— Хастур? — перебил Кроули.
— Нет. Люцифер. Если помнишь, Люцифер тоже со стороны казался святее всех нас вместе взятых, а на деле…
— Я не был знаком с ним близко, — снова прервал демон. — Откуда ты их всех знаешь? Хастур — да, я его знал, Михаил ко мне один раз подошла, Вельзевул я узнал только после падения…
— Ты был так занят своими звездами, — улыбнулся Азирафаэль. — Мы много говорили о тебе. Ты нравился Люциферу потому, что владел временем.
— Стоп. Люцифер нас что, отбирал?
— Мы с Габриэлем обсуждали это первые четыреста лет и пришли к выводу, что он брал самых талантливых. Ты — время и звезды, Вельзевул — жар земной, Дагон — океаны, Хастур вообще уникум, единственный, кто был на равных с архангелами.
— А сам он? — шепотом спросил Кроули.
— Люцифер слепил Адама, — сказал Азирафаэль. — Но тот был уродлив, и он хотел разбить получившееся тело. Бог взял его и исправил, и Адам ему понравился, да и Люциферу тоже. И тогда Бог сказал, что даст Адаму душу, а этого Люцифер уже не стерпел.
— Что нам делать? — отчаянно спросил Кроули. — Я уже принял однажды неправильное решение, встав не на ту сторону, потому у нас была наша сторона, и мы победили, а теперь я снова с теми, кто постоянно проигрывает! Что нам делать? Что мне делать?
— Я не позволю забрать Хасса, — помолчав, сказал Азирафаэль. — Что бы ни случилось, я этого не допущу. Габриэль пошел на уступки, Хасс на Земле, живет как обычный ребенок; я поэтому на его стороне, пусть он и делает что-то, как я считаю, неправильно. Только потому.
— Я дам знать, если узнаю еще что-то, — подумав, сказал Кроули и поднялся на ноги. — Найдите кого-то, кто справится с Хастуром. Бога призовите! Хотя нет, его не надо. Кстати, Габриэль убрал с него роспись Хастура?
— Всю, — кивнул ангел.
— Зря, — покачал головой Кроули. — Она хоть как-то защищала его.
Тем временем в Америке в маленьком городке в доме архангела шло совещание. Хассалех сидел в своей комнате наверху, пытаясь абстрагироваться и не слушать, не слышать, что говорят о Вельзевул: Габриэль, несмотря ни на что, никогда не отзывался о ней неуважительно или с ненавистью, но вот люди… их чувства Хасс ощущал кожей, и это заставляло его внутри словно съеживаться, пытаясь закрыться от этого. Дин и Сэм единогласно согласились помочь: Габриэль, хоть и пугал, был для них на правильной стороне, его цель была вполне ясна — он хочет спасти своего ребенка от перспективы отправиться в ад, и эту цель оба охотника признавали высокой и благородной. Демон, идущий за ребенком, был в их глазах абсолютным злом.
— Вы не понимаете, — пытался донести о братьев Кастиэль, никак не могущий смириться с существованием ребенка, когда те отошли к машине за оружием, и ангел возник возле них. — Нефилимы — одни из самых опасных существ в мире, они сочетают в себе особенности как ангелов, так и людей. Нефилим, порождённый архангелом, будет обладать невообразимой мощью, превосходящей силу всех ангелов и, скорее всего, архангелов, а тут дитя архангела и владыки ада, одного из самых могущественных демонов, второго после самого Люцифера!
— И что ты предлагаешь? — Дин проверил все оружие, которое было в «Импале», одним резким движением закрыл багажник и повернулся к Касу. — Убить мальчишку, который прожил на земле двенадцать лет?
— Он прожил на Земле только год, — тихо добавил Сэм. — Все время до этого он был в аду.
Дин невольно провел дрогнувшей рукой по лицу: он никогда не забывал, что было с ним в преисподней, это всегда гвоздем сидело в мозгу, раны, затянувшиеся, иногда болели фантомно по ночам, напоминая, что ждет за чертой, а Хасс вырос в этом.
— Он сын владыки преисподней, не думай, будто он имеет представление о том, какие там мучения, — возразил Кастиэль. — Вполне вероятно, что он воспринимает ад как родной дом. Как вы свой бункер.
— Это не так, — сказал внезапно появившийся возле них Азирафаэль. — Хассалех действительно вырос в покоях Вельзевул, но он воспринимает ад как тюрьму, где никто не должен его видеть и знать о нем.
— Откуда ты знаешь? — спросил Дин грубо; он не мог смириться с мыслью, что ребенок был в преисподней, и все относятся к этому так спокойно, словно так и должно быть.
— Он жил со мной некоторое время в Лондоне со мной и моим… коллегой, — пояснил ангел и несколько замялся. — Коллегой с той стороны.
— Простите, что? — переспросил Сэм. — С демоном?
— Я — наблюдатель за Землей со стороны Небес, а Кроули…
— Кроули? Этот мудак? — перебил Дин.
— Ну, Энтони бывает неприятным, но, скорее, вы встретились с ним в неудачный период, — примирительно сказал ангел. — Я был бы вам премного благодарен, если бы вы прошли в дом. Мне надо сообщить кое-какую информацию, и хотелось бы сделать это при всех причастных.
— Я не причастен, — открестился Кастиэль.
— Кас! — хором сказали братья.
— Нам нужен каждый клинок, Кастиэль, — проговорил Азирафаэль. — И нас и так немного шансов на победу.
— На вашей стороне нефилим.
— Он не выступит против собственной матери. И он пока что только ребенок.
— Кас, пошли, — Дин приобнял его за плечи и потащил за собой в дом.
— Вельзевул привлекла на свою сторону еще одного древнего демона, Дагон. Нам нужен кто-то, кто справится с Хастуром, — сказал Азирафаэль, когда все расселись за столом, заметил, как непонимающе переглянулись люди, и объяснил. — Древний демон, сильнейший демон. Герцог ада.
— Типа Азазеля? Плавали, знаем, — отозвался Дин и закинул ногу на ногу.
— На Небесах он был равен мне по силе, — сказал Габриэль. — И недавно чуть не убил Уриэль. Он не стал владыкой ада вместо Вельзевул только потому, что однажды немного переоценил свои силы.
— Бросил ей вызов? — спросил Сэм. — Попытался свергнуть?
Губы Габриэля тронула улыбка, но не обычная фальшивая, а искренняя, он улыбнулся своим воспоминаниям: перед глазами встала картина, как Хастур проклинал небо и землю, призывал от бессилия и злости град и вихрь, но они с Михаил, уже обернувшись божественным светом, возносились к Небесам. Демон стоял в центре выжженного круга, медленно врастая по колено в землю от ярости и отчаяния; Михаил обняла Габриэля обеими руками, чувствуя в его присутствии божественное начало, вновь дарующее ей силу. Хастур до четырнадцатого века нового летоисчисления пытался вытащить Михаил вниз, хотя бы на битву, но та неизменно вселялась в людей, причем в мужчин. Они все говорили ей «да», когда она просила дать ей тело, и Хастур рычал от ярости, видя, что сражаться с ним приходят те, в чьих глазах, помимо небесного света архангела, горит еще и любовь, человеческая любовь к ней. Михаил помнила имена всех своих сосудов, и Габриэль знал, что Хастур эти имена тоже не забывает. Любовь — это слабость, пожалуй, единственная слабость Хастура. ПРосто грех было не дать Вельзевул в руки такой козырь.
— Нет, потратил тысячу лет на одного архангела, а в результате она отобрала его нож и завалила его горой. Потом она рассказала эту историю мне, я — Вельзевул, и чтобы не потерять свою репутацию, он вообще не выступает против нее.
Кажется, она тогда даже рассмеялась, беззвучно и весело, запрокинула голову и притянула Габриэля к себе за хитон. На ней была кожаная повязка на бедрах и звенящая кольчуга: грозный бог язычников в хрупком женском теле, Вельзевул окунулась в воспоминания Габриэля, он пустил ее в свою голову, и смотрела, как бесится Хастур, уже почти получивший все. Он придумал, как запереть архангела, запер ее, выжег в ней всю благодать почти до человеческого состояния — и потерял. Если об этом узнают в аду, Хастуру вечность будут зубоскалить в спину и свистеть, любой будет иметь право презирать его, ад поражений не прощает. «Держи его на поводке, — сказал тогда Габриэль. — И твой трон будет незыблем». «Не беспокойся, — Вельзевул оскалилась в усмешке. — Поводок будет коротким, а на ошейнике будут внутри шипы».
— То есть, ты хотел, чтобы она оставалась владыкой ада, — уточнил Дин.
— Да, — сразу согласился Габриэль. — Ты думаешь, среди демонов много тех, переговоры с кем не заканчиваются кровопролитием? По сравнению с тем же Хастуром, Вельзевул осознает, что нет смысла нарушать каждый договор и нападать постоянно. Но сейчас речь идет о Хассе, и она готова сожрать меня живьем, только бы добраться до него.
— Мы можем выиграть время, — вдруг сказал Дин, решившись. Сэм мельком глянул на него и сразу понял, о чем тот говорит, и кивнул.
Если что и могло остановить древних демонов, то только стены бункера, и, выслушав об убежище, Габриэль согласился с тем, что Хассу там будет безопаснее — а ему самому спокойнее, что сын в любом случае не достанется аду.
— Мы умеем противостоять демонам, — Дин смело взглянул в глаза архангелу. — И оружия там полно, святая вода…
— Святая вода? — переспросил Азирафаэль, судорожно думая, как же спасти Кроули.
— Да, ее полно. Здешних демонов от нее корежит, — Дин усмехнулся. — Тогда по коням? Сразу переедем в бункер, чтобы время не терять, и подружка твоя нас в пути не застала.
***
Бывший демон перекрестков, ныне именующий себя королем ада — верхнего, разумеется, но кому надо знать об этом — Кроули, восседая на своем троне, никак не ожидал, что скоро его трон пошатнется. Поднявшись и подойдя к столику, на котором стоял виски и стаканы, он даже не услышал, как на его трон кто-то сел и перекинул одну ногу через подлокотник.
— Страх потерял? — поинтересовался Кроули, поворачиваясь и замечая нахала. Все было настолько хорошо, что у короля ада даже не было настроения убивать кроваво. Изгнать, что ли, из страх потерявшего? Не хотелось бы разводить беспорядок…
— Нет, это ты страх потерял, — отозвался посетитель. Лицо его выражало крайнее возмущение и полнейшее отсутствие страха.
— Я Кроули! — заявил король ада, но о титуле своем сообщить не успел.
— Нет, это я Кроули, с-сопляк, — прошипел в ответ тот. — Страх потерял, молокосос-с, с-с-сколько тебе, три с-с-столетия?!
Кроули щелкнул пальцами, изгоняя дух из сосуда, но сидевший на троне вдруг резко поднялся и подошел к нему странной походкой.
— А ес-сли я? — свистящим шепотом спросил он, медленно поднял руку и тоже щелкнул пальцами.
Кроули с ужасом почувствовал, как сосуд, столь любимый и удобный, начал его отторгать, словно он влез в одно тело с другим демоном. Король ада рухнул на колени перед древним, наконец признавая, что глупый совет «возьми имя древнего, пусть шушера боится» был на самом деле умелой подставой.
— А теперь поговорим, Фергюс, — настоящий Кроули уселся в кресло, почти такое же удобное, как у него самого.
— Что вы хотите? — прохрипел демон перекрестков.
— Не я, — отозвался Кроули. — И на твоем месте я бы сейчас создал здесь невысокое, но как можно более роскошное кресло и сделал вид, что его принесли сюда только что из королевского дворца.
Верхний ад располагался прямо над первым кругом ада настоящего. Обитавшие в верхнем аду делали вид, что у них самое привилегированное положение, а вниз ссылали неугодных. Демоны, чаще бывшие необразованными, понятия не имели о девяти кругах, знали лишь о трех уровнях после лимба. О настоящей преисподней знала верхушка верхнего ада, у Кроули на шестом кругу даже был собственный зал и пыточная, во вторую он периодически заглядывал, спускаясь на лифте сразу туда и не встречаясь и истинными обитателями.
Но он знал о том, кто обитает на кругах. Старался не думать о них, но всегда держал в памяти наличие древних, их имена были выжжены в его сознании.
По верхнему аду катилась волна ужаса: по коридорам, сухим и относительно чистым, в отличие от преисподней, шла владыка Вельзевул в сопровождении верной Дагон. За ней шлейфом тянулся запах тления с нотками свернувшейся крови. У дверей в тронный зал ее попытались остановить.
— Король ада назначал вам аудиенцию? — поинтересовался двухметровый демон, вселившийся в тело спортсмена и посчитавший, что таким образом повысил свою значимость. Дагон разразилась таким хохотом, что передернулся запертый в собственном тронном зале самоназванный король.
— Нет, он пригласил меня на обед, — ответила Вельзевул, глядя на него снизу вверх сквозь длинную челку. — Ты тоже приглашен, мальчик.
— Король не уведомлял…
— Где ты видел, чтобы господа шли на бойню уведомлять свинью? — поинтересовалась Дагон и отступила назад под взглядом Вельзевул. — Госпожа…
— Столовые приборы, Дагон, — велела Вельзевул и не глядя протянула руку в сторону. Дагон сразу же вложила ей в ладонь сделанный из камня нож, который Вельзевул, не разрывая с демоном зрительного контакта, вогнала ему в сердце.
Тот хотел было сказать, что на демонов не подействует, но дух его вытекал из раны вместе с кровью, и Дагон подставила под черный дым серебряный кубок.
— Какой приятный молодой демон этот король ада, не находишь, Дагон? — с этими словами Вельзевул вошла в тронный зал, сама себе раскрыв двери. На обоих Кроули она не обратила совершенно никакого внимания, словно их не существовало. — Прямо перед дверью угощение, как замечательно, когда юноши знают, как угодить женщине.
Она села в кресло, порадовавшись мягкости, обнявшей спину — ее собственный трон был холодным и колючим, приняла из рук Дагон кубок.
— Спасибо, милая, — сказала она, подарив ей нежную улыбку, и поднесла кубок к губам.
Черный дым заструился в сложенные колечком тонкие губы. Король ада глянул в сторону не закрытых дверей и заметил там лежащий труп.
В верхнем аду это не было принято: души вырывали, терзали, истязали и калечили, но не ели. Вельзевул наконец изволила обратить на бывшего демона перекрестков свое внимание.
— Я собираюсь развеяться, — сообщила она невероятно довольным голосом. — До меня дошли слухи, что ты хорошо знаешь Америку, и континент, и страну. А в Америке появился архангел.
— Архангел Михаил? — удивился Кроули, хотя прекрасно знал, что случилось с архангелом.
— Архангел Габриэль, — подал голос Кроули с трона.
— Габриэль? — переспросил Фергюс. — Габриэль не появлялся на земле столетиями.
— Именно, — Вельзевул подала кубок стоящей за ее плечом Дагон, и та тоже вдохнула запертого в кубке демона. — Мне нужен город и место.
— Вы собираетесь убить его? — уточнил демон, судорожно прикидывая, что лучше: встать на сторону владыки ада или оставить все как есть. Шанс на то, что она, убив последнего архангела, снова скроется в своих подземельях, ничтожно мал. Новый Люцифер, даром что ниже на тридцать сантиметров и отменно отталкивающей внешности, королю верхнего ада точно не был нужен.
— Разве ты хочешь составить мне компанию? — поинтересовалась Вельзевул. — Тогда… Дагон, кажется, кто-то метит на твое место.
Дагон медленно подошла к Фергюсу и посмотрела на него сверху вниз, с шумом втянула в себя демонский дым из кубка.
— Мелковат, — смерив его взглядом с головы до ног, проговорила Дагон и вернулась на свое место за креслом, положила руку на плечо Вельзевул. Они всегда при низших чинах играли роман — это добавляло баллов обеим: Вельзевул сознательно давала всем повод для разговоров о своей несуществующей слабости и знала, что если ее прижмут, она легко откажется от Дагон, а за Дагон всегда тень владыки ада, что повышает ее авторитет.
— Значит так, Фергюс, — Вельзевул поднялась с кресла и подошла к помертвевшему от такого соседства королю ада. В голосе у нее звучал эхом отзвук поглощенной ею падшей души. — Мне нужен штат, город, место, где находится архангел Габриэль. Срок — сутки.
— Сутки, чтобы найти архангела, который не хочет быть найденным?!
— Ты считаешь, что много? Я тоже. Двадцать часов, — Вельзевул обернулась гудящим роем и исчезла. Дагон, потягивая демонскую сущность из кубка, неторопливо отправилась следом, приводя в ужас жителей верхнего ада.
Фергюс, уже вернувшись на свой трон, уныло наблюдал за тем, как Кроули методично выпивает его стратегический запас, сидя в кресле, с которого недавно встала Вельзевул. Что ему делать, он не имел понятия, но прекрасно понимал, что Вельзевул в роли властителя мира — это будет хуже, чем все, что было до этого. А если ослушаться, ему не сносить головы.