— Хорошо, — кивнула, соглашаясь, но в портал ему меня всё же пришлось уводить, потому что я сама идти была просто не в состоянии.
Глава 17
Стоило айрине Верховного скрыться в портале, как он сам тут же изменился: стёр с лица все следы напускного добродушия, становясь суровым, собранным и беспощадным правителем. Окинув всё своё воинство нечитаемым взглядом, он зашвырнул пленника во вновь открывшийся портал и сам ушёл следом, не оставив никаких распоряжений.
Агварэс точно знал, что сейчас на этом, без сомнений, кровавом и жестоком допросе будет присутствовать и ещё одно существо, которому Аяр доверяет почти столь же сильно, как и себе. И если раньше эора раздражало присутствие этого демона у власти, то сейчас ему было уже откровенно плевать.
Он Акара просто терпеть не мог, и на то были весьма оправданные, как считал Агварэс, причины.
К одной из них, самой важной, он и открыл портал, чтобы выйти далеко-далеко от Эрийна, глубоко в магическом лесу, что он взрастил собственными силами и магией. Бесконечный, казалось бы, лес, пропитанный иллюзиями настолько сильно, что однажды он позволил ей бродить в нём целый день, который она после этого посчитала за целую неделю. Лес, что был безупречной защитой — как от внешнего воздействия, так и от глупостей его айрины.
Их дом был довольно большим — настолько, насколько, по его подсчётам, это могло ей понадобиться. В нём было всё, чтобы удержать её здесь. Всё, чтобы она даже не думала о том, чтобы уйти.
Но Агварэс всё равно просчитался. Он так и не понял, где, когда и как, но его ошибка явно была, потому что она даже не смотрела на все те бесценные подарки, что он ей преподносил, даже не касалась ничего из этого — в том числе и самого эора, что его злило с невероятной силой.
Он старался, боролся, добивался, а когда понял, что проиграл, применил запрещённую тактику… Впрочем, не об этом сейчас.
Мужчина прошёл мимо умертвия садовника по тёмным каменным плитам, сорвал с куста изящную чёрную розу и легко взлетел по широким ступеням на крыльцо своего четырёхэтажного дома. Вошёл в первую, самую крепкую дверь, миновал непривычно пустынную застеклённую террасу с многочисленными удобными креслами всех видов, которые притащил почти сразу, как построил дом — знал, что его айрина любит читать, и угадал, ведь место ей действительно очень понравилось. Настолько, что потом здесь пришлось строить ещё и камин, когда она начала проводить здесь даже зимние вечера под пушистыми пледами. Агварэс, что самого его невероятно удивляло, даже научился готовить горячие вкусные напитки, которые она с благодарностью, но всё ещё с опаской принимала из его рук.
На террасе он задержался всего на мгновение, чтобы пустить по пространству, тянущемуся вокруг всего дома, поисковый импульс, убедиться, что айрины, единственного живого существа на весь лес, здесь нет. И решительно пошёл дальше — в деревянную дверь, по просторному тёмному холлу мимо умертвий прислуги, вверх по лестнице вначале на второй этаж, затем на третий, после влево, через гостиную с большим угловым диваном, который ему так нравился, мимо двух дверей, чтобы остановиться у третьей, из светло-серого дерева.
Машинально, не отдавая себе отчёта, он поднял руку и кончиками трёх пальцев провел по глубоким царапинам на дереве. Мог бы избавиться от них уже давно, но не делал этого, оставляя наглядным напоминанием о том, что бывает, когда эор впадает в состояние неконтролируемой ярости. И себе напоминанием, и ей.
А затем, чуть отстранив руку, негромко постучал. Он всегда стучал, не заходя без разрешения, сохраняя хоть какую-то иллюзию её свободы.
Шелест бумаги, тихий шорох упавшей на пол ткани, а затем негромкие осторожные шаги. Ещё до того, как открылась дверь, эор точно знал, что она слова ходит босиком, в очередной раз проигнорировав его просьбу надевать носки.
Поэтому, когда на пороге появилась прекрасная темноволосая айрина с большими тёмно-синими глазами, Агварэс не стал тратить время на слова, шагнул вперёд, подхватил удивившуюся такой неожиданности девушку на руки и занёс обратно, на диванчик. Затем, ни слова не говоря, достал из шкафа одну из пар пушистых гольф и вернулся с ними к ней, устроившись у её ног.
— Как ты? — Спросил он, как всегда первым нарушая молчание.
— Всё хорошо, — тихо отозвалась девушка, безропотно позволяя надеть на себя гольфы. Сначала на правую ножку, по которой он с заботой скользнул кончиками пальцев, затем на левую.
— Чем занимаешься? — Следующий вопрос, приевшийся настолько, что он уже даже не задумывался, когда задавал его.
Но это был единственный способ разговорить её, и он не собирался от него отказываться.
— Читаю, — произнесла она привычно, бросив взгляд на оставшуюся в кресле книгу с закладкой между страниц.
Она всегда читала, всё время, позволяя Агварэсу радовать их обоих постоянно пополняемой библиотекой.
— Сходим вечером в город? — Не столько предложил, сколько решил он.
Раньше, намного раньше у неё бы обязательно загорелся огонёк надежды в синих глазах, а сейчас же они так и остались безразлично-спокойными.
— Конечно, — легко согласилась она, хоть и понимала, что от её слов не изменится ничего. — Что хочешь на ужин?
Это ещё одно её развлечение в доме, где кроме неразговорчивых безразличных умертвий не было никого.
— Поужинаем в городе? — Ещё одно предложение заботливым голосом.
Агварэс действительно старался, жаль только, что поздно начал. Сейчас, когда она знала, что происходит с мужчиной при слове «нет», она старалась соглашаться с ним во всём. Без исключений. Он так и не понял, страх это был, или же внутри неё просто всё перегорело, оставляя безразличную ко всему оболочку. Но, как бы то ни было, все заверения на тему «я тебя не трону» она пропускала мимо ушей.
— Конечно, — повторила девушка, спокойно сидя на низком диванчике, никак не реагируя на близкое присутствие этого эора.
И тогда он, коснувшись её холодных губ поцелуем, поднялся и вышел, не в силах терпеть то, что случилось с его айриной по его же вине. Он хотел ей помочь, хотел убрать из неё это безразличие, но не мог — она сама уже не хотела этого. А, как известно, нельзя помочь тому, кто сам себе помочь не хочет.
Одинокая чёрная роза осталась лежать на женских коленях.
***
Дома я отсидела примерно десять маэ, которых хватило, чтобы сходить на кухню, погреть чайник и разлить по двум большим кружкам успокаивающий чай. А уже потом я, закусив нижнюю губу, сделала то, что Давина велела делать в любой ситуации, когда мне нужна будет помощь: кинула ей магический призыв.
И она, клянусь, просто знала, что я это сделаю, потому что портал засиял рядом со мной мгновенно, а затем из него величественно и гордо вышли держащиеся за руку ведьмы: Верховная и ещё совсем маленькая, но уже очень важная.
— Привет, — поздоровалась со мной маленькая очаровашка.
— Здравствуй, Амарис, — отозвалась я с уважением, потому что эту маленькую серьёзную ведьмочку просто нельзя было не уважать.
И она, будто прочитав мои мысли, окинула всю меня внимательным взглядом, чтобы вновь посмотреть в глаза и серьёзно проговорить:
— Я рада, что с вами всё хорошо.
И знаете, что странно? Давина вдруг нахмурилась. Причём очень отчётливо, сведя тёмные брови у переносицы.
— Я тоже рада, — кивнула я её дочери.
А затем она, стрельнув взглядом куда-то в область моего живота, вдруг тонко улыбнулась и мгновенно сказала:
— Ну, я пошла.
— Куда это? — Переключила на неё внимание Давина, вскидывая изящные брови.
— К Егорке, — невозмутимо отозвалась та, забрала свою ладонь и пошла на выход.
— Его тут нет, — бросила ей в спину моя подруга, снова хмурясь.
А Амарис, остановившись в дверном проёме, обернулась, хитро улыбнулась и, прежде чем уйти, снисходительно произнесла:
— Пока нет.
— Вот же, — когда за маленькой врединой закрылась дверь, рыкнула Верховная. Помолчала, подбирая слова, и договорила: — папина дочка!
А потом, явно находясь не в самом радостном настроении, прошла и плюхнулась на один из стульев, придвигая к себе чашку с чаем. Причём сделала она это так резко, что горячий напиток едва не расплескался по столу.
Я же, постояв, тоже прошла и села напротив неё, терпеливо позволяя девушке сделать несколько небольших глотков, выровнять собственное дыхание и заговорить первой, уже спокойно:
— Я молодец.
Звучало без надменности и гордости, просто факт, перед которым меня только что поставили.
— Даже не сомневалась, — кивнула, полностью согласная.
— Молодец, — кивнула Давина в ответ очень серьёзно, — а знаешь, почему я молодец?
Я знала, что причин для этого было много, а на перечисление всех уйдёт слишком много времени, поэтому:
— Скажи, — разрешила ей, осторожно перетягивая к себе чай.
Давина сделала ещё один осторожный глоточек, побарабанила нервно ногтями по столешнице и послушно произнесла:
— Потому что я знала, что это пригодиться! — И она, подцепив цепочку на шее, показала мне свой камушек. Знаю, что они идут в паре, и когда-то давно Давина сама сделала их — по дневникам Первой Верховной ведьмы, кстати, сделала. Артефакт был сильным и сложным, и роль его состояла в том, чтобы позволять двоим общаться даже на огромном расстоянии. Время и практика показали, как это иногда бывает вредно и совершенно неполезно, потому что работал артефакт от простого прикосновения. Вот Давина и решила, что надо с этим что-то сделать. И ведь сделала! И теперь вместо касания было достаточно всего пары простых слов, чтобы активировать магический камушек, что и позволяло ведьме безнаказанно подслушивать собственного мужа.
Он, правда, об этом не знал. И, думаю, и не узнает.
И ведьма, явно собою очень довольная, сняла подвеску с шеи и позволила ей медленно перелететь на середину стола, да так в воздухе и зависнуть, будто плавая в воде. А сама она, удовлетворённо кивнув, поднялась и пошла к шкафчикам, чем-то там загремев.
Я не слушала, чем была занята Давина. Куда больше меня в этот момент привлекли звуки, что доносились из зависшего над столом камушка. Что-то, похожее на глухие удары. Многочисленные и жуткие, заставляющие против воли сжиматься органы внутри, а в горле образовываться ком. А потом неожиданно раздался смех — резкий, грубый, хриплый, от звука которого вздрогнула не только я, но и камень артефакта.
— А ты что думала, — нисколько не испугалась Дав, занимая своё место напротив, а на стол выставляя сразу две тарелочки с печеньем и шоколадом, — они ему там шутки рассказывать будут да чаем поить, предлагая по-хорошему всё рассказать?
Ехидно и вместе с тем снисходительно улыбнувшись, ведьма отправила в рот кусочек чёрного шоколада, задорно тем захрустев, а затем и горячим чаем его запив.
Я, конечно, ни на что из этого не рассчитывала, но, если честно, я и вообще об этом не думала. Оттого и слегка… удивилась и ужаснулась, услышав звуки, без сомнений, ударов. Его же там просто избивают, а мы тут сидим и чай пьём…
— Если начнёшь истерить, — предупреждающе ткнула Давина пальцем в мою сторону, — я наложу на тебя успокаивающие чары, а после них голова просто раскалывается, так что держи себя в руках.
Я и без неё прекрасно это знала, доводилось уже сталкиваться. Причём, если сравнивать с адептами, что учатся на лекарей, Давина действовала очень даже аккуратно и практически безболезненно. После лекарей меня тошнило трое суток, ещё неделю держалась усталость и безразличие ко всему миру, а наш ректор, многоуважаемый демон Акар, несколько дней ходил злой и заставлял всех лекарей всех четырнадцати курсов сдавать зачёты по всем профильным дисциплинам. А всё потому, что случайной жертвой эксперимента стала не одна я, а человек двадцать.
— Да я спокойна, — нервно заверила я ведьму, не находя в себе сил прекратить прислушиваться к звукам из кулона. Которых, к слову, не было. Мы посидели в молчании ещё пару долгих мгновений, а затем я не вытерпела: — Что происходит?
Дав, закинув в рот очередной кусочек шоколада, невозмутимо пожала плечами.
— Скорее всего, ментальная магия, — спокойно проговорила, делая глоток чая. — Я бы тоже её использовала.
Я её спокойствия не разделяла и даже не собиралась. Почему она даже разочарованной не выглядит? Мы же теперь ничего не узнаем!
Наверно, мой взгляд был очень выразительным, потому что ведьма, закатив глаза, возмущенно спросила:
— Вот скажи, Снеж, я умная?
Призадумалась я чисто для вида. Давина никогда не страдала от повышенной самооценки — во всяком случае, не больше, чем то было принято у ведьм. Поэтому я точно могла сказать, что без обоснованной причины она подобное спрашивать не станет.
И, да, ответ на вопрос: конечно. Конечно Давина умная, иначе вряд ли бы она смогла стать Верховной ведьмой, женой Второго Правителя Эрийна, матерью такой замечательной ведьмочки, самой уважаемой ведьмой Перевала Демона… Не будь она умной, мы бы сейчас ничего не слышали, в конце концов.
Хотя, мы и так не слышали.
— Да, — вздохнула я, — да, Давина, ты умная.
Девушка кивнула, признавая свои заслуги, ткнула в меня указательным пальцем и велела:
— Не забывай об этом, дорогая моя, и не сомневайся во мне, договорились?
— Без проблем, — примирительно вскинула руки, — ну и, что мы делаем?
Вновь пожав плечами и отправив в рот ещё один кусочек любимого чёрного шоколада, она просто ответила:
— Ждём.
— Ждём? — Переспросила, с сомнением покосившись на артефакт.
Но он оставался безразличен к моему недоумению. Как, собственно, и его хозяйка, что лишь снисходительно улыбнулась мне в ответ.
Ждали недолго, хотя лично мне показалось, что прошла целая вечность. Всё это время Давина безмятежно поедала шоколад, будто вот вообще ничего не произошло, а когда ей надоело терпеть мою нервозность, вздохнула и проговорила:
— Снеж, ну, серьёзно, чего ты так переживаешь? Акар с Аяром вдвоём, а когда они вместе, ты сама прекрасно знаешь, их не может победить ничто.
Это была правда, Аяр и Акар действительно были самыми могущественными и разумными магами во всём мире. Два сильнейших правителя, эор и демон, уже сами по себе они были впечатляющей силой, а уж вместе…
Удовлетворённо кивнув в ответ на мой задумчивый взгляд, Давина продолжила:
— Врага номер два они поймали, обезвредили и прямо сейчас выводят на информацию. Причём выводят таким образом, что у него нет никакого шанса что-либо скрыть или переврать.
Это тоже был хороший довод, а, главное, правильно сформулированный. Мне всегда нравилось, как разумная Давина умеет успокаивать, не произнеся ни единого слова утешения. Она просто включала свою логику и действовала по принципу: «Если ты можешь всё изменить, то незачем переживать, а если ничего не можешь — смысл тогда переживать?». Поэтому она не переживала никогда. Можешь — действуй, а не ной, не можешь — сядь и не мешай действовать другим.
— А кто у нас враг номер один? — Спросила у неё, действительно ощутимо успокоившись.
Выразительно скривившись, ведьмочка громко фыркнула и с неприязнью ответила:
— Ая. Вот пусть только покажется, я её лично задушу… а, нет, не выйдет, — заметно расстроилась она тут же, опустив уголки губ, — твой эор доберётся до неё раньше.
Я невольно поёжилась от её слов, и только собиралась сказать, что уж лучше не надо, как девушка вдруг дёрнулась, выразительно махнула на меня рукой, велев молчать, припала к столу, отставив в сторону кружку, и внимательно посмотрела на свой артефакт, с которым внешне не случилось никаких изменений.
— Они услышали, — проговорила она для меня что-то мало понятное, но очень волнительное, — я могу показать. Снеж, за руку возьми.
Мне не нужно было повторять дважды, тем более что Давина сама протянула мне обе ладони.
Я положила руки поверх её, осторожно обхватила пальцами запястья и почувствовала, как её пальцы в свою очередь обхватывают мои.
А затем — вспышка, прорезавшая само сознание, и круговорот из быстро мелькающих картинок и обрывков фраз, что стремительно утаскивал нас куда-то на глубину.