не показав грусти.
— Поверьте, Замки Королей — такие же города, только многоэтажные. Отличие в том, что у вас ценятся деньги, а во Дворцах главный критерий — уровень погодного дара. И вы зря недооцениваете свои земли. За последние четыре месяца я увидела много интересного. Взять ваш театр. Это большая редкость. Мне рассказывали, в Левии их всего три. Обычно артисты выступают под открытым небом и переезжают с места на место. Причём настоящим театром можно назвать лишь труппу Соджа Иллары. Остальные... — Мари запнулась, услышав, как несколько актеров — кто посмелее — поспешили предостерегающе кашлянуть. — Я что-то не так сказала?
Но все уставились в тарелки, не смея поднять глаз.
— Ни в коме случае, зу Ситэрра, — рассмеялся городовик, по-хозяйски кладя руку на плечо Стеллы. — Это только для них тема запретная. Видите ли, я очень ревностно отношусь к своему детищу, и во избежание конкуренции не разрешаю труппе Мастера посещать город, хотя он сам всегда желанный гость в моем доме.
В трактире просидели часа два. Постепенно артисты оттаяли и стали вести себя в присутствии Мари естественно. Шутили. Вспоминали особенно удачные сцены спектакля. Обсуждали будущие постановки. Только новичок Фарлим помалкивал. Потягивал красное вино, бросая красноречивые взгляды на Стеллу и любезничавшего с ней Арду. Ситэрра могла бы дать голову на отсечение, что рыжий парень ни за что на свете не станет пить за здоровье городовика.
Под занавес шумного вечера Мари ждал сюрприз. Воспользовавшись горячим спором покровителя с актерами о достоинствах и недостатках старой пьесы, к стихийнице вплотную подвинулась Стелла.
— Зу Ситэрра, не сочтите за наглость, — зашептала она на ухо. — Вы ведь знакомы с Мастером Соджем?
— Немного, — кивнула Мари, нутром почувствовав неладное.
— Вы не могли бы замолвить за меня словечко? Если б только мне удалось перейти к нему в труппу. Но связаться с Мастером, увы, нет ни единой возможности...
Стихийница плотно сжала зубы, пытаясь придумать ответ, который не обидит актрису. И почему так везет оказываться меж всех огней сразу?
— Стелла, — начала она осторожно. — Вы же знаете, к Брену Арду благосклонно относится Король Зимы. Если я поспособствую исчезновению его любимой актрисы, и об этом станет известно...
— Я понимаю, — зачастила девушка. — Но мне больше не к кому обратиться. Видит небо, ещё чуть-чуть, и хоть в петлю.
Мари осознавала, что не имеет права ничего обещать актрисе, которой опостылело покровительства городовика. Но она отлично знала, каково быть в ловушке.
— Я посмотрю, что можно сделать, — сказала стихийница, едва размыкая губы. — Но не стоит слишком надеяться на успех...
****
Вернувшись в замок Арду, Мари рассчитывала на встречу с Грэмом. Не терпелось выяснить, удалось ли наставнику выудить что-то из сводного братца Эрслы. Но Эрм Туи, пришедший удостовериться, что девушка пребывает в добром здравии, развел руками.
— Я бы не надеялся на скорое возвращение зу Иллары, — сообщил он понизив бас до осторожного шепота. — Он ушёл в компании бу Шаама, а тот, поговаривают, гулять предпочитает ночь напролёт.
Девушка разочарованно вздохнула, но потом подумала, что отсутствие Грэма — не худший вариант. Она слишком устала за день, чтобы обсуждать дела, тем более столь тёмные, как мотивы родственничка ненавистного погодника. Лучше выспаться. Тем более, постель уже расстелили и принесли воды для умывания.
Но прежде Мари успела протянуть руку к многочисленным пуговицам на выходном платье, в тайном кармане потеплело зеркало. На губах заиграла радостная улыбка, ибо связываться с "безродной шу" через осколок "Пути" могли (не считая родителей, которые пока не предпринимали попыток пообщаться) лишь два стихийника. Причем, один из них сейчас разгуливал по злачным местам Эзры.
— Привет, Ной, — поздоровалась Мари,запрыгивая на воздушную постель, едва зеркало показало дорогое круглое лицо. — Какие новости?
— Помимо того, что все сходят с ума из-за предстоящих выборов? — отозвался друг весело. — Целых три месяца впереди, а безумия больше чем перед прошлогодними испытаниями яу. Кандидатов аж целых восемь набралось.
— Зачем? — удивилась Мари. — Все же понимают, что победит либо Майя, либо Роксэль. Хотя лично я за первую.
— Это всё политика, — буркнул Ной. — Цену себе набивают.
— А почему сегодня ты без Далилы? Надеюсь, вы не поссорились? — Мари закатила глаза, вспомнив, как эти двое не разговаривали больше года, чем без конца ставили их с Тиссой в неудобное положение.
— Не-е-ет, — протянул Ури весело. — Далила сказала, ты прочтешь целую лекцию, когда узнаешь... В общем, мы решились. Но ты не рада, да?
— Я... — Мари разозлилась на себя, что не сумела скрыть чувств. Ей следовало дополнительно поработать над мимикой. Негоже хранить столько секретов и не уметь до конца прятать эмоции. — Ной, я рада... То есть, я считаю, что вы должны быть вместе. Но вы хорошо подумали? Назад пути не будет.
— Мари, мы осознаём, чем чревато заключение свадебного договора, — лоб Ури прорезала вертикальная морщинка, но он постарался свести серьезный вопрос к шутке. — Если один из нас передумает, ему придется убить другого, — и прежде стихийница успела отреагировать, друг огорошил ещё сильнее. — Кстати, документ должен подписать и свидетель. Мы с Далилой решили, что это будешь ты. В ваши планы не входит приезд на срединную территорию в ближайшие недели?
— А моего согласия вы спросить не забыли? — девушка рассердилась по-настоящему.
— С каких пор Мари Ситэрра боится авантюр? — парировал парень, улыбаясь до ушей.
"С тех самых, как стала Розмари Дората", — подумала стихийница, а вслух сказала:
— Ной, это очень важное решение.
— Знаю, но мы на тебя надеемся, — ответил сын Лета поспешно и накрыл зеркало ладонью.
...Разговор выбил из колеи, прогнав сон. Лежа в мягкой постели в темноте, Мари продолжала думать о Ное с Далилой и принятом ими решении. Словосочетание — свадебный договор — само по себе вызывало дрожь. Шутки Ури о пресловутом документе ударили в самое сердце, но винить парня она не смела. Никто из друзей не подозревал, в какую ловушку подруга умудрилась загреметь полтора года назад.
Но больше тревожило другое. Мари сама удивлялась, насколько иначе начала относиться ко многим вещам, узнав о своём происхождении. Стала чувствовать больше ответственности за слова и поступки. Вот и теперь душу терзали сомнения. У семьи Ноя появились сложности в отношениях с кланом Кьятта, однако они, по-прежнему, занимали высокое положение во Дворце Лета. И точно не обрадуются, когда единственный сын свяжет себя обязательствами с полукровкой, да ещё незримой. Не придут в восторг и родители Далилы, еще два года назад договорившиеся с соседями (пусть и устно) о браке дочери. Впрочем, реакция последних была пустяком по сравнению с гневом Морты Ури. Вдруг узнав о соучастии Мари, она предъявит претензии Зимнему Дворцу? Девушка даже думать не хотела, как может отреагировать на подобное Инэй.
Ох, ну почему всё всегда так сложно?
Где-то в отдалении часы пробили три удара, а Мари продолжала ворочаться с боку на бок. Мысли от проблем друзей плавно перетекли к собственным. Снова и снова вспоминался памятный разговор с в доме Лиры Фритт в Шеруме. Стихийница понимала, что рано или поздно родительское терпение лопнет, и ей придется предстать перед Их Величествами. Удивительно, но девушку больше тревожила встреча с Вестой. Быть может, потому что Инэй гораздо спокойнее отнесся к её желанию уехать и вёл себя менее эмоционально. А Королева жаждала вернуть потерянного ребёнка. Мари ясно видела это в изумрудных глазах, однако быстрее бы назвала матерью гадалку Вирту или покойную Апрелию, нежели Повелительницу Весны.