— Многовато народу для моих ожиданий. Это всегда так? — Сашка покосилась на идущую рядом пергидрольную блондинку в пуховике. — Ау, Марта!
— А? Да нет, ты чего! — хохотнула Марта, пнув ногой сугроб у обочины. — Если даже вы, на голову больные родственные души, не сунулись на Лысую Гору после захода солнца, то это, по-моему, показатель абсолютной повседневной безлюдности улиц. Сегодня все просто ловят момент из-за коридора — интересно, наверное, — сестра Виолетты пошевелила плечами и махнула рукой на ограждающие контуры дороги огоньки.
— Как это работает?
Софья, проходя мимо, заинтересованно потянула ладонь к одному из светящихся синих шаров. Тот покачнулся и, увернувшись от её руки, повис на том же месте.
— Ой, я знаю! — Виолетта с размаху вскочила на свою будуще-профессиональную лошадку и, жестикулируя, словесным галопом пустилась в объяснения: — Они изрядно попотели. Наложили пару десятков заклинаний против всех местных видов нежити, склеили их в концентрированные источники двенадцатичасового действия — что, технически, звездец как сложно, но возможно, — и, разместив по обеим сторонам дороги, таким образом образовали безопасный коридор. Столько магии и света, правда, привлекают крупную нежить, так что они все, вон, сползлись к границам — ну да пофиг, всё равно не пролезут!
— У этих ребят здорово с организацией, — уважительно присвистнул Юра. На его свист где-то справа отозвался воем целый выводок вурдалаков.
— Ну да, здорово. А кто-нибудь наконец расскажет мне, кто «эти ребята» и куда мы чешем? А то я заинтригован уже просто по не могу, — хмыкнул держащий Сашку за руку Лёшка.
Виолетта аж поскользнулась на замёрзшей луже, и с её головы свалился широкий капюшон, демонстрируя в синем свете щедро присыпанный блёстками, превосходящий агрессивностью даже Сашкин макияж вокруг разномастных маминых глаз.
— Он что, не в курсе? Да вы что! А ты что тогда здесь делаешь, невинное дитё? — зачтокала Виолетта. Миновав скользкий участок, она сочувственно похлопала Лёшку по спине и потянула назад капюшон.
— Меня совратили, — в тон ей сообщил Мухоморов и мотнул замком их сцепленных с Сашкой рук.
Младшая Бейбарсова выгнула дугой губы.
— Мне не захотелось вдаваться в детали — он же сам подписался, не спрашивая, на что. А я его даже не звала!
Лёшка подумал обидеться, но после подумал, что обижаться на ляпнутые мимоходом фразы — это как-то не по-мужски. К тому же, Сашкой такое сразу могло расцениться как сигнал к отступлению.
Марта ухмыльнулась.
— Мы идём на Ведуний Нудных Вуду, человече!
— Серь-ёзно?! — Лёшка запутался ногой в валявшихся на дороге ветках, от чего восклицание приобрело специфические оттенки. Он требовательно мотнул Сашкиной рукой. — На тех парней из Салема, из американской магической школы? Которые бросили обучение, превратили директрису в африканскую жабу, укатили в кругосветный тур и теперь играют в самых глубоких подпольных дырах? И вы достали на них билеты?
Мухоморов благоговейно уставился на всю честную компанию.
Юра громко кашлянул.
— Ну, вообще-то, нет, — лаконично сообщила Марта. — С учётом, что узнали о концерте мы в четверг, а билеты разгребли ещё пару месяцев назад. Но не дрейфь, прорвёмся!
Дорога вывела из леса и вильнула мимо завешенного ивовыми ветвями озера. На берег повыбрасывались русалки и принялись громко и кровожадно зазывать искупаться с ними — чего не хотелось уже просто при взгляде на них самих. В отличие от Тибидохса, где топиться, кроме школьниц, было-то особо и некому, контингент утопленниц на Лысой Горе охватывал более широкий спектр как возрастов, так и внешних параметров.
По пути стали попадаться заколоченные и завешенные на ночь сетью охранных заклинаний лавочки, и вскоре они уже петляли, следуя огням, по улицам. Навстречу или обгоняя их иногда проходили закутанные в плащи, меха или неприглядное тряпьё маги с надвинутыми на лица шляпами и капюшонами — передвигались они быстро, затравленно оглядываясь. Ребята инстинктивно сдвигались плотнее друг к другу, натыкаясь на кучки лысегорских магов.
Сбоку мелькнула размалеванная краской вывеска: «Деревянные колья Вампируса: от сердца к сердцу».
— Дрянные колья Вампируса — интересует? — глянув на вывеску, в порядке рекламной паузы осведомилась у остальных Софья.
Лёшка обернулся.
— Там написано деревянные.
— Написано, может, и деревянные, да только всё равно дрянные, — пожала плечами Сашка. — Небось вместо осины из какого-нибудь тополя настрогал. Будешь шпиговать ими упыря до тех пор, пока он тебя нежно не пригубит, успокоит…
— Соня видит правду, — не особо охотно пояснил Лёшке Юра, дёрнув щекой. — Жалко, правда, что это только на написанные слова действует.
— Если бы ты правду вместо врак ещё и слышала, цены бы тебе не было! — повернув голову к старшей сестре, прибавил он.
— Угу. Действительно, не было бы. Я бы покончила с собой к концу недели — от разочарования в этом мире, — фыркнула та.
Они завернули за угол. Главная дорога уходила дальше, к центральному рынку, в то время как цепочка огней обрывалась возле лестницы в полуподвальное помещение. Приземистое кирпичное здание с мало о чём говорящей надписью на карнизе «Руки-ноги» было напрочь лишено окон, а единственным видимым входом в него служила массивная металлическая дверь. Возле двери стоял бритоголовый маг с татуировкой крысы на черепе — коею было отлично видно сверху, у начала лестницы. Заметив новоприбывших раньше вышибалы, крыса ожила и, задёргав носом, перебежала с макушки на лоб.
— Супер, — пробормотал Юра.
— Не печалься, добрый молодец, смотри как взрослые тёти работают, — усмехнулась Марта, указывая на Виолетту. Её лицо, на котором лисьи черты сочетались с массивной отцовской челюстью, при этом приобрело какой-то дисбаланс.
Тем временем Виолетта по-деловому откинула капюшон и, отодвинув Софью, спустилась по узкой, накрытой козырьком лестнице к сторожащему дверь магу. Тот окинул ведьму двумя парами глаз — своих и крысиных — и, скучая, вопросил:
— Билет?
Ребята наверху нервно переглянулись.
— Да кому он нужен — такая пошлая формальность! А вы меня не помните? — бойко поинтересовалась Виолетта, накручивая прядь волос на палец. — Вы же Ярый? Мы с вами встречались на студии. Моя мать — Гробыня Склепова, она нанимала вас в качестве дополнительной охраны на тот выпуск, когда Чингисхан буйствовал.
— Да, — осклабился охранник, — прекрасно помню. Она хамила мне шесть часов съёмок кряду и урезала плату на пять зелёных мозолей. Билет?
Виолетта цокнула языком, мимолётно обернувшись к стоявшим наверху.
— Я прошу за маман прощения, — медовым голосом протянула Гломова. Казалось, вышибала сейчас увязнет в её словах как муха. — А у меня вот, все говорят, совсем другой характер: такой отзывчивый, сочувствующий. Люблю людей пожалеть, справедливость восстановить… Верите?
Рука в лаковой перчатке доверительно скользнула от плеча до локтя охранника.
— Мы с друзьями можем пройти без билетов, а мы с вами после окончания вашей смены можем пройти куда-нибудь ещё…
Крыса на черепе у охранника показала зубы. Маг скинул с себя ладонь Виолетты.
— Предъявляй билет и проходи, или убирайся отсюда!
Красная искра, разгораясь, поползла по ободу его массивного перстня. Виолетта, сдавшись, ретировалась наверх и развела руками.
— Я пыталась! Бесплатный вариант исчерпан. Гей, небось! — презрительно фыркнула она и поправила капюшон.
— Значит будет платный, — вздохнула Софья, оглядываясь.
— Кого ты ищешь?
— Перекупщиков, — понял Юра, тоже вертя головой. — Всегда должны крутиться поблизости в таких случаях.
— А денег хватит? — сомнительно протянул Лёшка, ладонью зачёсывая назад длинные волосы.
— Не бедствуем!
Едва прозвучала последняя реплика, словно по волшебству, от стены противоположного дома отделился какой-то тип в сопровождении карликового тролля. Когда оба подошли ближе, в голубоватом свете магических шаров и вывески ребята разглядели торчащие из-под широкополой шляпы с пером пейсы и повязку на правом глазу.
— Билетики, ребятки, интересуют? — каркающим голосом осведомился пират-еврей. Полез во внутренний карман свалявшейся шубы и, пошарив, продемонстрировал пачку белых прямоугольных картонок.
— Настоящие? — прищурился на них Юра.
— Настоящие! Разрази громус! — настоящие.
Где-то в чёрном небе сухо треснула молния. Юра деловито кивнул и осведомился:
— Сколько?
Прозвучала цена. Челюсти у всех присутствующих, кроме тролля, попадали. Тролль в это время подошёл к Софье и, серым пальцем-сосиской потрогав её буйную рыжую шевелюру, с глупой улыбкой сообщил перекупщику:
— Краси-и-вая.
— А не офиге-, — Юра не дал возмущённой Сашке договорить, за локоть уведя её в сторону и подозвав остальных.
— Таких денег у нас нет. Ценные каменья и металлы имеем? — взгляд его обратился на Гломовых.
— Разбежались! Подавится он моими изумрудами — мне их папа подарил, — огрызнулась Виолетта, теребя тяжёлые длинные серьги с зелёными камнями.
— Пойду вырублю охранника. Хук левой, хук правой — дешевле выйдет, — заявила Марта, разворачиваясь в сторону лестницы.
Её поймали за руки.
— К насилию прибегать не будем. К тому же, что-то мне подсказывает, что вы с ним в разных весовых категориях, — высказала общую позицию Софья.
Юра вздохнул, вытолкнув из лёгких в холодную ночь облачко пара, и принялся поочерёдно выворачивать карманы своих джинс, куртки, а затем и толстовки. Из карманов посыпалась куча мелкой всячины, начиная от конфетных обёрток, заканчивая Сашкиным лаком для ногтей: у Юры была привычка пихать всё в карманы, а после напрочь забывать о существовании туда погружённого.
Ничего, достойного сойти за плату, из всего разнообразия в карманах Бейбарсова, однако, не обнаружилось. Юра распихал извлечённое по прежним местам и без обиняков запустил руку в карманы Сашки. У той было пусто, только старый чек да кошелёк, содержимое которого уже пошло в общий банк. Софья, не дожидаясь, пока Юра и ей учинит обыск, обыскала себя сама и тут выудила из пухлого нагрудного кармана подаренную Сашкой зажигалку.
Софья вопросительно продемонстрировала её публике.
— О! Вот это может подойти, — воодушевился Бейбарсов, забирая зажигалку и задумчиво вертя в руках. Затем покосился на владелицу. — Ты как, не против?
— У меня есть другая. Не серебряная, конечно, но выделываться мне всё равно не перед кем.
Юра, собрав со всех по посильному денежному вкладу, вернулся к ожидающему его на углу перекупщику и ковырявшему ногтем в ноздре троллю. Разглядев это, Софья опасливо провела рукой по волосам: ей немедленно захотелось вымыть голову.
Взметнувший снежинки с сугробов ветер донёс до них бахвальские Юрины увещевания:
— …Фамильная реликвия! Чистое серебро — оборотни рыдать начинают уже за милю от владельца. Полезная вещица. Стащил вчера из отцовского тайника…
Через минуту перекупщик, захватив тролля, торопливо скрылся за поворотом улицы, а Бейбарсов уже вручал всем по невзрачной белой бумажке с логотипом Ведуний (перечёркнутая двумя мётлами электрогитара).
Гурьбой скатились по ступеням. Маг на входе и его вытатуированная крыса внимательно изучили каждую бумажку по отдельности так, будто там было, на что смотреть. Затем вышибала поочерёдно приложил массивную печатку своего магического перстня к билетам. Те осветились синим и сменили цвет. Маг хмыкнул и, вернув бумажки, коснулся печаткой на этот раз центра двери.
Металл взбугрился и принялся стекать по стене, образуя проход в обитый фиолетовым бархатом коридор. Оттуда доносились гул, приглушенные запилы электрогитары и грохот барабанов. Друг за другом, толкаясь, все юркнули в коридор. За Лёшкой дверь снова вползла на стену и затвердела, оставляя вышибалу одиноко торчать на морозе.
Коридор привёл их к тяжёлой плотной портьере. Софья дёрнула её в сторону.
Квадратное помещение клуба, в высоту превышая длину, находилось ниже уровня земли, и становилось ясно, что то, что было видно с улицы — нечто вроде чердачной надстройки. Коридор обрывался где-то под потолком зала, а вниз оттуда змеями ползли кованые металлические лестницы.
Шаги компании зазвенели по ступеням, но звук этот заглушала музыка. Ведуньи, разодетые в эпатажные кожаные балахоны, и их солистка с накрученными на голове из волос витыми рогами заняли скромную сцену в одном из концов зала, на которой обычно размещались диджеи. Группа играла уже с полчаса, поэтому рога солистки (платье её, к слову, фасоном явно делало отсылку к салемским корням) слегка съехали набок, солист фальшивил на высоких нотах, а с музыкантов градом катил пот — в помещении, ко всему прочему, было чудовищно душно. Но, судя по мнению пытающейся танцевать под рок толпы на занимавшем центральную часть зала танцполе, это было потрясающе. Голубые, красные и розовые лучи прожекторов метались в полумраке по дёргающимся ведьмам и магам. Сигаретный дым расползался по помещению.
Ребята, ощущая себя на седьмом небе от удовольствия, под стенкой кое-как протиснулись к зоне столиков, окружённых волнообразно изгибающимися кожаными сидениями. В купленных ими билетах за владельцами были закреплены места — хоть что-то приятное, учитывая сумму, которую пришлось выложить за эти злосчастные бумажки. Отыскав нужный столик, все завозились, стягивая верхнюю одежду и швыряя ту в кучу на сидения. После чего Сашка, от усеянной пайетками кофты которой блики разлетались как от диско-шара, сразу же утащила Лёшку в толпу на танцполе. Юра стартанул за ними. Марта, закинув ноги на стол, сообщила, что без коктейля-другого с места не сдвинется, и Виолетта, у который мысли текли в том же русле, направилась к расцвеченному неоном бару.
Софья поторопилась составить старшей Гломовой компанию: спиртным она брезговала, но, в отличие от близнецов, которые поужинали в школе захваченным из дому, с самого отлёта не сунула в рот ничего, кроме пары раздобытых у Вики печенюшек. И теперь Софьин живот жалобно урчал под синей тканью платья, надеясь разжиться поблизости бара чем-то более удобоперевариваемым, чем коктейли. Это ей таки удалось, и, с огромным куском торта на пластиковой тарелке, Бейбарсова вскоре пристроилась на освободившийся рядом с Виолеттой стул за барной стойкой.
Коренастый маг у рядов бутылок мешал старшей Гломовой Мартин «Трупальдинио», цвет которого оправдывал название. Сама Виолетта уже потягивала через соломку ядовито-розовое «Рандеву у морга». Софья, зацепившись ногами за перекладины стула, пластиковой вилкой отламывая от чёрствого торта огромные куски и отправляя те в рот, в свете прожекторов рассматривала Виолетту. Та по-королевски восседала на клубном насесте, облокотившись на стойку, но поза эта, несмотря на помпезность, была вымучена, зажата. Высокие сапоги; ярко-алое платье с вырезом и разрезом, которые пора бы уже запретить законом; лаковые перчатки до локтя, которые Виолетта так и не сняла, заявив, что это стиль; кричащий макияж… Естественными и натуральными в ней остались только волосы. Тёмно-каштановые, средней длины, которая была рваной и неравномерной из-за заметно посеченных кончиков. Софья вздохнула.
— Тебе, — зубцы пластиковой вилки с застрявшими между ними крошками указали на Гломову, — не обязательно копировать мать, ты помнишь? Мы ведь с тобой уже об этом столько раз говорили, я думала…
— Ты хочешь, чтоб я послала тебя как Валялкину? — перебила Виолетта, отвернув голову от сцены и в упор уставившись на Бейбарсову. Ноздри её опасно раздулись.
Софья раздосадовано отмахнулась от неё вилкой и, уворачиваясь от толкущихся и снующих туда-сюда магов, ушла к Марте с пластиковой тарелкой в одной руке и болотно-жёлтым «Трупальдинио» в другой. За её спиной к Виолетте уже клеился какой-то колдун с приплюснутой мордой лица, но зато в щегольском вельветовом костюме.
Время текло под басы гитар и чередующиеся соло рогатой вокалистки и обильно потеющего вокалиста. После второго коктейля воодушевившаяся Марта ускакала к без передыху толкущимся на танцполе близнецам, затем все четверо (вместе с в край замученным Лёшкой, с которого пот катил сильнее, чем с музыкантов) вернулись, и их сменили Софья с Виолеттой. Затем ещё пару раз менялись (вместе не уходили, потому что, зная народец на Лысой Горе, бросать вещи за столиком без присмотра не рисковали: денег-то, конечно, у них к тому времени уже не осталось, но тут могли и просто куртки спереть). Ведуньи ушли на перерыв, их сменила какая-то тонконогая певичка, которую все дружно и с удовольствием засвистали, а кто-то даже набрался наглости и швырнул в неё искру Храпундуса. Певичка нокаутировалась, вернулась группа. Подпольный концерт продолжился.