Его голос звучал непривычно серьезно и глубоко. Она прикрылась руками, рефлекторно, прежде чем поднять на него взгляд. Его лицо не несло и следов улыбки. Вся разница в их положении, истории жизней, возрасте оказалась с ними в постели в это мгновение.
— Я извиняюсь, милорд, — пальцы никак не могли найти край простыни, чтобы расправить ее и прикрыться. Джейме ее опередил, отвел ее руку, дотронулся до ее лица, приблизился и медленно поцеловал. Оба дышали тяжело, когда оторвались друг от друга.
— Я очень польщен, миледи, — прошептал он ей в ухо, оставляя короткие поцелуи на ее шее, — твоим доверием и желанием. Но ведь я не могу на тебе жениться. И видимо, никогда не смогу.
Хотя Бриенна даже не думала о такой перспективе, его заведомый отказ больно отозвался в сердце.
— Ты удивительная. Такая сильная и гордая, и такая глупая, женщина. Разве прекрасным девам не положено беречь девичество до замужества? — тон насмешки заставил ее разгневаться.
— Посмотри на меня! Кто на мне женится? Хайлу было все равно, но он мертв.
Джейме отстранился, напряженный.
— Я говорил с твоим отцом, — тихо сказал он, не глядя на нее, — он сказал, есть кто-то, кто захотел.
— Он заключил помолвку? — потрясенно спросила Бриенна. Джейме кивнул. Она колебалась лишь минуту, — мне все равно. Кто бы это ни был. Все знают меня как Шлюху Цареубийцы.
— И поэтому ты сделаешь все, чтобы соответствовать их ожиданиям, и будешь вести себя как шлюха? — бросил он раздраженно.
Она среагировала быстрее, чем подумала: Верный Клятве всегда был в изголовье кровати. Джейме блокировал ее руку, и они упали друг на друга, утопая в перинах, оба вцепившись в меч и ножны. Джейме рассмеялся. Это был довольно напряженный смех.
— Мой язык сведет меня в могилу. Мне следовало занять его чем-нибудь более подобающим.
Он замолчал, потянулся к ней и поцеловал ее щеки, ее веки, и снова оказался сверху.
— Прости. Прости меня. Прости меня, женщина. Я никогда больше не произнесу этого, — зашептал Джейме, целуя ее снова и снова, — ближе, чем ты, у меня нет никого. Давай наслаждаться тем, что можем дать друг другу. Давай не думать о том, что будет.
Острота удовольствия, к которому он привел ее языком и пальцами, была почти непереносима. В последний раз они ласкали друг друга долго, одновременно, доходя до грани. Джейме контролировал себя гораздо лучше.
— Что еще ты хочешь, женщина, не считая того, чего мы делать пока не будем? — задыхающимся шепотом дразнил он, пока его пальцы заставляли ее выгибаться и дрожать, — может быть, тебе хочется еще… чего-нибудь?
Она не могла даже вымолвить и слова. Она была влажной под его прикосновениями, она текла, рычала, требуя своего, но всякий раз он оставлял ее все еще жаждущей большего. Она не могла, не смела попросить его не издеваться, она забыла все существующие слова.
— Хотел бы я быть в тебе сейчас, — хрипло простонал Джейме.
Затем прикусил мочку ее уха, и в эту же секунду его мизинец скользнул ниже, ниже ее входа, влажный, и Бриенна распахнула глаза, желая протестовать, желая остановить его, неприемлемо трогать там, тем более проникать внутрь, это ведь —
— О, сладкая.
И это был пик. И она закричала, сжимая его пульсирующий член между бедер.
Мокрые, насытившиеся страстью, прижавшиеся друг к другу, они упали на перины. Долго смотрели друг другу в глаза. Бриенна все еще чувствовала отступающие волны наслаждения, заставляющие ее вздрагивать и задерживать дыхание. Джейме смотрел на нее чуть сверху. Касался ее лица.
Бриенна не надеялась быть его женой, леди Кастерли-Рок, никогда не смела мечтать об этом. Иногда только за последние дни, слишком часто слыша от него, что он ее друг, она давила надежду на то, что когда-нибудь будет для него чем-то большим. Возлюбленной, которой он не предпочел бы Серсею, будь она жива. Любовницей, страстной и раскованной в его объятиях. Матерью его детей, возможно…
Никогда.
— Я не сделал тебе больно?
— Нет, — она выдохнула, обняла Джейме, прижала к себе и устроила его головой на своих коленях. Это была горькая тишина, и Бриенна не знала, отчего. Что-то, чего он не произнес, и все то, чего не сказала она.
— Я не шлюха.
— Я это знаю.
Он вытер слезы с ее щеки.
— Я не хочу, чтобы это был кто-то чужой, — сказала Бриенна, и увидела, как сглотнул Джейме, кусая губы. Он открыл рот, чтобы сказать что-то, но, лишь взглянув на нее, вместо этого поднялся и поцеловал ее.
И тогда прозвучал сигнал тревоги.
…Она вздрогнула, потому что резкий звук дудки вырвал ее из воспоминаний. Одичалые расхохотались: тощий парнишка, красный от натуги, пытался исполнить что-то из их мелодий на своем немудреном пастушьем инструменте. Клиган дремал, сцепив руки на животе в обнимку с опустевшим мехом с элем.
«Ты сделал мне очень больно, Джейме, — думала Бриенна, не в силах не вспоминать его прикосновения, решительное, красивое лицо, мягкую ласку его губ, — ты заставил меня хотеть того, что невозможно. Не для меня. Не для нас».
Комментарий к Невозможное
Поскольку ситуация становится напряженная, возможно, будет выходить по две главы, но чуть реже)
*ключевое слово - возможно*
========== Вольны сражаться ==========
Бронн придирчиво оглядел поджарившийся с одного края кусок хлеба. Неспешно насадил его обратной стороной на прутик, опустил над огнем. Идрик Пейн смачно обсасывал кусок сала. Бронна передернуло.
— Все хорошо в одичалых, но это, — он указал прутиком на сало, — просто не укладывается у меня в голове.
— Я сначала не распробовал, — признался рыцарь, — а потом Нала меня угостила, с этой их, гадостью острой… из-под снега которая…
— Черемша?
— А я знаю? И какой там только дряни не растет, и ядовитой, и целебной, и всякой разной. Ну, — Идрик дожевал свое сало и задумчиво почесал заросший подбородок, — вот Диафер, знаешь, такой, конопатый? — наелся у теннов каких-то орехов. Говорит, сидят, молча, щелкают, я и подошел, сел, угостили. Дозор подходит, сна ни в одном глазу, но еще, — он вздел в воздух кулак и потряс им, — стояк, как у коня.
Бронн покатился, предвкушая пару удачных шуток над несчастным рыцарем.
— Говорит, печет аж, не могу, куда идти-то? И тут послала ему Матерь какую-то бабу мимо. Говорит, чую, не глазами, темень стоит, кожей — как оглушило, мол, она, самая. Он, долго не думая, хвать ее — не бросать же пост! Приноровился, как-то там ее развернул… лицо, говорит, помню так себе, грязная, брови косматые, глаза круглые. А много там в капюшоне увидишь? И давай ее жарить…
Бронн чертыхнулся: заслушавшись, он совсем забыл про свой хлеб на прутике. Идрик покончил с салом и с интересом следил за его манипуляциями с хлебом.
— Баба, ясное дело, вырывалась, визжала, царапалась, а он ее загнул, притиснул… слышит, уже ее разбирать начало. И вот так он в Дозоре был часов семь. Только, значит, время подошло, отпустило, и ее он тоже отпустил, пришел, завалился… с утра не помнит ничего. Яйца болят, в голове звон. И поди узнай, с кем был, был ли?
— Орехи-то хоть остались? — полюбопытствовал сир Черноводный с живым интересом. Идрик развел руками, улыбаясь.
— А то! У него теперь по двору растут, только за Стеной они с ладонь, а у нас по колено вырастают. Так к чему я вел-то. Месяца два назад открывает слуга его дверь, и стоит эта баба — с ребенком. С Диафером одно лицо, до родинки, сын.
— А баба? — жадно спросил Бронн.
— Отмыл, одел — теперь плачется, слишком красивая оказалась, ревнует ее. Ох и баба. Пешком до Штормовых Земель, родить под кустом, еще и найти его-таки. Вот угораздило. Что говорить — Зима! — Идрик философски воздел руки к небу.
— Блядская Зима, — согласился Бронн, безуспешно пытаясь разгрызть свой кусок хлеба.
«На заметку: орехи теннов, — прищурился он, уходя, — штука пригодится, мало ли».
Утро выдалось солнечным, что на Севере было делом нечастым. Джейме Ланнистер все-таки был рассудительным ублюдком, признал Бронн: он со своими отрядами занял господствующую высоту, откуда передвижения армии Дейенерис были видны хорошо. Сам он безотрывно глядел на стены Винтерфелла. Бронн тяжело вздохнул, увидев спину лорда-командующего перед собой.
С самого рассвета Джейме готовился к тому, что им предстояло. Встретиться лицом к лицу с драконьей королевой в присутствии представителей Винтерфелла. Никаких парламентеров она не присылала, предупреждений и условий не выдвигала. Бронн не сомневался, что Цареубийца вряд ли может рассчитывать на какие-либо милости от Дейенерис.
Они выдвинулись вниз, когда Дейенерис в сопровождении нескольких воинов направилась под знаменами переговоров навстречу Джону. Бронн потеснил несколько недовольного его присутствием сира Кракехолла.
Вряд ли Джон и его супруга успели сказать друг другу хотя бы пару слов, когда перед ними появился Джейме Ланнистер. Никто из его рыцарей не спешился.
— Какое солнечное утро. Вы так не считаете, ваше величество? — с показной учтивостью обратился Джейме к Джону. Тот поднял брови, обреченно кивнул. Дейенерис и ее сопровождающие глядели на Ланнистера молча. Королева буквально сверлила его своим непроницаемым взглядом. Бронн едва не хихикнул в ладонь.
«Слишком юная. Слишком привыкла ко всеобщему почитанию и восторгам. Стоит долбанному Ланнистеру трижды пошутить над ней, и она забудет, что он Цареубийца, и предпочтет раздвинуть ноги для него».
— Сир Джейме, — кивнул Джон, — приятно видеть, что вы почтили нас своим присутствием.
С равной вероятностью его слова могли быть и приветствием, и оскорблением.
— Было бы весьма невежливо просто молча стоять с двумя десятками тысяч солдат под вашими стенами, вам так не кажется? — улыбочка Ланнистера просто-таки сверкала, — как насчет впустить нас, чтобы мы могли поговорить?
— Я здесь решаю, кто будет говорить.
И Джон, и Джейме повернули головы в сторону Дейенерис одновременно. Бронн нашел это весьма забавным. Джейме медленно объехал драконью королеву верхом, держась на минимально допустимом расстоянии. И — Бронн был прав — она оглянулась на него через плечо, посылая пристальный взгляд. «Напугать, что ли, хочет?».
— Что это? — кивнул Джону Ланнистер, удовлетворившись беглым осмотром, — твоя жена? Какое упущение, — он обратился со все той же ухмылкой к замершему позади Дейенерис Мормонту, — видимо, леди уже не так озабочены изучением хороших манер, как в наше время.
Непроницаемое лицо Старка (про себя Бронн по-зимнему звал его лордом Сноу) не выражало ничего. Но почему-то Бронн чувствовал, что тот улыбается. Где-то очень глубоко внутри себя.
— Цареубийца, — наконец, произнесла Дейенерис, — ты всегда являешься без приглашения?
Джейме склонил голову набок, не удостоив ее и взглядом. Он смотрел прямо на Джона.
— Ты можешь не делать ничего, просто подождать. Через два года самое большее, народ сделает тебя вдовцом без твоего малейшего участия. Весна обещает затянуться. Можешь присоединиться к своей так называемой жене и ее бродяжкам. Тогда не потребуется даже двух лет, но ты и Старки разделите ее участь.
— Жалкое зрелище, — встряла Дейенерис, но Джон безотрывно смотрел на Ланнистеров, все так же восседавших верхом.
— Еще альтернативы? — спросил, наконец, король Севера. Джейме поднял руку с протезом.
— Мы вместе решаем проблему с некоторым, — он драматически обвел широким жестом видневшееся войско Таргариен, — перенаселением твоих территорий. И расходимся.
— То есть, наступает минута, в которую я открываю ворота Ланнистерам, превосходящим по численности население Винтерфелла.
— Именно.
Джон повернулся к Дейенерис, дернул подбородком, приглашая ее высказаться. Бронн без смущения любовался на Таргариенскую красотку. «Ну и задница, — облизнул он губы, — просто отпад. Хренова политика! Бедняга Джон, если между юной красоткой и среднего возраста одноруким мятежником приходится выбирать. И выбрать нужно долбанного Ланнистера».
Он не вслушивался в то, что говорила Дейенерис. Он ею просто любовался. Очнулся от своего развлечения, когда его пихнул в бок Марбранд. Джорах Мормонт смотрел на Ланнистерских лордов и не выглядел столь же отрешенным, как до того. Казалось, он просчитывает все их слабые места, разбирает по статям, пересчитывает их войска, присваивает им номера в списке будущих жертв.
— …не вижу смысла, — услышал Бронн Джона. Король Севера был сам на себя не похож. Сейчас он казался если не ровесником Джейме, то точно кем-то сильно старше своего возраста.
— Ты отказываешься от меня? — Дейенерис сделала два шага к Джону, он не дрогнул, — ты выбираешь своего врага вместо своей жены?
— Я выбираю своих людей и себя, — твердо ответил Джон, — я твой муж, а не твой телохранитель. Мы сохранили свою свободу, несмотря ни на что, и не планируем ее лишиться ради твоих амбиций. Ворота Винтерфелла останутся закрытыми. Для всех. За помощью не ходят с мешком добра в руках, Дени, а у тебя приличный мешок за спиной, — изрек он поговорку, и Бронн вскинул брови: он узнавал прежнего Сноу в серьезном короле Севера.
Молодая Таргариен повернулась к Ланнистеру, и Бронн подался назад невольно. На мгновение ему показалось, что ее глаза горят знакомым синим свечением. Ему до сих пор являлись во снах призраки побежденной Зимы. И, насколько Бронн знал, не ему одному.
Джейме не шевельнулся и встретил ее взгляд спокойно.
— Драконье пламя ждет тебя, Цареубийца. Я не проявлю снисхождение ни к тебе, ни к твоей шлюхе. Ты будешь смотреть, как она горит.
*
Джейме ухмыльнулся. Он составил свое мнение о Дейенерис Таргариен из того, что увидел и услышал. Она все еще играла, и до сих пор ей чудесным образом везло всегда. Он перекинул поводья в левую руку, послал лошадь вперед, наклонился — Мормонт напрягся, второй воин шагнул вперед, положив руку на меч.
Между лицами, его и Дейенерис, было совсем небольшое расстояние. Он хотел, чтобы королева видела его глаза. И, когда он открыл рот, то сам удивился тому, что услышал — почти что голосом Серсеи и уж точно с ее интонациями:
— Ты угрожаешь мне, не так ли? Ты безобидная ящерка по сравнению со своим отцом. Он был драконом — и я его убил, будучи младше, чем ты сейчас. И мне будет приятно закончить то, что я начал в тот чудный день.
Когда она покидала место переговоров, Джейме смотрел не на нее. Джорах Мормонт. Драконий Мясник, был его целью.