— Соболезную, — брякнул он, очнувшись через некоторое время.
— Благодарю вас, сир. Я помню, как вы и мой… Джейме приезжали сюда. Я не могу поверить, что он…
— Он жив. А вашу матушку казнили.
Мирцелла не просила подробностей. Она не задавала вопросов, но Бронн выложил ей все как на духу, все, что ему было известно; возможно, даже больше, чем следовало бы. Он никогда не понимал, почему из всех Ланнистеров только в этой девочке нет ни капли высокомерия или чувства превосходства. И почему только она вызывает у него почти болезненное желание откровенничать по-настоящему.
Он, повидавший грязь и смерть, по колено стоявший в крови, рядом с ней чувствовал себя кем-то, кто еще может стать лучше.
Плавание они провели, читая друг другу сонеты и поэму «О межевом рыцаре и его пропавшей возлюбленной». Бронн находил это изощренной формой мазохизма. Он знал немало всевозможной похабщины, но чтение юной леди эротической стихотворной повести тревожило души (и некоторые части тела) гораздо сильнее.
Мирцелла почти не спрашивала о Серсее, как заметил ее попутчик. Ее интересовал Джейме. Она спрашивала об отце все; где он бывал, с кем, что любил и чем интересовался. У берегов Тарта Бронн проговорился о существовании леди Бриенны и ее неоднозначной роли в жизни Джейме. Мирцелла нашла это чрезвычайно трогательной историей и требовала подробностей.
И Бронн рассказывал. Забывшись, он передавал юной леди все байки их походных лагерей, истории о Ходоках, о попойках, о драках — и она смеялась, заливисто и искренне. И просила еще.
Она была так юна! Но когда Бронн смотрел в ее светлые, почти прозрачные глаза, то ему казалось, эта девочка понимает его, как никто и никогда не понимал. И понемногу он обнаружил, что Мирцелле его приключения Зимой интересны не меньше.
А потом она добралась и до него самого. Требовала рассказать о его любовных похождениях (о них он благоразумно умолчал, сократив количество интрижек до трех и обозвав их «трагическими ошибками юности»). Расспрашивала о том, что ему нравится или не нравится в людях. Что он видит во снах.
— Вы прекрасный человек с чистым сердцем, — вывела умозаключение Мирцелла как раз перед тем, как их перехватил корабль с кракеном на парусах, — вы заслуживаете счастья. И исполнения заветной мечты.
К этой минуте Бронн Черноводный был абсолютно уверен, что за эту самую мечту (пусть и неисполненную) Джейме Ланнистер оторвет ему яйца.
Но, когда он поднялся на палубу, то обнаружил, что возможно, это случится гораздо раньше: собственной персоной Морская Сука, Аша Грейджой, кровожадно скалилась, поигрывая ножом у горла капитана.
— Ланнистеры, — сделала она вывод, увидев Бронна, — я знала, что в этих водах встречу что-нибудь интересное, но не думала, что это будут Ланнистеры. Проверьте трюм.
— Только шагни, — Бронн преградил дорогу первому же из ринувшихся пиратов.
Аша вразвалочку подошла к рыцарю, криво ухмыляясь, хлопнула его по заду и сплюнула.
— Ты думаешь, я буду торговаться? Не ломайся как целка, за бортом тебе понравится гораздо меньше.
— Думаю, ты будешь торговаться, — Бронн отчаянно изыскивал способ выйти из ситуации живым, желательно, со всеми наличествующими частями тела, и вытащить Мирцеллу, — но не со мной. Я здесь по поручению Десницы Королевы, лорда Тириона. Это его судно.
— Да что ты! И почему корабль держит курс не на Королевскую Гавань? И идет под чужим флагом? Что-то происходит за спиной ее величества?
— Спроси его, а не меня, — огрызнулся Бронн.
— Так и сделаю. Перебрасывайте грузы!
Единственное, что делало ситуацию не столь отвратительной — или хотя бы терпимой — так это то, что корабли Железнорожденных шли в два раза быстрее торговых суден, и на них выпивку не экономили даже на пленниках. Опрокидывая первый стакан крепкого, приторно сладкого пойла, Бронн пожелал себе выкрутиться из очередной западни. Второй он посвятил лорду Тириону. Третий с ним разделила Мирцелла.
— У нас большие неприятности или Ланнистеровские неприятности? — спросила она, невинно улыбаясь и глядя на него своими чистыми глазами. Бронн прикинул.
— Второе. Ты уверена, что тебе стоит это пить?
— Вот и узнаем, — ее рука упала ему на рукав, золотом подсвеченная кожа оказалась совсем близко от его, грубой, в шрамах, покрытой темными волосами, — произнесете что-нибудь?
— Залпом. Не вдыхая, — предупредил Бронн и поднял свой стакан, — за Джейме. Пусть продержится как-нибудь там — если он с Бриенной, я надеюсь, хотя бы одного из них я в итоге найду живым. А нам я желаю удачи. Один сраный Утонувший Бог знает, как сильно мы вляпались — и чего нам будет стоить выбраться.
И они выпили.
Комментарий к Перестановки на доске
Пвнимание! Присутствует техническое допущение в виде тренировки с настоящим оружием. Автором допущено по ограниченному опыте общения с реконструкторами.
========== Союзы против союзников ==========
Санса помнит Мирцеллу едва ли.
Для нее фамилия «Ланнистер» — это практически приговор, и она прекрасно знает, как и весь мир, что Мирцелла не несет в себе ни капли крови Баратеонов. Конечно, можно быть выше распрей из-за родословных, но никто не отменял предубеждений. Санса помнит слишком хорошо монстра Джоффри. Еще лучше помнит искалеченные ноги своего брата Брана, смерть брата и матери, голову отца на стене.
Мирцелла происходит из стана врага, и Сансе стоит ее опасаться, ненавидеть ее, но маленькая львица так одинока, испугана, что напоминает леди Старк о том, какая наивная маленькая Пташка из Винтерфелла когда-то прилетела в Королевскую Гавань, чтобы погибнуть там, оставив по себе только память.
— Меня сопровождал рыцарь, сир Бронн Черноводный, — жалуется Мирцелла сокрушенно, — его бросили в темницу. Дядя Тирион не освободил его до сих пор.
— Это удивительно для лорда Десницы, — осторожно отвечает Санса, чуть свысока глядя на Мирцеллу, пока обе они идут по галерее вдоль прекрасного вида на наименее загрязненную часть залива. Мирцелла мило смущается.
Румянца нет, отмечает Санса. Фамильная черта Ланнистеров. Они не краснеют практически никогда.
— Дядя говорит, я скомпрометирована, — живое лицо Мирцеллы немного ассиметрично, но это лишь придает ей дополнительную прелесть, — но он сам отправил сира Бронна за мной.
— У вас есть свой рыцарь? — с вежливой улыбкой интересуется Санса, и Мирцелла закатывает глаза. Ее передние зубы тоже чуть кривоваты. Она красива — но красота ее отравлена, чувствует волчица; это второе поколение чистых Ланнистеров, яд кровосмешения в ее жилах. Опасный сосуд, какое бы семя ни попытался посадить туда Тирион, рассуждает про себя Санса.
Мирцелла рассказывает про Бронна Черноводного, про принца Тристана, про Дорн. Когда обе они подходят к кабинету Десницы, Сансу тошнит от шепелявости львицы, от наивности ее рассуждений и от имен «Бронн» и «Джейме».
Лорд Тирион тоже не в настроении, и при виде племянницы выражение его лица не становится счастливее.
— Леди Санса. Мирцелла, дорогая.
— Дядя! Я прошу вас — простите сира Бронна, — горячо подается вперед Мирцелла, Санса скашивает глаза: через прозрачную юбку почти видны очертания ягодиц, ну и мода, — ничего неподобающего в отношении меня он себе не позволял.
Санса — вся слух и память.
— Я поговорю с тобой потом, дитя. Леди Санса?
— Я просто воспользовалась случаем повидать вас, милорд, — потупляет Санса взор и задерживает руку у губ лорда Тириона, когда он целует ее.
— Вижу, вы разделили утро с моей дорогой племянницей Мирцеллой. Как вам она? Не слишком испорчена вольными нравами Дорна? — в голосе Тириона звучит скрытая озабоченность и заинтересованность.
— Она очаровательна. Возможно, немного наивна. Она будет представлена королеве?
— К сожалению. Я не думаю, что они обе получат удовольствие от этого знакомства. Мирцелла должна была отправиться в Хайгарден сразу, но — судьба.
«И Аша Грейджой со своими Железнорожденными, ручными пиратами Дейенерис, — подумала Санса, — которые стоят на якоре уже который день».
— Я слышала, что будет свадьба. Леди Мирцелла выйдет замуж?
— Мы все еще ведем переговоры, — голос Тириона слегка напряжен, и Сансе следует отступить, не давить слишком, она чувствует, — леди Оленна пока не решила с датой и пиром.
— Я бы хотела присутствовать, но надеялась навестить Винтерфелл, — мнимо расстроилась Санса, — хотя и не думаю, что задержусь там дольше, чем на неделю.
— Говорят, вы не очень ладите с сестрой, леди Арьей, — намекает Тирион, и Санса издает короткий лживый смешок.
— У нее горячий нрав. Достается и нашему брату, его величеству Джону. Но я думаю, ей просто надо выйти замуж, тоже.
— Мне казалось, ваш жизненный опыт доказал, что замужество чаще приносит проблемы, чем решает их, — мягко заметил Тирион, и леди Старк качает головой, снова задерживая руку у его губ.
— Чаще. Но не всегда. Я могу ждать вас вечером на пару туров кайвассы?
Распрощавшись с бывшим мужем, леди Старк долго, задумчиво смотрит ему вслед. И в какую-то секунду ей действительно жаль того, что с ними не произошло. Они не делили ложе, не зачинали детей, не примиряли враждующие семьи. Спустя годы она действительно находит его харизматичным и интересным мужчиной, и совершенно не замечает того, что он карлик.
— Сандор, кто такой этот Бронн Черноводный? — вполголоса спрашивает Санса через плечо, даже не оборачиваясь: Пёс всегда там, если только жив.
— Есть один, на побегушках у Беса, — гундосит Клиган неразборчиво, — наемник, приятель Ланнистера-старшего. Был женат на Лоллис Стокворт. Вы могли видеть его в конюшнях — он провожал леди Бриенну, миледи.
— Поняла. Организуй нам свидание, — она встречается с ним взглядами, — я подожду тебя здесь. У меня беседа с леди Оленной.
— Будет сделано, миледи, — пружинящей походкой, необычной для человека своей комплекции, Пёс удаляется.
Санса никогда не смотрит ему в спину. Ему и Джону. Для нее это дурное предзнаменование.
Леди Оленна плывет по отстроенной крытой оранжерее, как по собственному отдельному королевству. Санса улыбается ей издалека. Пожилая дама навсегда завоевала ее симпатии в тот день, когда отравила Джоффри Ланнистера — и Санса не забывает.
Но политика чужда сантиментов. Тиреллы все еще не самый слабый дом, и перетянуть их на свою сторону значит немало.
— Я видела Мирцеллу Баратеон сегодня, — после обмена любезностями вставила Санса, поддерживая леди Оленну под локоть, — прелестная девушка.
— На мой взгляд, слишком много золота, — фыркнула леди Оленна, — и Дорн внес лепту. Она нездешний цветок. Простушка, а в сочетании с ее генеалогией это даст непредсказуемый результат.
— Она освоится.
— Этого я и боюсь. Меньше всего двор нуждается во второй Серсее, — вздохнула леди Тирелл, — Союзы Ланнистеров и Тиреллов не приносили удачи нашим домам, как и союзы с Баратеонами.
— Вы никогда не роднились со Старками, — спокойно заметила Санса, и пару минут над гуляющими неспешно дамами царила тишина.
Затем леди Оленна хмыкнула, качая головой, и посмотрела снизу вверх на Сансу, после чего погрозила ей в шутку пальцем. Санса ответила нежной улыбкой.
— Я помню, моя дорогая, что задатки были у вас всегда. Но вы были осторожнее моей милой Маргери.
— Леди Оленна…
— Нет-нет. Ничего, — леди Тирелл промокнула глаза вуалью, выдыхая и печально кивая, — вы обе страдали. Нельзя сказать, что вам повезло больше — если не считать того, что вы все еще живы. Ваш путь не был осыпан золотыми розами.
Это был правильный момент. Санса ждала его долго.
— Возможно, я бы хотела, чтобы роз в моей жизни было больше, — тихо произнесла она без улыбки. Леди Оленна остановилась, подняла на нее прямой строгий взор, и они продолжили прогулку.
Санса знала ход мыслей леди Тирелл. Знала, та просчитывает варианты. Ее внук Лорас был достоин благородной девушки, но Мирцелла Баратеон — или Мирцелла Ланнистер — хоть и отвечала этому условию, была ребенком ненавистной Серсеи, ее единственной дочерью, плодом кровосмешения. Оленна не могла не думать об этом. Не могла не просчитывать вариантов.
— Ваш брак с Боллтоном, — вдруг заговорила леди Тирелл, пристально вглядываясь в лицо Сансы, — каков он был? Мне говорили, этот бастард имел обыкновение сдирать с людей кожу живьем.
Леди Старк не сбавила шага.
— Это так.
— Вы жили с ним довольно долго. Но детей у вас не было.
— Некоторым бракам лучше оставаться бесплодными, миледи.
— Смело, — фыркнула старая Роза, — однако, если мы говорим о браке моего Лораса, он таковым быть не должен. Наследники нужны Хайгардену так быстро, как это возможно. Наследники Лораса, моя дорогая.
Леди Тирелл оглянулась на маячившую в отдалении фигуру Пса. Санса подавила усмешку. Она еще помнила наставления Оленны Тирелл о супружеской жизни и рождении детей. Возможно, леди Тирелл хотела намекнуть, что не потерпит в семье детей от потомка псарей. Но оказалось, мысли леди Оленны были о другом.
— Вы уверены в этом человеке? Он служил Ланнистерам.
— Это было давно. Теперь он служит мне.
— Допустим. Однако остается еще вопрос. Я не могу отказаться от помолвки Лораса с Мирцеллой Баратеон. Это было бы неразумно в сложившихся обстоятельствах.
— Не беспокойтесь, леди Тирелл, — Санса сжала руки Розы и ободряюще улыбнулась ей, — возможно, Мирцелла предназначена именно Лорасу. Я уверена, что ее происхождение не помешает ей подарить вам много прекрасных наследников.
Проницательный взгляд леди Оленны не смущал девушку. Она была спокойна. О том, что леди Санса дружна с лордом Десницей, знал весь двор, как и о том, что она была за ним замужем прежде. Тирион оказывал покровительство благотворительным занятиям Сансы, а она никогда не пренебрегала возможностью преподнести ему подарок или лично озаботиться выбором служанок для Десницы. Дружба бывших супругов вызывала своего рода умиление при дворе — многие помнили, как начинался их брак, в который обе стороны вступали по принуждению.
И он все еще Ланнистер, ее кровный враг.
— Лорас всегда высказывался о вас с большим уважением, леди Старк, — вздохнула, наконец, пожилая дама, — жаль, что он очень замкнулся в себе после трагедии в септе Бейелора. Я думала, после возвращения с Севера он станет прежним, но кажется, это невозможно.
— Я думаю, слишком яркий блеск покрытия мешает увидеть то, что внутри, — ответила Санса убежденно.
Это была та истина, которая открылась ей еще во время помолвки с Джоффри; навязшая в зубах, давно известная, но постигнутая на личном опыте, эта правда была ей особенно дорога. Тогда Санса начала понимать, что прежде была слепа. Она не обманывает себя, думая, что прозрела; она продолжает учиться у всех, кого встречает.