— Он отправился искать Трезубец Посейдона! — поспешно затараторил Гектор.
— Море принадлежит мертвым, — осклабился Салазар.
Барбосса наклонил голову, неохотно соглашаясь с покойником, и вздохнул:
— Но всё же подвластно Трезубцу…
— Чушь! Чушь! — В мгновение ока разозлился дух во плоти, вскинув клинок и направив его на противника. Чёрная кровь побежала по подбородку испанца, выдавая гнев и неистовство. — Во всём свете, нет ничего, что спасёт его! Джек умрёт. Все умрут.
— Я единственный, кто сведёт вас с Воробьем — быстро возразил Барбосса, вскидывая вверх свои руки. — Даю слово, что Джека вы получите завтра к восходу. Коли нет, так я в вашей власти. Мы достигли согласия?
Салазар ничего не ответил. Пару минут он изучал морщинистое лицо разбойника, обдумывая его предложение, а потом, наконец, кивнул, зло прошипев:
— Сведёшь меня с ним — острие ощутимо кольнуло Барбоссу в грудь, а жёлтые глаза впились в самую душу, порождая страх, — так и быть, останешься жить.
— Даю слово — заверил мертвеца пират. — И спасибо, что вы пощадили команду.
Уголки чёрного рта Армандо изогнулись в тонкой, понимающей ухмылке, а затем, он очень медленно опустил своё оружие и снова ударил его кончиком по палубе. Раздался крик, заставивший Барбоссу вздрогнуть.
— ¡Olé!* — Салазар ещё раз ударил рапирой по палубе. И еще раз. И еще два раза. С каждым ударом раздавался жуткий стон, и в экипаже «Мести королевы Анны» становилось одним живым матросом меньше. — Остальных получишь в целости, — жестко сказал Салазар, скомандовав: — Живых берём с собой! Посудину расстрелять двадцати четырёхфутовыми в упор**.
Между двумя судами перебросили доску и Барбосса махнул рукой своим людям. Анна, что была в их числе, последовала за разбойниками, ощущая на себе враждебные взгляды духов во плоти. В отличие от корсаров они её видели. Задача номер раз была выполнена. Она нашла своего командира. Нашла свой корабль. Оставалось только как-то поговорить с Салазаром. И это, в её разумении было самое сложное. Этот Армандо из прошлого, никак не походил на самого себя из будущего. Дух был жестоким и ненавидящим. Всё и вся. Флибустьеров в особенности. Или Энн просто показалось так? Как давно «Немая Мария» выбралась из Треугольника? Да и вообще… Рыжая уставилась на свои руки, которые перестали быть прозрачными:
— Мне кажется, или я уже более…ээээ…. Вещественная? Значит нужно этим воспользоваться!
Лейтенант Лесаро и другие офицеры раздали пленным задания, чтобы те трудились вместе с проклятыми матросами. Мыли и драили заляпанную кровью палубу. Впрочем, как ни старались мертвецы и живые, чем бы ни терли кровавые пятна, они все равно никуда не исчезали. Никто без дела не сидел. Не миновала и Варгас сия стезя. Орудуя шваброй и боясь оступиться на трухлявых ступеньках, Анна искала взглядом своего начальника. Конечно, как водится, того нигде не было, но звук знакомой трости послышался с мостика.
— Естественно! Где ещё ему быть? — Всплеснула руками рыжая. Там же стояли вахтенные – Сантос, Кортес и Иридо. И их волосы, стянутые в хвосты под растрёпанными буклями, развивались в воздухе. В такт движению корабля. Атмосфера вокруг царила мрачная. Молчаливая. Близилась полночь. Солнце давно село за горизонт, а луна со звёздами, скрывались за тучами. Хорошо, что кормовые фонари расцветили потемневшее дерево, золотистыми красками. Только тогда, девушка рискнула сунуться вперёд.
— «Покойникам не так уж и важно спать, да? Тем более что Салазар за кем-то гонится. Ему не до этого. А другие духи за ним следуют. Возможно, это еще одно, если можно так сказать, «побочное» проклятие, висящее над кораблем-призраком?» — Об этом Варгас громко подумала, но не решилась высказать вслух, тихонько крадучись по хлипкой лестнице.
— Стоять! — офицер Сантос первый отреагировал на появление незнакомки, выставив руку вперёд. — Что тебе здесь нужно? — Его плохой английский едва можно было разобрать. — Проваливай. Займись работой, пиратка, или у тебя её нет?
— Я не пиратка — жалобно простонала рыжая, из-за столь унизительного сравнения, отвечая по-испански. — И никогда ею не была! Мне нужно поговорить с капитаном. Это важно. Мигель, пожалуйста!
Второй помощник попятился, от звуков собственного имени, подозрительно воззрившись на девушку, и хотел было сказать что-то резкое, но капитан спас положение. Армандо, привлечённый полуночным разговором захотел посмотреть на нарушительницу.
— Какого чёрта тебе от меня требуется, женщина? — усмехнулся он, глядя на Варгас скептически. Интонация тихой угрозы звенела в его голосе. — Говори.
— Пусть это прозвучит дико, капитан. Но я, — смотреть на Салазара снизу вверх, задирая голову, было отвратительно, — явилась к вам из будущего. Того, что наступит через двести девяносто четыре года. Я – Анна Варгас. Младший офицер вашего корабля. — Для наглядности, рыжая продемонстрировала нашивку на рукаве, с названием судна и флагом Испании. — Поверьте мне. Это так. И здесь я оказалась, потому что морская ведьма Шанса, наслала на меня заклятие. Это оно занесло меня сюда. Живые не видят меня. Только мёртвые. Ну и… животные.
— Ты серьёзно, девочка? — Армандо хмыкнул, не поверив Энн. — Очередной бред. Сегодня удивительный день. Воистину! Корсары лезущие на рожон и указывающие путь к подельнику. Так ещё и гостья из будущего? — Смеху капитана, вторили вахтенные помощники. — Браво! Я бы лучше не выдумал. Если Трезубец Посейдона существует в реальности, я приберу его к рукам. И тогда никому мало не покажется.
___________________________________
* - выражение восхищения и поддержки, которое ведёт своё начало от андалузского танца «alegría». Салазар родом из Андалузии, из Кадиса, по словам самого Бардема, исполнившего роль капитана в фильме. Потому, актуально, что Салазар использует в обиходе это выражение.
** - речь идёт о 24-х футовых карронадах. Популярных в то время в морской практике пушках, использовавшихся для ближнего боя. Карронады обычно были установлены на верхней палубе.
========== Глава 20. Одолжение ==========
Соглашаясь на условия ведьмы, Салазар не был уверен, что поступает по совести. В душе призрак сильно колебался. Упустить морскую колдунью, чтобы спасти младшего офицера – это совсем не равноценный обмен. Шанса опасна, но Армандо собственноручно открыл замок клетки, где находилась ведьма, натянув на бледное лицо, приличествующее ситуации выражение. Словно мёртвому капитану всё ещё не плевать на чертовку. Используя осколки прошлого, для манёвра по отвлечению внимания – то время, когда Мари Лаббе была дорога ему. И всё для того, чтобы воспитанница Калипсо поверила. Купилась ли она на этот спектакль? Другой вопрос! Тем не менее, колдунья грациозно выскользнула из своего узилища, скинув на пол плед, что вручила ей Варгас. Будто серая ткань мешала ей, напоминая о бренности этого мира и сиюминутности текущего положения.
— Ты сделал одолжение себе, мой дорогой — улыбнулась волшебница, подчеркнув очевидные и невысказанные офицером Сантосом мысли, когда младший дух во плоти, покинул арестантскую. — И это верный выбор. — Шанса как прежде, как много лет тому назад, прильнула к Армандо, заглянув в глаза. — Я ждала этого момента, — добавила она, привстав на цыпочки и потянувшись к призраку за обещанным поцелуем, — так сильно, что даже не надеялась, что он ещё случиться с нами.
— Ты всё ещё любишь — догадался Салазар, не отрываясь от синего взора красавицы. Застыв в миллиметре от её манящих губ. — Только будешь отрицать до последнего… Я знаю тебя. Как мне поверить, что ты снимешь колдовство с несчастной девочки?
— Никак, просто верь. Я не обману. — Миллиметры были пройдены. Шанса поцеловала Армандо. Или он её. Не столь, оказалось, значимо. Главное было то, что Мари ощущала знакомые ладони на талии. Голова кружилась от того, как эти прохладные руки движутся, тесней прижимая к себе. — «Это странная магия…» — пронеслось в голове чародейки бессвязное. Пролетело кометой, ошеломляюще. Чтобы погаснуть в глубине страсти, что она столько лет пыталась унять. Не получилось. До чего фатум - штука странная! Все пути, все бесконечные испытания, рано или поздно, сходятся в одной важной точке. И ты ничего не можешь противопоставить этому. Ничего не хочешь изменить, даже зная, что дорога пролегает над пропастью. Пусть. С того момента, как ведьма вляпалась в историю с наркотрафиком, она понимала, куда это заведёт её. К кому. Даже угрызений совести не испытывала, решив, что все средства хороши. Лишь бы случай представился!
Вот он. Долгожданный. Сердце стучит в груди, радуясь. А ведь от страха перед мёртвыми и их местью, трепетать должно. Всё потому, что оно помнит, как было привольно, вместе с возлюбленным. Как сладок был тот самый первый вечер, что они провели наедине на Сен-Мартен. Много воды утекло с тех пор. Много времени. Оказалось, заветная ласка не забывается. Салазар и сейчас целовал колдунью по-собственнически. Будто право имел. Впрочем… Шанса сама дала призраку зелёный свет. Спровоцировала. Игра в «кошки-мышки» всегда капитану нравилась. Как и упругие груди чародейки, прикрытые сетью её несложного одеяния.
Вот, колдунья поймана, трепещет в руках победителя, прижимаясь к тёмному лаконичному кителю, всем телом и вспоминая с полуулыбкой полосатый мундир, что опостылел Армандо за тридцать лет в Треугольнике. Как, наверное, он был рад скинуть его, отмывшись в прибрежной волне от копоти? Наверняка с остервенением лицо и руки мылом оттирал, словно избавляясь от чего-то большего, нежели, просто грязь. Былое проклятье сменилось проклятием выбора. Жаль, что пора возвращаться к действительности!
— У тебя найдётся повод для веселья? — Отстранившись, едко спросил дух. — Конечно. У тебя есть план, ты всё продумала. — Салазар оказался проницателен. Полушёпот зазвучал угрожающе, но Мари не разомкнула рук, покачав головой:
— Я просто вспомнила прошлое. Спасибо тебе! — Золотые глаза были колючими. — Сарказм идёт тебе, лишь по праздникам. Не будь так суров, капитан. Вспомни о существовании нежности. Или ты забыл, как это быть рядом с любящей женщиной?
На Сен-Мартен всё случилось на отмели. Под звёздами, которые никогда не сулили Шансе ничего хорошего. Дух во плоти явился через неделю, после пророчества, когда колдунья не ожидала его, собирая во время отлива раковины. Завязался разговор и случайная симпатия. Жест, потом фривольное прикосновение. Сильно сдобренные безраздельным одиночеством. По крайней мере, Мари так думала. Ведьма не заметила, как поддалась сексуальному влечению. Как оказалась в мужских объятиях, покорно сбросив наряд. Это просто. Нужно было лишь игриво повести плечиком, чтобы платье упало в белую пену под ноги. Дитя моря и воспитанница богини Калипсо, Шанса никогда не стеснялась своей наготы. Наоборот, самодовольно её демонстрировала. Каждый изгиб совершенного тела, смуглая кожа которого, испещрённая татуировками, отливала бронзой и золотом, даже в ночи. Салазар любовался ей, прежде чем наброситься. С неистовством и вожделением. Заставляя выгнуться и прочувствовать весь размер своего желания, что красноречиво выпирало сквозь чёрную ткань бридж, пока капитан целовал красавицу, а она умело распаляла это намерение, лаская пальцами потустороннего любовника, ниже пояса.
Они упали на мокрый песок и набегающая тёплая волна их баюкала. Всё казалось правильным. Даже холод его естества заполнившего податливое лоно чародейки изнутри, когда призрак вошёл в неё, начав двигаться. Порывисто, глубоко и страстно. Словно старался украсть момент единения у мироздания. Но Мари это нравилось. То, что было нужно на тот момент. Армандо себя не сдерживал. Он был тем, кем является. Ведьма это видела, сквозь полуприкрытые от наслаждения веки, про себя радуясь, что в её слишком долгой жизни, наконец-то, появился тот, с кем она сможет разделить тяготы.
— Нет, не забыл. — Отвлёкшаяся видениями Шанса, не заметила, как щёлкнули на правом запястье колдовские наручники. — Была бы то женщина любящая, — выплюнул Салазар безжалостно, — а тут фальшивка одна. Ты забылась, милая. Запамятовала кто я и что. К тому же… — Армандо снова был так близко и в тоже время далеко. Ему нравилось наблюдать на лице бывшей подруги замешательство. — Кое-чему я научился от тебя. Например, хитрости. И я прекрасно знаю, что ты кинешь меня. Уйдёшь посуху, в порту, там, куда никто из нас не сунется. А моя подчинённая преставится. Так что слушай сюда, — хорошо дозированная ярость пылала во взоре покойника, когда он потянул колдунью за оковы, выворачивая руку несчастной и причиняя ей боль, — ты снимешь заклятие. Сейчас. Потом, катись на все четыре стороны. От кандалов найдёшь вариант избавиться. Учти, это твой последний шанс. Длань судьбы, как ты всегда говоришь наивным обывателям. Уйти с «Немой Марии» живой, при том, не сесть за решётку и хоть раз начать жить правильно. Честно. Без всех этих незаконных делишек, наркодилеров и прочих преступников. Ты слышишь меня?
— Я слышу — ведьма побледнела, но всё же простонала, — да…
— Поторопись. Пока я не решил, что мои хлопоты не соответствуют ожиданию.
========== Глава 21. Распоследнее достояние. ==========
Барбосса искоса бросил взгляд на компас, в очередной раз, сверяясь с тем, куда указывает заколдованная стрелка. Этот компас – его спаситель, его пропуск с ужасного корабля-призрака. Но пока «Умирающая чайка» – судно, на котором удирал от них Джек Воробей, упорно не появлялось на горизонте, как бы страстно не желал того пиратский барон. Лишь ранняя заря, окрасила небо в золотисто-охристый:
— Солнце вышло, как и твоё время — глухо пророкотал Салазар, возвышавшийся за спиной разбойника. Дух не смотрел на пирата, он в раздумьях глядел на тёмные воды, опираясь на свою проржавевшую рапиру. Словно взвешивал в уме что-то для себя очень важное. Удар острия о доски палубы и клинок офицера Нико Кортеса – жуткого мертвеца с развороченной физиономией, взмыл в воздух, кольнув корсара в беззащитное горло.
— Позволь с тобой не согласиться! — запротестовал Барбосса, нервно сглотнув и захлопнув крышку компаса. — Хочу уточнить! Согласно уговору срок истекает на восходе солнца, а это только первая заря, и солнце взойдет еще не скоро! Я знаю, что вы человек чести…
— Чести? — криво ухмыльнулся дух во плоти, по-прежнему не оборачиваясь. — Ты совсем не знаешь меня.
— Зато знаю, что значит уступить Воробью. Он враг нам обоим!
— По-твоему кто я такой? — Барбосса сбился, потому что не ожидал такой прыти от хромоногого призрака. Салазар гневно развернулся, взметнув в воздух тёмные спутанные волосы, и тут же оказался напротив пленника, злобно заглянув тому в глаза.
— Свою собственную смерть я как-нибудь переживу, капитан, мне не привыкать… — сглотнув, пробормотал пират. — Правда, меня сильно огорчит, что меня снова убили. Послушайте, почему бы вам, пока мы коротаем время, ожидая восхода, не рассказать, что такого сделал Джек Воробей, чтобы настолько разозлить мертвецов?
Сабля в руке офицера Кортеса, безмолвно ожидавшего приказа командира, не дрогнула и не опустилась ни на сантиметр.
— Мертвецы, как известно, сказок не рассказывают и своими историями не делятся, — презрительно хмыкнул Армандо, сощурившись. Оценивая, что замыслил его враг. Ведь тянуть время бессмысленно. Корсар будет убит, как бы не выкручивался.
— Ну, да, — охотно согласился Барбосса, — живым они ничего не рассказывают, но мы-то с вами оба покойники. Мне довелось быть застреленным. — Он замолчал, проверяя, подействуют ли его слова на Салазара. Подействовали. Призрак кивнул своему подручному, и клинок слегка опустился. Барбоссу обрадовал этот добрый, по его мнению, знак, и он бросился развивать свой успех: — Помнится, когда-то я слышал немало историй про одного славного испанского капитана, которого называли El Matador del Mar. Он был грозой морей и убил тысячи людей…
— Нет-нет-нет. Не людей, — поправил его мертвец. — Пиратов! Ясно?
Армандо отвернулся в сторону от Барбоссы и уставился вперёд. На мертвых матросов из своей команды и рыжую макушку девушки, что пыталась его убедить в невероятном. С тех пор как его называли El Matador del Mar, прошла, казалось, целая вечность. Да, целая вечность миновала с той поры, когда он мог заниматься единственным делом, которое он считал праведным, — уничтожать преступников. А единственной причиной, лишившей Салазара этой радости, был Джек Воробей. Продолжая следить за гостьей из будущего, дух во плоти начал свою историю. Он говорил низким приглушенным голосом. Барбосса мог бы поклясться, что мертвец испытывает тоску и боль, если бы не знал на личном опыте, что покойники ничего не чувствуют. Но как дело обстоит с проклятыми? Что происходит с такими скитальцами? Вдруг, они чем-то отличаются?