— Могу я попросить тебя перебрать те папки? — Луи кивает на соседние стеллажи. Гарри недоверчиво косится на них, думая, хочет ли Луи сбежать таким образом или навредить ему? В прошлый раз у него получилось…
— Ну же, я буду долго разбираться с этим в одиночку.
— А мне с этого какой прок? — нахально заявляет мальчик.
— У меня в лодке куча полезных вещей. Помоги, и можешь выбрать себе все, что захочешь? М? Одежда, приборы, книги…
Луи не уверен, нужно ли это Гарри, но, вероятно, на острове очень скучно. Он бы умер здесь в полном одиночестве и этой удушающей тишине. Так что если бы кто-то предложил ему шахматы или захудалую книжонку, он бы согласился не задумываясь.
Гарри в свойственной ему манере не отвечает. Просто молча проходит к соседнему стеллажу и приступает за работу, заставляя Луи ухмыльнуться.
Они проводят несколько часов, перебирая документы. Потом Луи предлагает осмотреть комнаты, где выводились растения, и они с Гарри рыщут по пустым горшкам и пробиркам в поисках семян. Но единственное, что они находят — это пыль.
Луи решает перебрать папки еще раз. И, пока Гарри устало листает журналы по ботанике (неизвестно за какой год), тот обнаруживает нечто, что не кажется важным на первый взгляд, пока он не натыкается на слово Selenicereus.
Вначале написана всякая научная ненужная дребедень, по мнению Луи. А потом он переворачивает страницу, и кончики его пальцев резко леденеют.
Он в нерешительности проводит взглядом по фотографиям младенца и сопутствующим описаниям ниже, пока сзади не слышится шорох.
— Нашел что-нибудь? — спрашивает Гарри.
— Неа, наверное, можем уходить.
Гарри кивает, и ждет, пока Томлинсон не выйдет из лаборатории первым. Дверь захлопывается, оставляя позади себя самую большую тайну этого острова.
***
— Что ты собираешься делать?
Луи останавливается, привыкая к яркому закату, после долгих часов сидения в затхлой лаборатории.
— Схожу в другую оранжерею. Возможно, там есть что-нибудь.
— Луи, я — нервно начинает Гарри. — Я точно знаю, что цветка нет. Отец говорил.
Томлинсон старается прочитать в глазах парня — врет он или нет. В конце концов… знает ли он? Он разрывается от желания вернуться в лабораторию и подобрать ту папку, где расклеены фотографии маленького Гарри с отчетами о проведении точных опытов. Но он не может, пока парень все еще здесь.
— Я просто проверю, не волнуйся, — улыбается он. — Я пойду, переночую на хаусботе.
Гарри тут же активно начинает кивать головой.
— Нет. У тебя может быть оружие там.
Луи закатывает глаза.
— Если бы я хотел убить тебя, я бы справился и без оружия, поверь мне.
В итоге Гарри все равно не позволяет ему уйти. Даже больше — он снова привязывает Луи к пальме и садится напротив как сторожевой пес, удобно устроившись на старом матрасе и ворохе из подобия постельного белья.
— Ты собираешься спать так? — усмехнувшись, спрашивает Луи.
— Почему нет?
— Это глупо, Гарри. Я думал, мы преодолели этот барьер с доверием.
— Прости. Но ты выглядишь опасным человеком.
— Я? — Луи комично удивляется.
— При тебе было оружие.
— Здесь могли быть опасные животные. Я должен был защищаться.
— Зачем тебе цветок?
— Мне заплатили, чтобы я его привез, — пожимает плечами Томлинсон.— Один богатый старик. Коллекционер.
Гарри на это только молчит.
Темнота выедает глаза. Луи старается не закрывать их надолго, чтобы ненароком не уснуть. Он рассматривает знакомую обстановку от которой уже тошнит, и думает лишь о том, как медленно тупой канцелярский нож режет толстые веревки.
Гарри спит. Веки его подрагивают во сне, и он похож на статую, высеченную из мрамора. Луи надеется, что мальчишка не проснется.
Наконец веревка обрывается, и Томлинсон выдыхает с облегчением. Рука тянется к маленькому фонарику Гарри, что лежит возле спящего, и получив заветный трофей, он медленно двигается к выходу.
Луна на этом острове кажется неестественно огромной, черное небо затянуто легкой дымкой облаков. Луи с кристально-отточенным терпением медленно открывает дверь лаборатории, спеша удостовериться в своих доводах.
Наконец, папка в руках, фонарик светит на обличающие страницы. Луи еще раз пробегается глазами по формальным фразам, пока не вычленяет из всего этого… «скрещение человеческого эмбриона с видом Селеницериус Небесный».
То, что искал Луи, само его нашло.
С бледными руками и кудрявыми волосами-лианами. Полу-цветок-полу-человек.
***
Когда он возвращается в оранжерею, солнце только-только начинает всходить. Он задумчиво смотрит на спящего мальчика, размышляя, где тот прячет яд, которым накачивал Луи столько времени. Осталось ли у него еще? И что вообще это была за ерунда?
А потом приходит другое. Как он сможет перевезти через полсвета человека? Ладно, полу-человека, но все же. Хотя, это делает ситуацию только сложнее. С таким багажом не пройти ни одну таможню.
И третье. Хочет ли он увозить Гарри с острова? Это ведь почти работорговля. Не так. Без почти. Он не имеет право распоряжаться жизнью другого, но что насчет Гарри? Мальчик живет тут всю жизнь, в полном одиночестве, и все благодаря отцу, что проводил какие-то жуткие опыты над его матерью. Возможно, ему самому захочется сбежать с этого острова. Увидеть мир, людей. Тогда стоит опять вернуться к пункту два. Как перевезти гибрида?
Глаза Гарри — две маленькие щелки, раскрываются. Он в испуге подскакивает, вытягивая перед собой пистолет, и с ужасом всматриваясь в безмятежно сидящего рядом Луи.
— Как ты выбрался?
Томлинсон улыбается.
— Я контрабандист, малыш. Я выбирался из дерьма и похуже.
Гарри такой ответ не устраивает.
— Успокойся. Я ведь ничего тебе не сделал, пока ты спал. Хотя мог. Может, оценишь это?
Рука с пистолетом нерешительно дергается, пока вовсе не опускается.
— Вот и чудно. Я проголодался. Где на этом острове можно добыть еду? — он натягивает себе на глаза солнцезащитные очки, позаимствованные с кучи барахла на полках Гарри, и терпеливо ждет, пока мальчик с самым растерянным видом возьмет свой лук и копье и последует за ним.
***
Может показаться, что Луи бесчувственный и циничный. Но он не такой.
Ему жаль Гарри. Это так.
Еще больше, ему бы не хотелось оказаться на месте этого мальчика. И чувство радости от того, что он это он, пересиливает жалость.
Может показаться, что Луи беспокоят только деньги. Ну, это уже ближе к правде.
Он устало семенит ногами по песчаному пляжу, пока Гарри тянется за очередными фруктами на дереве или ловит рыбу на мелководье. Мальчик выглядит так молодо и глупо, что это даже заставляет Томлинсона улыбнуться. Ему почти совестно от того, что он собирается сделать с гибридом, но в итоге… деньги. Все упирается в деньги.
В его плане есть маленькие прорехи.
Во-первых, он не уверен, что Гарри согласится поехать с ним, даже если пообещать ему сладкую жизнь.
Во-вторых, он не знает, сможет ли доставить Гарри в целости, да так, чтобы никто их не поймал.
Он решает выяснить все сразу, чтобы понимать, с чем ему в итоге предстоит работать.
Невзначай, посреди их утреннего завтрака и бессмысленных разговоров он спрашивает:
— Ты когда-нибудь хотел уехать с острова?
Гарри щурится от яркого солнца и убедительно машет головой.
— Нет, — но потом запинается. — Ну, может иногда. В детстве. Но папа говорил, это не моё место. Там люди будут плохо со мной обращаться, и у меня не будет хорошей жизни.
Луи кивает, а в голове у него рушатся чуть ли не целые империи.
— И ты не хочешь уехать отсюда? Я мог бы забрать тебя с собой, когда буду уезжать?
Гарри подозрительно смотрит на него и отказывается.
Все рушится еще больше.
========== Запах момента ==========
— Хочешь взять мою повязку на волосы?
Они идут по густо заросшей тропинке, прямо в центре острова, и Луи видит, как сильно лезут Гарри в лицо его кудрявые волосы. Они похожи на маленьких змеек, грязные и слипшиеся, но все равно приносят дискомфорт.
Мальчик смотрит на него неуверенно: согласиться или нет?
В итоге протягивает руку, но Луи вместо этого стягивает повязку со своих волос и подходит ближе, сам устраивая ее на волосах мальчика.
— Спа-сибо, — запинаясь, произносит тот, заставляя Томлинсона усмехнуться реакции. Больше никаких приставленных пистолетов и ножей — только смущенный взгляд.
Луи не уверен, есть ли у него шанс. Знает ли мальчишка об особенностях отношений между людьми, будучи запертым на Богом забытом острове? Рассказывал ли ему отец о том, что можно влюбиться в контрабандиста и согласиться поехать за ним на другой конец света?
Это предстоит узнать.
Они добираются до заброшенной оранжереи на другой части острова. Она почти в три раза меньше, чем та, в которой живет Гарри, и в ней точно нет тех аккуратно устроенных вещей и чистоты, как у мальчика. Здесь повсюду только буйный плющ и грязь.
— Ты можешь посмотреть внутри, а я снаружи, — предлагает Гарри, но в голове Луи уже созрел иной план.
— Эй, нет. Давай вместе. Я не силен в ботанике, так что только ты сможешь узнать, как выглядит этот чертов цветок.
Гарри одаривает его непонимающим взглядом, но в итоге соглашается.
Они расчищают себе путь, и мальчик-растение обрывает растущие лианы, чтобы открыть дверь.
— Ты так спокойно их разрываешь, — хитро прищуривается Томлинсон.
— А почему нет?
— Не знаю. Я думал ты будешь бегать и беречь каждую травинку, что я притоптал. Они ведь твои братья.
Гарри зло хмурится — ой, кажется, Луи нажал не на те кнопки.
— Они не мои братья. И я зол на тебя только за тот куст цветов, что ты оборвал, потому что их высаживал отец, и я всегда слежу за ним.
— Значит, у тебя нет каких-то суперспособностей, вроде умения общаться с цветами, или заставлять их быстрее расти?
Улыбка мелькает на губах мальчика.
— Нет. Они всегда молчат. Я думаю, они не умеют общаться даже друг с другом.
Луи задумчиво хмыкает, пробегаясь взглядом по аккуратному телу Гарри, и позеленевшим стеблям, растущим из него.
— А насекомые тебя опыляют?
Лицо мальчика вспыхивает возмущением.
— Отстань, Луи!
Нервный детский голосок, заставляет Томлинсона рассмеяться, игриво подталкивая Гарри в бок.
— Нет, я серьезно! Что насчет размножения? Как ты это делаешь, какая-нибудь фигня с семенами? Почкованием?
— Иди к черту, Луи!
На этот раз легкий оттенок розового расползается по щекам и шее Гарри, а смех грубияна становится только сильнее, разрушая молчание деревьев и цветов вокруг.
***
Как бы Гарри не желал, Луи к черту не уходит.
Напротив, он продолжает всюду следовать за своим маленьким предводителем. На середине их поисков в оранжерее он одалживает Гарри свою рубашку, а чуть позже и солнцезащитные очки, которые, впрочем, тому и принадлежали.
— Прости, просто мне нельзя долго быть на солнце, — виновато пожимает плечами мальчик, продолжая рыть своими проворными пальчиками в земле и кустах заросшей оранжереи.
— Почему? Ты вампир?
— Вампир? Кто это? — смех Томлинсона прекращается, и он как истукан смотрит на Гарри. Не может быть, чтобы этот парень был серьезен.
— Ты не знаешь, кто такие вампиры?
Гарри качает головой, слегка пристыженный, и Луи кажется, что тот выглядит очаровательно в его одежде и с этим заинтересованным взглядом.
— У отца было мало книг и фильмов, так что я знаю не всё…
Его оправдывающийся голос кажется таким сладким, что Томлинсону впервые хочется узнать его на вкус. Распробовать на кончике языке, когда Гарри вскрикнет или зайдется стоном. Мысли заставляют его хищно улыбнуться, глядя в глаза мальчика.
— Это такие существа, — спешит объяснить он. — Они выдуманные, на самом деле, но их любят использовать в кино и книгах. У них бледная кожа, и им нельзя появляться на солнце, потому что оно их убивает. Они бессмертные и пьют кровь людей, чтобы жить.
— Правда? Как?
Луи задумчиво смотрит на Гарри, прежде чем сократить между ними расстояние. Руки Гарри все еще в темной земле, когда Томлинсон осторожно касается их — впервые, вызывая спазмы внутри. Он садится на колени, на одном уровне с мальчиком, и с улыбкой тянется свободной рукой к человеческой стороне его шеи.
— Они кусают их. Вот сюда.
Мимолетным прикосновением он отмечает место, пока в глазах Гарри расцветают тропические леса. Он со смесью трепета и удивления смотрит на Луи, почти не замечая то, как сцепились пальцы их грязных рук.
— И люди умирают? — шепотом разрушает тишину мальчик. Томлинсон ловко подмигивает ему.
— Зависит от истории.
Гарри глубоко вдыхает, когда Луи разрывает их маленький контакт и встает с колен.
— Так где, ты говоришь, растет белый цветок?
— В-вот они, — мальчик кивает на странное растение, похожее на кактус, и они оба одновременно подходят к нему ближе, хотя Луи (возможно) гораздо интереснее не эта штуковина, а гибрид перед ним.
— Я могу взять отросток, да?
— Конечно, — тут же кивает Гарри. Он тянется своими ловкими руками ближе к цветку, осторожно надрезая его ножом Луи и передавая в руки мужчины.
— Надеюсь, старик заплатит хотя бы за него, — хмыкает контрабандист.
— Тебе нужны деньги?
— А кому они не нужны, Гарри? Ну, кроме тебя, конечно же.
Мальчик смешно фыркает на этот выпад.
— Почему кроме меня? Я бы тоже хотел иметь много денег, — заявляет он, заставляя Луи усмехнуться.
— Зачем они тебе на острове, где нечего покупать?
— Не знаю, — просто пожимает плечами Гарри, — просто приятно знать, что они у меня есть.
Томлинсон смеется, потому что Гарри — это нечто. Возможно, он человек только наполовину, но он гораздо более милый, забавный и интересный, чем большинство тех, кого встречал Луи.
— А ты, оказывается, не так прост, как кажешься, Гарри. Что еще ты скрываешь, а? — нежно спрашивает он, удивляя самого себя подобной интонацией. Однако глаза Гарри от его слов заметно тускнеют, а руки уже привычно ищут, за что зацепиться и унять нервозность.
— На самом деле я хуже, чем тебе могло показаться, — горько говорит он. — Я… собирался убить тебя. В тот день, когда увидел на острове.
— Да, я понял это по весьма радушному приему.
Луи слабо толкает его плечом и дарит ободряющую улыбку — для него такое слышать не в первой, хотя он не может скрыть, что рад тому, что Гарри передумал. О, очень рад.
— Нет, ты не понимаешь, — снова встревает мальчик. Он кажется напуганным и растерянным. Немного сбитым с толку, и таким… одиноким. Луи впервые хочет сделать что-то, что убрало бы это смятение с его своеобразного лица. — Я хотел убить тебя не только потому, что ты вторгся в мой дом и представлял для меня опасность… Я… я сильно напугаю тебя, если скажу, что дело в том, что мне нравится это. Моя единственная радость на этом острове — отнимать чью-то жизнь.
Улыбка уходит с лица Луи, но вовсе не потому, что слова Гарри пугают его. Эти слова — глупость. Он слышал вещи куда ужаснее, и этот мальчик перед ним просто немного сломлен.
Луи протягивает руку, чтобы коснуться плеча Гарри, и второй не сопротивляется, когда это происходит. Кожа мальчика холодная, но, кажется, что внутри него горит пожар из горечи и тлеющей обиды на все — на жизнь, на остров, на мир.
— Это ничего, Гарри, — наконец, разрывает тишину Луи. — Ты не напугаешь меня этим. Я знал людей, для которых это была не единственная радость, а самая большая, понимаешь?
— Разве это хуже?
— О, да. Намного. Но я не осуждаю тебя. Каждый выживает, как может, и если тебе это помогло, то в этом нет ничего ужасного, да?
Гарри отчаянно качает головой.
— Конечно есть, Луи. Я монстр. Не только снаружи, но и внутри!
— Это не так, — он делает шаг вперед, разрушая последние расстояние между ними, и касаясь пальцами лица Гарри, чтобы показать ему, что он не боится смотреть на него, и даже больше, что глядя на него, он не видит монстра. — Ты чудо, Гарри. Ты восхитительный…