Амарис, деловая двухлетняя леди с двумя короткими, но толстыми косичками, серьёзным выражением лица и большими зелёными глазами, окинула меня задумчивым взглядом, особое внимание уделила почему-то совершенно не испугавшей её кровоточащей руке, затем также задумчиво посмотрела в моё лицо.
А вот сказала она уже не мне:
— К бабушке незя.
И так это невинно-невинно звучало, что Давина, прекратив испепелять меня пока молчаливым яростным взглядом, обернулась и взглянула на дочь.
— И что ты опять успела сделать? — Спросила с недовольством, затем выдохнула, успокаиваясь, и уже куда вежливее и спокойнее попросила: — Дорогая, пожалуйста, сходи к бабушке. Сейчас мама будет ругаться плохими словами.
— Маме по бам? — Догадалась малышка.
— По бам, — подтвердила Давина серьёзно и в доказательство действительно несильно стукнула себя по губам.
И только после этого Амарис, ничего не возражая, убежала из комнаты. Вот и чего Дав на неё наговаривает? Послушный понятливый ребёнок.
Но я здесь не для этого.
Вцепившись в руку ведьмы, с ужасом заглянула ей в глаза снизу вверх и, набрав в грудь побольше воздуха, протараторила:
— Ая говорит, что на острове есть кто-то, применяющий её облик и управляющий пришедшими из портала монстрами. Она вернула меня обратно, а сама осталась там, и их так много, а я сказала, что выдерну её за собой, но что, если она врёт и…
— Стоп! — Велела Давина, вскинув руку и заставляя меня просто заткнуться. Постояла, с сомнением глядя на меня, а затем попросила: — Медленно и чётко.
Медленно и чётко не получилось, но я пыталась. Всю ту маэ, что Давина безжалостно залечивала рану на руке, бедре и голове, я, сбиваясь и запинаясь, говорила ей о том, что произошло.
— Умирает, говоришь? — Стряхивая остатки лечебной магии с кончиков пальцев, переспросила она, отстранилась и окинула меня задумчивым взглядом.
— Может, прямо сейчас, — подтвердила я со страхом, что прямо сейчас её могут просто убить.
И с мольбой взглянула на Давину.
А та, вдруг пожав плечами, безразлично сообщила:
— Проблем будет меньше.
Глупо было рассчитывать на другой ответ, но всё же:
— Мы не можем оставить её.
— Можем, — уверенно отозвалась она, — и даже оставим.
— Но её же убьют, Давина!
— Это если она не соврала и на острове действительно есть кто-то, способный подчинить себе её монстриков, — она грациозно опустилась в одно из кресел, закинула ногу на ногу и, наматывая тёмный локон на указательный палец, задумчиво продолжила: — тогда это не очень здорово, дорогая моя. Мало нам было одной полоумной.
Я просто не понимаю, как можно быть настолько безразличной к чужому горю. И тогда я, подавляя в себе раздражение, использовала последний из доступных мне методов:
— Она в теле Вэр, Давина.
И вся безразличная невозмутимость с ведьмы мигом слетела, будто её никогда и не было. Вместо неё появились злость, небольшая растерянность и, как это обычно бывает у Давины в критических моментах, уверенность.
Вот с этой, сияющей в зелёных глазах уверенностью она и поднялась на ноги, зло глядя куда-то в пространство перед собой. На оценку ситуации ей понадобилось всего пара мгновений, а после на весь дом прогремело:
— Амарис, ты к дедушке!
Глава 13
На переправку дочери к отцу Акара у ведьмы ушло всего несколько маэ, после чего она, схватив за руку, уволокла меня в портал.
— Вот как знала, что оно нам пригодится, — проговорила, махом руки распахивая высокие двустворчатые двери и заводя меня в огромный, украшенный разнообразнейшими рунами храм.
— Это что? — Следя за ней, удивленно огляделась я.
— Тут бывшая Верховная собиралась убить молодых ведьм, — отмахнулась Давина, будто это было сущей мелочью, довела меня и оставила в центре большого, созданного из сплошных рун круга, а сама осталась за его пределами, — я кое-чего подправила, доделала, доработала, используя руны Первой Верховной ведьмы, и алтарь, поглощающий силу у одного и передающий другому переделала на качественную ловушку. Пару раз даже опробовала, но, ты сама понимаешь, все это мелочи в сравнении с легендарной ведьмой.
Легендарной я бы её сейчас ни за что не назвала, как, собственно, и безумной. Скорее уж уставшей, немного напуганной и раздосадованной.
— Зови, — велела Дав решительно.
Так решительно, что я не посмела ей перечить, подняла руку, стянула помявшуюся повязку и осторожно коснулась кончиками пальцев рунической вязи.
Мгновение ничего не происходило, а затем… яркая, ослепительная вспышка, громкий щелчок и Ая, без чувств свалившаяся прямо передо мной в руническом кругу.
— О, Тьма, — прошептала я, прижимая руку ко рту.
Она вся… на ней просто не было живого места! Разорванная ткань, местами даже кожа, волосы растрепались, всё в крови… и она, лежащая без движения прямо передо мной.
— Вика, я не могу к ней подойти, — с сожалением произнесла Давина, — ловушка меня обратно не выпустит. Посмотри, она дышит?
Кахэш, пожалуйста, только не умирай! Вэр, ты просто должна жить!
Медленно подойдя ближе на негнущихся ногах, я неловко опустилась на пол, уткнувшись коленями в холодный каменный пол, протянула руку и коснулась закрытой волосами шеи.
И тут же вздрогнула, едва не одёрнув ладонь. Потому что кожи я не почувствовала, только кровоточащее мясо…
— Твою, — выругалась глухо, чувствуя, как вместе с чужой кровью на пальцах в венах медленно стынет моя собственная.
Ненавижу кровь, я просто не переношу её. У меня это с детства, но даже деятельность боевого некроманта не спасла.
— Вик, — укоризненно позвала Давина, — соберись!
Да, да, нужно собраться и… о, боги, какая же мерзость!
— Дыхание есть, — отчиталась я, не в силах прекратить кривиться, — Дав, можно спасти, но…
— Но что, Вика?
Верховная посмотрела на меня с какой-то мрачной обречённостью, уже сразу приготовившись к самому худшему.
Вздохнув, подняла голову, с сожалением посмотрела на старую подругу и тихо призналась:
— У меня магическое истощение. Барьер вокруг острова и…
— Я совсем забыла, — перебив, покачала Давина головой, а затем запустила руку в карман чёрного платья и грозно велела: — Иди сюда.
У неё в карманах много чего интересного было. И чесоточный порошок, и усыпляющие соли, и успокаивающие настойки. Но самым полезным, как я считаю, были маленькие мятные конфетки, в одно мгновение восстанавливающие если не все магические силы, то большую их часть точно.
Поэтому я, уже точно зная, что сейчас меня этими самыми конфетами кормить будут, отняв ладонь от Вэр, попыталась встать.
Но лишь на попытках всё и закончилось, потому что в следующее мгновение находящаяся без сознания, истекающая кровью и вообще едва живая девушка дёрнулась всем телом, неестественно выгнулась в спине и с силой сжала окровавленными пальцами моё запястье.
Вскрикнула я не специально, перепугавшись просто до ужаса, шарахнулась в сторону, но не смогла сделать совершенно ничего!
— Вика!
А Ая, совсем жутко выгнувшись, вдруг подалась совсем близко ко мне, почти прижавшись своим окровавленным лицом к моему! Её безумные, широко распахнутые глаза смотрели прямо в мои, тоже распахнутые от ужаса.
— Это он, — прошептала она быстро-быстро, но так тихо, что я с трудом поняла.
— Что? — Выдохнула хрипло, дёргая схваченной рукой в безуспешных попытках высвободиться.
— Вика, отойди от неё! — Велела Давина встревожено.
— Это он, он, — зашептала безумная ведьма, придвигаясь ещё ближе ко мне, — он всё это время был здесь, он…
— Кто? — Не поняла я.
Про кого она говорит? И почему выглядит такой до безумия перепуганной?!
Ая медленно моргнула, взглянула на меня уже осмысленнее, а затем беззвучно выдохнула:
— Риэн.
Мне показалось, что после её ответа содрогнулись небеса, задрожала земля и весь мир перевернулся с ног на голову. Хорошо, что действительно просто показалось — содрогнулось что-то внутри меня.
— Вика! — Вновь позвала Давина.
— Стой, где стоишь, — повысив голос, мрачно велела ей Ая, а потом медленно повернула голову, взглянула на злую ведьму и добавила: — Тебе нужно беречь вас, Давина. Себя и Амарис, дорогая.
Давине можно сказать многое, очень многое, и быть уверенной на две сотни процентов: её это не заденет. Этой ведьме вообще плевать на общественное мнение, её устраивает то, что думает о себе она сама. Её не выбить из колеи оскорблениями, угрозами, да и вообще ничем.
Но всё меняется, стоит кому-то упомянуть её мужа или, ещё хуже, её дочь. «Роди себе своего ребёнка и говори про него, что хочешь», — обычно отвечает она холодеющим голосом, а потом делает что-нибудь такое, что у посмевшего открыть рот в сторону её дочери пропадает всякое желание что-либо говорить ещё лет так на десять.
Но сейчас всё было иначе. Давина не начала злиться, она вдруг… испугалась. Выражение её лица разгладилось и будто окаменело в этой безэмоциональности, кожа стала заметно бледнее, даже сжавшиеся губы вдруг побледнели…
Она ничего не сказала, но они с Аей явно поняли друг друга, потому что Первая Верховная удовлетворённо кивнула, а затем вновь уделила всё своё внимание мне.
— Они не прятали его, они его фактически убили и скрыли во льдах. Ловушка, что вы открыли, разбудила его и…
И она ещё что-то говорила, но так быстро и тихо, что я совсем ничего не поняла. Ая и сама догадалась об этом, замолчала, сжала зубы, а потом твёрдо проговорила:
— Нам нужен Рьяс.
— Вика, отойди от неё, — с отчётливым напряжением в голосе хрипло велела Давина.
Я бы с радостью, но только она продолжала держать меня за руку, практически наваливаясь сверху. При всём своём желании я просто физически не могла этого сделать!
— Вика, она из древних!
— Из кого? — Не поняла я, но мне совершенно точно не понравились вдруг сузившиеся глаза ведьмы.
А в следующее мгновение она поднялась на ноги. Вот просто встала, быстро и ловко, будто и не была разодрана практически в клочья.
И, сверкнув глазами, медленно, пугающе медленно развернулась и встала лицом к явно испуганной Давине.
Но, просто наплевав на свой страх, Дав взглянула в её глаза и велела:
— Виктория, ты сейчас же встанешь и выйдешь из круга, — голос её был глухим и повелительным.
Подняться удалось не сразу, но я всё же смогла это сделать и послушно шагнула за пределы магической ловушки, не сводя встревоженного взгляда с окаменевшего лица Давины.
— Что значит из древних? — Спросила я даже не знаю, у кого из них именно.
Ответила мне Ая:
— Это значит, — медленно протянула она и, судя по голосу, даже не пыталась скрыть собственной усмешки, — что руническим ловушкам меня не удержать.
События, произошедшие в следующее мгновение, были столь стремительными, что смазались в сознании одним нечётким пятном.
Для начала, где-то над нашими головами прогремел самый настоящий взрыв! Вспышка ослепительной молнии ударила прямо в пол, просто расплавив тот! Я вскрикнула, Давина дёрнулась, начиная выплетать боевое плетение и!.. И отлетела назад, сбитая с ног чем-то, выпущенным из рук Аи!
Давина пролетела через весь храм, с силой приложилась об пол, а затем просто выкатилась в распахнувшиеся двери, которые после этого за ней ещё и закрылись!
Оставшись со мной один на один, Ая не стала тратить времени ни на что лишнее. Она просто развернулась, взглянула на меня с неожиданной злостью, а затем дёрнула рукой.
Пришедшийся на голову тупой удар я почувствовала лишь через пару мире, уже теряя связь с действительностью и медленно, очень медленно заваливаясь на бок. Но почему-то, даже зная, что вот-вот упаду, я не могла пошевелить даже пальцем, чтобы предотвратить это.
Всё последующее я выхватывала лишь жалкими обрывками, с трудом разлепляя глаза, которые всё равно закрывались вновь.
Какие-то приглушенные слова Первой Верховной ведьмы, и я уже не уверена, что на этом перечень её титулов заканчивается. Она, стоящая в центре храма, и тусклое белое сияние, расползающееся от неё во все стороны. Какие-то глухие удары где-то там, далеко-далеко отсюда, чьи-то крики, голоса, вспышки магии, эхом отдающиеся внутри меня то холодом, то жаром.
А потом, когда затопившее всё вокруг сияние начало становиться всё ярче и ярче, я просто перестала пытаться открыть глаза.
Чувство полёта было странным, но принесло неожиданное спокойствие… а затем всё окончилось, а саму меня не очень ласково выкинуло… на песок. Он был сухим, колючим и противным, и почему-то забивался во все места, неприятно щекоча.
Кажется, после этого я опять отключилась. Просто перестала воспринимать окружающую действительность, что-либо слышать, видеть, чувствовать. Я просто лежала, а вокруг меня была пустота.
— Что с ней? — Прорезался вдруг чей-то далёкий голос в моё сознание, заставляя нервы невольно натянуться, а меня всю обратиться в напряжённый слух.
— Магическое истощение, полное физическое истощение, эмоциональное истощение… девочку просто выжали последние события, — ответил другой голос, смутно знакомый.
Женский и…
— И ты ещё собираешься её в ритуале использовать? — Возмутился вновь первый голос, грубый, хрипловатый, определённо мужской.
— У нас просто нет другого выбора, Рьяс! Девочка должна спасти свой мир.
— С каких это пор ты переживаешь за чужие миры, Ая?
Недолгое молчание, которое я невольно приняла за собственное очередное падение в сон, а затем глухой голос ведьмы:
— Там Риэн.
А после этого странный, тягучий, приглушённый густым туманом разговор отошёл от меня на второй план. Голоса стали размытыми, слов я просто не разбирала.
В себя пришла, когда щеки коснулась чья-то широкая ладонь. И голос где-то над головой:
— Прости, девочка.
А затем: я словно вновь получила чем-то тяжёлым по голове и начала проваливаться глубоко-глубоко во тьму…
***
— Ты просто обезумила, — произнёс, подхватывая на руки беловолосую девушку, мужчина неопределённого возраста, высокий, жилистый и сильный настолько, что женское тело на руках мог удерживать без какого-либо напряжения вообще.
Поселившаяся в чужом теле ведьма раздражённо выдохнула, отложила красильный камень в сторону, встала на ноги и с негодованием посмотрела на духа.
— Рьяс, ты сам прекрасно понимаешь, что поступить иначе мы просто не можем, — проговорила она в отчаянии, пытаясь достучаться до разума мужчины.
— А ты пробовала? — Он тоже позволил себе раздражение, смешанное с негодованием. — Попробовала напасть на Риэна? Поговорить? Сделать хоть что-то? Нет. Ты его даже не видела, но уверена, что это он. А теперь что? Собираешься убить девчонку!
Ведьма резко выдохнула, отчего здесь, в мире, где магия была ей полностью подконтрольна, синие волосы её оболочки подёрнулись яркими искрами.
— Я не буду её убивать, — напомнила она духу о том, что он и так прекрасно знал. Затем вышла из начерченного круга и велела ему: — Клади её сюда, головой ко мне.
Рьяс не одобрял этого, но всё же не смог перечить своей возлюбленной. Не скрывая собственных эмоций, прошёл, встал в круг и с осторожностью положил в него бессознательную девушку.
«Как снежинка», — подумал он с грустью и коснулся старых, как мир, воспоминаний, что всегда хранил в себе с бережностью и трепетом. На краткое мгновение перед его внутренним взором пронеслись бесконечные снежные леса, замерзшие паутинки между деревьев, посиневшие от холода листья деревьев и кустов, не успевших сбросить листву перед Вечной Зимой.
Даже не отдавая себе в этом отчёта, он вдруг потянулся и прикоснулся рукой к её плоскому животу… чтобы одёрнуть ладонь в тот же миг, вскинуть голову и в ужасе посмотреть на следящую за ним Аю.
— Она ждёт дитя, — проговорил он то, о чём ей, без сомнений, и так было известно, — и ты собираешься использовать её в ритуале?!
— Рьяс, — устало позвала девушка, — пожалуйста, или помоги, или не мешай.
Но в этот раз дух не собирался слепо подчиняться. Наличие у девушки ребёнка по его мнению всё меняло, совсем всё. И теперь он был уверен: её нельзя использовать.