Проул скрипнул вокалайзером, потер округлые блоки аудиосенсоров, наполняя голову невнятным шумом. Он чувствовал себя… странно. Как будто, хотел чего-то, но не мог понять, чего. Но это было связано со спарком? Да, скорее всего… Дрифт — сильный боец, но в остальном бестолков и недисциплинирован, Турмоил вечно занят на построении обороны, как и многие другие высокопоставленные десептиконы. Смогут ли они позаботиться о спарке, воспитать достойного кибертронца? Проул поднялся и в волнении заходил по кварте. Вернулся за терминал. Спарки… он никогда раньше не интересовался этой темой. Нужно узнать больше.
Спустя несколько джооров просветившийся тактик пытался успокоиться, высчитывая вероятные опасности, способные подстерегать юную искру. Шлак, это просто паранойя! Ему надо думать о другом!
Коктейль тревоги и злости в процессоре невероятно выматывал. Поэтому, когда пришел Тарантулас, и вытащил его из-за стола, тактик безропотно пошел следом, без возражений выпил предложенный дезактиватор, и спустя пару бриймов провалился в офлайн…
— Знаешь, мне всегда было его жалко, — заметил Голдвайсп, рассматривая светлое лицо с погашенными линзами, кажущееся усталым даже во сне. — Правда, тогда мой дар спал… но я никогда на него не обижался, какой бы сюрприз ни устраивал нам его тактический гений. Я… словно чувствовал в нем некую рану…
— Сейчас он здоров…
— Физически. У нас говорили, что грудная броня Проула заварена наглухо, и что пробиться к его Искре невозможно. Но хороший психолог многое может понять даже по привычкам и манере держаться… я говорил о нем с Рангом и Хромдомом. Оба уверены, что в прошлом с ним случился какой-то шлак. Ранг предположил, что это связано с насилием и разрушенным доверием, а Хром подтвердил, что некогда обнаружил у него признаки вмешательства в процессор на ранней стадии формирования личности. Как одно увязано с другим, мы не знали, но теперь, когда эта история всплыла…
— Вы можете что-то сделать?
— Что-то сделать мы можем всегда. Вопрос лишь в последствиях наших действий… — искрочтец легко, не касаясь, провел рукой над корпусом Проула. — Мне надо посоветоваться с Рангом. И учти сразу — добровольно к нему Проул не пойдет, а если привести силой — просто будет молчать.
— Я уже понял, что надо самому…
— Нет. В одиночку тут не справиться. Мне надо понаблюдать за ним так, чтоб он не знал. Как он работает, как отдыхает, как говорит с тобой и с другими… не надо ломать замки, когда есть возможность подобрать ключ. И я его подберу, хотя, это может занять длительное время.
Время… Тарантулас кивнул и пообещал подумать, как организовать наблюдение. Лучшим выходом было бы вытащить Проула «в поле», но подыскать такую возможность сложно. Не так много ситуаций, при которых необходимо покидать координационный центр. Разве, что… организовать какую-нибудь поломку связи, некритичную, но надолго? Или…
Какой там прогноз погоды на следующую декаду? Ионный шторм? Да, связь вполне может повредить, и следующее «малое совещание», которое Проул проводит со своими сотрудниками и подчиненными в формате форума, придется собрать онлайн…
Ухмыльнувшись, Тарантулас принялся прикидывать объем испорченного погодой оборудования, который понадобится для гарантированного долгого ремонта. А уж повод для разговора у одного из заместителей Лорда Мегатрона и фактического главы отдела логистики легко найдется… Проул не откажет.
— Спасибо, Голдвайсп. Я очень тебе благодарен.
Искрочтец улыбнулся.
— Я ещё ничего не сделал, — он снова посмотрел на спящего меха. — Иногда даже моя маска думала, что ему нужен кто-то, кто бы ценил его больше, чем автоботы. Честно, не знаю, какое обстоятельство не дало ему стать десептиконом. Запрограммированная лояльность Прайму, разве что? Проул странно к нему относился. Слишком благоговейно для такого циника и бывшего сослуживца.
— Хм… может быть, Прайм что-то знает об этом?
— Вряд ли. Оптимус был слишком благороден для того, чтоб знать о таких вещах. Это наследие тех, кто давно убит Мегатроном, а наш Прайм очень старательно открещивался от всего, что связано с неблаговидными поступками его предшественников. О многом не желал даже слышать…
— Тот, кто отказывается от прошлого, обречен повторять ошибки.
— Смею надеяться, мы не будем так поступать.
— Главное — не наделайте еще более худших ошибок, — Тарантулас слабо усмехнулся. — Впрочем… вряд ли Мегатрону удастся испортить больше, чем предшественникам Оптимуса. Пока он справляется очень хорошо.
— Я передам ему твою похвалу, — в ответ улыбнулся Голдвайсп. — И вот что… я знаю, ты сам это знаешь, но все же напомню: будь поосторожнее. Веди себя, как будто ничего не случилось. Если программы пойдут вразнос, он может с ума сойти, и я его тогда могу не вытащить.
— Я понял, — кивнул ученый. — Я… буду аккуратен. И приложу все силы.
Чтец улыбнулся и отвернулся, покидая кварту. У Голда было ещё много дел, но мысли о Проуле возвращались раз от раза, как и информация о ментальных закладках. А ведь тактик автоботов скорее всего не единственный. Тот же Рэд… хотя, с ним работает Ранг, и уже добился видимых результатов. Пусть занимается дальше, а ему пока и Проула хватит.
Он справится. У него есть дар, и, что еще важнее — у его пациента есть тот, кто любит. Это самое важное.
========== По следам прошлого 4 ==========
— Ну и что мне с тобой делать? — вопросил Тарантулас усталым тоном. Проул дернул дверками — единственное действие, оставшееся доступным в его состоянии. Шлаков Бамблби — десептиконского имени за миниботом Проул не признавал. Шлаков Прайм, который снова втянул его в неприятности, стоило только им поговорить. Шлаков Импактор со своим желанием доказать Мегатрону, у кого джампер длиннее. Шлаков Дрифт со своим спарком, наконец! Настолько забыть об осторожности…
— Чего тебе не хватало, прекрасный мой? — мягко спросил Паук. — У тебя ведь отличные условия! Ты не сидишь в тюрьме, живешь в комфортной кварте, имеешь вдосталь энергона и время для отдыха… занимаешься посильной работой, которая тебе важна и интересна — я знаю, что реальное благо Кибертрона тебе важнее, чем идеи бывшего Прайма о свободе всех разумных и всегалактической справедливости — интересно, кстати, как одно соотносится с другим… и ты не испытываешь ненависти к десептиконам только по цвету значка. Зачем тебе понадобилось начинать плести заговоры?
Проул ничего не ответил. Не из-за того, что желал скрыть — а просто потому, что ему было нечего ответить. Он и сам не знал, почему ввязался в эту глупость…
Просто, повстречав Оптимуса, разговорился. Просто рядом не было десептиконов. Просто Прайм снова завел свои речи о свободе и справедливости. И это было так привычно, так естественно, что все последующие поступки — тайная рассылка писем, шантаж, координация побега оставшихся в активе врекеров — казались совершенно правильными…
До тех пор, пока он не попытался установить взрывчатку в лаборатории своего куратора. Тарантулас работал с опасными реактивами, взрыв не стал бы чем-то необычным… он полагал, что достаточно усыпил бдительность наблюдателя… но зачем? Погибни ученый — ему бы приставили другого куратора, пусть не настолько умного и хорошо его знающего, но уж точно — не настолько внимательного, заботливого и снисходительного.
Паутина скрутила его — не больно, но вырваться из упругой массы не получалось. Тарантулас стоял и укоризненно смотрел желтыми линзами, вертя в руке детонатор. А потом шумно вздохнул вентиляцией, и произнес:
— Ты виноват и мне придется тебя наказать. Как мы и договаривались.
От фразы, сказанной совершенно спокойным голосом, почему-то застыл энергон в корпусе. Проул вспомнил тот договор: в случае доказанного намеренного саботажа… наказание, не унижающее, не публичное и не несущее вреда здоровью… на усмотрение куратора. Тогда это не показалось страшным…
Тарантулас разворачивает его к себе спиной, и скрученным проводом легонько бьет по дверкам — не больно, но корпус встряхивает, вырывая из холодного ступора, в который он почти погрузился.
— Сдай планшет и ключ-карту доступа, и скинь мне всё, что делал за последние три декады. От работы ты отстранен. Я должен проверить, не испортил ли ты что-то.
Паутина отпускает, и Проул, пошатываясь, стоит на своих ногах. А куратор ждет…
— Ну?
— Сейчас… сейчас.
Пальцы подрагивают, когда он протягивает требуемое. Что дальше? Холод притаился внутри…
А дальше его провожают до комнаты и оставляют там — в тишине и сумраке, наедине с его инфопланшетами, но без выхода в сеть…
— И подумай над смыслом своих поступков. Энергон я принесу вечером.
Дверь закрылась. Тихо пискнул замок.
И… всё?
Какое-то время он тупо смотрел на светлую створку, покрытую неярким серебристым узором, и чувствовал себя очень странно. Где-то тут определенно был подвох, определенно должен быть, потому что на «наказание» это как-то не похоже. Проул не уверен, чего он ожидал. Что его запрут в карцере в статнаручниках? Отдадут ДЖД? Или… По спине пробежала дрожь.
«Энергон принесу вечером…»
Верно. Вечером.
Скорее всего, Паук сейчас потратит какое-то время, чтобы проверить всё, что он делал, а уже потом… пальцы нервно сжали планшет. Чего он ждёт? Автобот не знал, но до ужаса боялся.
«Виноват… ты виноват… тебя придется наказать…»
Эти слова крутились в процессоре, вызывая волны холодной паники. Тактик почувствовал, что дрожит, видеозахват пошел помехами. Почему? Не убьет же его куратор! Они же договаривались! Он полезен и нужен, нужен живым и здоровым, Тарантулас его… любит? Почему он так боится сейчас? Почему он не боялся раньше, когда начинал это дело, когда помогал врекерам сбежать? Ведь он же понимал, что их могут поймать, и уж точно не оставят этого просто так… почему сейчас его трясет, как незакрепленный станок? Почему он чувствует готовность не просто признать свою вину, а встать на колени, униженно умоляя о прощении? Зная, что прощения не будет?
Почему-то найти ответ на эти вопросы оказалось странно тяжело — думать было трудно, потоки данных шли с ошибками и паузами… и Проул невероятным усилием воли вогнал себя в состояние аналитического транса, сосредоточившись на том, что ухватил со стола — планшет с какой-то развлекательной историей. Ему почти удалось позабыть о случившемся, и просто читать, отмечая несуразности и нестыковки сюжета. За первым планшетом последовал второй, третий, четвертый…
А потом дверь пискнула, раскрываясь.
— Добрый вечер, — Паук вошел с подносом в руке, и Проул поднялся навстречу, чувствуя себя промороженным насквозь. — Ну как, ты подумал о своем поведении?
Оценив вид окаменевшего подопечного, Тарантулас шумно выдохнул, поставил поднос на стол, уселся сам, и сделал Проулу знак садиться. Придвинул сосуд.
— Пей. Давай пей, не бойся. Я легкое успокоительное добавил, не возражаешь?
Проул не возражал, хотя, успокоительное показалось ему странным. Грядущее наказание почему-то ассоциировалось у него больше с одной старой и довольно дорогой присадкой, повышающей чувствительность. Традиционно она использовалась для интерфейса, и порой — для допросов. Но успокоительное?
Хорошо.
Паук пронаблюдал за тем, как он пьет, удовлетворенно кивнул, и спросил:
— Ну что, ты подумал над своим поведением?
— Да. Я виноват. Прошу только, чтобы наказание не… не повредило моей работоспособности.
— Оххх… ты явно думал не о том. Лучше подумай, как на твоей работоспособности сказался побег Импактора и Вирля. И чем они будут заниматься в пустошах. Вряд ли — охотой на инсектиконов, и дай Праймус, их съедят раньше, чем они успеют кого-нибудь убить…
— Импактора и Вирля? — Процессор все еще тормозил. — А…
— А Спрингер оказался умнее. Попытался сбежать… скажем так, очень шумно. Ему сделали замечание и вернули на место — думаю, пребыванием в строительной бригаде он вполне доволен.
Проул внутренне облегченно вздохнул — по крайней мере, не «убит при попытке к бегству»… но… эти двое, он знал, каких проблем они могут доставить. Ладно, если дело обойдется разрушенными строениями, но если они кого-нибудь убьют… шлак. Почему он не подумал… не вспомнил… что вообще происходит?
— Проул, — Тарантулас внимательно посмотрел на тактика. — Ты ведь понимаешь, что твоё поведение оспаривает всякое право на логику? Я ведь видел, чем ты занимался до разговора с Оптимусом. Ты работал для Кибертрона. Для кибертронцев. Для будущего — ведь и для меня, и для Мегатрона очевидно, что бы ты не говорил, в первую очередь интересует тебя не победа автоботов, а благо народа. Глупость твоих поступков нельзя объяснить рационально, ибо действовать ты стал, как дрон, получивший определенную команду.
Проул вздрогнул, холодея от ужаса. Нет. Нет, это невозможно. Он же проверял… давно, правда, но… процессор — его главный инструмент, целостность которого залог функционирования. Что бы с ним не случилось, пока цел процессор, он сможет…
Паника поднялась и обвила искру киберкоброй.
— Вижу ты понимаешь, — кивнул учёный. — Можешь определить, когда что-то пошло не так? Я видел записи, но мне нужно знать, способен ли ты сам это видеть.
Когда? Когда? Когда? По наполовину выпитому кубу энергона в его руках пробежала трещина.
Он мог.
После разговора с Оптимусом.
— Он не мог…
Прайм никогда не стал бы так с ним поступать, он…
— Точно не мог, — подтвердил Паук. — Я его знаю — умный и храбрый меха, но на такие манипуляции не способен. Он очень стремится быть «достойным Праймом»… стремился, по крайней мере. А вмешательство в процессор другого меха, особенно — ближнего соратника, который и без того лоялен — уж точно в картину «достойного» не вписывается… скорее всего, случившееся — просто старые коды, которые восприняли его главным.
— Значит, это случилось раньше… — Проул торопливо допил энергон. — И надо выяснить, когда…
— Думай. Не при мне — ты мне нужен в своем уме и свободной воле. А где ты мог еще попасться — думай. Но я бы мог подсказать: скорее всего, это случилось еще до того, как Праймом стал Оптимус. Институт к тому моменту был разрушен, а все известные мнемохирурги убиты — и хотя, какой-нибудь умелец мог и уцелеть, но… в общем, ищи исток в далеком прошлом.
Автобот растерянно посмотрел на Тарантуласа. Казалось ему или нет, в глазах куратора он видел сочувствие. И голос… такой уверенный и спокойный.
— Ты знал?
— Не знал до последнего времени.
— Узнал после моего срыва? Хук нашел во мне нечто, что вы решили скрыть…
— Хук нашел очень старые следы тяжелых травм, и в последнее время я думал о том, как сообщить тебе об этом… правильно.
— Есть… кодовые слова, — медленно произнес тактик.
— Наверняка, но я их не знаю. Не знаю, что может сработать.
— Так… значит, связь характера этих травм и тема разговора… процессор? Помнится, ты схватил меня за шею…
— Не только за шею.
— Да, но…
Паховая пластина. Коннект? Но при чем тут это? Действие, которое им вообще ни разу не исполнялось? Конечно, Проул не считал себя ущербным, наоборот — в его оптике ущербными были некоторые озабоченные меха, не способные и пары циклов прожить без перекачивания топлива и напряжения из корпуса в корпус. Но все равно ему порой было немного обидно, что он, несмотря на привлекательную внешность и выдающийся разум, не может заводить отношения, как другие. Не то, чтобы он боялся — просто всякий раз что-то мешало. Или разница в положении, или война и занятость, или недостаточная привлекательность, или глупость, грубость и хамство…
Что он, спрашивается, мог ответить на гениальный вопрос: что вы делаете сегодня вечером, сат Проул? Работает он вечером! И ночью, и днем. А часы распития энергона, обсуждения цветных кристаллов, и… да-да, этого самого перекачивания топлива и напряжения из корпуса в корпус ради пары бриймов личного удовольствия могут вылиться в то, что где-то не хватит топлива и оружия, где-то не придет помощь, где-то погаснут искры… стоит ли поход на свидание такой цены?