Огонёк в масляной лампе уныло мигнул. Софья издала невнятный звук, больше всего похожий на «Ар-р!», и с размаху уселась на стол между двумя стопками домашних заданий.
— И главное, таким приятным голосом всё говорит!.. Вот крыса.
— Не крыса, а клоп. Паразит. И в данном случае паразитирует он на нас, — сипло уточнил Вадим. Голос у него вечно был словно простуженный. — По горло дел, ага. Опять пошёл перед Панночкой травиться.
Подтянув профессорский стул и оседлав его, Вадим выдвинул верхний ящик и вывалил из него столько тетрадей, что Софье стало плохо.
— И даже не думай свалить и свалить это всё на одного меня! Клоппу сдам сразу, — окинув одногруппницу взглядом, безжалостно предупредил он.
Сашка распрощалась с доволокшим её вещи до комнаты Мухоморовым и направилась прямиком к Вике. Свернув в соседний коридор магспирантов, она дошла до шестой по счёту двери и, не стесняясь, забарабанила в неё ладонью.
Дверь на пятый стук открыла среднего роста блондинка в очках широкой тёмной оправы. Волосы её были затянуты в изрядно сползший с затылка и растрепавшийся узел, и вид в целом в растянутой серой кофте она имела замученный. Даже яркие голубые глаза, казалось, выцвели от усталости тона на пол.
— Привет. Стучи ещё громче, пожалуйста, моя голова ещё недостаточно разболелась, — Вика за переносицу стянула очки и потёрла глаза тыльной стороной ладони.
Сашка сочувственно поморщилась.
— Ещё же даже не начался семестр. Кто тебя уже так?
— Сарданапал и его бесконечная курсовая. У меня не каникулы были, а какое-то сплошное филологическое пекло! На данном этапе работы я проклинаю тот день, когда выбрала магсипарнтуру у директора школы. Лучше бы Медузия, или Зубодериха, или Тарарах!.. На мне, может, живого места бы не осталось, так хотя бы количество исписанных страниц сократилось раза в три — а у Тарараха, так вообще писать ничего не надо, какая прелесть! Я спасла бы жизнь тонне деревьев и трём миллиардам своих нервных клеток, — излила душу Вика, кисло оглядываясь через плечо. Письменного стола за её спиной не было видно под грудами книг, свитков, тетрадей и исписанной бересты.
— Мне нужно сдать список тезисов завтра с утра. А у меня пока на всё это тезис только один, и тот не вписывается ни в тему курсовой, ни в литературные нормы русского языка.
— Так что, ты сегодня не идёшь?.. — издали оценив масштаб работы, сдвинула тонкие брови Сашка.
— Ну… Пф… Судя по всему, нет, — Вика кисло щёлкнула дужками очков друг о друга и сунула их в карман своей кофты-кенгуру. — Переживу — всё равно мне они не очень-то и нравятся! Закину вас, и заранее договоримся просто, когда мне вас забрать.
— Как знаешь. Всё равно паршиво, — вздохнула Сашка. — Это поднимет тебе настроение?
Она демонстративно подняла руку, в которой за корешок сжимала тяжёлую старую книгу.
— С учётом, что это всё мне сейчас тоже придётся читать и, скорее всего, копировать ровным каллиграфическим почерком — нет. Но всё равно огромное спасибо! — вздохнув, заключила магспирантка и отобрала у Бейбарсовой фолиант.
— Так, свою книгу ты получила. А где наша киса?
Вика молча посторонилась, открывая полный вид на маячивший в освещённом светильниками нутре комнаты письменный стол. В самом центре бумажного хаоса на, судя по всему, только-только исписанных листах бересты, умостился жирнющий полосато-серый кот, жмуря на ведьм прозрачно-серые глаза.
Сашка юркнула в комнату, за каких-то пару секунд оказалась возле стола и, серьёзно рискуя надорваться, сгребла кота на руки.
— Привет, мой бегемо-о-отище-е-е!.. — промурлыкала она и, зажмурившись, ткнулась лицом во флегматичную усатую морду.
Кот отвернул голову, возложил на лицо хозяйки здоровую лапу и красноречиво отпихнул его от себя. Вика коротко рассмеялась.
— Какая прелесть! — у Вики всё всегда было «прелесть», но в самых разнообразных интонационных оттенках. — Прямо столько любви к своим кормильцам в одной сцене! Чем больше времени я провожу с этим животным, тем больше понимаю, почему ваш папа котов терпеть не может.
— Он их не поэтому терпеть не может, — спокойно заметила Сашка, ничуть не обиженная на неблагодарного питомца. Перехватив внушительную тушу удобнее, она с видимым удовольствием обеих сторон почёсывала кота за ухом.
— Да я вот тоже! — выразительно заверила магспирантка. — Ваш монстр в этот раз превзошёл сам себя. Они с Тангро, конечно, никогда не находили общий язык, но в этот раз просто у-ух что было! Мама говорит, так, как Контрабандного, её не накрывало даже в школьные времена, когда у неё из-за проклятия Триглава истерики на каждом шагу случались — а это уже кое-что, между прочим. Так что, серьёзно, ребят, я вашего кота больше нянчить не буду. И прячьте его на каникулах, куда хотите!
— Всё, Валялкина, не бушуй! Мы с Юрой примем к сведению и презентуем тебе благодарственную шоколадку, — миролюбиво подытожила Сашка, шагая с котом на выход.
— Да не бушую я!.. И прекрати издеваться — моя аллергия на шоколад не повод для шуток, это трагедия. Лучше купите мне печенья. Песочного! — фыркнула Вика, выпроваживая из своей комнаты пятикурсницу. — А, ещё мелкая передавала Лео привет!
— О, как у Васи дела? — расплылась в улыбке Сашка. — Я её с Нового Года не видела.
— Нормально. Папа учит её кататься на пони. Разревелась как белуга, когда я улетала. Втихаря засунула мне в сумку портрет Тангро на память — я, правда, догадалась, что это он, только по зелёному цвету и огню из пасти, — тепло улыбнулась Вика. — Классно быть малыми. Это не шестьсот листов курсовой от руки строчить.
— Действительно… Ну, в общем, мы скоро зайдём воспользоваться твоими услугами. Давай!
Оставив ещё одну жертву высшего образования, Сашка с Контрабандным наперевес удалилась в занимаемую ею на пару с сестрой комнату. Вяло шевелящийся полосатый кошачий хвост, торчащий у неё из-под локтя, свешивался почти до Сашкиного бедра.
Засветив красными искрами светильники и спустив кота на пол, Бейбарсова откинула крышку пристроенного Лёшкой у изножья её кровати чемодана и принялась деятельно рыться в нём. Стянув тёплый пуховой комбинезон, она переоделась в вещи, более соответствующие её планам на вечер. Стоя у узкого зеркала в полный рост, Сашка как раз заканчивала подводить глаза устрашающим количеством чёрных теней, делавшим её похожей на енота, когда в дверь раздался стук, и, сразу за ним, в образовавшийся проём просунулась Юрина голова.
— Я практически готова.
— Можешь особо не спешить — Софья звонила. Клопп устроил им вечер доминирования над школотой и заставил проверять все домашние работы с первого курса по третий, так что время выдвижения откладывается на неопределённое количество… ну, судя по всему, часов.
— О, ты забрала чудовище! — без перехода обрадовался Юра. Присев на корточки, он повалил Контрабандного на спину и, запустив пальцы в пушистую шерсть на брюхе, принялся активно его чесать. Кот, лёжа навзничь и расставив лапы как четыре сосиски, безразлично взирал на близнеца.
Сашка с чавкающим звуком захлопнула колпачок подводки и забросила ту в косметичку.
— Ну и пускай. Пошли, как раз покажу тебе, что обещала! — заговорщически сверкнула она очами в свете ламп.
Юра, весь во внимании, отлепился от кота. Сестра поймала его за руки и поволокла из комнаты, под неудовлетворенный мяв захлопнув дверь перед самой пушистой мордой.
В гостиной Жилого Этажа уже толкалось прилично народу. Учебный семестр начинался на следующий день, и — хотя некоторые ребята ещё прибывали, или собирались объявиться с утра, перед началом занятий, или рискнули опоздать на пару дней, — большинство учеников к этому времени вернулось в школу, а кто-то и вовсе не уезжал. Когда Бейбарсовы среди хаотично здоровающейся, спорящей, ищущей свои растерянные по пути вещи, отмечающей возвращение и что-то уже зубрящей толпы прокладывали себе путь к выходу, от сбившейся возле русской печки стайки девушек отделилась хорошенькая, немного полноватая четверокурсница и целенаправленно преградила Юре путь.
— Привет, с возвращением! — Сашка удостоилась своей доли приветственного взгляда. Затем внимание четверокурсницы с чистой совестью сфокусировалось на Сашкином брате. — Слушай, Юр, помнишь, мы болтали на тему того, что неплохо было бы попасть на матч Кицунэ с Полярными духами, посмотреть на их нового защитника? В общем, мой дядя на каникулах достал пару билетов. Так что, если хочешь, можно…
— Класс! Отлично! — искренне обрадовался Юра. — Но, понимаешь, у меня как раз в этот день у тёти День Рождения, так что… Ну, я никак. Но ты возьми кого-нибудь из наших и сходи обязательно! Нужно оценить, насколько хорош этот фрукт вживую — а то по трансляциям кажется, что он не кицунэ, а Лигул знает что в сияющем ореоле. У нас опять матч с их сборной на носу, а предыдущие пять проигранных нашей команде как-то и так боевого духа не прибавляют.
— Тебя когда-нибудь проклянут! — нараспев предупредила Сашка, подхватывая брата под руку. Они выбрались из жилого крыла замка и шагали по гулко отзывающимся на стук их ботинок каменным коридорам, постепенно спускаясь с верхних этажей.
— Уже пытались! Я, правда, не понял, за что.
Сашка раздражённо цокнула языком.
— За то, что ты флиртуешь со всеми, а когда дело рискует усложниться — прикидываешься шлангом, до которого ну вот вообще ничего не доходит!
— Вообще-то, это называется «вежливость», — скривился Юра.
— Вообще-то, в женском сознании «вежливость» и «флирт» теперь — одно и то же. Милости просим в двадцать первый век!
— Ну, тогда мне здесь не нравится! — проворчал брат, вслед за Сашкой спускаясь по узкой потайной лестнице ещё на один этаж. — И что предлагаешь, встречаться со всеми подряд, как ты?
— А чем плохо? Я люблю разнообразие! — через плечо растянула ехидную улыбку сестра. — Пришли!
Они стояли где-то в медвежьем углу Тибидохса, уткнувшись в глухую стену. По обе стороны, совершая плавный круг, тянулись части уходящих назад коридоров. Освещение было тусклое — магию факелов в этой части давно не обновляли, поэтому их пляшущее оранжевое пламя выцвело и, словно перья жарптиц, больше не разбрасывало вокруг ярких искр. Из соседнего коридора тянул сквозняк, шевеля мех на откинутых капюшонах близнецов.
Сашка с видом человека, который знает, что делает, подошла к сплошной каменной стене и испытующе провела по ней ладонью. Ладонь покрылась слоем грязи. Сашка отёрла её о куртку и, откинув за спину две тёмных, похожих на толстых ужей косы, принялась ходить взад-вперёд перед этим участком. Изредка она тыкала то в один, то в другой кирпич пальцем и беззвучно считала. Юра, сложив руки на груди, исподлобья заинтригованно следил за ней.
Через минуту Бейбарсова хлопнула в ладоши и, подняв перстень, поочерёдно выпустила по красной искре в три совершенно хаотично расположенных кирпича кладки, предварительно легко тронув их пальцами. Затем подошла ближе и обеими ладонями надавила на центральный.
Обтёсанный временем куда умелее, чем некогда руками строителей школы, булыжник подался внутрь и повернулся. Вся стена коридора мелко дрогнула, а затем, заставив пламя факелов панически заметаться, небольшая часть её стала поворачиваться до тех пор, пока не встала поперёк коридора, почти полностью загородив собой проход. Юре пришлось в последний момент отскочить на Сашкину сторону, чтоб не быть разделённым с сестрой.
Придерживаясь пальцами за рукав брата, довольная, но несколько притихшая Сашка вместе с Юрой шагнула в темноту открывшегося хода.
— Ладненько… И где мы?
— Если верить тому, что было написано — в гробнице Ивана Царевича. Знаешь такого?
Юра присвистнул, снимая упавший ему на голову откуда-то из темноты кусок паутины. В паутине уже не одно столетие проживала мумия паука.
— Это тот, который верхом на оборотнях катался? Он же, вроде, кроме Чумихи, единственный маг, кто смог выдрессировать нежить для своих небольших царских нужд. Но, по крайней мере, в них не входило порабощение мира, за что ему человеческое спасибо — уважаю!
— Да, — приглушённо засмеялась Сашка. — Он скорее посылал хмырей сгонять за бутылкой медовухи с утра… или за подружкой. Какая там у него была, Премудрая или Прекрасная?
— Не знаю — эту лекцию по истории мы вместе проспали.
— …Но точно могу сказать, что Премудрая-Прекрасная — не единственное, что у него было! — оживился брат. Он только что буркнул осветительное заклинание, и последняя реплика являлась прямым следствием того, что увидели близнецы, когда вспыхнули и тут же вонюче зачадили массивные, веками не горевшие факелы в кованых скобах.
Затхлое холодное помещение с низким потолком и грибком на стенах, в длину, однако, могло бы занять третью часть Зала Двух Стихий. Отшлифованные плиты каменного пола у входа покрывал такой слой пыли, что они казались совершенно белыми, и ноги тонули в этом ковре, как в снежных сугробах. По мере удаления взгляда в глубь комнаты, «сугробы» становились выше и выше, венчаясь здоровым курганом. Хорошенько присмотревшись, Юра понял, что на полу горами были навалены старые — резные, расписные, инкрустированные какими-то каменьями — сундуки, на которых пыль и паутина веками оседала точно так же, как и на полу. Они-то и были «сугробами». В роли кургана же, как одновременно догадались близнецы, выступал умещённый на возвышение склеп, в котором, судя по всему, покоились бренные останки самого Царевича.
Ветерок, задувающий через открывшийся проход, поднимал отдельные пылинки и крутил в воздухе их маленькие смерчи. Сашка чихнула — гулкое эхо разнеслось до противоположного угла комнаты и вернулось к ней.
Близнецы радостно переглянулись. Они обожали выкапывать в старых закоулках Тибидохса что-то новенькое — даже если это было сопряжено со стопроцентными влетаниями в Поклёповские наказания, которые завуч с превеликим удовольствием и изобретательностью обрушивал на их темноволосые макушки всякий раз, как ловил в непотребном месте и во внеурочный час. Что только прибавляло близнецам азарта. Положа руку на сердце, можно было заключить, что в каждом из них дремало по неукротимому археологу-садомазохисту.
Друг за дружкой Юра с Сашей стали, не спеша, пробираться в глубь помещения, ботинками оставляя в пыли глубокие обличающие следы. Попутно они стирали с верхних сундуков грязь и слипшуюся паутину, разглядывали орнаменты на крышках. Бейбарсов стянул с массивного, раскрашенного некогда яркими, но поблекшими красками ларца цепь и, отворив, заглянул внутрь.
— Смотри-ка! — обеими руками со звоном выудив что-то из его недр, Юра, обернувшись, продемонстрировал сестре здоровое золотое блюдо. — Никак, чёрную икру с него ложками хавал!
Сашка, исследовавшая содержимое забитого самоцветами кувшина и пропуская тускло сияющие в свете камни сквозь пальцы, невнятно угукнула. Затем, наигравшись, отставила кувшин в сторону и, присев, пробежала пальцами по углу стоявшего под остальными сундука.
— Совсем не тронутый. Нежить здесь не лазила! — с удивлением констатировала она.
— Вот, что значит внушить к себе уважение! — отсалютовав склепу — от которого Бейбарсовы, впрочем, в своих изысканиях держались подальше, — заметил Юра. — А хотя… Спорим, здесь есть не только нажитое непосильным трудом? Царевич-то не от прекрасных душевных качеств с нежитью общий язык находил. У него же куча артефактов на этот случай водилась! Они, по логике, тоже где-то здесь — магия фонит, нежить и не суётся. Но в склеп за ними я не полезу — что я, дурнее хмырей? Эти игрушки здесь вряд ли зря заперли.
Сашка хмыкнула. Просунув тонкую руку между двумя массивными малахитовыми ларцами, она выудила из узкой щели деревянную шкатулку. За века дерево не рассохлось, но наоборот, как будто затвердело, с трудом отличаясь на ощупь от камня. Подцепив ногтями бегущие по крышке полустёртые узоры на лесную тематику, любопытная Сашка с третьей попытки победила крышку и, откинув ту на заржавевших петлях, получила доступ к её содержимому.
Юра, оставивший в покое чучело Серого Волка, на морду которого только что из чувства прекрасного намотал длинную нить жемчуга, а на оба здоровенных уха знаменитого оборотня привесил по погнутой короне, через завалы старых сокровищ добрался до сестры и заглянул ей через плечо.